Часть четвертая. Верный путь

Дальнейшее запомнилось урывками. Кажется, папа пытался привести меня в чувство, но ему это не удавалось. Первым, кого я увидел, оказался дядя. Он ругался жутко культурными заковыристыми конструкциями, никак не мог меня выпустить из своих рук, успокаивая истерику и гладя по голове как малыша, и периодически материл отца с Шоном на чем свет стоит.

Папа не пытался оправдаться перед старшим братом, что злило дядю еще сильнее. Закончилось все взаимным братским посылом. Как раз, когда папа с дядей обменивались адресами «куда пойти», появился Ильен.

Пока дядя приходил в себя, созерцая еще одного брата, я прихватизировал его телефон и позвонил Дрэйку — следовало срочно отменить Призрачный рейд. Рейд я не отменил, но задачу им изменил. Вместо закрытия портала, десять Призраков (мы с Ваном и Маньяками участвовать не в состоянии, поэтому их было только десять) стабилизировали его, отмечая вехами все слабые места и заштопывая лишние разрывы.

После того, как на границе города пару раз мелькнули едва заметные серые фигуры, мгновенно растворяясь в тенях, отец бросил на меня какой-то странный, я бы даже сказал алчный взгляд. Не надейся, отец мой император, не отвечу. Перед тем, как отправиться в первый рейд, я пять месяцев учился перестраивать сознание. И теперь даже мысленно не называю себя тем, чем являюсь за пределами нормальной реальности. Никто из нас не думает о себе, как о Призраке в нормальной жизни, никто не помнит своей нормальной жизни, будучи Призраком.

Потом мы спешно перетаскивали Вана в нашу закрытую клинику. Брат пребывал в коматозном состоянии. Маньяки тоже попали в ту же клинику. Им было так плохо, что Маня-Даня еле-еле смогли сказать, что «подарок Даах» в их крови сработал при создании портала и чуть не убил обоих откатом. Поубиваю клювомордых ублюдков. Плюс один пункт к счету, который я буду им предъявлять.

Тихо утащив папу с дядей в склеп, показал им императрицу Дарину. Родичи переглянулись и так же тихо, никому не показывая светлую, перетащили ее в тут же клинику, где уже валялись Ван с близнецами.

Вечер и половину ночи я потратил на детальное изучение изменений вместе с Дрэйком. Оказалось значительно лучше, чем мы предполагали. Две Столицы слились в один город без жертв, вырезанных кусков пространства и провалившихся друг в друга строений. Южная часть Столицы и северная часть Эльин'тэата соединились так органично, будто всегда являлись одним целым, образовав стабильный портал… скорее, стабильное слияние диаметром около тридцати километров. Февральский снежок засыпал по-летнему теплые улицы Принца Ночи. Явное, очень явное вмешательство Даах!

Конечно, еще переделывать целую кучу всего, чтобы разные города стали одним, но сам факт такого слияния приводил в ступор все три команды Призраков. Два пространства будто стали одним, не калеча разные миры!

А я что, я ничего… много знаю, мало говорю. И молчу еще и о том, что кроме этого большого портала образовалось еще штук тридцать быстро вспыхнувших и погасших на карте мелких точек. Если кто-то кроме меня это и заметил, то промолчал так же, как я. Ясен пень, в корыстных целях. Конечно, я уже прикидывал как именно можно использовать портал в торговых целях, какую прибыль это принесет Империи и какова будет доля всякой контрабанды через несанкционированные пробои. Для дедушкиного мира сегодня настала новая эпоха. Время, когда застой сменится стремительным взлетом ворвавшегося к ним нашего динамичного, сумасшедшего индустриального мира.

Было уже часа три ночи, когда я оторвался от монитора и пошел прогуляться с дико гудящей головой. Отвык от таких огромных потоков информации. Ничего, пара суток в «Межвременьи» и в рейдах ситуацию исправят. Правда, руку на отсечение ставлю, что заработаю информационное отравление.

Бредя по коридору призраком позавчерашнего дня, я наткнулся на сосредоточенно идущую мне навстречу маму. Она, видимо, стрелой летела в мои покои…

— Мамочка, придушишь же… — прохрипел я минуты через две.

— Живой, мой сын, малыш, живой… — как в бреду всхлипнула она, ничего больше вокруг не замечая.

Маму так отчаянно колотило, что мне пришлось тащить ее в комнату и отпаивать чем покрепче. Я понимаю ее. Сам… в будущем успел побывать отцом. Пока она сидела рядом, вцепившись мне в локоть и прижавшись щекой к плечу, я снова и снова, неосознанным, но вошедшим в привычку движением касался пяти тонких, едва заметных шрамов он ноготков моей дочери.

Я отдам свою жизнь, мамочка, чтобы то страшное будущее, в котором ты умерла, не сбылось. Не плачь, гладя кончиками пальцев седую прядь в моем «черном пепле». Не смотри на меня так, мама. Не жалей меня. Я все могу пройти и выдержать. Потому что уже, в свои пятнадцать лет, сильнее тебя.

Когда я успел стать настолько выше тебя ростом, когда перестал быть ребенком? Когда успел даже в твоих глазах из малыша превратиться в Императора?

— Ты будешь одним из великих, малыш, — она снова провела рукой по моему виску. — Не менее великим, чем твой прадед Терриан.

— Чтобы быть великим, нужно жить в страшное время, — негромко ответил. — Я же хочу жить в спокойные и скучные времена.

— И когда ты успел стать таким умным?! — на пороге стоял дедушка. За ехидной улыбкой пряталась гримаса боли и горечи. А к тебе, дедуля, у меня отдельные счеты.

— Дай-ка подумать! — воскликнул я с показной веселостью. — Может быть тогда, когда мой брат чуть не умер у меня на глазах? Или, может быть, когда в двенадцать лет стал Рыцарем второй ступени? Или, может, когда меня в мой день рождения прокляла светлая истеричка, которую ты привел в наш дом ради своей очередной политической игры, старый интриган? — Подавшись вперед, я пристально взглянул на деда: — Или, скорее всего, когда я сам сжег в погребальном костре ту, что должна была стать смыслом моей жизни!

Дед перестал улыбаться, а мама вздрогнула и растерянно спросила:

— Что?..

— У папы спрашивайте, — отмахнулся я. Поднялся на ноги, подошел к окошку. — Папе я рассказал все, что нужно.

Выпустил крылья, полностью их материализовав. Распахнул окно. Обернулся к деду:

— Деда, у тебя там племянник образовался. Сын императрицы Дарины и Благословленного Хаосом. И еще кое-что, я думаю, тебе будет интересно узнать от дяди Дара.

Больше не оборачивался. Поймал крыльями поток воздуха. Покружил над городом и вскоре устало брел по больничным коридорам в поисках палаты брата. Почему-то в упор не помнил, где она находится. Крылья волочились по полу, и сил не было даже чтобы сложить их, не то что наполовину лишить материальности.

В одном из коридоров меня поймал Кордан. Тень Владыки оглядел шатающего и не соображающего от усталости меня с головы до ног, потащил к врачам, которые без лишних слов вкатали «несчастному замученному принцу» в вену целый коктейль. Кажется, до палаты, где я должен отоспаться, Кордан меня тащил, ругаясь сквозь зубы в попытках не наступать на перья.

Шорох мантии почти не слышен. Посох Дангаха не опускался на пол, чтобы не создавать лишнего шума. Подойдя к кровати, где беспокойно раскинулся во сне темный малыш, Дангах склонился, взглянул на спящего. Под глубоким капюшоном невозможно было разглядеть выражение уродливой морды, но Ходящий меж Мирами улыбнулся. Аккуратно поставил на тумбочку возле кровати вазу с цветами, которую держал в руке. Взяв один цветок, положил на подушку принца. И тихо ушел, растворившись в стене.

…Карта миров изменилась. Теперь это карта трех миров, а не одного. Империя, существовавшая в трех мирах одновременно, считалась единой.

Отойдя от карты, я мельком взглянул в зеркало, проверяя состояние глаз. Там отражался все тот же двадцатилетний юнец, что и последние четыреста лет. Льдистый, страшноватый, но уже привычный цвет скоро должен был сойти, уступая обычному фиолетовому. Пора бы им привыкнуть, что я неубиваем. Сколько раз пытались? Не счесть ведь покушений на мое императорское величество.

Я все тот же, что и четыреста лет назад. Только Небо меня разлюбило…

Подойдя к окну, я открыл створки и снова залюбовался фантасмагорической картиной слитых воедино трех миров. Цитадель стоит на стыке трех пространств и из окон всегда видна картинка, способная свести неподготовленных с ума.

Быть правителем сразу трех миров не так-то просто. Многие хотят отхватить кусок власти, давно зреют заговоры и перевороты. Но так даже интересней жить. Наша троица привыкла к этой игре, снискав себе славу жестоких ублюдков. Ильен отправился в Третий мир, у Вана сегодня показательная казнь в его серпентарии.

У меня, по идее, выходной. Значит, отчеты теневиков…

Взяв со стола приготовленные еще с вечера цветы, я вышел из кабинета. Каждый цветок срезал сам, тщательно выбирая самое лучшее.

Вскоре я оказался на заветной и запретной для других площадке. Святое место моей империи. Три скульптуры на могиле. Она по-прежнему сидела на камне, а по бокам от нее стояли двое детей. Наших беззаботно улыбавшихся шкодливых малышей. Мои маленькие демонята. Тринадцатилетние. Навеки застывшие в этом возрасте, как я застыл в свои двадцать. Только в отличие от них, я все еще дышу и двигаюсь. Только давно уже не живу. Разве что только тогда, когда прихожу сюда. К ним. К моему смыслу жизни.

Цветы рассыпались перед ними. Я упал на колени, склонил голову. Только здесь я хоть иногда снова живу. Вспоминаю как это — дышать. Пусть даже задыхаясь от боли…

Некоторое время я пытался понять, почему перед глазами белый потолок, а не… а не что? Не могила моих жены и детей?

На подушке лежал ирис. Черный. На тумбочке рядом ирисы были фиолетовые. Стоило мне сесть на кровати и коснуться цветов, как они поменяли цвет.

Ваза, с силой швырнутая в стену, разлетелась мелкими осколками.

Руки дрожали. Меня всего трясло как в лихорадке. И ледяной огонь охватил с головы до ног, сводя болью даже крылья.

Ничего. Ничего я не смог изменить! Только хуже сделал!..

— Малыш!

Кто-то схватил меня за плечи, вздернул на ноги, нещадно встряхнул. Сквозь пелену, застлавшую взор, разглядел дедушку. На лице предка отражался неописуемый ужас.

— Убей меня, чтобы им не пришлось умирать!.. — прохрипел я, через силу выталкивая из сведенного горла слова. — Убей сейчас, чтобы не было будущего!..

— Ты что несешь, ребенок?! — дед снова встряхнул меня с такой силой, что я прикусил язык.

— У тебя останется наследник, — снова заставил себя говорить. — Ильен вполне подойдет… будет править… я был всего лишь запасным вариантом… всегда…

— Ирдес… — голос у деда мгновенно сел. — Ты что несешь, малыш?.. — предок обнял меня и стал гладить по голове и плечам, пытаясь успокоить. — Ты единственный преемник моей власти. Ты уникальный и никогда никому не был запасным вариантом. Ты мой любимый младший внук, мой воспитанник и наследник… И перестань нести эту чушь!..

— Ты не прав, деда…

Как-то вокруг что-то неправильно. Определенно.

Слишком уютно. Слишком спокойно. Ощущение дома… Я уже почти забыл какое оно…

Как ни хотелось спать дальше, я все же продрал глаза и огляделся. И этим самым глазам не поверил.

Я и правда дома… И даже бардак мой за время отсутствия никто не прибрал! Все так, как я бросил! Быть не может. Что я дома-то делаю?!

Так, тетушка паранойя, заткнись. Заткнись по-хорошему. Вот только без предположений в отсутствии у меня крыши, пожалуйста! Я вменяем! Ну, почти…

Болеть прогрессирующей паранойей в моем возрасте вообще как-то ненормально.

И все-таки, как я оказался дома?

Встав, я прошелся по комнате, врубил комп, автоматически запустился плэйлист. Заиграли старые добрые «Disturbed» с песней «Land Of Confusion». От звуков знакомой музыки настроение резко повысилось.

За окном лежал снег! Нормальный февральский снег! Распахнув створки, я немного померз, дыша морозным воздухом утра. Кайф…

Кайфом было даже просто умыться и одеться в первое, что из шкафа выпало. Правда, вместо футболки пришлось искать майку. Ну не раздирать же мне опять на спине свои вещи? У меня здесь каждая футболка — коллекционная, со своим уникальным смайликом и надписью! Лучше отдам их все на перешивку, пусть мне прорези во всей одежде сделают. Хм… половина вещей из шкафа мне уже мала. Придется заказывать новые.

Выйдя из комнаты, я первым делом наткнулся на поджидающего сразу за дверью брата. Шон, радостно улыбаясь, сообщил своим громовым голосом:

— Братишка дома, слышно сразу! Опять врубил свой тяжеляк во все колонки!

— С совбуфером! — не менее радостно оскалился я. — Это не твой громофон без усилителя. Это — мои стоваттные! — и я рукой показал высоту колонок — мне повыше пояса.

— Ты мелкое чудовище, — доверительно сообщил Шон, коснувшись пальцами своего виска. Его взгляд упал на мою седую прядь, и брат, смутившись, провел ладонью по своей коротко, по сравнению со мной, стриженой шевелюре.

— Ага, — согласился я. — Только не мелкое. Как я здесь оказался-то?

— Ну, папа подумал, что дома тебе будет лучше, — отозвался Шон.

— А где Ван? — настроение мигом уползло в сторону «под плинтус», стоило мне подумать, что второй по старшинству брат остался за несколько тысяч километров отсюда.

— Здесь же, — хмыкнул Шон. — Мы, по-твоему, дураки с папой, чтобы тебя забрать, а Вана — нет? Правда, пока что ему придется отлеживаться в клинике, а не дома.

— Ну так пошли проведаем нашего брата, — я тут же навострил лыжи прочь из дома.

Шон поймал меня за ворот и коленом под зад направил в другую сторону.

— Завтракать! Отощал как невольник в рудниках…

В итоге завтракали мы под мой бухтеж о бессмысленной потере времени, и Шоновы пожелания, чтобы все младшие братья ели молча.

После завтрака сразу свинтить из дома снова не удалось. Заботливый братишка вызвал портных! Потому что мне ж теперь надеть нечего, академическую форму новую заказывать надо, и вообще, зима на улице, а я в майке. Простынет-заболеет, лечи его потом, Нового Года за глаза хватило…

— Когда ты успел стать таким невыносимо нудным?! — не выдержал я, пока с меня снимали мерки.

— Я еще и страшным параноиком стал, когда ты с собственного дня рождения испарился! — просветил братец.

— Я не виноват, — привычно слетело с языка.

— Вот именно поэтому отныне я не буду пренебрегать безопасностью. И в твой филиал Академии уже перевелся.

— Только этого мне не хватало!

Дальше что — тотальный контроль каждого шага?! Хуже врагов могут быть только заботливые родственники! Это счастье — когда у тебя большая, дружная семья… в другом городе!

Братец на мое недовольство не отреагировал, пытаясь состроить невинную рожу. Не умеешь ты качественно прикидываться хорошим и безобидным! Это даже папе, который куда опытней и умней, плохо удается, у него габариты не те, для «ангелочка».

— Сколько ждать нового комплекта одежды? — поинтересовался я у мастеров швейного дела.

— К вечеру будет готова небольшая часть, — сообщила пожилая женщина, с любопытством разглядывая мои крылья. — На остальное уйдет несколько дней.

Естественно, я четко расписал чего хочу, чтобы не получить в итоге какое-нибудь страшное безобразие, которое сразу в помойку отправится. И никаких ярких цветов!

В общем, со всей этой канителью, в клинику я попал, только когда за окном было уже темно. По пути думал о том, как же снова привыкнуть ко многим вещам. Например, к сотовому в кармане и тому, что его нужно заряжать вовремя. К потоку информации, которого так не хватало в условиях информационного голода, знакомого любому на время оторванному от цивилизации современному человеку. К тому, что можно расплачиваться пластиковой картой, а не живыми деньгами. Машины, яркие огни в ночи, музыка, реклама… Я в клуб хотел рвануть по приезду первым делом? Не выйдет, не выдержу. Сначала необходимо завершить процесс адаптации.

Оказавшись в белой палате, я поразглядывал брата, раздумывая, каким пинком разбудить эту спящую царевну мужского пола. От его вида становилось не по себе, потому что выглядел золотоликий демон как лежалый трупак.

Сев в кресло, доступно сообщил персоналу клиники, вздумавшему напомнить о времени, что меня до утра отсюда не вытурить. Так, где там недочитанная книга? Покопавшись в отделении браслетной сумки, обнаружил еще нечитанную космофантастику. Чудно! Ночку скоротать хватит.

На страницах раскрытой книги, как не раз бывало, я и уснул…

…Откуда знаю, что вот это черно-золотое нечто, висящее в бездне, это и есть один из моих мерзопакостных старших братьев? Да просто знаю! Какого фига он здесь делает?!

— Ван, какого черта?!

Волна удивления, настороженности, непонимания… узнавание. Страх, паника, отчаянье…

— Руку давай, придурок! А то деда скоро до объявления новой мировой войны доведешь…

Проснулся рывком. На койке рядом задергался Ван, судорожно избавляясь от всяких датчиков на висках и на груди, а так же от кислородной маски, мешающей матом объяснять миру, как его все достало.

Через минуту после того, как перестал поступать сигнал от датчиков, в палату вбежала дежурная бригада из пяти врачей. И застала радостную картину в виде ругающегося светлого и весело ржущего темного.

— Что, помог тебе волшебный пендель? — хмыкнул я, справляясь со смехом.

— А то ж. Где ты раньше был, а? Тормоз чертов… прибил бы…

— Убивать младших братьев — моветон! — возмутился я. — Зато наглая морда старшего может серьезно пострадать.

— Лучше бы пожрать притащил, — проворчал Ван, отказавшись от намеренья немедленно встать и скрипя зубами позволяя врачам проверить состояние своего здоровья.

— Я пулей! — тут же раскаялся, подскакивая с места.

Все равно ему надо толком прийти в себя и лучше в одиночестве, а лишних врачей он сейчас разгонит сам, рычать умеет. Зашипит всей сотней змей, сами разбегутся. Да и поесть не помешает. Только где мне в четыре часа утра еду искать?!

Помогли те же белохалатники. Открыли свою столовую, достали пару готовых завтраков, которые только разогреть в микроволновке. Постарались сказать, что после нескольких дней голода неплохо бы начать с чего полегче, сока например, но я заверил, что это правило не касается голодных студентов.

Еда поначалу не вызвала у светлого должного энтузиазма. Впрочем, выражение «аппетит приходит во время еды» в его случае оказалось верным.

До рассвета мы говорили о чем угодно, кроме тем, которые не сговариваясь сочли временно закрытыми. В итоге все обсуждения вертелись вокруг слияния столиц, незарегистрированных пробоев, плавно перескочили на давно не посещаемое «Межвременье» и учебу. Последняя унылая тема вызывала только подкатывающий к горлу ком тошноты. В отличие от Вана я ни черта не учил и теперь придется догонять программу. Я ж отличник! Я ж не могу позволить себе плохо учиться! Мама придушит.

Утром заявился папа. Заглянул к нам, переговорил с врачами и через двадцать минут я уже занял свое законное место на переднем сидении отцовской машины. Ван нагло разлегся на заднем сидении, заняв его все и демонстрируя всем своим видом, что отныне даже если я вдруг когда-либо захочу там сидеть — у меня не получится. Мерзкие старшие братья. Передушил бы, да жалко.

При виде заснеженного сада перед домом, покрытой тем же снегом веранды, меня с головой накрыл приступ черной меланхолии. Ничего не хочу. Ни делать, ни думать. Только покоя.

Следующие пять дней все, что я делал, это валялся на диване, игнорируя окружающий мир. Иногда играл в «Межвременье». Иногда читал. Но куда чаще морально разлагался, маясь какой-нибудь абсолютно бесполезной и бессодержательной фигней, или уставившись в зомбоящик. Никогда такой мерзости как «ТВ-тюнер» на ноуте не стояло ранее. Как только моя апатия закончится — сей девайс полетит в ближайшую помойку.

И прекрасно знал, что в соседней комнате, с такими же упадническими настроениями, валяется на диване брат с ноутом на пузе. Мы регулярно пересекались на кухне и разбредались по своим норам, едва перекинувшись десятком слов. Разве что он хоть как-то пытается справиться с этим состоянием, а я — нет.

Папа, дядя, деда, Шон — все по очереди пытались нас растормошить. До первого посыла матом. Лично я категорически отказался участвовать в той заварухе, что началась после светопреставления со слиянием столиц.

Маньяки в меланхолию не впали, им было некогда. Они решали официальные вопросы со своим подданством Темной империи, положением при дворе и прочими мелочами. Так же отобрали у меня книгу из библиотеки Ариса Рейсарха, Стража изначальных. Та самая книга, содержание которой станет информационной бомбой. Пока что они только сканировали, не пытаясь переводить или куда-то выкладывать.

На третий день пришла Киса. Посмотрела на меня, пожалела как старшая сестра непутевого брата и ушла, так толком ничего и не сказав.

А на шестой заявился Дрэйк…

— Тревога!!! Прорыв в тринадцатом секторе! Первая двойка к бою!..

Когда включилось сознание, я обнаружил себя в коридоре навытяжку по стойке «смирно». Рядом такой же помятый и растрепанный спросонья, но все равно сверхдисциплинированный, стоял брат. Разглядев перед собой довольную рожу командира, мы переглянулись и мрачно уставились на первого Призрака.

— Командир, а, командир, — крайне миролюбиво произнес Ван. — А мы тебе, совершенно случайно, за такие приколы рожу набить не обещали?

— Совершенно случайно, не обещали, — хмыкнул Дрэйк. — И вообще, бить командира, это грубое нарушение субординации, дисциплины и считается бунтом.

— Ничего, мы без свидетелей тебя бить будем, — ответил я. Зевнул, потянулся. — Садист ты, Дрэйк. Сколько сейчас времени? Часов шесть-семь утра? Спать хочу…

— Обойдешься, — лингвист темной академии хищно прищурился. — У вас обоих куча дел, студенты. Так что хватит предаваться моральному разврату. Не можете сами себя взять в руки — я возьму вас за шкирки, как котят.

— Пошел ты к черту, Дрэйк, — не сразу понял, что слова прозвучали в моем исполнении.

Повисла тишина. Ухмылка сошла с лица командира.

— Что? — недоверчиво уточнил он.

— В зад к инферналам наведайся, — услужливо уточнил Ван. — Малыш, спи в наушниках. Или просто музыку вруби. Погромче.

Оставив растерянного Призрака одного, мы снова разбрелись по своим комнатам. Но через час ко мне завалился приведший себя в порядок Ван. Сел на диван, где я продолжал лежать с ноутом на животе. Впрочем, я за это время тоже успел умыться и одеться. Тв-тюнер валялся под диваном.

Помолчав пару минут, брат со вздохом спросил:

— Ну что, командир своего добился?

— Ага, — кивнул я, просматривая скан книги, сделанный двойняшками. — Звони Кордану, пусть начинает думать над политикой преподнесения массам стратегически важной информации.

Ван достал из кармана сотовый, набрал номер…

Вечером того же дня мы почему-то оказались в ночном клубе…

Ночь со среды на четверг. Выступали Денис с Ариной.

Веселились двойняшки, отрываясь за все прошедшее время. Ван, Киса, Сказочник, даже Глюк. Я сегодня впервые увидел лицо, а не маску ЭйнШтейна. Сонный, худой, бледный пилот «Межвременья», программист, Призрак и напарник Белого Лиса. Никто не увидел, но я узнал сразу, по тусклому, безнадежному взгляду, по бледности, переходящей в серость, по скупым движениям и постоянной усталости — лейкемия. Основным, конечно, стали не эти признаки. Больные этой дрянью имею специфический запах, который ни с чем не спутать. Люди обычно не чувствуют таких вещей. Да и темные тоже далеко не все. Я спрашивал…

Стало понятно, почему он избегал личных встреч. Вовсе не по тем выдуманным несерьезным причинам, которыми постоянно отговаривался. Сколько ему осталось? Полгода, год? И повторится история Мимира. Только у Мимира был редкий порок сердца… а у Штейна… другая смертельная зараза.

Надо сказать Дрэйку. А лучше — Деймосу. Нельзя, чтобы он умер в рейде. Хотя, какое право я имею лишать человека последнего, что у него осталось от смысла этой жизни?

На сцене, давая перерыв Арине и Денису, играла какая-то другая группа. Мне вдруг стало душно. Коктейль со льдом показался омерзительно теплым и приторным до тошноты. Ноги сами понесли меня на улицу, прочь из этой невыносимой духоты.

Холодный воздух ворвался в легкие, заставляя снова почувствовать себя живым. Прислонился спиной к стене. Крылья убраны, рваные раны заклеены пластырем и уже затянулись, «заживалка» на месте. Разрезы на белой рубашке сделаны так, что их не видно.

Снега на улицах уже почти нет. Ведь уже почти март. Зачем и куда так быстро летит это время? Позавчера был мой день рождения… а вчера и сегодня минула целая жизнь, пройдя по кругу и возвратившись куда-то недалеко от исходной точки.

— Ты чего ушел?

Скосив взгляд, я обнаружил рядом вышедшего следом Призрака.

— Сколько тебе лет, Штейн? — негромко поинтересовался я.

— Эм… — парень задумался. — Вроде бы двадцать шесть… А что?

— Ты ненамного старше моего брата. Сколько лет ты уже болен?

Пристальный взгляд и затянувшееся молчание.

— Почти три года, — наконец нарушена тишина. — Откуда ты знаешь, Ирдес?

Как объяснить, что навидался я ему подобных? Когда лежал в больнице после особо «удачного» покушения, рядышком было онкологическое отделение. Соседний корпус, куча переходов, лестниц… Как сказать, что я, тогда еще сам совсем мелкий, стал донором для одной маленькой девочки Лизы, которая все равно умерла? Да и стоит ли все это говорить?

— Видел я таких, Васек. Тысячу лет не увижу, все равно узнаю любого, кто заражен этой дрянью. Безнадежно, да?..

— Безнадежно, — обреченный кивок. — Полгода, год от силы… Только никому не говори, — Васька вскинул взгляд. Когда-то ярко-синие, теперь почти бесцветные глаза на худом, осунувшемся, очень бледном, почти сером лице. Взгляд вдруг стал колючим, пристальным. И интонация изменилась. Холод, усталость. — У тебя на лице тень смерти, Крылатый. Я тоже умею видеть тех, кто умирает.

— Это старая тень. Меня убивали слишком часто. — Снова вдохнул морозный воздух полной грудью. Медленно выдохнул. — Но я все еще живу, как видишь. И демона лысого отправлюсь в Посмертие прежде, чем передохнут все мои враги!

Дверь распахнулась и на улицу вывалились двойняшки.

— А, вот ты где! — в голос произнесли недовольные близнецы. — Какого черта тебя понесло на улицу?

Брат и сестра снова сверкали как зеркальные шары. Черное и серебро. Пожалуй, я бы не стал надевать так густо расшитую маленькими серебристыми пластинами рубашку. Уж проще сразу кольчугу. До встречи с ними я считал себя пижоном и любителем покрасоваться. Но куда мне до них? Рядом с двойняшками я смотрюсь как скромная монашка в компании рок-звезды.

— Только не начинайте со мной нянькаться, Маньяки! — раздраженно отмахнулся я. Что, мне уже нельзя без присмотра на пять минут остаться?!

Двое переглянулись и стало ясно, что моя ответная фраза была лишней.

— Так. Ты с крыши не съехал, случаем? — поинтересовалась Маня.

— Ты помнишь, что было последний раз… — начал Даня.

— …когда ты на пять минут без нас остался? — закончила Маня.

— Когда тебя…

— …дурака доверчивого…

— …фактически разыграли в карты Даах…

— Когда мы с Даней…

— …через ад пешком отправились, чтобы за тобой пойти…

— Или ты забыл, как недавно собственной кровью чуть не захлебнулся?

— Или думаешь, что мы это забыли?

— Так что нечего строить из себя недовольного стоя на морозе!

— Замерзнешь, простынешь и заболеешь опять!

— Лечи тебя потом, беспокойся, ночами не спи!

— Марш в тепло!

Последнюю фразу Маньяки снова произнесли вместе. И выжидательно уставились на меня. Слегка оторопев от такой отповеди, я сам рассматривал их так, будто вижу впервые.

— Как ты их терпишь, Крылатый?! — со смешком нарушил молчание Штейн. — Я б придушил!

— И придушу, — пообещал я, обняв обоих друзей за шеи. Они замерли, ожидая скорее затрещины, чем моего последнего действия. — Как же я за вас боялся, белобрысое дурачье.

Отпустив друзей и отстранившись, поглядел на них обоих с исключительной теплотой. Не могу себе представить жизнь без этой парочки неадекватных созданий рядом. А те переглянулись и виновато склонили головы.

— Прости, Ирдес, — сказала Маня, глядя в сторону.

— Мы, и правда, те еще придурки, — покаянно произнес Даня, не поднимая головы.

— Психи вы, — хмыкнул я. — Но других друзей мне не надо.

— Впервые вижу, чтобы Маньяки перед кем-то признали свою неправоту, — удивленно протянул ЭйнШтейн. — Теперь буду знать, что это возможно!

— Ну уж точно не для тебя! — тут же оскалились близнецы.

Штейн изобразил страх, скорчив рожу Маньякам и поспешно отступил, когда сумасшедшая парочка двинулась на него плечом к плечу, перебрасываясь фразочками по типу «а как лучше разделать это мясо».

Пока Маньяки пытались добраться до выполнявшего тактическое отступление Призрака, железная дверь под светящейся вывеской в виде головы добермана снова открылась. И я крепко пожал протянутую руку, от души приветствуя Дениса. Мы заявились поздновато и застали Деню с Ариной уже на сцене, поэтому поздороваться получилось только сейчас. Радость от встречи с этим певцом была неподдельная. Я вообще чертовски рад всему, что едва не потерял!

— Чего ушел? — поинтересовался певец после приветствий и краткого обмена информацией по типу «что где случилось». — Надоело?

— Да их слушать, безголосых, невозможно, — поморщился я, вспоминая группу, прыгающую сейчас по сцене. Хотя настоящая причина ухода совсем иная. — Обезьяны. Яркость одежды и акробатические этюды, таланта, там и не ночевавшего, не заменяют.

— Приложил, так приложил! — засмеялся Денис. — По-королевски!

— По-императорски, — помрачнев, поправил я. — Что, зомбоящик смотришь?

— Новости в сети чаще читаю, — перестав улыбаться, сознался певец. — Твой статус больше не является секретом, хотя на улице узнавать не будут. Я и то случайно понял. Скандал с официальным принятием светлого в темный правящий род с правом наследования престола быстро замяли, но отголоски до сих пор есть. Хотя, признаю, отожгли вы знатно…

Взглянув на человека, я помолчал, потом произнес:

— Спасибо, что не шарахаешься от меня, Деня.

— Да ты что! — певец взмахнул руками, жестом отметя даже предположение такого поведения. — Пусть я тебе и не близкий друг, но тебя знаю достаточно хорошо, чтобы все правильно понимать. Пойдем-ка внутрь, а то ты уже синий от холода.

Поняв, что действительно замерз, я не стал противиться и зашел следом за вокалистом. А тот, обернувшись, остановился, словно налетел на стену.

— Чего? — приподнял бровь я, уже догадываясь о причине остановки и пораженного взгляда.

— Я думал, показалось… — у певца даже голос сел.

Не считая нужным отвечать, я лишь пожал плечами. Достанут — закрашу эту прядь в черный цвет.

— Ирдес, — парень посмотрел на меня с сочувствием. — Если бы я не знал, что тебе всего только пятнадцать, я бы сказал, что ты постарел. Но ты ж совсем пацан еще… ребенок… — под моим взглядом он замолчал. — Вот только смотришь так, будто тебе все сто пятьдесят.

— Я знаю, — что еще ответить?.. Что?!

Окончательно взяв себя в руки, певец произнес:

— Ирдес, я не навязываюсь… но если тебе захочется высказать этому миру все, что ты о нем думаешь — приходи. Выслушаю.

Улыбка и кивок. Запомню. И ты еще об этом пожалеешь.

Выдавив улыбку в ответ, Деня направился обратно в зал.

Довелось мне поприветствовать и Арину. Девчонка вела себя на удивление сдержанно и тихо, больше внимания уделив Вану, чем мне. Она казалась еще меньше, чем была в нашу последнюю встречу. Все такая же слишком серьезная для своих лет, бледная, черноволосая, с черной помадой на губах, миловидная девушка-гот. Удивилась наличию белой рубашке на мне. У меня теперь половина одежды такого цвета.

Брат развлекался и искренне наслаждался происходящим. Моя постная мина ему настроение не испортит, потому что на моем лице улыбка.

Вскоре певчий дуэт снова вышел на сцену. И я с удовольствием подпевал старым песням, слушал новые. Только все вокруг было словно в тумане…

Денис прижал ладонью струны гитары. Оглядел зал. Голос его был несколько растерянный, когда он начал говорить:

— Эта песня не наша… но лучшей сейчас не могу вспомнить. Эта песня посвящается мальчишке, который лучше и старше многих из нас. Послушай, Крылатый! Я никогда не видел, чтобы кто-то в четырнадцать лет… не видел раньше, чтобы кто-то в твои годы был настолько чист и силен духом. Никогда раньше не видел такой свободы в душе, как у тебя. Ты же как герой детских сказок. А наш мир не выносит сказок и героев, стремясь низвергнуть в грязь любое волшебство. Но ты просто помни о том, что волшебство есть. Это волшебство — ты сам, твоя душа. И если какая тварь в душу попробует плюнуть — бей сразу в морду. Эх, бесполезны здесь слова…

Он замолчал. Заиграл. Вступил первым. Следом зазвучал и женский голос. В припеве они слились…

   Голос твой теперь несет свободный ветер,
   Волшебством полета отнятый у птиц!
   Ты свободен, словно ты один на свете,
   Тропы воздуха не знают границ!..

Снег под ногами. Воздух холодит раскалывающуюся от боли голову. Что я здесь делаю? Куда иду? Зачем?

Вспомнил. У меня байк здесь на стоянке. Завести его и подальше отсюда. Черт, откуда здесь их столько?!

— Э, ребята! Смотрите-ка, это ж тот самый мелкий, который нам мотоциклы летом повалил!

Опознав звук, как человеческий голос, сфокусировал взгляд на источнике звука, увидел бородатого мужика в косухе и бандане. Через несколько мгновений до меня дошел смысл сказанного, а потом стала узнаваема бородатая рожа.

— Малой!.. — окрик заставил обернуться. Брат подошел быстрым шагом. — Тебя куда унесло опять?

Апокалипсис смотрел настороженно, без намека на недавнее веселье.

— …! — не выдержал я. — Да хватит уже! Я не фарфоровый, не рассыплюсь! Ты прямо как мама! Или от Шона набрался?! Я хоть на одного адекватного брата рассчитывать могу, или мне такого счастья, как нормальные братья не видать?!

Ван отступил на шаг, но произнес с нажимом:

— Я старший и имею право беспокоиться о младшем брате!

— Ты сейчас обеспокоишься своей разбитой рожей, если не отвалишь! — рявкнул я. Бешеная ярость накатила волной, захлестнув с головой. — Как же вы меня все достали! Ты, папа, Шон! Дядя Дар вечно со своей политикой лезет, куда не звали! Дед вообще считает, что моя жизнь принадлежит исключительно ему, а мама до сих пор не может понять, что я давно вырос! Командир, и тот думает, что имеет право влиять на мою жизнь! МОЮ!!! Близнецы, как набившийся в волосы репей — хрен избавишься, пока на лысо не обреешься! И не высказывай им, потому что они же обидчивые, сволочи! Ведут себя как твари последние, а ты потом еще и виноват останешься, иди извиняйся! Вот уж правда, друзей и семью не выбирают, а мне достались отморозки! Но больше всех меня достал ты!..

Отступая под напором моей ярости, брат отчаянно выкрикнул в ответ на последние слова:

— А я-то тут причем?!..

— Ты такой же, как дед! — прорычал я, видя мир сквозь красную пелену. — Считаешь, что я обязан тебе подчиняться. Считаешь, что знаешь лучше, как я должен жить и что делать. Ненавижу вас обоих!!

Кто-то резко дернул меня за локоть, я повернулся, кипя и желая высказать пару слов, по поводу несвоевременных вмешательств в чужие разговоры. Не успел — Киса залепила мне такую пощечину, что мир померк перед глазами. Когда зрение прояснилось, появилась и боль — щека оказалась рассечена ее колечком-«коготком».

Не дав опомниться, она сунула мне в руки плащ и резко приказала:

— Одевайся!

Руки действовали отдельно от сознания. Недавно сшитый на заказ, как и прочая одежда, плащ был достаточно длинный, чтобы прикрыть крылья, но при этом не мешать и не путаться в ногах. Застегнула молнию и клепки внахлест на правую сторону она своими руками. Заставила надеть перчатки. Накинула на голову капюшон.

— А теперь убирайся, — все с той же ледяной яростью приказала Юля.

— Киса… — горло сдавило тисками, и голос не слушался.

— Пошел вон! — повторила она, срываясь на крик.

Отступила, схватила Вана за руку и потащила к клубу. Близнецы стояли у двери и растерянно, непонимающе смотрели на меня. Ван попытался остановиться и обернуться, но Юля только сильнее потянула его за собой, принуждая подчиниться. Я успел заметить выражение лица брата.

Что я ему наговорил такого? Ни одного слова не помню… За что-то наорал. За что? Что вообще это все было?!

Сбросив капюшон, я обхватил раскалывающуюся от боли голову руками. Вздрогнул, когда на мое плечо опустилась чужая тяжелая рука. Снова не сразу узнал стоящего рядом человека.

— Паренек, у тебя явно наблюдается недостаток свободы, — добродушно сообщил здоровый как медведь байкер, пригладив широкой ладонью свою русую бороду.

— У меня ее вообще нет, — неожиданно хрипло прозвучал в ответ мой голос. Не знаю, что за выражение было у меня на лице, но во взгляде байкера появилось острое сочувствие.

— Не, ну так не пойдет, — мужик мотнул головой, подтверждая слова жестом. Обернулся к своим. — Эй, ребята, давайте-ка покажем пацану, что такое свобода дороги! Малый, ты когда-нибудь на мотоцикле катался?

— Вон мой стоит, — хмыкнул я, жестом указав на «зверя».

Когда я брал сегодня мотоцикл из гаража, то совсем не ожидал, что найдутся такие же психи, чтобы по этой холодрыге рассекать на двухколесном транспорте. Оказывается, я не один такой дурак.

— Наш человек! Уважаю, — увидев «зверя», кивнул байкер. Хотя, по скрытым интонациям стало понятно, что он не очень-то признал мой байк действительно стоящей восторгов машиной. — А дороги знаешь?

— Еще не успел изучить, — пришлось признать мне.

— Меня дядька Дизель зовут, — все так же добродушно представился мужик. — Это Борман, Вампир и Грин.

Представленная троица оказалась моложе сорокалетнего Дизеля. Худой, длинный блондин Вампир лет двадцати на вид. Грин и Борман оказались лет на десять постарше Вампира и походили друг на друга как братья — одинаково крепкие, широкие, улыбчивые ребята.

— Ну а я — Крылатый, — на этот раз улыбка получилась почти настоящей.

И меня, новичка зеленого, решили просветить на счет интереснейших из ближайших дорог.

Шлем у меня отсутствовал в принципе, но ворот плаща, если его поднять полностью, закрывал лицо по самые глаза. Две клепки не позволяли капюшону слетать с головы. «Пилотные» очки на глаза и — вперед, навстречу ветру!..

Это свобода. Почти такая же, как в полете. Только острее, жестче, сильнее. Как в непрерывном крутом пике, выворачивая крылья на пределе сил, чтобы не врезаться в землю. Свобода скорости, счастье на грани боли, радость, выбивающая дикий крик… Главное, что вышибало все лишние мысли.

Только холодно. На такой скорости, и при такой погоде никакое «поле тепла» не спасет. Уже не совсем зима, но ночью подтаявшие за день лужи затянуты льдом.

Не знаю, сколько прошло времени, но небо посерело, обещая, что скоро придет солнце. Дизель махнул рукой, требуя остановиться. Сбрасывать скорость не хотелось, но я подчинился, остановив «зверя» на обочине. Дождался байкера, остановившегося рядом.

— Ты свой байк давно ремонтировал последний раз? — спросил бывалый мотоциклист.

— Ни разу с момента покупки, — ответил я. — Да и не очень разбираюсь… пока нужды нет.

— Не нравится мне, как твоя машина звучит, — хмурясь, сказал Дизель. — И как дергает при разгоне. Боюсь, с такими проблемами долго ты целым кататься не сможешь. Заедем к нам в гараж — там и посмотрим, где напортачено. А то знаю я эту заводскую сборку… руки бы по-отрывал!

— Ладно, — согласился, не очень понимая, что именно не так с моей машиной. По мне, так все в порядке.

Минут через двадцать мы оказались в бубенях, какие бывают посреди города. Вроде бы не окраина, а все равно пустырь и бараки. Но «гараж» приятно удивил! Этим нехитрым словом назвали просторную, светлую и чистую СТО.

Мотоциклом занялись не сразу. Лично я порядком замерз, от холода даже пальцы не гнулись. Одетые куда теплее байкеры тоже решили отогреться. И когда я сидел на столе с большой кружкой горячего кофе в руках, мне вдруг пришла в голову мысль, которая должна была появиться раньше — чего они со мной возятся, будто я им племянник родной? Окинув компанию пристальным взглядом, заставил паранойю заткнуться. Не все поступки должны преследовать корыстные цели. Протягивая руку упавшему, я не думаю о выгоде. Просто помогаю встать на ноги. Потому что могу.

— Эй, паренек, ты не объяснишь, что это было у «Добермана» прошлым летом, а? — широко улыбаясь, спросил Борман.

Некоторое время я потратил на то, что пытался сообразить, при чем тут упомянутая порода собак. И только сейчас понял, что «Доберман» — это название клуба. Которого за все это время я не удосужился узнать. Поняв, о чем речь, я весело хмыкнул, вспоминая прошлый год.

— О, это были Маня с Даней. Двойняшки-психопаты, Маньяк и Маньячка. Вообще, мы друзья, но иногда, как говорит Маньяк, приходится использовать ниндзявские приемчики и быстро драпать. — Вампир сдавленно хрюкнул, остальные весело заржали. — Я и драпал, а тут вы зайти пытались… Маньяки считают, что бить меня имеют право только они.

Согревшись, я скинул плащ, стянул белую шелковую рубашку, оставшись в майке, и потащил Дизелю запрошенные инструменты. Мы полезли во внутренности моего железного зверя. Примерно через полчаса, Дизель взглянул на меня с долей уважения и теплотой.

— А ты молодец, паренек. Не боишься показать, что ничего не знаешь, — пояснил Дизель в ответ на мой удивленный взгляд. — Обычно обладатели таких, — байкер едва заметно поморщился, — навороченных мотоциклов ведут себя по-другому. Особенно если юнцы. Ты из себя крутого не строишь, не выпендриваешься, спрашиваешь, учишься, не боишься показаться неумехой.

— Так я ж действительно не разбираюсь! — удивился такому мнению я.

— Вот именно этим ты и примечателен, — кивнул своим мыслям мужик. — Ты не боишься признать, что ничего не знаешь и начать учиться новому. В тебе нет гордыни, малыш. И это очень хорошо. Иди-ка ты еще горячего попей! — предложил Дизель прежде, чем я успел хоть что-то ответить. — Замерз ведь. Вампир! Найди пареньку чего одеть, а то бедняга совсем продрог, у нас тут не Африка.

В гараже действительно было не жарко. И даже не особо тепло. Поэтому я пошел вскипятить чайник на всех. Вампир притащил мне черный вязаный свитер, который оказался слишком для меня большим. Но подкатав рукава, решил, что так сойдет, а надевать плащ и портить его машинным маслом я не буду. Пока грелась вода, к ремонту моего «зверя» присоединился Грин.

— Паренек! — враз изменившимся голосом позвал Дизель. — Ты часто навигатором пользуешься?

— А ты в незнакомой местности на карту часто смотришь? — отозвался я. Суть вопроса заставили меня раздраженно проигнорировать тон, которым он был задан.

— А врагов у тебя много, мальчик? — все так же напряженно спросил байкер.

— Что случилось? — отставив кружку в сторону, я подошел поближе, пытаясь заглянуть ему через плечо. И от увиденного по спине пробежали мурашки. Шутить и огрызаться резко расхотелось.

— Очень хитрая бомба, — негромко прокомментировал Дизель. — У тебя тут навороты всякие… никому нафиг не нужные. Включил бы навигатор — тебя собирали бы по мелким кусочкам. Просто невероятное везение, что ты этой штукой до сих пор не воспользовался.

Отступив на пару шагов, я сжал кулаки, осторожно выдохнул, сдерживая ругательства. Ногти больно впились в ладони. Давненько покушений не было.

Дизель обернулся. И решил, что побледнел я от страха, потому что воскликнул:

— Да не бойся ты, малыш! Имели мы дело со всякой такой пакостью. Сейчас быстренько отсоединим, разберем на части и можешь ее себе на память оставить, не взорвется.

Легко коснувшись перстня и считав поверхностный слой эмоций человека, увидел твердую уверенность в своих возможностях и беспокойство за меня. Кивнул, давая понять, что согласен. Полез в карман за телефоном.

— С добрым утречком, мой блудный сын, — весело поприветствовал отец, ответив на звонок.

Но мне было не до шуток.

— Папа. Не садись в свою машину. И Шон пусть не смеет. Пап, в моем мотоцикле только что обнаружилась взрывчатка. Бомба должна была сработать как только я включу навигатор.

— Что?.. — растерянно переспросил отец.

А я взбесился от такой его реакции.

— Когда ты уже нормальной Тенью обзаведешься, папа?! — проорал я в трубку. — На смерти Рэйна свет клином сошелся?! Кордан не может всех оберегать, он дедова Тень! А ты нас всех подставляешь своей принципиальностью! На тебе шрамов мало?! Или на мне не хватает?! Или мама и Шон с Ваном недостаточно часто попадали под удар?!

— Малыш… — попытался что-то сказать отец.

— Что «малыш»?! — рявкнул, не позволяя родителю меня прервать. — Как-то никто из тех, кто пытался меня убить, не смотрел на мой возраст! Даже когда мне было девять! Думаешь, я ничего не помню?! Да я до последнего мгновения все запомнил! И до сих пор вижу в кошмарах почти каждую ночь! Багровую реку и ошметки тел, размазанные по дороге!.. Где был ты, когда я сидел в луже крови и пытался зажать сквозную рану в груди брата?! Где был ты каждый раз в подобной ситуации?! Тебя не было! Охрана — это обязанность Тени! Которой у тебя НЕТ!!!

— Ирдес, где ты сейчас? — подавленно спросил отец-император.

— Это не имеет значения, — ответил я. Вспышка ярости схлынула, оставив после себя усталость и опустошение. Помолчал. — Пап… прости. У меня нервы сдали. Слишком много всего. Еще это бомба… Прости меня, пожалуйста. Я не хотел на тебе срываться.

— Ты во всем прав, малыш, — хрипло отозвался папа. — Давай поговорим, когда вернешься. Если, конечно, захочешь…

— Не захочу. Просто забудь. Отбой.

Сбросив звонок, я некоторое время тупо смотрел на экран телефона. Потом набрал еще один номер.

— Кордан, сделай мне одолжение.

— Какое? — сразу насторожился Тень.

— Отследи, где был мой байк, пока меня не было и составь полный список всех, кто имел доступ к моей машине. Особенно тех, кто имел возможность в нем покопаться.

— Что-то серьезное? — поинтересовался Рыцарь.

— Взрывчатка — это серьезно? — хмыкнул я. — Просто найди тех, кто мог ее установить. С виновными поступишь по своему усмотрению. Деду знать не обязательно. И сам я знать не хочу, что за ублюдки в очередной раз пожалеют, что на свет родились, когда они попадут в твои загребущие ручонки.

— Понял, сделаю, — лаконично ответил темный и сбросил звонок.

Немного подумав, я бросил недавно приобретенный телефон на пол и раздавил ботинком, тщательно превращая высокотехнологичный прибор в кучку мелких осколков. Симку отдельно переломил надвое.

— А это ты зачем сделал? — спросил Вампир, провожая взглядом остатки телефона.

— Пусть за безопасностью следят, а не за мной, — более резко, чем нужно, сказал я, ногой пихая осколки в самый пыльный угол.

Кое-как добрел до стола с чайником, рухнул на ближайший стул.

— Я посижу немного? А то меня что-то ноги не держат…

И язык не ворочается.

— Сиди себе, — ответил Дизель, куда больше внимания уделяя бомбе, чем еще чему-либо.

Все тот же Вампир, в отличие от остальных, не участвующий в разминировании «зверя», настоятельно порекомендовал мне прийти в себя лежа, а не сидя. Рекомендации звучали как «Малый, скройся с глаз, на тебя ж не взглянешь без боли!» Пришлось согласиться, и меня проводили в подсобку. Даже накрыли пледом, от которого слабо тянуло машинным маслом и бензином так же, как от дивана.

Как ни пытался я остаться в сознании, все же уснул. Обычная моя реакция на пережитый стресс…

— Да заткнись ты. Нормальный малый.

— Дизель, но ты ж не будешь отрицать, что такую взрывчатку могут подложить обычному молокососу, пусть и с богатыми предками!

— Я не говорю «обычному»! Я говорю — нормальному. Слушай, у тебя ведь дочка? А у меня двое сыновей, взрослых уже. Поверь моему опыту — хороший малый. Только с проблемами.

— Я о проблемах и говорю, Дизель! Не влететь бы нам из-за него…

— Гриня, прекращай мне мозги парить! Боишься — уматывай.

— Дядя Валера прав. Кончай морозиться, Гриша, забодал уже.

Незнакомый молодой голос заставил меня окончательно проснуться. Скинув плед, я сел и откинулся на спинку дивана. Голова кружилась так, что пол пару раз поменялся местами с потолком.

— Нашел проблему там, где ее нет, — снова прозвучал голос незнакомого участника беседы. — Когда я с наркотой попался, что меня сдали ментам? А могли бы. Нет же, о проблемах тогда не подумали. О том, что меня искать будут, что могут вас прижать как менты так и те, кому я задолжал. С моей стороны была угроза куда реальней, чем от этого мелкого. Я с наркотой сам связался, а малый едва ли самостоятельно свой байк заминировал!

— Да ты взрывчатку эту видел-то?! А вот эту маленькую эмблемку?! Закрытые лаборатории, экспериментальные технологии, которые лет через пятьдесят, не раньше, начнут появляться где-либо! Ты хоть соображаешь, какая это сила?! Пацана грохнут и нас всех… зачистят просто за то, что мы это видели!

— Дурак ты, Гриня… — судя по тону, Дизель устало махнул рукой.

— Дурак и паникер, — поддержал Вампир. — Мотал бы ты домой. Не хочешь неприятностей — забудь вообще, о том, что видел. Сделай вид, что сидел дома.

— И сделаю, — зло отозвался Грин. — И останусь цел, когда вас, идиотов добреньких, перестреляют.

— Да вали ты уже отсюда, сыкло, — в этот раз более-менее спокойный доселе незнакомец показался раздраженным.

— Тебя, Рейдер, стоило на улицу пинком выкинуть. И тогда проблем бы не возникло, и сейчас никто бы не лаял, щенок паршивый!

В ответ посыпались неразборчивые ругательства, перекрытые холодным голосом Дизеля.

— Гриня, можешь не возвращаться. Еще раз тебя увижу — разобью морду.

Хлопнули стальные ворота, открывшись и закрывшись. Уже на улице завелся мотор. Звук затих в дали. Байкеры о чем-то негромко переговаривались меж собой, то и дело слышались ругательства в адрес уехавшего.

— Кто еще считает, что меня нужно было выкинуть на улицу? — почему-то с горечью, отчетливо спросил Рейдер.

— Ты башкой ударился, что ли? — поинтересовался Вампир. — Выгнать тебя и лишиться механика с таким талантом?! Ага, с разгону, аж два раза.

Зазвучали одобрительные реплики и смех.

Я выдохнул, сбрасывая напряжение. Теперь понятно, что я стал не причиной конфликта, а только катализатором. Но все равно стоит по-тихому убраться отсюда. Попытка встать едва не закончилась падением, а виски будто сжали в тисках. Пару минут пришлось потратить на то, чтобы хотя бы частично подавить головную боль и общую хреновость организма. С какого перепугу мне так паршиво-то?! И холодно, хаос сожри, как же здесь холодно!

Выйти из подсобки мне удалось почти не шатаясь. Но в открытых дверях пришлось остановиться. Беспомощно прислонившись к косяку, я переждал приступ тошноты, которая началась от того, что мир вращался перед глазами. Меня заметили и весело поприветствовали.

— Дизель, здесь, случаем, «аспирина» или чего-нибудь подобного нет? — поинтересовался я, едва ворочая языком. — А то, боюсь, в таком состоянии я далеко не уйду.

Обезболивающее с жаропонижающим мне нашли. Свои анальгетики, пачка которых у меня обычно болтается в кармане, я где-то посеял. Полегчало только часа через пол, а до того, ничерта не соображая, я пытался сделать так, чтобы меня не особо заметно трясло от продирающего до костей мороза, и грелся чаем. Только когда отпустило, я понял что сижу около постоянно горячего чайника не только с кружкой в руках, но и закутанный в одеяло по самые уши.

Когда золотые лужи с темными кругами перестали мешать обзору, наконец-то смог рассмотреть того, кого раньше не видел. Рейдер оказался темным. Лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Черные волосы в небрежном хвосте, узкое, бледное лицо, губы кривятся усмешкой, то и дело смотрит на мир сквозь злой прищур. За словом в карман не лезет. Увлечен своим делом. По его манере двигаться и телосложению я мог легко сказать, что на уроках боевой подготовки он отнюдь не лучший.

Несмотря на произошедшую совсем недавно ссору, байкеры поглядывали на меня без какой-либо вражды и даже с толикой участия. Треп на отвлеченные темы слегка приподнял настроение, пока я окончательно приходил в себя. Изредка мой организм реагирует на сильный стресс и таким образом — зашкаливающей температурой, кровь в венах едва не сворачивается. Как бы ни было велико желание задержаться тут подольше, всему нужно знать меру.

Но в ответ на просьбу отдать мне бомбу и объяснение, что всем им действительно стоит забыть о том, что они меня видели, я наткнулся на неожиданно сильный отпор. Фактически, меня послали далеко и надолго, посоветовав выбросить из головы лишнюю дурь и забыть слова «этого трусливого козла» Грина. К голосу разума байкеры прислушиваться отказались, а Рейдер, усмехнувшись, продемонстрировал мне капсулу, в которую запихнул взрывчатку. Внутри такой мог взорваться даже небольшой ядерный заряд, не причиняя вреда окружающему. Увидев сию предосторожность, я успокоился.

Снова посмотрев на самого молодого из этой компании, я прикинул что он должен быть где-то на втором-третьем курсе. И сейчас он должен быть на учебе.

— Рейдер, ты в самоволку из Академии сбежал, что ли? — напрямую поинтересовался я. — Что-то я тебя не помню на потоке… Ты на каком курсе, темный?

Выражение лица парня заставило меня заподозрить что-то неладное.

— Какой я тебе темный? — прохладно спросил Рейдер. — Отец мой темным был, но я-то человек.

— Чего? Ты с головой-то дружишь?! — я вскочил со стула и подошел к Рейдеру. — Ты стопроцентный темный. Какой из тебя человек?!

Глядя в обычные для большинства детей ночи серые глаза, я понимал, что он действительно считает себя человеком. И шокирован моими словами.

Повисшую тишину нарушил Вампир:

— Райн, так ты что, правда темный?

— Да нет же! — с отчаяньем воскликнул парень.

До меня начал доходить весь масштаб кошмара ситуации.

— То есть, ты не учишься в академии, — сделал вывод я. И рявкнул: — Куда смотрит твой отец, которого стоит казнить за разгильдяйство?!

— Умер он! — отшатнувшись, выпалил темный. — Еще до моего рождения.

— А мать?! Могла бы подумать о том, чтобы хоть проверку крови провести!

— А ей на меня плевать, — с горечью ответил парень, отводя взгляд. И зло продолжил. — И мне плевать, что я темный. Наслышан я о порядках академии. Предпочту считать себя человеком, чем жить в армейских условиях столько лет.

От такого предложения мне пришлось ловить у пола выпавшую челюсть.

— Ты что — совсем дурак? — вкрадчиво поинтересовался я. — Тебе лет сколько — восемнадцать? Ты своей тупой башкой осознаешь, что у тебя на подходе, не сегодня так завтра первое боевое обращение и ты загнешься от болевого шока, если тебя не обучить?! У тебя же перестройка организма уже полным ходом идет, а ты даже азам не обучен! Успел уже почувствовать на себе всю прелесть перестройки?! Адреналиновая зависимость, панические атаки! А еще боль. Такая, что лежишь там, где упал и даже вдохнуть не можешь, пока не отпустит. По взгляду вижу, что было! Год-два — и ты умрешь во время первой смены ипостаси, захлебнувшись собственной кровью пополам с рвотой, если раньше не загнешься от болевого шока!

Темный смотрел на меня с неприкрытым страхом, медленно переходящим в ужас. Осел на пол, обхватил голову руками, уткнулся лицом в колени. Ах ты ж черт! Как не вовремя… Я опустился на колени и положил ладонь на затылок парня. Меня учили оказывать помощь в таких случаях. Болевые атаки у плохо обученного молодняка… такое же я на себе испытывал при самых легких срывах трансформации.

Слабая «ледышка» растеклась от моей ладони с макушки до пяток темного. Призыв тьмы легко брошен в пространство. Собственная тень парня поднялась и укутала его легкой дымкой, вскоре растворившейся.

Рейдер поднял голову и устало посмотрел на меня. Угрюмо, но искренне произнес:

— Спасибо.

— Не думал, что все настолько серьезно… — Дизель опустился на корточки по другую сторону от парня.

— Более чем, — подтвердил его опасения я. — Мы не выживаем, если взрослеем одни. У нас нет чужих детей и ни один темный подросток не оказывался беспризорником. Это огромная честь — если тебе доверили ребенка, родителем которого ты не являешься. Когда все всплывет, род, столь халатно отнесшийся к жизни наследника, очень об этом пожалеет. Как бы показательную расправу не устроили, если докажут, что это вина кого-то из рыцарей.

— Я слышал, что у вас, ребята, очень серьезно относятся к детям, — старый байкер неожиданно ласково погладил по голове все еще сидящего на полу Рейдера.

— Более чем, — повторил я, рефлекторно коснувшись тоненьких шрамов на своей руке. — Имя, темный.

— Райнор Июльский, — буркнул Рейдер. — Имя от отца досталось, а фамилия матери. Отцовскую я даже не знаю.

— Ну, это просто, — успокоил я, окидывая его очень пристальным взглядом. — Достаточно найти характерные признаки. А ты явно древней крови…

Через минуту моего молчания Райнор занервничал.

— Чего ты на меня так смотришь? Скажи уже что-нибудь…

— Не знаю, какой именно мат лучше использовать в твоем случае, — медленно заговорил я. — Потому что, скорее всего ты из исчезнувшей фамилии ар'Риа. Что ты знаешь о законах наследования?

— Ну… Там все сложнее, чем у людей… Правила перехода из рода в род. Старший не может принять фамилию младшего… что-то такое…

С досадой чертыхнувшись в адрес всех неучей планеты, я начал читать краткую лекцию о пяти ступенях посвящения Тьме, их связи с уровнем ответственности и влияния. Главой рода может быть только Старший Рыцарь, даже если он не самый старший по возрасту. Брак подразумевает вхождение леди в род рыцаря, хотя бывает наоборот. Но если ступень мужа младше ступени жены, он при всем желании не сможет принять ее в свой род — только наоборот и дети будут принадлежать тому роду, родитель которого старше по ступени, с возможностью принятия имени другого родителя. Все дети от других рас, пусть даже не темные, принадлежат роду и воспитываются наравне с наследниками.

Последняя Леди ар'Риа влилась в другой род и умерла уже давно. Последний Рыцарь погиб тридцать лет назад. Отец Райнора, скорее всего, был таким же полукровкой, росшим где-то вне рода!

— Если твоя мать не хотела воспитывать нежеланного сына, ей достаточно было подойти к любому темному на улице и просто отдать тебя. Любой темный принял бы новое дитя с радостью. Ну почему ты не из какого-нибудь нормального рода, а?! — почти с обидой воскликнул я. — Сдал бы тебя главе с рук на руки и проблем бы не знал! А что теперь с тобой делать?! Академию же ты не потянешь. Нужно щадящее домашнее обучение. Ну и где искать тебе наставника?!

Поймав себя на том, что расхаживаю перед все еще сидящим на полу темным как лектор по кафедре, я остановился и окинул взглядом напрочь потерявшихся в вываленном на них ворохе информации байкеров. Интересно, почему проблемы находят меня всегда и везде? Еще и обязательно толпой, не желая приходить поодиночке.

Райнор поднялся на ноги и с раздражением поинтересовался:

— Да какое тебе вообще до меня дело?

Подступив к парню вплотную, взглянул на него немного снизу вверх. Но так, чтобы ему казалось, что я выше ростом, а не наоборот. Призвал фламберг, демонстративно крутанул одной рукой эту неподъемную тяжесть и поставил так, чтобы рукоять огромного двуручника оказалась возле правого плеча. Ткнул пальцем в рукоять.

— Что, даже из любопытства не пытался узнать, какой знак какую ступень обозначает?

Не глядя провел пальцами по знаку. С трудом удержав каменное выражение лица, даже не вздрогнул. Только покосился на рукоять и усилием воли остановил заметавшиеся стаей спятивших птиц мысли. Спокойно убрал фламберг прадеда Терриана.

Через полминуты Райнор с детской обидой заявил, что молокосос вроде меня полноценным рыцарем быть не может по определению. Пришлось ледяным тоном напомнить, что статус не зависит от возраста и совершеннолетие у каждого из нас наступает индивидуально, обычно варьируясь от семнадцати до двадцати двух. Очень редко наступает в тринадцать-четырнадцать, в исключительных случаях можно найти не достигшего совершеннолетия тридцатилетнего темного.

После чего этот необученный придурок начал сквозь зубы цедить, что он ни в какой помощи не нуждается и способен разобраться со всем самостоятельно.

— Небо, как же вы все, сопляки великовозрастные, меня достали, — устало махнув рукой, я отошел, сел на стул, на спинке которого все еще лежало одеяло. Снова начинала болеть голова. — Хочешь умереть — не буду неволить. Один кретином меньше.

Темный растерянно замер, открыл было рот, но так и закрыл, ничего не сказав.

Пока мы разбирались меж собой, байкеры что-то негромко обсуждали в стороне. Как только наш разговор закончился, Вампир с Борманом оттащили в Райнора в дальний угол, а ко мне подсел Дизель.

— Слушай… — байкер запнулся, не в силах припомнить моего имени. Которого, впрочем, я не называл. — Парень, все правда настолько плохо, как ты говорил? И если так, ты действительно можешь помочь?

— Все плохо, — кивнул я, не глядя на мужика. — Могу не просто помочь, а решить все проблемы. Собственно, это моя обязанность, даже если придется действовать грубой силой.

Некоторое время царило молчание, и только из дальнего угла доносились приглушенные голоса остальных. Вампир что-то втолковывал Рейдеру, а тот нервно огрызался.

— Не обижайся на него, — смущенно попросил Дизель. — Он всю жизнь на улице провел, никому не нужный. Вырос злой как волчонок, да колючий, как дикобраз. Только тут у нас оттаял понемногу.

— Я никогда не обижаюсь на заносчивых детей, — со вздохом ответил я. Прижал пальцы ко лбу. — Просто у меня дико болит голова, и нет никакого желания доказывать свою правоту в спорах. Но если Райнор продолжит в таком духе — я не выдержу и банально его побью.

По разразившейся дальше буре стало ясно, что малолетний темный по-настоящему дорог этой компании. Вел себя Райнор отвратительно — огрызался, ругался, порывался уйти, гордо хлопнув дверью, но его неизменно останавливали, выслушивали, объясняли. Пару раз наорали и даже выдали подзатыльников.

А я сидел, и думал о том, какое у судьбы поганое чувство юмора. Ведь погибшего тридцать лет назад Тень отца звали Райнор ар'Риа. Владык издревле охраняют три рода — Каэрты, Рагнары и Риа. Один из них до сегодняшнего дня считали пресекшимся. Буквально эти фамилии означали «главная тень», «самый сильный страж» и «теневой защитник». Приставка «ар» говорила о прямой, возможно даже кровной, связи с владыческим родом.

Пока разбирались, я успел найти санузел, привести себя в относительный порядок, совершить набег на найденный в подсобке полупустой холодильник и начать с энтузиазмом ковырять отверткой «зверя». И как раз был очень занят попытками понять, что зачем нужно, когда ко мне присоединился угрюмый Райнор. Молча понаблюдал, полез помогать, через пять минут вытеснил меня окончательно, легко разбирая внутренности мотоцикла, объясняя что к чему и попутно критикуя разные излишества. В некоторых вопросах мы спорили до хрипоты, каждый отстаивая свое мнение.

В какой-то момент мне надоело копаться в железе. Кое-как оттерев руки тряпкой от масла, я предложил:

— Райн, пока не решили, что делать дальше, я могу обучить тебя азам контроля. Это не так уж сложно.

Некоторое время темный молчал, потом недовольно поджал губы и резковато поинтересовался:

— Слушай, обучатель, как тебя зовут хоть?

Криво усмехнувшись, я ответил:

— Ирдес.

Ожидаемой реакции не последовало. Райнор только кивнул, и я перевел дух.

— Когда начнем? — покладисто поинтересовался темный.

— Да хоть сейчас. Только место нужно. Тебе придется отлеживаться, потому что будет тяжело.

Сообщив, что полностью готов, Райнор небрежно оттер руки тряпкой, попросил Дизеля провести какую-то регулировку моему байку и направился в подсобку.

На самом деле, когда я говорил, что обучиться азам не так уж сложно — нагло врал. Сложно. Тяжело. Порой хочется орать и плакать от бессилия, ярости и боли. Это не легко, занимает недели, прежде чем хоть что-то получится. Но у меня на руке по-прежнему есть старшая печать, которую так и не забрал дедушка. А еще — власть крови. Достаточно осторожно, очень мягко и в нужный момент приказать суметь выполнить мои требования. Только необходимо, чтобы этот темный доверял мне.

Несколько раз парень со злостью сообщал о своей ненависти ко мне, получая в ответ ледяное: «Это не так. Ты ненавидишь себя за свою слабость». Выл в подушку от ярости, трижды терял сознание. Когда сил совсем не осталось — сидел на полу и беззвучно плакал, проклиная свою природу. Но раз за разом выполнял все требования.

Когда решили, что на этот раз хватит, оказалось, что уже глубокая ночь. Меня изрядно шатало и колени подгибались, ар'Риа стоять не мог вообще.

— Как вы, темные, это переносите? — со слабым стоном спросил Райн, бессильно раскинувшись на диване. — Как ты это вообще пережил? Ты же мелкий…

— Во-первых, никаких больше «вы, темные», в твоем исполнении быть не может, — устало ответил я, медузой растекаясь в кресле. — Привыкай, что ты не человек. Во-вторых, мне гораздо тяжелее и я до сих пор не могу сровняться в возможностях с теми, кто обратился в срок. Так что не стони и не жалуйся. И, в-третьих — допросишься, разобью рожу.

— Мелкий, — тут же повторил бледный до серости темный пакостник.

— Скотина ехидная, я же встать не могу… — горько взвыл я, не вылезая из кресла.

Райнор весело, но еле слышно рассмеялся, вызвав улыбку и у меня.

Сам не заметил, как уснул, неудобно скорчившись в кресле…

Утро началось с приглушенного звука мотора и пришедшего следом запаха свежей выпечки. Пока я спал, кто-то накрыл меня одеялом и на всю ночь включил в холодной каморке обогреватель.

Открыв неприметную дверку, ведущую в самое нужное по утрам помещение, минут десять я потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Очень хотелось выбросить перепачканную одежду и влезть под душ часа на полтора, но такой роскоши здесь не было. Сняв чужой свитер, я с отвращением стянул майку и выбросил ее в помойку. Отлепил пластыри со спины, проверив как затянулись раны. На ощупь рубцы показались несколько странными, а разглядеть толком ничего не получалось. Ладно, потом посмотрю. Найдя рубашку, сильно понадеялся, что сегодня теплее, чем вчера. Потому что шелк от холода не спасает.

Темный все еще спал. Подойдя разбудить этого засоню, я кое-что отчетливо понял. Есть приобретенное знание. А есть знание, идущее откуда-то из таких дремучих далей, что их и не осознать. И одно из таких только что дошло до меня. Надо будет как-то объяснить Маньякам, что ни один из них не станет моей Тенью. Только что я нашел свою настоящую Тень. Хотя до того времени, пока этот заносчивый птенец действительно сможет стать тем, кем должен, пройдет немало лет.

Вздохнув, беспощадно ткнул Райна пальцами в болевую точку. Вздрогнув, тот открыл глаза и непонимающе посмотрел на меня. Я не смог отказать себе в удовольствии немного поиздеваться:

— Вставай, спящая царевна! Тебя ждет вторая порция занятий! — На лице темного появилось такое затравленное выражение, что я сжалился: — Шучу. Давай умывайся, завтрак пропустишь.

Выйдя в основное помещение СТО, первым я обнаружил, что сегодня не только ничуть не теплее, чем вчера, а еще холоднее. Пакость! Приятными моментами оказалось то, что за ночь мой мотоцикл привели в полный порядок, а еще ребята купили завтрак. Борман поехал домой отсыпаться, но Дизель и Вампир никуда не собирались и, казалось, вообще не устали за пару суток без сна.

Пачка молока, «школьные» булочки и гречка с котлетой на завтрак меня весьма порадовали. Бледный, с залегшими под глазами глубокими тенями, сильно подавленный Райн вяло ковырялся в своей порции риса с мясом, которую ему привез Дизель. Не нравятся мне такие настроения.

— По поводу поиска наставника… Райнор, я тут подумал и решил, что пока буду обучать тебя сам.

Темный поднял голову и уставился на меня в легком замешательстве.

— Ты не мелковат для учителя-то?!

— Я темный Рыцарь третей ступени с соответствующими обязанностями и привилегиями. То, что мне всего пятнадцать лет, в этом случае не играет никакой роли, — не реагируя на сарказм, пожал плечами. И пакостливо улыбнулся: — Я могу над тобой, как над оставленным без должного присмотра несовершеннолетним недоучкой, опекунство взять, или вообще усыновить. Только мне пока некогда воспитывать детей — академию закончить надо. Так что потренирую немного, пока не найдем темного, способного вынести твой отвратительный характер и не придушить в припадке ярости.

Беднягу Райна аж перекосило от моих слов. Через мгновенье грянул веселый хохот.

— Уделал тебя пацан, — вытирая выступившие от смеха слезы, Дизель хлопнул Райнора по плечу.

— Да уж, — признал тот, справляясь со смехом.

Сегодня парень занятий больше не выдержит, а ломать его я не собираюсь. Поэтому я записал номера телефонов присутствующих, оставил им свой номер, чтобы звонили в случае чего, телефоном обзаведусь уже сегодня. Договорились, что я буду приезжать из академии, когда будет время. Или, если будет нужда, Райнор сам приедет.

Старшие этой компании, как бы между делом, поинтересовались, приходилось ли мне участвовать хоть в одном байкерском фестивале. Узнав, что нет, предложили присоединиться к ним, когда начнется сезон. Подоплека предложения мне понятна. Я уже понял, что «зверь» у меня отнюдь не подходящий для таких дел, это ведь больше спортивная модель. Но Райнора не удержишь, он свободное дитя дорог. Они не хотели, чтобы темный птенец остался без присмотра того, кто сможет помочь, случись что плохое. Конечно, я согласился.

— Как же тебя угораздило так попасть, малый? — негромко и грустно спросил здоровый как медведь бородатый байкер, когда я собирался отвалить в сторону дома. — Ты же ребенок еще, а уже такой груз на плечах тащишь…

А этот человек куда умнее, и лучше разбирается в рангах темных, чем хочет показать.

— Долг превыше желаний, — ответил так, чтобы услышал только стоявший рядом Дизель.

Завел мягко заурчавший мотор, махнул рукой Райнору, Вампиру, кивнул их старшему и выехал на дорогу. Холодный ветер ударил в лицо, попытался сорвать капюшон и выбить дыхание, но ничего не вышло. Теперь машина действительно слушалась куда лучше! Пока не испытаешь — не заметишь. Восхитительное чувство свободы и… власти над собственной судьбой. Вот, чего мне так не хватало. Окунувшись с головой в эту власть и свободу, я выжал газ до максимума…

И гонял по городу до тех пор, пока не понял, что еще чуть-чуть, и я врежусь куда-нибудь.

Домой не хотелось. Видеть отца, братьев… я не готов к этому. После того, как так безобразно наорал на папу и Вана. Понимаю, что должен извиниться за свое поведение, помириться… но не готов. Внутри по-прежнему осталась уверенность в собственной правоте, и мне никак не удастся перед ними притвориться…

Куда мне теперь податься? К Маньякам? Их тоже не хочу видеть. Да и вообще никого… Разве что Юльку.

Остановив мотоцикл у подъезда ее дома, сам остановился в нерешительности. Провел ладонью по затянувшемуся порезу на щеке. Вдруг снова накричит и прогонит? Что же я наделал… и как мне с этим быть?

— Долго ты здесь сидеть собираешься?

Вздрогнув, я поднялся навстречу вышедшей на улицу девушке и остановился в нерешительности, так ничего и не сказав. Опустил голову, уставившись себе под ноги.

— Ну что мне с тобой делать? — вздохнула она. Подошла, провела теплой ладошкой по щеке. — Бедный ты мой воробей…

Не смея смотреть ей в глаза, я все же обнял ее, крепко прижав к себе. Уткнулся в макушку подруги. Только бы не оттолкнула…

— Юль, прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю, — легко сорвались с языка слова.

— Я тоже тебя люблю, малыш, — так же легко ответила Киса. Привстала на носочки, тепло коснулась щеки губами. — Ты холодный, как ледышка! Пойдем ко мне скорее, согреешься. Мама сегодня такую вкусноту приготовила…

Когда я оказался у нее дома, она первым делом заставила меня переодеться. Ну, одежда после возни во внутренностях мотоцикла действительно не в самом лучшем виде. У нее дома всегда лежит что-нибудь из вещей близнецов. Вручив мне Данькины джинсы и водолазку, она окинула меня пристальным взглядом и отправила в душ. Греться и отмываться от мазута, пыли и бензина. Пока я был в душе, она закинула в стирку мои вещи. Данькины джинсы отказывались держаться без ремня, водолазка оказалась велика, но в целом жаловаться не на что.

Юлькин папа сегодня на дежурстве, а мама только пришла с какой-то выставки, когда я уже сидел с подругой на кухне, пил чай и ел жутко вкусные булочки с клубничным и вишневым вареньем. Кисина мама всегда готовит отменную выпечку.

— Здрасте, Маргарита Павловна! — улыбнулся Юлькиной маме я, когда она вошла на кухню.

— Ирдес, мальчик! — невысокая женщина, пахнущая корицей и непередаваемым домашним уютом, обняла меня за плечи и поцеловала в висок. — Где ж ты был так долго?

— Лучше не спрашивайте, — тут же скис я.

— Эти бесстыжие не признавались, куда ты пропал, — мать укоризненно взглянула на дочь. Та невинно захлопала ресницами, улыбаясь. — Только и могла довольствоваться обрывками разговоров. А говорили, что с тобой опять что-то страшное… Ох, малыш, я так рада, что ты вернулся!

— Я тоже очень рад вернуться, — ответил, всей душой греясь в этой чудесной атмосфере тихого, домашнего счастья и уюта. — Мне так не хватало вас все это время. Я так боялся, что уже никогда не увижу… никого из вас…

— Ирдес, — тихо позвала Киса.

Мигом заткнувшись и приняв самый беззаботный вид, я покосился на Маргариту Павловну, стараясь сидеть так, чтобы она не увидела седой пряди. Только поздновато спохватился. Кисина мама — умная женщина. Внимательная. Но в этот раз решила не заострять внимание на плохом, быстро совладала с собой, улыбнувшись и заведя отвлеченный разговор.

Недолго просидев с нами, она ушла отдыхать. Когда чай был допит и все вкусности съедены, Юля серьезно спросила:

— Ирдес, солнышко мое темное. Была ли хоть одна адекватная причина для твоей ссоры с братом?

Низко опустив голову, я уставился в стол. Потом и вовсе ткнулся лбом в светлую узорчатую скатерть. Только тогда ответил:

— Нет.

— Так может, ты все же поедешь домой и помиришься?

— Не могу.

— Почему? — голос строг и серьезен, но рука, коснувшаяся моей понурой головы, ласкова.

— Я наорал на папу. Еще хуже, чем на Вана.

Повисшую тишину Юлин тяжкий вздох нарушил только через минуту:

— Ох, горюшко ты мое. Расскажи, что случилось.

И я рассказал. Все, начиная с момента, когда они оставили меня одного у дверей «Добермана».

Выслушав, Юля только покачала головой, и сообщила, что ночевать я остаюсь сегодня у нее и это даже не обсуждается. А всякие отговорки, это все чушь, близнецы у нее как минимум раз в неделю ночуют. Когда они в городе, конечно.

Моя одежда, брошенная на включенный обогреватель высохла часа через три, и до самой темноты я снова гонял по городу. Только на этот раз за моей спиной сидела одна небезызвестная в нашей скромной компании Черная Рысь.

Когда пришел вечер и стало слишком холодно, мы вернулись. Не то, чтобы я сильно мерз, но не хотелось, чтобы Киса простыла. Отогревшись чаем и ужином, который приготовила Юлькина мама, пока мы покоряли дороги, Киса утащила меня к себе в комнату. Смотреть кино, валяясь на диване. По идее, это был ужастик, но Юлька так ржала над моими комментариями в адрес фильма, что куда комедиям до этого «ужасы, триллер».

Часа в два Юля уснула, используя мою руку в качестве подушки. Стараясь не потревожить ее, я поднялся, вырубил комп и хотел было пойти спать в зал, где мне постелили на диване. Балконная дверь оказалась приоткрыта. Вместо того чтобы ее закрыть, открыл и вышел на балкон. Переступил босыми ногами по ледяному бетонному полу. Сел на подоконник. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем тихо скрипнула дверь и рядом на подоконник села Киса. Взяла под локоть, прижалась щекой к моему плечу, согревая дыханием.

— Что же с тобой случилось, воробей? — тихо спросила она. — У тебя всегда ад в душе был, хотя ты это умел скрывать. Но сейчас внутри тебя настоящая бездна. Ради Неба, скажи…

— Я боюсь летать, — некоторое время понадобилось, чтобы осознать смысл собственных слов и понять, что это правда. От этого факта, а может от и холода, пробрала дрожь. — Я ненавижу Небо. И ненавижу себя за этот страх.

Киса чуть отодвинулась. Помолчала. Снова тепло уткнулась в мое плечо и тихо произнесла:

— Поговори со мной, Ирдес…

Маргарите Павловне не спалось эту ночь. У нее бывали бессонницы, и она знала, как с ними справляться. Поэтому поднялась и тихо, чтобы не потревожить спящую дочь и темного, направилась на кухню. Но остановилась, услышав из-за двери комнаты дочери голоса. Прислушалась. Усталый, сдавленный голос темного мальчишки:

— Мы пощадили его. Пощадили! А этот сучий сын вскинул на нас взгляд… сказал, что виновен. И перерезал себе горло стоя на коленях. На глазах у сына! А потом валялся в луже собственной крови на полу… Пусть тир'Реан был редким ублюдком, пусть тысячу раз заслуживал смерти, но зачем он сделал это так?! Чтобы лужа крови… к моим ногам… снова…

— Но он ведь был виновен! Такое с собственным ребенком сотворить… Ты бы сам свернул ему шею при удобном случае! Что же было не так, Ирдес? — спросила дочь.

— Ты не понимаешь, Кис. Это было слишком. Я много раз уже переступил это «слишком». Критической точкой было, когда я на глазах у мамы голыми руками гортань Моргану выдрал. Помнишь эту мразь?..

— Конечно, — ответила Юля. — Я бы сама его убила. Без сожалений. Мне жаль, что всю их паршивую семейку под нож не пустили. Ты ведь знаешь все, из того, какие пакости они творили и сколько народу зарезали на алтаре?

— Что?.. Нет, не вникал. Мне достаточно того, что своими глазами видел. Да не о них сейчас речь! Я просто больше не могу. Хочу покоя. Свободы. И чтобы война не начиналась. Ты знаешь, какая это грязь — война? Когда трупная вонь, кажется, преследует тебя везде. Когда над гнилой кровью роятся тучи зеленых мух, белые черви выедают плоть тех, кого не сожгли. Когда запах паленой плоти, кажется, пропитал все вокруг. Горелые трупы жутко и невыносимо воняют. Не хочу больше…

Тишина. И снова сдавленный голос темного мальчишки:

— Юлька, не умирай никогда. Я многое могу пережить, но если тебя не будет… я просто сломаюсь. Не оставляй меня одного.

— Ближайшую сотню лет не собираюсь, — фыркнула она. — Куда я от тебя денусь?

— Тогда я все переживу. Ты только никогда не умирай…

Женщина тихо отошла от двери, вернулась в свою спальню, легла в кровать и о многом думала до самого утра.

Утром меня разбудил одуряюще вкусный запах с кухни. Встав, обнаружил на кухне Юлину маму, которая дожаривала блины. Пожелав доброго утра, я без просьб вымыл накопившуюся в раковине посуду и помог ей с незаконченными делами. Кроме блинов со сметаной, вареньем или медом на выбор, она сделала еще и мясо с картошкой и грибами.

Мы едва успели накрыть на стол, когда дверь открыли ключом с той стороны и вернулся с дежурства Юлькин папа. А за ним в дверь вошли близнецы.

— Теть Маша, можно мы у вас опять поживем? — спросил Данька встречавшую их женщину.

— А то мы опять с родителями поругались… — вздохнула Манька.

— Можно, конечно! Еще спрашиваете…

— Ох, доведет меня до греха ваш отец, ребята, — устало, и явно не в первый раз произнес Юлин отец, капитан… или уже майор?.. милиции Валерий Иванович Тартынский. — Заколебал ведь уже.

— Давайте-ка руки мыть и на кухню идите!

Мой маневр по тихому уходу в сторону комнаты Кисы не удался. Двойняшки зашли на кухню. Стоя у окна, я молча скрестил руки на груди и отвернулся в сторону, найдя в настенном сером кафеле нечто жутко интересное. Маня и Даня тоже уставились в разные стороны. Так в молчании прошла минута. Родители Кисы тихо переговорили, вроде бы о нашем поведении друг с другом. Потому что не спросили, какая кошка меж нами пробежала.

— Ирдес, — первой заговорила Маня. — Мы правда себя так отвратительно ведем?

— Мы больше не будем, — пообещал Даня, не поднимая головы. — Мы даже не думали о том, что на самом деле наше поведение настолько мерзкое.

— Нет, — заговорил я, заставив обоих вскинуть головы. — Вы засранцы, конечно, но и я к вам был не совсем справедлив.

Двойняшки переглянулись и робко заулыбались.

— Мир? — осторожно предложил Даня.

— Мир! — согласился я. — Но больше…

— Мы не будем! — хором пообещали они. — А если будем — выдай нам по затрещине для вправления мозгов! Мы не обидимся.

— Я запомню, — хищно сощурившись, многообещающе улыбнулся.

Когда мы с двойняшками после завтрака перемыли всю посуду, почистили гору картошки для готовки обеда, и помогли с уборкой, проснулась почти всю ночь из-за меня не спавшая Киса. Посмотрела на нас троих и проникновенно обругала, сказав, что кроме нас дурачье на свете есть, но мы возглавляем эти стройные ряды.

Если бы не близнецы, я бы не решился и сегодня вернуться домой. Но им трудно отказать, особенно когда рядом стоит Киса с тапочкой в руках и эдак оценивающе смотрит по очереди на каждого. Мы все крупными габаритами не отличались, поэтому поместились на мотоцикле втроем без особых проблем.

Подъехав к дому, я заглушил мотор, слез с мотоцикла, скинул капюшон и опустил высокий, по глаза, жесткий ворот. Маньяки спрыгнули еще до того, как я успел остановиться, и уже вбежали в дом, даже не подумав дождаться меня. Вскоре я понял, почему — они вытолкали на улицу Вана. В майке, драных джинсах и тапочках. Он отпихивался и огрызался, а двойняшки что-то зло выговаривали ему шепотом.

Папа сидел на капоте своего серебристого джипа, почему-то стоящего у дома, а не в гараже. Курил. И судя по количеству окурков на земле — он уже давно так сидит. В одной футболке. На этот раз для разнообразия надетой правильно. Взглянул быстро в мою сторону и опустил голову. Ван тоже в сторонку смотрит. Та-ак…

— Куда?! — схватив за ворот, Шон как котенка стащил меня с мотоцикла, не позволяя завести мотор и свалить подальше. — Шлялся неведомо где несколько суток, а теперь опять отваливать?! Не пойдет…

Брат рывком развернул меня к себе, схватил за плечи, будто боялся, что если отпустит — я сразу испарюсь. Неужто успел забыть, что мне не составляет труда вывернуться и из более крепких захватов?

— Шон, — посмотрев на брата исподлобья, спокойно произнес я. — Отпусти.

— Нет, — усмехнувшись, брат сощурился. — И даже не пытайся слинять.

— Ты мне не указ! — вспыхнула внутри ярость.

— Да что с тобой?! — Шон хорошенько встряхнул меня. А вот это уже ошибка!

Потирая челюсть, брат не спешил сразу подняться с земли. Честное слово, это просто рефлексы! Терпеть не могу, когда со мной пытаются так обращаться!

— Ну и что это было? — ничуть не агрессивно поинтересовался самый старший мой брат.

Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул.

— Знаешь, Шон, среди темных изредка бывают тупые. Но только не среди ар'Грахов. Даже если рождается что-то такое же здоровое и перекачанное как ты или папа. Папа, конечно, куда умнее тебя, но ведь и ты не идиот. Так что хватит притворяться тупицей и отцепись от меня, пока у тебя все зубы на месте, а я себя еще контролирую!

Отвернувшись, чтобы не видеть его искренне довольную рожу, я наткнулся взглядом на папу. Тот сидел и смотрел на меня. Молча. Прошла минут, другая… Отец спрыгнул с капота, быстро подошел ко мне и крепко обнял.

— Я действительно виноват, малыш, — произнес отец. — Но я постараюсь все исправить, обещаю. Чтобы больше такого никогда не случалось. Чтобы тебе не пришлось снова… — папин голос прервался.

Мне хотелось сказать, что это не его вина. Что я не должен был так срываться. И чтобы он не давал невыполнимых обещаний. Горько усмехнувшись своей последней мысли, я ответил:

— Ладно. Так и быть, пап. Я тебе верю.

Плевать, что я не тот наивный подросток, каким они меня все еще иногда видят. Могу себе позволить в родной семье хоть иногда быть самым младшим, доверчивым и любимым.

Ван на меня не смотрел. Он шагнул подальше, игнорируя злое шипение близнецов, и уставился в пол, когда я проходил мимо него в дом. А у меня не нашлось слов, чтобы заговорить первым.

— Ну и ладно, — услышал за спиной голос Мани. Было в нем что-то такое, от чего хотелось втянуть голову в плечи и быстро сбежать. Заранее сочувствую Вану.

Дома я наткнулся на вольготно расположившегося на моем диване первого императора Дария. Пару минут мне пришлось пытаться поднять свою отпавшую от такой картины челюсть.

— Дядя Дар! Исчезни с моего дивана!

— И не подумаю, — нагло усмехнулся родной дядя. — Мне тут уютно, хорошо и, главное, спокойно. Не ты один умеешь прятаться и телефоны разбивать! — Он указал рукой на осколки своего сотового, валяющиеся возле стены.

— Я это делаю качественней, — хмыкнул в ответ. — Тебе еще учиться и учиться.

— Это ж у кого? У тебя, что ль? — сощурился дядя Дар.

— Лучше у Кордана! Он круче, — признал я. И добавил: — Пока что.

Решив, что сгоню родственника со своего лежачего места попозже, я сел возле компа, ногой нажал кнопку запуска. Повернулся к дяде, пока шла загрузка. Отметил, что он при полном параде, хоть без венца и мантии.

— Ты что, прямо с приема смылся?

— Догадливый племянник, — покивал дядя. — Я тут пересижу, пока мой отец, твой дед по совместительству, бушует в столице и грозится большой войной. Как он их всех за я… гм… за причинное место ухватил — я в восторге! Но под горячую руку не полезу. А уж в твоем личном бардаке меня точно искать не станут.

— У меня не бардак, а организованный хаос! — обиделся я за обстановку в комнате. — А что, дед совсем неуправляемый стал?

— Ну, — кивнул первый император. — С тех пор как увидел тетю Дарину и узнал все про Ильена. Столицы объединил, устроил стариканам настоящий двенадцатый Ад без всяких пространственных карманов. А Ильен быстро обживается в наших реалиях! Налету схватывает. В компе за пять дней разобрался, будто с детства знал, что это такое. Старую империю лихорадит, да и наших задевает…

Тут из колонок раздался омерзительный звук «напоминалки». Повернувшись, я наткнулся на развернувшуюся во весь монитор надпись белым по черному: «Здравствуй, лошок! Если ты читаешь эту запись, значит ты опять прос… проспал все, что мог. Напоминаю, тебе, то есть себе, придурку — сегодня РЕЙД!!!»

— Черт!.. — вырвалось у меня. — Только не сегодня! Хаос сожри, как же я забыл?!

Пару раз стукнувшись лбом об клавиатуру, со вздохом отключил «напоминалку». Снова повернулся к дяде.

— А теперь выкладывай, на кой на самом деле явился, интриган старый.

— Я не старый! — обиделся император. — Я молод и полон энтузиазма!

— Не меняй тему, — оборвал я.

Дядя тяжко вздохнул, сел, изображая из себя великомученика.

— Между прочим, я действительно сбежал и хотел спрятаться! — Посерьезнел. — Ирдес, я понимаю, что тебя долго не было. Но ты вернулся, нужно уже подумать об учебе. Все-таки, второй триместр третьего курса. Ты рискуешь провалить сессию.

— Знаю, — равнодушно кивнул. — Я подумаю об учебе. Завтра.

— Вот и ладно, — довольно улыбнувшись, дядя снова развалился на моем диване. — А я пока посплю.

— Вали Шона выгони! — возмутился я. — Я сам спать хочу!

— Да ты сейчас все равно в сеть засядешь, а я за это время высплюсь… — отозвался родич, кое-как подавив зевок.

Плюнув, я отвернулся от него, надел виртуальные браслеты и обруч последней модели. В принципе, он прав — дед нарушает мое личное пространство только в крайнем случае, остальные вообще почти не суются. Меня раздражает чужое присутствие, но так и быть, потерплю. До рейда еще четыре часа. Потрачу с пользой и поиграть успею.

Время пролетело незаметно. Атака вражеской базы в «Межвременье» плавно перетекла в сбор Призраков в «Чистилище». Мы с Ваном снова вошли последними. Покосились друг на друга и отвернулись в разные стороны.

«Ну и что это за…?» — нецензурно поинтересовался командир.

«Ничего», — отозвался я и понял, что мой ответ прозвучал в унисон с ответом брата.

«Бездна с вами, — махнул рукой Первый Призрак. — Только чтобы без проблем».

Вся Семерка была в сборе, поэтому никто не ожидал того, что произошло в следующий момент. Еще два потока проникли в «Чистилище» и сформировались в серые, безликие фигуры!

«Упс… накладочка вышла, — прозвучал на общей волне голос Дрэйка. И резко хлестнул приказ, направленный в нашу сторону: — Не нападать!»

«Дрэйк, какого демона?!» — слились голоса двойняшек.

Все бы ничего, мы не так уж редко дополняем «Клинки» боевыми парами других семерок, да вот только этих двух никто из нас никогда раньше не видел!

«А что мне было делать, если вас чертову уйму времени нет?! — ударил по нам раздраженной волной ответ командира. — Клинок едва не распался! Мне пришлось брать новичков! Они проверены…»

«Я все понимаю, но нам куда деваться теперь?! — коршуном кинулась на Дрэйка Маня. — Или у нас Семерка вдруг в Девятку превратилась?!»

«Нет, — отступил Призрак. — Они будут только заменять тех из вас, кто не сможет вовремя прибыть. Я прекрасно знаю, какие серьезные у Апокалипсиса и Крылатого проблемы. Они не всегда смогут быть с нами».

«Да ты скорее перестанешь быть, чем они! — рявкнул Маньяк. — Это беспредел, Дрэйк!»

Пока они препирались, я внимательно присматривался к новичкам. Один почти не привлек моего внимания, зато второй… Что-то знакомое… оказавшись поближе, я коснулся еще пока не слишком виртуозно замаскированного информационного поля Призрака. И отдернул руку.

«Райнор?!»

«Ты кто?» — настороженно отозвалась безликая серая фигура.

«Дрэйк, ты хоть соображаешь, что творишь?! — заорал я на общей волне, прерывая спор. — Тебе было мало Мимира?! Так не беспокойся, Васек скоро так же загнется! Зачем еще и новичков в могилу тащить?!»

Повисло такое молчание, что даже фоновые колебания затихли.

«Что?.. При чем тут Васек?..»

«Он смертельно болен, — вместо меня ответила Вэнди. — Я думала, ты знаешь…»

Дрэйк рывком приблизился и протянул руку. Коснувшись кончиками пальцев протянутой руки, я последовательно сбросил командиру несколько информационных блоков, формируя на ходу. Он задавал вопросы без слов, так же без слов я отвечал. Резко отдернув руку, размыкая контакт, командир отрывисто бросил в сторону изо всех сил пытающегося быть спокойным Райна:

«С тобой, Рейдер, мы поговорим позже. Семерка! Рейд несложный, плановая проверка слабых мест. Берем с собой новичков и тренируем их. Второй дуэт, берите Горца, первый, на вас Рейдер».

«А как их звать-то будем?» — поинтересовалась Манька, послав мне отчетливую волну возмущения тем, что она чего-то не знает.

«Нуб-один и нуб-два! — хмыкнул командир, по очереди ткнув пальцем в новичков. — Блоки задания получили, развернули? Минута до выхода!»

Быстро и без особых раздумий, пустоты искусственного тела оказались заполнены информационными кодами будущего оружия. Я ничего не забыл за пару месяцев… или целую жизнь. Думая о новичках, я позвал брата, протягивая руку. Через мгновенье кончики пальцев соприкоснулись.

«Ван, нужно следить за нашим нубом. Он необученный. Я взял „аварийку“, чтобы его можно было выкинуть в реал в любой момент». И скинул с пальцев информационный блок, емко рассказывающий о том, почему именно Рейдер вызывает у меня беспокойство. Если Райна накроет приступом, или начнется паническая атака, станет ой как невесело.

«Присмотрим», — ответил брат и попытался было разомкнуть контакт, отводя ладонь, но я быстро коснулся его снова.

«Ван, я был не прав, но ты все равно упырь».

Веселый смех осязаемой волной прокатился по всему «Чистилищу».

«Сам упырь! Я всегда мертвяком был. Демоны тебя побери, только ты можешь так извиниться, чтобы это звучало оскорблением!»

«Ну, до дяди Дара мне далеко в этом плане…» — философски заметил я.

«О, да! — смех Апокалипсиса снова плеснул в стороны светлой волной. — У него даже „дорогой племянник“ звучит как пятиэтажный мат!»

«Дядя круче нас!» — было признано единогласно, прежде чем шагнуть в стабилизированную точку выхода.

У волны нет формы, пока не достигнута цель. Нас всех долго обучают как это — становиться чистой информацией, самосознанием без привязанностей к физическим обликам. Глюк так и не смог этому научиться. Поэтому он не полевой боец, а поддержка. Точка выхода. Информаторий становится реальным миром, информация — псевдоматерией. Ветер. Мелкая пыль песка. Грязные улицы заброшенного южного городка.

Ничем, кроме порядкового номера, я не отличаюсь от тех, кто рядом. У меня нет лица. Нет имени. Нет пола. Я никто. Меня не существует. Я — Серый Призрак…

Рейд прошел обычно и без проблем. Контрольные проверки вообще не бывают хоть сколько-то интересными. Разве что внимание постоянно приходилось разделять меж заданием и нубом.

Поскольку, как Призраку Райну я не доверял, то максимально замаскировал свою истинную личность. И в «Чистилище», по выходу, большую часть времени, и все внимание уделил приватному разговору с Вэнди.

Тропу для возврата снова использовал экстремальную. Поэтому при попытке подняться из кресла, свалился на пол. Подняв голову, обнаружил отсутствие дяди. Подумал, не вставая вынул из роутера антеннку, загнал ее на привычное место под кожу в запястье, стянул с кресла покрывало, завернулся в него и там и остался…

— Ну и что это такое? Эх, малыш…

С трудом разлепив глаза, сквозь мутную пелену я узнал Шона. Накрылся с головой, буркнув что-то среднее между «отвали» и «я спать хочу».

— А на диване спать не пробовал? — поинтересовался старший брат.

— Нет. Отвянь.

— Так не пойдет…

Шон сдернул покрывало, потянул меня за ворот рубашки, заставляя приподняться, подхватил как в детстве под руки и вздернул на ноги. Сощурился, когда я с раздражением посмотрел на него.

— А ты подрос, мелкий. Раньше был полегче.

— Ага, — вывернувшись, подобрал с пола покрывало. — Это все, что ты хотел сказать?

— Нет, — не реагируя на мое недовольство, невозмутимо ответил брат. — Пойдем на кухню. Сам поесть вовремя и не вспомнишь, а ты ж сейчас растешь, всегда голодный…

— И невыносимый, — закончил за Шона стоящий в дверях Ван.

— Братья! — подняв глаза к потолку, бессильно развел руками. — И убить их нельзя, и жить с ними невозможно!

— Точно!

— Несомненно!

— Вот же уроды моральные…

За ужином мое настроение несколько поднялось с отметки «плинтус, ниже — подвал с инфернальными крысами» до уровня «выше среднепаршивого». За едой обсудили предстоящую учебу. Шон тоже пропустил целую кучу времени, послав всех, когда мы пропали. И пока что к программе не возвращался. А ведь у него второй триместр пятого курса идет. Самый мало отставший от учебы оказался Ван, за что был назван заучкой, ботаном, фанатиком и хитроумным царем Итаки. Решили, что завтра с утра вернемся в академию. Все равно нас здесь ничего сверхсрочного не держит, а вот учеба…

После ужина я пошел совершать геройский подвиг. Выбрасывать хлам из своей браслетной сумки. Заглянув туда, понял, что миссия невыполнима и геройского подвига не будет. Убрал часть книг, которые не хотел перечитывать. Самое интересное оставил. В остальном копаться не хотелось. Осталось только уложить одежду и всякую нужную мелочь. Закончив с этим нехитрым делом, я приготовил на завтрашнее утро новый комплект академической формы и завалился спать. И перед тем, как меня приняла под свое крыло благодатная тьма, по краю сознания скользнуло очень острое и болезненное сожаление…

— Не хочу! Не поеду! Я передума-ал!

Цепляясь за перилла, я упирался всеми силами, пока нагло ржущие братья тащили меня вниз.

— Там скучно! У меня здесь полно дел!! Я не нагнал программу-у!..

— Мы тоже! И что? — ответил Ван, спихивая меня еще на пару ступенек вниз.

— И дел у нас тоже полно… — доверительно сообщил Шон, используя запрещенный прием и пытаясь стащить меня вниз за убранные в хвост волосы.

Удар каблуком форменного ботинка в голень был ему ответом. Брат ту же отпустил волосы, схватил за локти со спины, и жестоко зажав мои руки в болевом захвате, безжалостно потащил к выходу.

— Мое высочество не желает никуда ехать!.. Мстя моя будет страшна!..

Наблюдая за процессом выпихивания меня на улицу, папа только веселился.

— Пристегнись, — потребовал сидящий за рулем папа, когда я все же оказался рядом с ним.

— Нет, — тут же встал в позу я.

— Ну и ладно, — папа пожал плечами и так рванул с места, что меня чуть не впечатало в сидение!

Воистину, счастье — это когда у тебя большая, любящая семья… в другой стране!!!

Двойняшки нагло досыпали утренние часы в машине. Папин «Туарег» достаточно вместительный, чтобы нам шестерым хватало места с запасом.

Далеко отъехать не успели — я увидел книжный магазин. Потребовал у отца остановить машину и целенаправленно пошел в книжный. Семейство, в шутку предположив, что я собираюсь сбежать, пошло за мной. У полок я провел много времени, выбрав сначала весьма внушительную стопку дополнительной учебной литературы, а потом изрядно опустошил полки с фантастикой. Того, чего я еще не читал, оказалось достаточно, чтобы забыть о информационном голоде примерно на полгода-год. Увидев количество книг, которыми я нагрузил Шона и папу, потому что одному столько утащить не представлялось возможным, девушки-кассирши пришли в тихий шок. Апокалипсис тоже поопустошал полки. Чего набрал он, я не особо смотрел. Кажется, видел несколько пособий по продвинутому матану… Повезло, что здесь принимали оплату с карточек. Потому что столько наличных у меня с собой не было.

— Так, это мое… это твое… — Ван разбирал у кассы книги. — О, это ты себе взял? Считай, что это тоже мое!

— Ну и ладно, — отмахнулся я. — Все равно ты мне все книги в итоге скинешь.

— Вот на фига вам столько, а? — вздохнул Шон, сгружая на прилавок стопку, которую держал в руках. — Вы половину из этого хоть раз откроете?

— Мы все прочитаем, изучим, и довольно быстро, — подтвердил Ван.

— Это ты у нас не шибко мудрый, брат! Недостаток мозга в спортзале компенсируешь, бедолага, — с притворным сочувствием вздохнул я. — Брал бы пример с папы! Он и здоровый, и умный. А ты только здоровый!

— Заразы мелкие, — угрюмо сообщил братец. И, под папин смех с нашими ехидными комментариями, выбрал себе штук пять книг.

Пока ехали, я смотрел в окно, краем уха слушая, как подначивают друг друга, смеются и азартно препираются Шон и Ван.

Куда я еду? Зачем? Мне странно и… страшно принимать свою прошлую жизнь как настоящую. Никогда, никогда это прошлое, которое будущее, даже начав меняться, не оставит меня. И жить с этим — страшно…

Поймав себя на том, что снова неосознанно касаюсь левой ладони, достал наушники, включил плеер и отдал сознание на волю музыки. Когда нужно привести разум в норму, нет ничего лучше классики. В рок-обработке…

Первым сюрпризом академии стал новый директор. Параноик куда-то смылся, а его место занял Дмитрий Васильевич Ражин! При виде Дрэйка с директорской нашивкой мне удалось сохранить каменное выражение лица, но пометка в голове напротив пункта «наведаться вечером и допросить с пристрастием» поставлена жирная, красного цвета.

Первый день прошел как в тумане. Оказалось, что с прошлой сессии у меня не сданы два зачета, которые нужно сдать в срочном порядке, для чего преподаватели готовы выделить. Лекции благополучно проходили мимо ушей. Никто ни о чем не спрашивал, никто не лез.

Шон то и дело оказывался рядом. Попытки избавиться от самого старшего брата неизменно терпели фиаско. Хотя, какая-то польза от него была — зверское выражение лица темного отбивало желание одногруппников к нам приближаться.

Вечером, когда вся учебная тягомотина закончилась, я вспомнил о том, что Шон ни разу не видел Вэнди. В ответ на пояснение, что эта девушка не такая, как все, и если я увижу хоть одну подозрительную тень на его наглой роже, он об этом сильно пожалеет, Шон только понятливо кивнул.

К Дрэйку я постучался ногой. И когда новый директор открыл, окинул его весьма далеким от приветливого взглядом.

— Ну и что тебе не нравится? — хмыкнул командир, рефлекторно огладив ладонью нашивку.

— Тебе я потом мозг вынесу, — пообещал я. — А пока что я не к тебе, а к твоей дочери. Надеюсь, она еще не спит?

— Нет, — ответил мужчина, отступая в сторону. — Она мне уже мозг за вас вынесла, так что идите, общайтесь!

Вэнди стояла у окна и сосредоточенно водила пальчиками по исполненной в масле картине, лежащей на подоконнике. Маленькая. Худая, бледная до прозрачности. Медные, блеклые волосы как всегда собраны в хвост. Едва мы вошли, она обернулась. И я снова, как всегда подавил приступ острой жалости, увидев ее глаза. Светлые, серо-голубые, со слепым, голубоватым зрачком…

Наша маленькая птичка. Слепая, глухая и немая. Лишенная даже части тактильных ощущений. Это давало ей огромные преимущества в теле Призрака, в виртуальном мире, потому что там она видела, слышала и чувствовала гораздо больше любого из нас. Ее чутье, которое даже не эмпатия, а нечто куда больше и шире, невообразимо сильно. Но как же мне… жаль…

Жестко подавив это обидное для девушки чувство, я шагнул навстречу потянувшейся ко мне Вэнди. Коснулся кончиками пальцев протянутой руки. И крепко обнял.

Я тоже ужасно соскучился. Не знаю. Не понимаю пока… Все будто в тумане. Будто я вернулся в жизнь, которая должна остаться позади. Да, количество дел зашкалило все разумные пределы. Неразумные тоже.

Что я делаю со всем этим? Наплевал и отвернулся. Нет, птичка, не отпускает… думаю обо всем постоянно. Это страшно. Но еще страшнее упустить все из своих рук. Да, я понимаю, что не могу всего контролировать. Более того — не хочу.

Нет, все, хватит про мои дела, расскажи про свои! Что? Глюк разрабатывает для тебя постоянный полупризрачный режим?! Но он же должен за него взяться только через два года!.. Как… Да, действительно. Я же рассказал Кисе. Так это ее идея — ускорить процесс? Не сомневался, Киса у нас самая замечательная.

Опять ты про мои дела!.. Да, у меня всего лишь два года. Но что, что я могу сделать, даже если не знаю, откуда начинать? Не терять время здесь? А как же учеба?! Я ведь всего третьекурсник! Меня дед с мамой закопают, если я не окончу седьмой курс с отличием.

Экстерном? Ту представляешь, о чем говоришь?! Это же темная академия… я не потяну.

Вэнди, солнышко мое, если я сейчас от тебя не отцеплюсь, Ван меня зароет прямо в бетонный пол. Или из окошка выбросит.

Обязательно, птичка! Я ужасно скучал…

Апокалипсис жадно потянулся к протянутой руке девушки.

— Вэнди — это ведь только ник? — поинтересовался тем временем Шон.

— Ну, да, — кивнул я.

— А зовут ее на самом деле как?

Вопрос брата на некоторое время ввел меня в ступор. Потому что я не знал, как ее зовут по документам.

— Мария, — избавил меня от необходимости отвечать появившийся в дверях комнаты Дрэйк. — Мария Дмитриевна.

Увидев выражение лица командира, я почувствовал себя законченной сволочью. Тоска, сожаление, вина и безысходность. Я ведь так и не знаю, что случилось с матерью маленькой птички. Однажды от кого-то слышал, что она бросила свою ущербную дочь, не пожелав связывать свою жизнь с больным выродком. Помню, тогда мне захотелось ее убить, но вскоре я выкинул это из головы, потому что сама Вэнди никогда не вспоминала о матери.

— Если выживу — я все исправлю, — пообещал, твердо глядя в глаза старшего друга.

— Ты уже и так сделал много, — ответил Дрэйк. — И я действительно очень тебе благодарен. Всем вам.

— Шон, тащи сюда свою задницу! — потребовал Ван. — Вэнди желает с тобой поговорить. Хотя, я не понимаю, о чем ей с тобой разговаривать! Да, птичка, я веду себя как последний Цербер… И вообще, почему последний?! Первый! Ладно, молчу, не ругайся… Вот этот упырь…

Пока мои братья полностью завладели вниманием Вэнди, мы с командиром пошли на кухню. Там можно было поговорить спокойно о некоторых вещах, не предназначенных для ушей Шона.

Уйдя вместе с птичкой гулять по берегу и вернувшись в общагу часа в три утра, я едва не проспал начало занятий на следующий день. Ван тоже не услышал будильника, поэтому собирались мы в темпе вальса, изрядно мешая друг другу.

Первой парой была высшая математика. Вбежав в аудиторию за минуту до звонка, мы с одинаковым удивлением уставились на места, которые занимали обычно. Даже в наше отсутствие эти места никто не занимал, о чем знал весь поток! Потому что во-первых, мы — лучшие студенты на потоке, во-вторых Мистраль с бандой выносили предупреждение всем, кто посягал на наши места, как в аудиториях, так и в столовой. Это наглеж беспредельный! Шагнув к столу, я слегка склонился и прошипел в лицо студента, занявшего мое место:

— Испарился отсюда немедленно.

— … быстро! — рявкнул на обоих Ван. Его фраза означала примерно то же самое, что и моя, только звучала куда менее цензурно.

— Малявки, вы курсом не ошиблись? — с ленцой протянул сидящий на моем месте парень.

Новенькие. По программе перевода, что ли, сюда попали? Понимаю, девятнадцатилетние бугаи редко воспринимают пятнадцатилетних пацанов как равных. Это годам к тридцати разница стирается, а в нашем возрасте каждый год имеет значение. Ровно до момента, пока спесь с этих гордецов не собьешь кулаком. Не перестану удивляться количеству идиотов на моем пути.

— Где Денис и Андрей? — оглядев группу, поинтересовался я.

— Они в больничном крыле, — поведала девушка со второй парты. Оксана. То, что она не лучшая на курсе, совершенно не мешало ей всегда быть очень мудрым человеком. — Вместе с Сержем. Шкаф и Влад только завтра возвращаются к учебе.

— Кто в этом виноват? — сощурившись, поинтересовался Ван. Обидные реплики занявших наши места мы игнорировали, пропуская мимо ушей.

Вместо Оксаны ответила сидящая рядом с ней очень симпатичная сероглазая и темноволосая Ольга:

— Вот эти двое и еще шестеро.

— Четверо новичков и кое-кто из наших, — добавила с соседней парты Рита.

— Оля, Ксана, Рита, — обратившись к девушкам, я жестом предложил им убраться из зоны поражения. Жест был адресован и всем остальным студентам, занимавшим первые-вторые парты, но вняли не все.

Девушки мигом собрали свои вещи и испарились.

— Солнышки наши, будьте аккуратны, — попросила Ксана напоследок. — Не разгромите аудиторию.

— И поберегите ваши красивые лица, — добавила Оля. — На вас обоих смотреть — сплошное эстетическое удовольствие.

В ответ на такие слова, я послал девушкам ту самую улыбку, от которой краснела как маков цвет и очень смущалась Алия в городе изначальных. Оля лишь отправила мне в ответ воздушный поцелуй, а Ксана назвала чудом.

Новички, почуяв неладное, поднялись со своих мест. Прекрасная физическая форма, отточенные движения, они буквально излучали опасность. Пожалуй, что в физической силе, скорости и умении драться эти двое не уступали темному даже во второй стадии трансформации.

— Я позабочусь о том, чтобы вы оба вылетели из академии без возможности закончить обучение, — произнес я. — После того, как срастите сломанные конечности.

— Да ты, я смотрю, крутой, малявка, — рявкнули справа, заставляя обратить внимание на новый источник агрессии. — Правила академии для всех одинаковы!

Еще один. Смуглокожий метис, не такой, как противостоящие. Те чисто нордической внешности — светлоглазые, светловолосые, светлокожие.

— Да они то ли понторезы, то ли… нестандартно ориентированные! — весело заржал тот, что был напротив Вана. — Глянь, один волосы носит как девка, да еще и крашеные! — Чего? Это про седую прядь, что ли? — Второй вообще ушастый!

И этот самоубийца попытался отвести прядь, прикрывающую ухо Вана. Светлый перехватил чужую руку у своего лица и вывернул пальцы в болевом захвате, заставляя противника болезненно скорчиться.

— Двое суток карцера. Максимум, трое, — произнес в пространство мой светлый брат.

— Отоспимся, — философски пожал плечами я.

И без замаха врезал противнику кулаком промеж глаз.

Примерно через пять минут после звонка явился преподаватель. Драка была в самом разгаре. Да, я мелкий! Да, я слабей, чем каждый из них по-отдельности, и уж точно не противник им всем разом! Но это не значит, что меня может побить кучка каких-то придурков! Их было восемь против нас двоих. Но один уже сидел у стены и держался за голову, не выдержав удара лбом в стену.

Вопли преподавателя, попытавшегося навести порядок, не принесли результатов. Старенький седой человек не способен справиться с одуревшими от крови и ярости студентами. Но он догадался схватиться за сотовый. Через три минуты, за которые мы успели сломать одному из противников ногу, другому — нос, а так же огрести по полной программе, в аудиторию вбежали мастер курса и Дрэйк. Все это я замечал лишь краешком сознания, сосредоточившись на том, чтобы меньше повреждений получить и больше нанести.

Мастер, с ходу поняв, что разнимать нас — гиблое дело, достал пистолет и трижды выстрелил в потолок. Сработали рефлексы и мы рвали врассыпную, ища укрытие. Остановились через пару шагов, когда следующим ударом по слуху стал вопль мастера:

— Это что за…?! Вы все тут…?! Отношения выяснять в спортзале, на боевых занятиях!!! Какого демона вы здесь устроили?!

— Мастер!.. Это они… — поняв, что такое обвинение от здоровенного парня в адрес двух не отличающихся крупными размерами подростков как-то жалко звучит, студент умолк.

— Ирдес, Ван, какого черта? — с тяжким вздохом поинтересовался Дрэйк, проведя рукой по лицу.

Сплюнув на пол кровью, я кивнул на своих противников:

— Не припомню, с каких пор в академию принимают деградирующих обезьян.

— Слышь, сосунок, пасть прикрой! — сорвался на ор один из тех, кого я не успел как следует побить. — Не дорос еще!..

— Захлопнись, пока у тебя зубы есть, — рыкнул в его сторону Ван.

— Дмитрий Васильевич, — я обратился к Дрэйку официально. — Я требую для этих, — презрительный жест в сторону противников, — испытательный срок. Если не выдержат — требую исключения без права восстановления на учебе сроком на семьдесят лет.

— Ну и какой ты хочешь впаять им испытательный срок? — поинтересовался командир.

— Вплоть до окончания учебы, — заявил Ван.

— Ну, ребят, это слишком жестоко. Думаю, полутора лет хватит, — улыбнулся директор.

— Да какое они право имеют!.. — снова возмутился кто-то из студентов.

— Заткнитесь, и радуйтесь, что эти «сосунки» вас не убили! — зло рявкнул мастер курса. — Кретины! До сих пор не умеете выявить опасность противника без ярких внешних признаков?! Двести сорок часов дополнительных занятий по социалу! Чего вообще драку затеяли? — более спокойно обратился он к нам. — Эти проявили неуважение?

— Ага, — кивнул я. — Причины — оскорбительное поведение. И еще они заняли наши места. Мы все еще лучшие на курсе, не смотря на отсутствие.

— Ну, раз лучшие, значит, сможете ответить на вопросы по сегодняшней теме, — не без злобы заявил старичок-математик.

— Раненых в лазарет, — распорядился мастер. И укоризненно добавил: — Вы бы хоть удар рассчитывали…

Его говорит о том, что наказания не будет. Отлично.

— Я рассчитывал их покалечить, — произнес я, с безучастным видом копаясь в карманах в поисках резинки для волос. Предыдущая порвалась, когда кто-то из этих идиотов без чувства самосохранения попытался схватить меня за волосы.

Нашел, убрал шевелюру в хвост, с неудовольствием обнаружив кровь. Рассечено над бровью. Пока мои одногруппники подбирали своих лежачих товарищей, я добыл из того же кармана пластырь, заклеил царапину. Поставил на место опрокинутый стол и принесенные одногруппниками улетевшие через всю аудиторию стулья. Бросил учебные принадлежности на свое место. И оказавшись у доски, вдруг сообразил, что в моей пустой голове нет даже отголосков ответов на заданный дедком-преподавателем вопрос.

«Дерьмо случается», — возникла четкая мысль, при взгляде на злорадствующего математика.

«Просто слушай меня!» — титаническим усилием пробился через монолитный щит голос брата. Мысленно вздохнув, я приоткрыл душу, позволяя себе слышать брата. И спокойно заговорил, пользуясь подсказками светлого. А тот сосредоточенно смотрел в учебник.

Всю пару старый хрен откровенно третировал меня, заставляя Вана быстро и, по возможности, незаметно обшаривать учебник и пару книг с дополнительным материалом, не входящим в базовую программу. Дважды исписав доску длинными математическими формулами, успел даже разок азартно сцепиться со старичком, доказывая свою правоту. Нечего выдавать заведомо ложные утверждения и еще и настаивать на их правильности!

К звонку с урока больше вопросов о качестве моего образования не возникло.

Дальше день прошел без проблем. Не считая того, что дополнительные занятия я опять проигнорировал и никуда не явился. Вечером в столовой, расположившись за ужином вместе с братьями и Маньяками, я выдал мысль, которая не отпускала меня со времени разговора с Вэнди.

— Как на счет того, чтобы закончить курс экстерном?

— Ты это всерьез? — удивились сонные двойняшки. Первые дни для них оказались тяжелыми и брат с сестрой даже утратили часть своего извечного ореола кровожадности от навязчивого желания поспать.

— Я не потяну, — сразу отказался Шон.

— Ты себя недооцениваешь, — неодобрительно покосился на брата Ван. — Я полностью «за». Но подготовиться нам придется серьезно. Думаю, месяца полтора для подготовки хватит.

— Братишки, вы с какого дуба рухнули? — поинтересовался Шон. — Это же темная академия, а не школа для умственно отсталых! Как вы пройдете годовую программу за полтора месяца? Ее и за год-то не всем удается пройти! А вам еще и на отлично все придется сдавать…

— За…мучаются нас валить на экзаменах, — заверил светлый. — Маньяков мы дотянем недели за три. Тебя подтянуть не успеем.

— Меня!.. — Шон поднял руки к потолку и скорчил выражение лица «моя братья опять утратили адекватность». — Яйца курицу не учат!

— Молчал бы, наседка! — отмахнулся я. — Я сам думал, что не смогу. До сегодняшнего дня.

Обмена коротким, понимающим взглядом с Ваном, Шон не заметил.

— Ладно. Допустим, мама позволит вам уйти в экстернат. Но сдавать экзамены по-любому заставит в столице, а не здесь! Вы двое к этому готовы?

Ван коротко выругался. Я только тяжко вздохнул.

— Полтора месяца мы как-нибудь переживем… Кто звонит маме? — вопросительно оглядел братьев.

— Я, — вызвался Ван. — Я смогу ее убедить в необходимости досрочного окончания учебы. Только давайте сначала поедим и в общагу вернемся. Тут много лишних ушей.

— Не, не так быстро, — отрицательно качнул головой Шон. — Братцы, надо сначала хоть как-то втянуться в учебный процесс.

— В чем-то ты безусловно прав, — кивнул Ван. — Недели нам хватит?

— Если не будем отлынивать — вполне, — согласно кивнул я.

— Тогда я позвоню маме через неделю, — решил Ван.

— Про нас не забудьте сказать тете Иль, — вздохнул Маньяк. — Куда вы, туда и мы.

— Как же я могу про вашу безумную парочку забыть? — усмехнулся Ван. — Вы ж потом до суицида доведете… Чей это будет суицид — умолчим.

Двойняшки только отмахнулись. Какие-то они совсем вялые. Простыли, что ли…

Закончив ужин, я не позволил Маньякам сразу уйти в общагу, отправив в больничное крыло. А чтобы они никуда не слиняли по пути, пошел с ними. Братья, конечно же, увязались следом.

Дежурный врач окинул нашу компанию внимательным взглядом, остановившимся на нас с Ваном.

— Не нас, — тут же открестился я, выпихивая вперед Маньяков. — Вот их. Мне моя побитость учиться не мешает, а с ними что-то непонятное.

У меня, конечно, болели синяки и ушибы, но две таблетки вовремя принятого обезболивающего способны творить чудеса. Так что на ногах я держался твердо и даже не кривился от пары мелких трещин в костях обеих рук.

Двойняшки посмотрели на меня, как на врага номер один, но только устало вздохнули, не возражая. Прошли, сели на кушетку с одинаково скорбными лицами. Врач посмотрел на белобрысую парочку, снова повернулся к нам:

— Это вы сегодня драку устроили?

— Устроили не мы, — отозвался Ван. — Но мы в ней поучаствовали.

Врач только хмыкнул, поворачиваясь к близнецам.

— Подождите в коридоре, — в приказном порядке попыталась выставить нас медсестра.

— Лучше скажите, где Мистраль с Пророком… в смысле, Денис с Андреем лежат? — поинтересовался я.

Медсестра некоторое время соображала, о ком я говорю, но мне все же указали палату.

Открыв дверь с пинка, я завалился в палату, и громогласно произнес, с широченной улыбкой:

— Привет, упырье! Скучали?!

— Сам ты упырь! — прозвучало мне в ответ сквозь смех и радостные возгласы.

Их было пятеро. Местные «крутые парни». Три человека и двое темных. Только начав учиться в Приморском филиале академии, мы с братом серьезно повздорили с этой компанией. Я даже хотел убить Пророка. Потом передумал. В общем, после драки и когда мы их вытащили из пасти демона, ребята признали нас законченными психопатами и передумали выяснять отношения. В итоге мы неплохо спелись с местной бандой.

Главарь компании — Денис по кличке Мистраль. С виду безобидное существо с ангельской улыбкой, любимец и предмет вожделения женской половины группы. Еще одного человека называли Шкаф, и это характеризовало его как нельзя лучше. Третий человек — тощий, кудрявый и в очках, звали его Андреем, прозвище — Пророк. Тот еще псих. И темные, Серж и Влад. Последние из той же категории полукровок, как и Райнор.

Приветствовали душевно, собравшись на кроватях и стульях поближе к нам. Да и мы были рады их видеть. Ван весело скалился во все клыки, платя за подначки и шутки той же монетой. Познакомили с местной бандой и Шона. Шон вцепился в ребят клещом, пытаясь узнать побольше о тех, с кем сегодня сцепились мы с Ваном.

Узнав, что мы с ними уже успели подраться, ребята перестали смеяться.

Назад: Часть третья. Компас

Дальше: Часть пятая. Наследник