8 августа 2010 года, Москва, 38°C

Анна накрыла стол в гостиной, попросив Антона максимально отодвинуть его от того места, где еще недавно пол был залит кровью Стрельниковой. Тем не менее, Жики, войдя в просторную гостиную, сразу почувствовала что-то, долго озиралась вокруг, а затем безошибочно подошла к дивану, который хотя и был другим, но стоял там же, где и прежний. У зеркальной стены она поправила волосы, но когда Антон пригласил ее присесть, шарахнулась от дивана в сторону и скромно опустилась на один из стульев, окружавших большой обеденный стол…

– Создатель, это самое вкусное, что я когда-либо ела! – Жики умяла уже вторую порцию пельменей и с жадностью поглядывала в сторону большого блюда, где лежали, источая божественный, острый аромат еще десятка три. – Я раньше ела пэлмэни. Но твои – это что-то невероятное! Почему?

– Это особый рецепт, – ответила Анна. – Так готовят пельмени на Урале, откуда я родом.

– Урал? – спросила Жики удивленно. – Боже, где это?..

Борис захихикал.

– О, Жики, это у черта на рогах! C'est au diable vauvert!

– У черта на рогах?.. – в недоумении вскинулась дива. – Что это значит?

– Это там, где проходит граница Европы и Азии, – произнес Антон. – Не слушайте его, Жики, он вам наговорит.

– Я из Перми, – сказала Анна. – Это большой город на Урале. И у нас по-особому готовят пельмени. Мы добавляем в фарш водку.

– Водку? – удивилась Жики. – Потрясающе! Вроде как одновременно и выпил, и закусил!

Все рассмеялись.

– Жики, ты рассуждаешь, как русская, а не как аргентинка! – веселился Борис. Накормленный пельменями, он пребывал в замечательно благодушном настроении. Кошмарный призрак индейки с сельдереем не маячил перед ним, и Борис был готов любить весь мир. Он с воодушевлением повторил:

– Как настоящая русская! Выпил и закусил, это надо же!

– Изысканный еврейский комплимент, – фыркнула Анна, но Жики расцвела улыбкой.

– Merci chéri. Меня всегда восхищали русские женщины. Они красивы и грациозны. Им, правда, не хватает… – она замялась, подбирая слово, – пожалуй, им не хватает страсти. Как мне кажется. Поэтому из них выходят лучшие балерины и не лучшие танцовщицы танго.

Она метнула взгляд на Анну.

– Я, признаться, не ожидала, что у нас получится то, что в результате получилось. Думала, ты не дотянешь. Как я ошиблась!

Анна благодарно улыбнулась. Похвала Жики звучала искренне – лукавить дива не умела совсем и всегда говорила, что думает. Если дело было дрянь, то она прямо так и выражалась, совершенно не выбирая эпитеты. А ее знаменитая палка завершала дело.

– Когда ты собираешься устроить просмотр? – спросила Жики, влив в себя очередную рюмочку водки.

– Во вторник вечером, – ответила Анна и взглянула на Антона, ожидая, что последует вопрос. Он и последовал.

– Просмотр? – поднял он брови. – Какой еще просмотр?

– Я хочу пригласить наших друзей, – коротко пояснила Анна, – Я договорилась с осветителями и звукоинженером.

– Я не расслышал, – медленно произнес Антон, переходя на русский язык, – ты хочешь пригласить – кого?..

– Наших друзей, – четко проговорила Анна, виновато улыбнувшись Жики, – не делай вид, что не понял.

Борис с недоумением слушал их разговор. Он тоже ничего не понимал.

– А в чем проблема? – спросил он по-французски. – Если хочет, пусть приглашает. Не целый же спектакль танцевать, а один танец – не вопрос!

Антон продолжал выжидающе смотреть на Анну. Он не знал, что она задумала, но инстинкт подсказывал ему, что все может кончиться большой бедой.

– Мы позже поговорим, и я тебе все объясню, – примирительно сказала Анна.

Жики внимательно следила за ними, переводя взгляд с Антона на Анну, с Анны на Антона. Потом, словно что-то решив для себя, опустила глаза на свои руки и стала вертеть на подагрическом пальце кольцо с трехкаратным бриллиантом. Почему-то Анне показалось, что будь у Жики в руках палка, то кто-нибудь этой палкой всенепременно бы огреб – либо она, либо Антон.

Неловкое молчание затянулось, становясь неприличным. Наконец, Жики нарушила его, потребовав:

– Хочу еще пельменей и водки! И курить! Надеюсь, у вас здесь можно курить?..