Книга: Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги

Дальше: Глава 6 Благословения и проклятья

Часть третья
Завет

Глава 5
Творение и Завет

Этот священный седьмой день… облегчение и отдых от трудов… не только для свободных людей, но и для рабов и даже для вьючных животных… даже каждого вида растения и дерева; ибо в тот день не дозволяется срезать ни побега, ни ветви, ни даже листа… но все в тот день пребывает в свободе и безопасности, наслаждаясь совершенной свободой.

(Филон, Жизнь Моисея 2.4.21–22)

Первая глава Книги Бытие начинает христианскую Библию, но ее значимость далеко не ограничивается этим. Почему? Потому что она была составлена Священнической традицией Израиля в качестве увертюры ко всему Пятикнижию (и даже ко всей Еврейской Библии), и в качестве вводного манифеста Пятикнижия и Еврейской Библии. Прочтите Быт 1 очень, очень внимательно, говорит Священническая традиция, ибо об этом – вся библейская история.

Более того, когда мы читаем (именно читаем!) Быт 1, становится ясно: авторы знали, что ничего не знают о деталях и логистике создания мира, но полагали, что понимают его смысл и замысел Божий о нем. Это ясно, ибо очень уж о многом говорит само построение главы и сама искусственность описания. Вот как я читаю ее, находя в композиции указание на авторскую интенцию, литературный замысел и текстуальный смысл.

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему»

Сразу бросаются в глаза две композиционные особенности. Во-первых, Бог мыслится как великий Архитектор (а не как Гончар в Быт 2:7). Его работа делится на две стадии: подготовительную (1:3-13) и завершающую (1:14–31). Во-вторых, постоянно повторяются выражения: «И сказал Бог… да будет… и стало… И увидел Бог, что это хорошо… И был вечер, и было утро». Ключевым элементом в этой композиции является вводное выражение: «И сказал Бог».

Взирая на окружающий мир с его месопотамским наследием, священнические авторы усматривали в нем восемь больших составных частей, которые некогда, при сотворении, были упорядочены Богом. Однако эти восемь частей они распределили не по восьми дням, а по шести:

День 1 (1:3–5): И сказал Бог…

День 2 (1:6–8): И сказал Бог…

День 3 (1:9-13): И сказал Бог… И сказал Бог…

День 4 (1:14–19): И сказал Бог…

День 5 (1:20–23): И сказал Бог…

День 6 (1:24–31): И сказал Бог… И сказал Бог…

Можно ли высказаться яснее? Даже если составных элементов – восемь, их приходится втиснуть в шесть дней, ибо все творение должно увенчаться Субботой в седьмой день.

Проще говоря, даже Бог Творец не может игнорировать Субботу. А если не столь грубо (и более точно), сотворение мира должно увенчаться Субботой. (Венец творения – вовсе не человечество. Нас создали под конец пятницы. А может ли быть качественной работа под конец пятницы?)

Конец Быт 1 возвещает об Образе, Владычестве и Субботе.

• Образ. Человечество создано по образу и подобию Божьему (Быт 1:26а, 27).

• Владычество. Смысл образа Божьего: человеку дано владычествовать над всей землей (Быт 1:26б, 28).

• Суббота. Бог, чей образ мы несем в себе, есть Бог субботнего покоя. Мы должны владычествовать над землей для Бога Субботы, с Богом Субботы и в Боге Субботы. И это не только лишь заповедь Божья, но и наше человеческое предназначение, наша судьба.

Прежде чем говорить о том, каков характер Бога, увенчавший сотворение мира субботним покоем, необходимо сделать три замечания.

Первое. Первый дар Бога человеку – образ и подобие Божье – показывает, что Бог есть Бог дистрибутивного правосудия. Можно ли вообразить дар более великий и милостивый, чем наделить каждого человека образом и подобием Творца?

Второе. В этом величественном описании нет ни малейшего намека на угрозы, санкции, возможные наказания и кары. А коль скоро речь идет не только о заповеди, данной извне, но и о нашей судьбе и предназначении, проступки и ошибки влекут за собой не наказания, а последствия. (Разница: последствия вытекают естественным образом из поступка, а наказания налагаются извне. Например, если пьяный водитель врезается в дерево и погибает, это последствие; если он врезается в дерево и получает штраф от полиции, это наказание.)

Третье. В утопическом совершенстве творения никакая кровь не орошает землю. И животные, и люди – все вегетарианцы и питаются лишь «зеленью травной» (Быт 1:29–30). Это мирное Царство сродни описанному в Ис 11:6.

К этому пониманию Быт 1 мы еще вернемся, а пока рассмотрим, каков Он – Бог Субботы, создавший человечество по своему образу и подобию.

«Чтобы отдохнул вол твой и осел твой»

Начнем с Субботнего дня. В разделе, который ученые именуют Книгой Завета (Исх 20:22–23:19), содержится заповедь о Субботнем дне, которая четко проговаривает цель и смысл Субботы:

Шесть дней делай дела твои, а в седьмой день покойся, чтобы отдохнул вол твой и осел твой и успокоился сын рабы твоей и пришлец.

(Исх 23:12)

Эта заповедь (вместе со «чтобы») затем повторяется и расширяется: «Не делай в оный никакого дела, ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя… ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который у тебя» (Втор 5:14).

Быть может, нам сейчас и в голову не приходит, что равный отдых для всех – это вопрос базового дистрибутивного правосудия (хотя могли бы задуматься, даже если лично не сталкивались, о таких видах работы – скажем, на фабриках или в магазинах, – где недостаток отдыха доводит людей до края). Цель, причина и смысл Субботнего дня состоит в том, чтобы дать всем без исключения – главам семей, детям, рабам, животным, иммигрантам – один и тот же отдых каждую неделю. Это не отдых для почитания Бога, но отдых как почитание Бога.

Иными словами, Субботний день как покой в Быт 1 составляет часть и знак чего-то более глубокого, чем он сам. Получается, что венец творения и миссия человека – дистрибутивное правосудие в мире, который человеку не принадлежит. Субботний день сделал дистрибутивное правосудие, при котором каждый получает равную и справедливую долю Божьих даров, ритмом времени и метрономом истории. Это вытекает из дистрибутивного правосудия, связанного с дарением человечеству образа и подобия Божьего – без малейшего намека на дискриминацию.

Подчеркнем, что в библейской традиции мирное дистрибутивное правосудие – не заповедь Бога, а характер Бога. Вот почему Бог начинает с того, что дает человечеству свой образ и подобие, тем самым давая нам разумно управлять и распоряжаться его миром. Можно сказать и иначе: вектор вселенной с ее эволюцией направлен к дистрибутивному правосудию.

Теперь перейдем к Субботнему году. Библейская традиция точно и честно констатирует противление человека воле Божьей, и каждый седьмой год делалась попытка преодолеть это противление. Здесь было три аспекта.

1. Освобождались рабы: «Если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром» (Исх 21:2).

2. Аннулировались долги: «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец… простил долг и не взыскивал с ближнего своего…» (Втор 15:1–2).

3. Земля пребывала в покое: «А в седьмой год да будет суббота покоя земли… поля твоего не засевай и виноградника твоего не обрезывай» (Лев 25:4).

В последнем случае дело не только в умелом земледелии (землю полезно оставить «под паром»), но и в редистрибутивном правосудии и живительной справедливости. «И будет это в продолжение субботы земли всем вам в пищу, тебе и рабу твоему, и рабе твоей, и наемнику твоему, и поселенцу твоему, поселившемуся у тебя; и скоту твоему и зверям, которые на земле твоей, да будут все произведения ее в пищу» (Лев 25:67). Быть может, хотя бы каждый седьмой год человеческое «нет» Торе может быть отчасти исправлено на «да».

И наконец, есть Субботний юбилей. Если каждый Субботний год не сможет воплотить в жизнь божественную мечту о дистрибутивном правосудии, быть может, ситуацию исправит каждый пятидесятый год (по истечении семи Субботних лет).

И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет; и воструби трубою в седьмой месяц, в десятый день месяца, в день очищения вострубите трубою по всей земле вашей; и освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя.

(Лев 25:8-10)

Продавать землю запрещалось (вспомним историю с виноградником Навуфея; см. главу 2), но человек мог потерять ее как заложенное имущество. Каждый пятидесятый год все отчужденные земли должны были возвращаться первоначальным владельцам. О причине Бог говорит следующее: «Землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев 25:23).

Священническая традиция в Лев 25 перекликается с Быт 1. Вот почему Субботний юбилей всегда начинался в День Искупления: сама необходимость в Субботнем юбилее означала, что Субботний день и Субботний год не были должным образом соблюдены. Вспомним слова Исайи:

Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле.

(Ис 5:8)

Далее я хочу снова вернуться к той концовке рассказа о потопе, которую он имел в Священнической традиции – помните, Бог обещал, что такое не повторится? – но рассмотреть ее в связи с Быт 1. Почему рассказ о создании мира (Быт 1) не упоминает завет, а рассказ о воссоздании мира (Быт 9) – упоминает и даже подчеркивает, но несколько странно истолковывает?

«Завет вечный между Богом и между всякою душою живою»

Прежде всего, священнический рассказ о создании мира (Быт 1) как бы повторяется в Быт 9:1–7. Вот первый из этих рассказов. Отметим четыре основных элемента: образ Божий, потомство человека, владычество над землей и пища.

И сказал Бог: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».

И сотворил Бог человека по образу Своему,

по образу Божию сотворил его;

мужчину и женщину сотворил их.

И благословил их Бог, и сказал им Бог: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле». И сказал Бог: «Вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу».

(Быт 1:26–30)

Как мы уже сказали, наличие в нас образа Божьего состоит именно в том, что мы поставлены разумно распоряжаться миром – миром, который не является нашей собственностью. Через нас Бог осуществляет дистрибутивное правосудие и живительную справедливость.

Эти четыре основных элемента – образ Божий, потомство человека, владычество над землей и пища повторяются в Быт 9, но с очень существенными оговорками и добавлениями по четвертому пункту (ниже выделены курсивом):

И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю; да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную (в Быт 1:29–30. – Д. К.) даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его.

Кто прольет кровь человеческую,

человеком кровь того прольется:

ибо человек создан по образу Божию;

вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь

по земле, и умножайтесь на ней».

(Быт 9:1–7)

Отныне людям разрешено мясоедение, но это – именно божественное позволение, а не человеческое право, ибо жизнь-как-кровь принадлежит Богу.

Далее, как и в Быт 4, напрямую упоминается убийство. Приведем еще раз эти слова с их обратным параллелизмом: «Кто прольет кровь человеческую,/ человеком кровь того прольется» (Быт 9:6). Бог не устанавливает кару за убийство. И говорит Он здесь не о санкциях, а о последствиях.

В той же Священнической традиции Быт 9:1–7 говорит о воссоздании творения (что перекликается с

Быт 1:26–29), но подчеркивает тему завета, тогда как Быт 1 о завете вовсе не упоминает.

И сказал Бог Ною и сынам его с ним: «Вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти. И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле. И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле».

(Быт 9:8-17)

Снова и снова, в общей сложности семь раз, повторяется слово «завет». Однако отметим, что в данном случае «завет» представляет собой одностороннее и безусловное обещание Бога всему миру, всему творению. Нигде нет ни намека на какие-либо санкции в случае непослушания и на какие-либо наказания в случае противления. По сути, Бог говорит: «Больше никогда…», а не «…больше никогда, если только…»

Вы можете спросить: таков ли смысл завета в библейской традиции? Идет ли речь об одностороннем и безусловном обещании Божьем, которое не предполагает возможных санкций? Иными словами, каковы метафора, модель и матрица для библейского понятия завета на Древнем Ближнем Востоке? Отвечая на эти вопросы, мы должны ненадолго обратиться от Междуречья к Анатолии, от 2000-х годов до н. э. к 1000-м годам до н. э., и от шумеров к хеттам.

«Это слова великого царя»

Хеттская империя существовала с XVIII по XII век до н. э., а расцвета своего достигла в середине XIV века до н. э., когда простиралась от столицы Хаттус в центральной Анатолии (около современной деревни Богаз-кале в 145 км к востоку от Анкары) до Междуречья.

В качестве сюзерена великий царь Хатти связывал своих вассалов священными договорами (заветами), причем стороны клялись перед богами, и вассалы призывали на себя проклятья свыше в случае неверности, а также благословения в случае верности. В последующие века форма и композиция этих договоров – в хеттском стиле – широко распространилась на Древнем Ближнем Востоке.

Этот тип альянса также сделался метафорой, моделью и матрицей, через которые библейский завет стал основным образом взаимоотношений между Богом и человечеством (макрокосм), Богом и Израилем (микрокосм). (Израиль был «избран» для божественного экспериментального проекта, поскольку, если даже один народ не сможет жить дистрибутивным правосудием, какой шанс на это имеют все народы?) Представьте, что божество – это сюзерен, а человечество – вассал; или Бог – сюзерен, а Израиль – вассал.

Типичный пример из хеттской истории – священный договор между Мурсили II, великим царем Хатти, и его вассалом Дуппи-Тессубом, царем аморреев в Северном Леванте. Он включает пять элементов: Преамбулу, Историю, Закон, Свидетельства и Санкции (далее я буду писать эти термины с заглавной буквы и курсивом, чтобы подчеркнуть их специальный смысл, связанный с заветом).

Преамбула (четыре строки). Показывает, что это отношения неравных: один стоит выше, а другой ниже: «Это слова Солнца Мурсили, великого царя, царя земли Хатти, доблестного, любимца бога бури». Вассал здесь даже не упоминается. Вспомним Нав 24:2а: «Так говорит Господь Бог Израилев».

• История (пятьдесят пять строк). Вспоминаются прошлые отношения между сюзереном и вассалом, причем подчеркивается, что сюзерен сделал для вассала (возможно, сделал его тем, что он есть). Как говорит Мурсили Дуппи-Тессубу: «Я искал тебя… больного». Для сравнения: благодеяния Бога для Израиля подробно перечисляются в Нав 24:2б-13 перед обновлением «завета» в Нав 24:25а. И не будем забывать, что История в Библии началась при создании мира.

• Закон (девяносто строк). Перечисляются основные условия и обязанности, требования и повеления. Это составляет сердцевину завета, ибо определяет взаимоотношения между сюзереном и вассалом. Вспомним «постановления и закон» в Нав 24:25 и заповеди «кодекса завета» в Исх 20: 19–23:33.

• Свидетельства (тридцать шесть строк). Приводится длинный список божественных сущностей и космических сил, которые выступают в качестве свидетелей и гарантов. Наряду с многочисленными поименованными богами обеих сторон, Мурсили упоминает «горы, реки, Тигр и Евфрат, небо и землю, ветры и облака». Разумеется, библейский завет не допускает такие политеистические свидетельства, но космические силы упомянуты. Во Второзаконии, в связи с «заветом», Моисей говорит: «Во свидетели призываю небо и землю» (Втор 4:26; 30:19; 31:28).

• Санкции (одиннадцать строк). Перечисляются проклятья и благословения (именно в такой последовательности), которыми боги воздадут вассалу соответственно за неверность или верность завету.

Помимо этих пяти главных разделов, могут присутствовать и другие элементы.

• Мемориал. Иногда воздвигался камень или стела в качестве копии и/или в память о заключенном союзе (ср. Нав 24:266-27).

• Повторение. Иногда практиковали регулярное публичное чтение договора (ср. Втор 31:10–13).

• Место. Текст с договором клали у стоп богов в храмах обеих сторон. (Соответственно, сердцевина израильского закона – скрижали с десятью заповедями – хранились в ковчеге завета у стоп Божьих: незримый Бог мыслился воцарившимся над ними.)

Сердцевиной этих договоров между вассалами и сюзеренами был Закон, который предписывал или запрещал определенные действия. Соблюдать его вассалы обязывались клятвой. Перед Законом и после Закона указывалась мотивировка: соответственно прошлая История и потенциальные Санкции. Хеттская модель в качестве мотива предпочитала Историю Санкциям: апеллировали не столько к угрозам, сколько к тому, что сюзерен сделал для вассала. (Отметим число строк, которые занимают данные разделы.)

Далее, в хеттском договоре Санкции равномерно распределены между проклятьями и благословениями, которые даны именно в такой последовательности. Но хотя хеттский сюзерен обещал хранить «верность» вассалу, на него не призывались ни проклятья за неверность, ни благословения за верность. Раздел Санкции содержал лишь указания в отношении «слов договора и клятвы, написанной на скрижали»:

Если Дуппи-Тессуб не почтит эти слова договора и клятвы, пусть боги клятвы погубят Дуппи-Тессуба вместе с его… женой, его сыном, его внуком, его домом, его землей и всем, чем он владеет.

Но если Дуппи-Тессуб почтит эти слова договора и клятвы, пусть боги клятвы защитят его вместе с его… женой, его сыном, его внуком, его домом и его страной.

Я полностью разделяю научный консенсус, сложившийся в последние полвека, согласно которому вассальные договора хеттского типа стали метафорой, моделью и матрицей для божественного завета в библейской традиции. (Напомним, что эти договоры всегда были сакральными, а не секулярными.) Таким образом, завет в библейской традиции представляет собой религиозно-политическое, религиозно-социальное и религиозно-экономическое соглашение между Богом и миром (макрокосм), Богом и Израилем (экспериментальный микрокосм).

Где мы? И что дальше?

Фундаментальная проблема («Как читать Библию – и остаться христианином») довольно очевидна, коль скоро уже в Быт 6–9 ответом на эскалацию человеческого насилия в мире становится божественная сверхэскалация насилия, направленная против мира. Но будем справедливы: библейская традиция делала, что могла, обрабатывая старую легенду: она заимствовала ее из Междуречья и приспособила к своему Богу, дав ей начало и концовку в своем духе.

Начало: потоп обусловлен не тем, что люди слишком много шумели, а тем, что они совершали слишком много насилия. Концовка: безусловное божественное обетование («больше никогда»). Более того, Быт 9 сознательно отсылает нас к Быт 1 и предлагает поразмыслить о взаимоотношении между творением и заветом.

Что же мы видим в Быт 1, читая о создании мира, и Быт 9, читая о воссоздании мира, если учитываем матрицу древнего ближневосточного понимания завета? Перед нами священный двусторонний договор между господствующей и подчиненной сторонами. Это главный способ контроля в отношениях сюзерена и вассала, империи и колонии.

Структурное ядро этих имперских договоров допускало акцент (или движение) в любом из двух направлений. Верность и послушание Закону могли проистекать как из благодарности за Историю, так и из страха перед будущими Санкциями.

Священническая традиция в Быт 1 и 9 не дала ни малейшего намека на Санкции в связи с созданием и воссозданием мира, поскольку в первом случае завет даже не упомянут, а во втором мы видим одностороннее и безусловное обещание, не оговоренное никакими «если». (Завет же, по определению, представляет собой соглашение двустороннее.) Получилась добрая и мягкая адаптация хеттского формата, где История была важнее Санкций, а в Санкциях проклятья и благословения перечислялись кратко и распределялись равномерно.

Вспомним, что в Пятикнижии, которым начинается христианская Библия, тесно переплетены четыре традиции. Как мы уже видели, Священническая традиция открывает Пятикнижие, и как увидим, Второзаконническая традиция завершает его. И с этой последней традицией у нас может возникнуть подозрение, что ответ на вопрос, как читать Библию – и остаться христианином, невозможен.

Когда мы переходим от Священнической традиции к Второзаконнической, в ключевой трилогии (История, Закон, Санкции) маятник сильно качнется в сторону Санкций. Не то чтобы Историю забыли, но Санкции перевешивают. А в Санкциях проклятья и наказания господствуют над благословениями и наградами.

Сначала мы рассмотрим второзаконническую концепцию завета, а затем попытаемся понять, почему она переключилась с благодарности за Историю на страх перед Санкциями. Почему в понимании завета возобладали Санкции? Иначе сказать: можно ли объяснить акценты Второзакония какими-либо изменениями в древней ближневосточной матрице?

И последний вопрос: работает ли данная концепция, с ее упором на Санкции, на практике, когда Второзаконническая традиция пытается осмыслить библейскую историю в категориях награды за верность завету и наказаний за неверность завету? Более того, всегда ли другие места Библии подтверждают Второзаконнический подход к взаимоотношениям Бога и мира, Бога и Израиля?

Назад: Глава 4 Насилие