Природа и время
Перевод В. Гришечкина
Однажды зимней ночью по улицам Ковентри шагал ликующий дух. За ним, — сутулая, неряшливая, одетая в лохмотья, с лицом, какие бывают только у бродяг и бездомных, — хныча, всхлипывая и жалуясь, торопилась несчастная душа. Она все норовила схватить духа за рукав, и, отдуваясь на ходу, осыпала его упреками, но он продолжал шагать дальше и не останавливался.
Ночь была морозной, но, похоже, вовсе не холода страшилась душа, хотя и была она скверно одета; гораздо больше пугали ее трамваи, ужасные магазины и огни фабрик, от которых она то и дело шарахалась, раня ноги о камни мостовой.
А тот, кто шел впереди, казалось, ничего не замечал; ему было как будто все равно, жарко вокруг или холодно, тихо или шумно, трава у него под ногами или мостовая, словно только и забот было у него, что шагать да шагать.
Наконец душа нагнала его, схватила за локоть, и я услышал, как она заговорила печальным голосом, едва слышным за шумом уличного движения.
— Ты забыл меня, — жаловалась она. — Ты бросил меня здесь.
И широким жестом она указала вокруг, словно имела в виду не только Ковентри, но и все близкие и далекие города. А дух грубо приказал ей не отставать и добавил, что он ее вовсе не бросал. Но она продолжала причитать на ходу:
— Уже на мили вокруг не увидишь ни одной анемоны, мои леса вырублены, а города все растут. Мое дитя — Человек — несчастен, остальные мои дети умирают, а города продолжают расти, и ты забыл меня!
И тогда дух сердито повернулся к ней, едва не остановив свой бег, который начался, когда были созданы звезды.
— Разве я когда-нибудь забывал про тебя? — спросил он. — Разве когда-нибудь оставлял тебя? Не для тебя ли разрушил я Вавилон? Разве не исчезла Ниневия? Где Персеполис, который так тебе не нравился? Где Тир и Фарсис?* И ты утверждаешь, будто я о тебе забыл!
Но и это, похоже, нисколько не утешило душу. Я услышал, как она снова заговорила, с тоской глядя на своего спутника:
— Когда же мои дети снова увидят поля и траву?
— Скоро, скоро, — ответил дух, и оба замолчали. Потом дух зашагал прочь, душа повлеклась следом, и, когда он проходил мимо, все часы на башнях начинали бить.