Глава 6
Многие мужчины чувствуют себя глупо, когда дарят цветы. Матвей был не таким. Ему нравилось преподносить их женщинам. Даже тем, которые якобы не любят цветов. Виола относила себя к ним. Но Матвей был убежден, нет таких женщин, которых цветы оставят равнодушными. Просто каждой нравится что-то свое. Кому розы или герберы, кому ландыши или подснежники, кому ромашки или васильки, а кому герань или… кактус. Да, как показала практика, многие барышни млеют от кактусов.
– Это тебе! – сказал Матвей, протянув Виоле горшок с веселенькими цветочками. Как они назывались, он не узнал, на этикетке почему-то сорт не был указан.
– Спасибо, – поблагодарила Виола. – Какие милые…
– Не пахнут, я проверил, – хмыкнул Матвей, когда она склонила лицо над цветами. – И как называются, без понятия.
– А это что? – спросила Виола, указав на битком набитый пакет, что Матвей поставил у своих ног.
– Бухло и жрачка. А говоря культурно, еда и питье.
– Последние несколько дней все как сговорились в желании меня раскормить и споить.
– Вообще-то я сам хочу нажраться в обоих смыслах. То есть хорошо поесть и выпить. Но ты, сеструха, так и быть… – он подмигнул ей, – можешь разделить со мной трапезу.
– О, как это великодушно, – рассмеялась она. – А что мы будем есть?
– Плов.
– Ты купил уже готовый?
– Еще чего! Я этим поварам из супермаркетов не доверяю.
За разговором они прошли в кухню. Матвей поставил пакет на стол и принялся разбирать покупки. А Виола пристроила цветок на подоконник.
– У тебя есть казан или утятница? – спросил Матвей, рассортировав продукты. В одной кучке лежали те, что на плов. Во второй – на салат. В третьей – сладости к чаю. Хлеб и лаваш – в четвертой.
– Нет.
– Женщина, ты как живешь без самой необходимой кухонной утвари?
– Такая как раз имеется: две кастрюли, сковорода, чашки и тарелки.
– Покажи сковороду.
Виола открыла духовой шкаф старенькой плиты и достала недорогой «Тефаль». Даже без крышки.
– Ты вообще, что ли, дома не готовишь? – спросил он, отвергнув сковородку.
– Почему? Готовлю. В мультиварке.
– Фу.
– Да половина населения России в них готовит, а тебе фу.
– Давай, ради прикола, я приготовлю плов в казане, а ты в мультиварке. И сравним!
– С радостью бы пошла на этот эксперимент, но… нет у меня казана!
Матвей приуныл.
– Может, у соседей попросишь?
– Еще чего!
– Мать рассказывала, что раньше соседи друг у друга одалживали все, начиная от сахара, заканчивая деньгами.
– Кто-то, возможно, и сейчас так делает. Но я никогда ничего не просила у соседей, хотя прекрасно их знаю. Как-то у меня дико разболелась голова, а дома не было обезболивающих, так я позвонила в круглосуточную доставку лекарств, заплатила втридорога и прождала час. А могла бы просто постучать в соседнюю дверь.
Матвей тем временем изучал кастрюлю. Она хотя бы с крышкой. Но забраковал и ее. Не плов получится в ней, а рисовая каша с мясом.
– Подожди-ка! – воскликнула Виола. – У меня, кажется, есть то, что тебе нужно! – И бросилась к кладовке. – Тут куча хозяйских вещей. Алла Ивановна, это женщина, которая мне квартиру сдает, вот уже сколько лет собирается забрать их, но все откладывает… – Виола распахнула дверь и стала рыться на полках. – Другой бы выбросил все, а я не могу. Обещала Алле Ивановне… Вот! Нашла!
И вынырнула из кладовки со старой сковородой в руке. Массивная, сделанная из чугуна, а не из сплава, как современные, с крышкой и прокопченной деревянной ручкой.
– Пойдет? – поинтересовалась Виола.
– Мелковата, конечно, повыше бы, но… Пойдет!
– Бабушка моя в такой рыбу жарила. Говорила, в других она невкусная получается.
– Да. Для рыбы она идеально подходит. Для мясных стейков тоже. Но я попробую плов в ней приготовить. Все лучше, чем в твоей мультиварке. Поспорим?
– Давай. На что?
– На щелбан.
– Нет, я не согласна.
– На желание тогда.
Виола, секунду подумав, кивнула.
– Тогда начинаем наш кулинарный поединок, – азартно воскликнул Матвей. – Но сначала… По писюшечке. Давай стаканы и лед.
Когда перед Матвеем оказалось требуемое, он разлил виски, добавил к нему лед. Виола попросила разбавить ее «Джек Дениэлс» соком. Матвей побурчал (по его мнению, хорошие напитки нужно пить в чистом виде, а иначе как ты распробуешь их настоящий вкус), но плеснул в стакан сеструхи немного яблочного «Рича».
Они чокнулись, выпили и приступили к делу.
– Матушка моя уже замуж не выходит, – сообщил Виоле Матвей.
– Одумалась?
– Если бы. Федя ее бросил. Кстати, ты была права. Он хотел, чтоб она получила кредит. Его не дали. И вот результат…
– Печально, – вздохнула Виола.
– Радоваться надо! Хуже было бы, если б она заняла у банка денег и вступила с Федюней в брак.
– Понятное дело. Я не про это. Жаль, что подтвердились наши мрачные прогнозы.
– А ты сомневалась в этом?
– Мы, женщины, всегда в глубине души верим в чудеса. И у твоей матушки и Федора могла быть искренняя любовь.
– Да не смеши!
Матвей, пока они болтали, нарезал лук, потер морковь и размельчил один крупный помидор (по рецепту этого не требовалось, но он добавлял его или ложку томатной пасты – так плов выглядел красивее). Мясо уже было запущено в кипящее масло, и он смотрел, когда пора будет добавить к нему овощи. Виола к тому времени уже запустила все в свою мультиварку. Лук с морковью при этом она пропустила через комбайн. Предлагала сделать это и Матвею, но тот считал, что когда продукт режешь вручную, у него совсем иной вкус.
Они налили еще по чуть-чуть. Матвей после первой порции виски почувствовал себя расслабленным. Сейчас еще и повеселел.
– Давай я салат порежу, – предложила Виола. – Все равно мне нечем заняться – за меня все мультиварка делает.
– Займись. Только прошу, все режь сама.
Виола скорчила гримаску и принялась мыть овощи.
На ней был миленький спортивный костюм. Белый, в красную полоску. С пандами. Их мордочки украшали толстовку спереди и задние кармашки на штанах. Волосы Виола собрала в хвостик. Накрасила только ресницы и попыталась замазать синяки. Выглядела лет на двадцать.
– Ребра болят? – спросил Матвей. Виола передвигалась довольно резво, но иногда морщилась.
– Немного ноют. Я кеторол пью, так что терпимо. Меня больше физиономия беспокоит. Когда болячка заживет, я начну ее ковырять. Меня за это раньше по рукам били. Теперь некому. А что у тебя с лицом?
– А что с ним?
Виола указала на глаз.
– А, это… Фигня. Боевые раны, полученные во время матча по хоккею.
– Завтра сможешь смотреть на мир всего одним глазом.
– Да мне не привыкать, – отмахнулся Матвей. – Тебе из полиции не звонили? Нет у них новостей?
Она покачала головой, а затем проговорила:
– Давай сейчас не будем об этом. Хочу забыть, хотя бы на время.
– Как скажешь. – Он схватил с разделочной доски огуречную попку и закинул ее в рот. – Всегда их любил. Даже горькие.
– У меня бабушка обожала яблочные огрызки. Постоянно их за мной доедала с большим удовольствием.
– В чем сила, брат? В огрызках и попках!
– Ты пьян.
– Нет, я пока слегка навеселе. И у меня хорошее настроение.
– Включить музыку?
– Да! Мы будем танцевать… – Он изобразил движение «ча-ча-ча». – Только сначала выпьем. Я приговорил свой вискарь.
– Я свой нет, так что пропущу. Лучше поищу нужную для этого, – она повторила его движение, – музыку.
Когда Матвей вновь наполнил свой стакан, зазвучала ламбада.
– Ретро подойдет? – спросила Виола.
Он закивал и, пожевывая ветку укропа, принялся вытанцовывать ламбаду. Выглядел при этом наверняка комично. Как медведь, приседающий под «калинку-малинку».
– У тебя что-то горит, – предупредила Виола.
– Все под контролем, – беспечно отмахнулся Матвей. Хотя и сам чувствовал – попахивает.
– Смотри продуешь.
– И ты меня заставишь кукарекать?
– Так легко не отделаешься, и не мечтай.
– Ой, боюсь, боюсь!
Матвей убавил газ под сковородой и залил мясо и овощи водой. Сейчас чуть потомятся, потом он всыплет рис, посолит, поперчит, накроет крышкой и двадцать минут свободен.
Тем временем ламбада сменилась лирической композицией из фильма «Телохранитель». Красивый, мощный голос Уитни Хьюстон, приятная мелодия. Песня на века.
– Мой любимый медляк, – сообщила Виола, а затем полюбопытствовала: – А у тебя есть такой?
– Да. Песня «Туман».
– Кто ее исполняет?
– Владимир Пресняков.
– Я не слышала такую.
– Видишь, какой я эксклюзивный? – рассмеялся Матвей. – Моя маман была ярой поклонницей Пресного. Как она говорила, меня заделали под «Зурбаган». И под «Туман» мы с ней танцевали, когда я был маленьким. Она учила меня двигаться, чтобы на утренниках не опозорился.
– Вы на утренниках танцевали парами?
– Да. А вы нет?
– Я не ходила в детский сад.
Матвей смутился. Он совсем забыл о прошлом Виолы… А вернее, Веры. Какой сад! Девочку даже с соседскими ребятами не отпускали играть.
– Я тебе сейчас страшную тайну открою, – продолжила Виола.
– Подожди секунду! – Он метнулся к сковороде. Проделал все то, что собирался: всыпал рис, залил его горячей водой, посолил, поперчил и накрыл крышкой. – Все, теперь я готов услышать твою тайну.
– Я ни разу не танцевала медляк.
– Не верю.
– Серьезно тебе говорю.
– Как такое могло случиться?
Виола пожала плечами.
– Я не знаю ничего практически о твоей личной жизни, но… Черт! У тебя был Вадик. И вы собирались пожениться.
– Я не собиралась.
– Пусть так. Но у вас были серьезные отношения. Вы что, не танцевали?
– Нет. Я всегда говорила ему, что не танцую. Остальным также.
– И никто не настаивал?
– Ты же меня знаешь. Я могу быть очень вредной. Никто не хотел связываться.
Композиция из «Телохранителя» закончилась. Увы. Матвей не успел пригласить Виолу на медляк. Придется следующего ждать.
– У нас с тобой пустые стаканы. Непорядок. – Виола указала глазами на бутылку. Она тоже захмелела. Разрумянилась. – А еще я хочу есть. Давай колбаски нарежу?
– Нет, не порть аппетит. Нам еще два плова дегустировать. Ешь овощи. – И сам взял с доски кольцо паприки.
Они еще выпили. И обсудили жизненно важный вопрос – кто вымрет последним, крысы или тараканы. К тому времени салат и плов Виолы были готовы. Дело оставалось за шедевром Матвея. Он уже проткнул рис и засунул в него ошпаренный чеснок. Через десять минут можно приступать к дегустации.
Виола начала сервировать стол. Достала красивые салфетки, тарелки, ложки и вилки. И тут…
Зазвучала по радио песня Преснякова «Туман».
Как по заказу!
Матвей тут же отложил огурец, который грыз, вытер руки и шагнул к Виоле.
– Разрешите пригласить вас на танец? – церемонно проговорил он.
– Я не танцую, – едва сдерживая смех, ответила Виола.
– Это вам только кажется!
Он сгреб ее одной рукой за талию, но Виола ойкнула – он потревожил поврежденные ребра, – и Матвей взял ее под попу. С легкостью поднял. Так они и начали танец. Матвей двигался под музыку, а Виола болталась в воздухе. Ей быстро это надоело, и она попросила опустить ее. Матвей так и сделал.
– Твоя мама молодец, – сказала Виола. – Ты отлично танцуешь.
– Ты тоже. И кто молодец в твоем случае?
– Ромка. Я на нем оттачивала мастерство. Он в начальной школе влюбился без памяти в одну… как он мне сказал, девочку. И боялся пригласить ее на танец. Вот мы с ним репетировали сначала, как он будет к ней подходить, потом – как танцевать. И так много раз.
– Только не говори, что девочка оказалась мальчиком.
– Нет, она оказалась учительницей.
– Меня не удивляет Ромина тяга к женщинам старше себя. У него такая улетная мама.
– Да, он всегда выбирал «старушек». Это моя сестра так говорила. Подкалывала Ромку. Бывали и вдвое старше. Но теперешней всего тридцать четыре. Разница небольшая. Но возраст, можно сказать, критический. Поэтому барышня хочет замуж. А Роман не особо рвется. Ему и так хорошо.
– Не хочет расставаться с матерью.
– Думаешь?
– Так бы сказал любой мозгоправ. Я-то сам не очень в психологии разбираюсь. Но пришлось прочитать несколько книг.
Виола была вынуждена с Матвеем согласиться. Ромка в детстве не мог засыпать, если Риммы не было рядом. Она должна была лечь рядом, обнять его. Он накручивал на палец ее волосы и медленно погружался в дрему. Только когда сын засыпал, она вставала и уходила…
Только так.
А однажды Римма упорхнула на свидание, не дождавшись, когда Ромка крепко уснет. Вместо себя положила куклу с длинными волосами…
Как же Ромка плакал, когда обнаружил подмену. Весь дом разбудил.
А ему было уже десять!
После того случая Римма стала отучать сына от себя. Как она сама выражалась, отрывать от сиськи. Которую, он, кстати, сосал до трех лет. Но, даже перестав делать это физически, психологически так и остался у маминой груди.
Виоле всегда было интересно, как он ведет себя с женщинами, с которыми встречается. С той же Надей. На людях – строго. Они пару раз пересекались. Рома приводил девушку на семейные праздники. И был с ней суров и снисходителен. Но Виоле почему-то казалось, что когда они оставались одни, он таял, словно воск.
Песня закончилась. Матвей поклонился партнерше и поблагодарил ее за танец. Та ответила ему книксеном.
– А теперь настал час «Пэ»! – провозгласил Матвей. – То есть плова!
– Я раскладываю по тарелкам свой. Ты свой.
– Хорошо.
– Только много мне не наваливай. Я уже овощами наелась.
Матвей разложил плов по тарелкам. Посыпал укропчиком. Понюхал. То, что надо!
Они сели за стол. Вооружились вилками.
– Начинаем! – скомандовал Матвей и первым попробовал.
Его плов оказался вкусным. Правда, не таким, как обычно. Он не привык готовить его в сковороде и неправильно рассчитал количество воды. Получилось чуть менее рассыпчато, чем надо. Немного поев, Матвей поменял тарелки. Теперь плов Виолы. Не такой красивый и совсем не рассыпчатый. К тому же пахнущий не так ароматно. Матвей зачерпнул его на вилку и отправил в рот…
– Хм… А ничего, – вынужден был признать он. – Вкусно.
– Твой, бесспорно, лучше, – ответила Виола, уплетая плов.
– Да. Но я думал, твой и есть нельзя будет.
– И все же ты выиграл.
– Давай решим, что победила дружба.
– А как же желание?
– Я, как джентльмен, уступаю тебе право его загадать.
– Серьезно?
– Да. И надеюсь, ты примешь во внимание мое благородство, оценишь его, и… не станешь наглеть.
– Ничего не обещаю.
– Тогда об одном прошу, дай спокойно поесть, а потом мочи.
– Договорились.
– Хотя если прокукарекать надо, я могу это сделать прямо сейчас.
– Не надо.
– И щелбана мне дать не хочешь?
– Ешь. Я еще не придумала желание.
Матвея уговаривать не пришлось. Он был голоден и желал наслаждаться пловом, о котором мечтал последние несколько часов. Съев обе тарелки, он наложил себе добавки. И из сковороды, и из мультиварки. Отломил лаваш, мокнул его в сметану и продолжил трапезу.
У Виолы зазвонил телефон. Она побежала смотреть, кто звонит.
– Полиция! – сообщила она Матвею, взяв телефон и глянув на экран. – Я поговорю…
И ушла в комнату.
Звонил следователь Внуков. Сообщил, что недалеко от того места, где было совершено нападение на нее, обнаружен скальпель. На нем следы крови и отпечатки пальцев. Чьи именно, не сказал. И просил приехать в следственный отдел сразу, как почувствует себя лучше. Виола пообещала прибыть завтра же. Закончив разговор, вернулась в кухню.
– Что там? – поинтересовался Матвей.
– Мы же договорились…
– Но тебе позвонили! Что-то важное сообщили?
– Нет, ерунду.
«На меня, судя по всему, напал тот же маньяк, что убил Красотулю! – мысленно закричала Виола. – Но тебе лучше об этом не знать… А мне… Мне нужно решиться! Жаль будет умереть, так и не узнав, каково это – оказаться в твоих объятиях!»
– Загадывай желание! – скомандовал Матвей.
Виола набрала полные легкие воздуха, выпустила их с шумом и выпалила:
– Загадала.
– И?
– Поцелуй меня!
– Это…?
– Да!
Матвей растерялся. И засмущался. Как будто был нецелованным девственником.
Она смотрела на него, широко распахнув глаза. И тоже смущаясь.
Не то чтобы он никогда не думал о том, чтобы перевести их отношения в другое русло… Да, было дело. Как-то, будучи в сильном подпитии, а пили они с сеструхой, он ругал себя за то, что, вместо того чтобы обнимать женщину, с которой ему так кайфово, он едет к другой… с которой ему никак. Но там ему гарантирован секс, которого в таком состоянии очень хочется. А тут… А что тут? Сеструха! Вот и ушел от нее. Потому что дружба ценнее всего. Особенно секса, который можно получить без особых усилий…
– Поцелуй меня, – повторила Виола. Но так тихо, что Матвей, если бы не стоял лицом к ней, не понял бы, что она говорит.
Он придвинулся к Виоле. Их тела соприкоснулись. Большие ладони Матвея легли на ее лицо. Обхватили. Приблизили.
Матвей осторожно коснулся губ Виолы.
Сухие и горячие. Дыхание прерывистое. Он ощутил это.
А глаза огромные!
И смотрят на него вопросительно.
– Дурочка какая, – прошептал Матвей, – кто же так целуется?
В глазах появились искорки улыбки. Хотя губы оставались напряженными. Матвей еще раз их коснулся. Теперь с большим пылом. И Виола ответила с таким жаром, что он передался и Матвею. Не прошло и минуты, как он подхватил ее под попу, как когда вытащил на медляк, и понес в комнату.
