Глава 24
Трейси читала лежа на диване, когда зазвонил телефон.
– Умеете разгадывать головоломки?
Голос Жана Риццо во мгновение ока развеял атмосферу спокойствия, как пуля, прошившая оконное стекло.
– Абсолютно не умею. Ненавижу головоломки.
– Возможно, вы захотите улучшить свое искусство в этом направлении. И очень быстро.
– Да? А вы? Не хотите пропасть и больше не появляться? Я уже сказала, Жан, оставьте меня в покое. – Трейси повесила трубку.
Через двадцать секунд телефон зазвонил снова. Трейси не ответила бы, но Ник был внизу на кухне и мог подойти, если она этого не сделает.
– Что? – рявкнула она в трубку.
– Мне нужна ваша помощь.
– Нет. Ни за что. У вас была моя помощь, и это не помогло, помните? Пожалуйста, Жан.
– Купер захватил Джефа Стивенса. – Молчание на другом конце линии было оглушающим. – Трейси! Вы слушаете?
– То есть как это «Купер захватил Джефа Стивенса»?
– Похитил. Украл. Может, что хуже, не знаю. Купер оставил письмо, адресованное вам.
– Не может быть! – Трейси подавила рыдание. – Почему?
– Этого я не знаю. Я открыл письмо. Там головоломка, и я уверен, что если вы не поможете мне решить ее, Джеф Стивенс – покойник.
Снова молчание.
– Мне очень жаль, Трейси.
После длившейся целую вечность тишины голос Трейси вновь донесся до него сковзь треск статических разрядов:
– Прочитайте мне его.
Жан выдохнул.
– Хорошо, вот оно: «Моя дражайшая Трейси…»
– Он написал «дражайшая»?
– Да.
– Ладно, продолжайте.
– «Моя дражайшая Трейси, я взял мистера Стивенса в заложники. Надеюсь, ради мистера Стивенса и себя самой Вы выполните инструкции, содержащиеся в этом письме. То, что я напишу дальше, имеет смысл для Вас одной. Делайте, как я прошу, и ни Вы, ни Стивенс не пострадаете. И приходите одна. Вечно Ваш Д. К.». Он раньше присылал вам подобные послания? – спросил Жан.
– Нет. Никаких посланий. Никогда. Я бы сказала вам, если бы такое было. Что еще он написал?
– Ничего. Только головоломку. Готовы?
Трейси закрыла глаза:
– Валяйте.
– О’кей, там четыре части.
«Четыре? Иисусе».
– Слушаю.
Жан откашлялся и стал читать вслух с мягким канадским акцентом:
Двадцать рыцарей в три раза по три
Ждали прихода королевы.
Ее любовник, муж, судьба
под звездами и Господним оком.
Это первая часть. Она что-то говорит вам?
– Нет, ничего, – вздохнула Трейси. – Рыцари и королева… Может, это имеет какое-то отношение к карточной игре? – Она осознала, что хватается за соломинку. – Давайте дальше. Может, в целом это будет иметь больше смысла.
– Слушайте, что он еще написал:
Тринадцать агнцев зарезаны у алтаря.
Четырнадцатый днем и ночью терпит муки.
Скоро конец, грехи сотрутся,
Старый саван будет заменен.
Еще одно:
Танцуй танец в черном и белом,
Где мастера встречаются, когда настанет время.
Шесть холмов, один потерян.
Здесь грешники узнают цену.
И последняя часть:
Двадцать рыцарей в три раза по три
На сцене истории.
Наконец моя любовь придет ко мне.
И будет так, как потребует Господь.
Это все.
– Это все, – словно эхо, повторила Трейси. – Ничего больше?
– Ничего.
Снова воцарилось молчание. Жан прервал его первым:
– Знаете, что это означает?
– Нет.
– Совсем никаких идей?
– Мне нужно время, Жан. Не думайте, что можно вот так, ни с того ни с сего, позвонить мне, прочитать какую-то безумную чушь и ждать, что я решу это дело одним щелчком пальцев. Вот так! – Она рассерженно щелкнула пальцами. – Дэниел Купер безумен. Разве я могу знать, как работает его извращенный разум?
– Вполне справедливо. Простите. Дело в том, что у нас не так много…
– Времени. Знаю.
В голосе Жана Риццо слышалось нескрываемое разочарование. Но правда заключалась в том, что у нее появилась идея, как решить загадку. Не совсем сформировавшаяся, не совсем ясная, которая может и не стать решением. Она не была готова поделиться этой мыслью с Риццо.
– Я перешлю копию по электронной почте, – пообещал Жан. – Утром мне нужно лететь во Францию, но вы знаете, как меня найти. Сообщите, если что-то вас осенит? Любая идея или мысль, пусть самая невероятная.
– Конечно. Обязательно.
– Вы ключ ко всему этому, Трейси. Я знал это раньше, но теперь Купер подтвердил прямо. Он пытается что-то сказать вам, и это личное.
– Уверены, что Джеф у него? – спросила Трейси. – Откуда вы знаете, что он не блефует? Не использует Джефа как приманку, чтобы завлечь меня в сети?
– Я ни в чем не уверен, – искренне ответил Жан. – Но вы действительно хотите расценить это как блеф? Если ошибаетесь…
Он мог и не договаривать фразу.
«Знаю. Если я ошибаюсь, Джеф умрет».
Трейси потерла глаза. Ладони вспотели, во рту пересохло.
«Я боюсь. Боюсь за Джефа и за себя».
Однажды Джеф спас Трейси жизнь. Теперь ее очередь вернуть долг. Да вот только все, что она сказала Жану Риццо, – правда. Она ненавидела головоломки. И совершенно не умела их решать. А эта вообще была составлена безумцем.
– Дайте мне двадцать четыре часа, – попросила она. – Мне нужно подумать.
– У нас нет двадцати четырех… – начал было Жан.
Но она уже повесила трубку.
Наутро Трейси завезла Николаса в школу, но вместо того чтобы вернуться домой, свернула на шоссе 40 и направилась в крохотный городок Грэнби.
Шахматный клуб Грэнби работал четыре дня в неделю в маленьком помещении над универмагом. Членами были в основном пенсионеры. Некоторые местные, некоторые призжали из Боулдера или даже из Денвера. Для крохотного местного клуба у этого была весьма уважаемая репутация.
– Мне нужно знать все о шахматных ходах.
Трейси сидела за пластиковым столиком напротив человека лет семидесяти по имени Боб. Лицо лысого коротышки было сморщенным, как грецкий орех. Крохотные, широко посаженные глазки сверкали умом и интересом к собеседнице.
– Это очень широкая тема. Не можете ли быть немного конкретнее?
Трейси вручила Бобу листок с головоломкой Купера.
– Это загадка. Ответом должно быть название места, конкретное географическое название. Может также указывать на время. Сначала я подумала, что автор имеет в виду карточную игру, с валетами и королевами. Но потом посмотрела на третью часть. Перечитала фразы «Танцуй танец в черном и белом» и «Где мастера встречаются». И поняла, что это не карты. Это шахматы.
Старик кивнул:
– Понимаю, что танец – это аллегория. Ссылка на шахматы. Но здесь нет ссылок на ходы.
– Двадцать рыцарей в три раза по три ждут королеву? – с надеждой спросила Трейси.
– На шахматной доске всего четыре коня, дорогая. Я думал, вы знаете. Два белых, два черных. Нет никаких ходов с двадцатью конями. Если только у вас нет пяти досок. Пять досок – сеанс одновременной игры.
Трейси записала его фразу в блокнот.
– И не забывайте о числах, – сказала она Бобу. – Можете назвать ходы, где игрок использует коня, чтобы поставить шах королеве противника?
Лицо старика просветлело. Теперь Трейси говорила на его языке.
– Я сделаю лучше, дорогая. Покажу вам.
Два часа спустя, возвращаясь в Стимбоут-Спрингс, Трейси знала о шахматных ходах гораздо больше. Но по-прежнему не представляла, что хотел ей сказать Дэниел Купер.
Она пыталась думать последовательно.
«Шахматы. Мы с Джефом провернули дело на «Королеве Елизавете II», где обставили двух гроссмейстеров: Петра Негулеску и Бориса Мельникова. Купер знает об этом? Может, корабль – место, где встречаются мастера?
Предположим, я – королева этого танца черного и белого.
Но кто те двадцать рыцарей, которые меня ждут?»
Пять досок, двадцать коней…
Тени ответов плясали у нее перед глазами. Но ничто не было реальным, не за что было ухватиться.
Библиотека Стимбоута была практически пуста. Несколько молодых матерей собрались в кружок в детском зале, слушая сказку вместе со своими малышами. Трейси вспомнила, как приходила сюда с Ником, когда тот был маленьким, и ощутила моментальный укол ностальгии.
– Чем могу помочь? – улыбнулась библиотекарь. – Миссис Шмидт, не так ли?
– У вас есть исторический раздел? – спросила Трейси.
– Конечно. Я помогу вам.
– Спасибо. Кроме того, мне нужен код, чтобы войти в компьютер.
Библиотекарь кивнула:
– Я могу дать вам временный читательский билет, по которому вы войдете в компьютер.
В эту ночь, когда Николас заснул, Трейси читала свои заметки, пока глаза не заслезились, а цифры плавали в голове, как фрагменты сложного пазла.
«Двадцать рыцарей. Пять досок. Тринадцать агнцев. Шесть холмов. Один потерян».
В библиотеке она искала в книгах и Интернете ссылки на шесть холмов и места с шестью холмами.
Результаты не были обнадеживающими. Шесть холмов были в Альфаретте, штат Джорджия. Были tepeta – шесть сиенитовых холмов в болгарском Пловдиве, знаменитый ряд длинных римских курганов в английском Хартфордшире, тоже известный как шесть холмов. И знаменитые семь холмов Иерусалима. Семь минус один потерянный равняется шесть!
Все безнадежно. Джеф мог быть повсюду – от Иерусалима до Джорджии. Она пыталась не думать о том, что может происходить с ним в этот момент. Какие пытки мог изобрести безумец вроде Дэниела Купера. Но паника овладевала ею все сильнее с каждым моментом, с каждым часом. Она нужна Джефу! Она – его единственная надежда. Если Купер играет с ней в шахматы, он выигрывает.
Она снова прочитала письмо. Единственной частью, совершенно лишенной для нее смысла, была третья, о саване и агнцах. Четырнадцатый агнец днем и ночью терпит муки. Какое значение имеет число «четырнадцать»? Никакого. Все, о чем могла думать Трейси, – несчастливая чертова дюжина, а это ни к чему ее не приведет. Она была уверена, что шахматы – ключ к головоломке, но поездка в Грэнби еще больше сбила ее с толку.
Кто-то будет ждать королеву – королева – это она? – под звездами. Означает ли это, что Купер назначил встречу под открытым небом?
И тут ей на память пришла строчка из последней части, где говорилось о сцене истории. Вероятно, эта сцена должна быть на открытом воздухе. В месте, имеющем историческое значение.
Вбежав в кабинет, она включила компьютер. Первой мыслью были Лондон и театр «Глобус». Тщательно восстановленная сцена, где пьесы Шекспира сначала игрались под открытым небом. Под звездами. Но как связать это с шестью холмами? Или шахматами?
А как насчет других театров под открытым небом? Греческих или римских амфитеатров?
Купер знал об интересе Джефа к археологии. Может, это ниточка? Как насчет шести холмов в Англии? Шести римских курганов? Там, кажется, поблизости есть амфитеатр.
Трейси чувствовала, что подбирается ближе. Но время шло: одиннадцать, двенадцать, час ночи, а ответ по-прежнему ускользал. Она легла в постель, и ей приснились жуткие кошмары о пытках и смерти, о том, как Джефа Стивенса вырывают из ее объятий и бросают в холодное черное бесконечное море.
Трейси проснулась как от толчка. Утро. На часах шесть минут шестого.
Пять досок.
Шесть холмов.
И внезапно она поняла. Не ответ. Вопрос.
«Я знаю, какой вопрос хочет задать Купер. Я знаю, где найти Джефа».
Жан Риццо в полной депрессии бродил по своей лионской квартире. Сегодня он забрал детей из школы и повел обедать в пиццерию. Все вежливо беседовали. Жан чувствовал себя чужаком.
– Тут нет ничего такого, – уверяла Сильвия. – Тебе просто нужно видеть их почаще.
Жан нагрубил ей, сознавая собственную вину и ее правоту. И уехал домой, чувствуя себя еще хуже.
Проверив телефон и электронную почту, он не нашел сообщения от Трейси. Только два от босса с требованием приехать на совещание в офис прямо с утра.
Это могло означать только одно: Анри Дюваль поручит ему расследование другого дела.
Жану не за что было осуждать босса. Анри и так дал ему больше свободы, чем любому другому детективу, из уважения к их дружбе. Но над Анри стояли свои начальники, да и бюджет постоянно урезали. Дело Библейского Убийцы так и не сдвинулось с места. Расследование Жана оказалось дорого обошедшимся провалом.
Налив себе большой стакан виски, Жан набрал номер Трейси.
– Есть прогресс?
– Не совсем.
Трейси рассказала ему о разговоре с шахматным игроком и попытке разгадать название места с шестью холмами, а также о римских развалинах. Жан сам не знал, почему ее слова заставили его насторожиться. Возможно, тот факт, что она казалась такой спокойной. Стивенс, человек, за которого она вышла замуж и, очевидно, которого все еще любила, по всей вероятности, находился в лапах известного убийцы. И все же Трейси рассуждала о тупиках и ложных следах так, словно они играли в игру.
– Чего вы недоговариваете? – без обиняков спросил он.
– Ничего. Почему вы так недоверчивы?
– Я детектив. А вы мошенница.
– В прошлом, – напомнила Трейси.
– Не совсем, – парировал Жан. – Вы знаете, где они, верно?
– Понятия не имею.
– Почему не хотите сказать? Хотите поехать одна? Потому что он просил вас об этом? Надеюсь, вы понимаете, что ни о чем подобном не может быть и речи?
– Я не знаю, где они. Ясно? Не знаю, и это чистая правда.
– Но предполагаете?
Ее мгновенное колебание это подтвердило.
Голос Жана стал настойчивым. Встревоженным.
– Ради всего святого, Трейси, не ездите туда одна. Это безумие. Если хоть что-то знаете, скажите мне. Купер убьет вас, что бы он ни пообещал в письме. Убьет обоих не моргнув глазом.
– Не думаю, что Купер меня убьет, – возразила Трейси. В трубке смутно слышался голос Ника. – Мне нужно ехать.
– Трейси!
– Если найду что-то конкретное, скажу вам. Обещаю.
– Трейси! Послушайте меня!
Трейси повесила трубку. Второй раз за неделю.
– Будь все проклято! – воскликнул Жан. Трейси Уитни – самая несносная женщина из всех, кого он знает.
Если с ней что-то случится, он никогда себе не простит.
