Часть третья. Компас
Едва мы добрались до ближайшего на пути города и сняли комнаты, как я рухнул спать и не просыпался целые сутки, матом и кулаками отвечая на любую попытку меня поднять. Мне необходимо выспаться. Только так, отоспавшись я смог успокоиться. И проснуться без тянущей боли в груди. Отпустил страх потерять крылья и лютая тоска по судьбе дяди, оказавшегося почти таким же, как я.
Мне даже Дарину будить расхотелось, чтобы она не узнала о судьбе сына.
Ну да это все лирика. А у меня еще дела.
День перевалил за вторую половину, когда я все же вышел из снятой комнаты и обнаружил свою компанию внизу.
— В этом городишке телепорт есть? — после взаимных подколок по поводу «спящих принцесс» и возможности побитых рож, поинтересовался я.
— Есть, — нехотя ответил Ван после недолгого молчания. — Но жутко древний и с артефактором, у которого песок из… некоторых мест сыплется.
— Ты предлагаешь искать другой телепорт? — поинтересовался я. — Время, брат, время.
— Без тебя знаю! — прорычал мигом разозлившийся светлый.
— Ну так и не ищи отговорок! — припечатал я. — Собрались и пошли!
— Не знаю как некоторые сони, — прервала назревшую ссору Манька. — Но я хочу есть. И с места не сдвинусь, пока не поем!
Пришлось признать, что аргумент веский, а я и сам есть хочу.
Телепорт стоял на отшибе, подальше от города. И был не просто древним, а буквально рассыпающимся. И живший в такой же древней лачуге рядом артефактор так же чуть не сыпался весь от дряхлости. Я даже начал сильно сомневаться в том, что хочу путешествовать таким образом. Впрочем, сомнения оказались пинком задвинуты подальше.
В Прибрежном, городе за которым находился «летний дворец» ар'Грахов, был телепорт. А этот городишко последний на неделю пути, из которого можно попасть в нужное нам место быстро. Поэтому договорились мы быстро и даже заплатили явно завышенную цену. Лицо брата при расставании с деньгами надо было видеть.
Вставая на эту рассыпающуюся от старости каменную плиту в окружении пяти колонн вместо стен, я в одно мгновенье понял, как сильно рискую. Не только своей жизнью. Но отказаться от этой бредовой идеи не успел — старичок активировал артефакт…
— Ну и где мы…..?! — поинтересовался брат.
— Понятия не имею, — честно ответил я, оглядываясь по сторонам.
Я точно знаю, как должна выглядеть конечная точка нашего прибытия — мы ведь чуть не допрос дедку устроили о принимающем телепорте в Прибрежном. И это точно не должна быть старая плита с полуразвалившимися колоннами среди леса!
Чтобы сориентироваться в том, куда именно нас занесло, мы поднялись в небо, решив не ходить пешком. На севере, у самого горизонта, виднелся город.
Подходили как обычно не выдавая своего умения летать. Первое, что бросилось в глаза — у города не было стен. И от него так потянуло родным домом, что я даже остановился ненадолго, рассматривая его и убеждаясь, что это не мой мир. Да здесь дома из кирпича!!! Не все, но… красный, серый и светлый кирпич — не редкость!
— Мы что, домой попали? — первой спросила Маньячка.
— У кого телефон поближе и еще не сел, достаньте и сеть проверьте, — потребовал Ван.
Маньяк выудил из кармана сотовый, включил.
— Глухо как в танке, — сообщил он через пару минут.
— Значит, не мы не дома, — констатировал я. — Ладно, пошли в город, осмотримся.
Если бы улицы были заасфальтированы, я бы вообще тихо распрощался с крышей. Но нет, они аккуратно выложены камнем. Городок оказался очень чистым, спокойным и светлым, не смотря даже на дикое смешение разнообразных рас на улицах. Больше всего меня выбили из колеи футболки, майки и джинсовые вещи, которые носили здешние жители. Паранойя быстро нашептала на ухо о еще одном, совершенно незнакомом мире, в который нас закинуло.
Пока я пребывал в ступоре, Ван уже успел кого-то обо всем расспросить.
— Расслабься, малой, — хлопнул меня по плечу старший брат. — Это не новый мир. Мы в Темном Царстве. Городок называется Заречный. И судя по всему лет сорок-пятьдесят назад они близко контактировали с нашим родным миром.
Слава Небу! У меня чуть мозг не закипел от попыток обработать информацию.
— Ван, — протянул я картинно-недовольным тоном. — Седые бороды до колен. Трости. И мы с тобой — древние старцы. Тогда…
— …ты по-прежнему останешься малым! — весело скалясь, закончил светлый.
— Братья, — буркнул под нос я. — И жить с вами невозможно, и убить вас рука не поднимается.
— Я хороший! — явно пародируя меня, возмутился Ван.
— Как дам в глаз больно…
В общем, мы решили переночевать в Заречном и заодно разведать обстановку.
Сняв комнаты до утра, отправились бродить по улицам. Я не мог себе отказать в удовольствии прикрыть глаза и представить, что мы уже дома. Людей, как самой многочисленной расы ойкумены, здесь много, но так же не редкостью были темные, светлые, даже парочка изначальных только что прошла мимо. Да и люди — самые разные.
— Свободный напоминает, — высказал свое веское мнение Ван. — Только моря не хватает.
Верю и уже снова очень хочу побывать в городе, где долгое время прятался от своей светлой родни мой брат.
Вечером, когда я валялся на крыше одного из домов и смотрел в небо, мне пришла в голову одна мысль… требующая немедленного обсуждения с братом.
Я потянулся к нему душой. Закрыт монолитным щитом, зараза.
«Ван!»
«Чего тебе?» — слегка приоткрывшись, отозвался светлый с показным раздражением.
Ничего, я уже давно научился пропускать все братово недовольство мимо ушей.
«Ты дословно помнишь, что там наш безобличный метаморф сказал о „компасе“? Где он находится?»
«В Темной Цитадели этого мира, — почти без запинки отозвался брат. Помолчал. — Ты же не хочешь сказать…»
«Хочу, но не то, что ты подумал. Ван, как на карте обозначено сердце того Царства, куда нас сегодня занесло?»
«…! — отозвался брат. — Темная Цитадель! Я светлый кретин! Столько времени зазря потеряли!..»
Самокритичный братишка от души выругался. Да, да, не подумай я об этом — сколько бы еще нас носило по окрестностям? Кстати, сколько нас уже здесь носит? Месяц? Твари Хаоса… такими темпами я отстану от программы обучения очень конкретно. Надо заняться учебой. Ван, зараза светлая, не забывает усваивать программу из учебников даже в этом пути, а я вообще забыл когда последний раз умную книгу в руках держал. Да и двойняшек подтянуть по их курсу не мешало бы.
«Я просчитаю наш дальнейший путь», — сообщил Ван, прежде чем снова уйти под монолитный щит.
Ну и хорошо. Займись делом, в идеале еще близнецов нагрузи. Только меня не трогайте. Что-то тоскливо мне сегодня. Так, что аж выть хочется. И адекватной причины состоянию не видать. Разве что все вместе… навалившееся тяжелым грузом.
Гитара… ласковым черным котенком ластится к рукам, гладит струнами пальцы. Ты всегда рядом, когда нужна мне. Ты всегда помогаешь. Я стал гораздо бережней относится к тебе с тех пор, как чуть не потерял. Помню стон умирающей части моей души, когда моя черная красавица лежала у ног разбирая и переломанная. Люблю мою гитару. Мой артефакт, который сделал на день рождения отец.
Отдать себя музыке было легко. Отдать и забыться в звучании, вкладывая в струны и голос всю свою душу…
Вернувшись среди ночи в снятую комнату, я упал спать. Гитара хоть и успокоила душу, но сил вытянула преизрядное количество.
Утром мне дали отоспаться. Когда я все-таки выполз из кровати, ребята даже забыли про дежурную шутку на счет моей любви к подушке. Видать, Ван вчера проникновенно матюгался.
Завтрак друзья заказали прямо в номер.
— Ну что, собираемся? — поинтересовался брат, когда с едой было покончено.
Странно. Ни намека на обычную мрачную физиономию, ни раздражения. Спокойный и даже какой-то подозрительно радостный сегодня светлый братец. Что-то где-то крупное подохло. Или нога, наконец-то болеть перестала? Он уже давно не хромает и не жалуется, но я-то знаю, как у него колено ноет, особенно если погода портится. Во время дождя он от боли даже спать не может. Но с дурацкими вопросами не лезу, молчу, делаю вид, что так и надо.
Вскоре мы покинули город. Скорости в этот раз не жалели. Так, что у меня к вечеру начали ныть все мышцы, а спину ломило от перенапряга. Как только двойняшки успевали? А ведь последнее время они стали гораздо быстрее. И вообще как-то изменились. Нужно бы все-таки разобраться, чем на самом деле являются эти двое, номинально принадлежащие к человеческой расе. Но это — когда домой вернемся. И исключительно при их участии. Одного раза, когда я чуть не потерял друзей, мне хватило на всю оставшуюся жизнь.
К ночи впереди замаячила громада черного замка. Нет, до Темной Цитадели еще далеко, это лишь какое-то мелкое имение.
— В наглую на постой попросимся? — поинтересовался я, ложась на ветер и стараясь по возможность расслабить сведенное судорогой тело.
— Не будем сильно наглеть, — отозвался Ван, высматривая что-то внизу. — Тут селение… и постоялый двор есть.
Я лег на правое крыло и заскользил вниз. Устал. Завтра рассмотрю все прелести замка.
Райдан молча рассматривал преклонивших колено Рыцарей.
— Суд по запаху страха от вас, — процедил Император сквозь зубы, — мой маленький сын здесь уже побывал. Пара битых лиц говорит о том, что он с моим маленьким племянником все еще вдвоем и им у вас не понравилось. Я прав?
— Правы, ваше величество, — не поднимая головы, отозвался один из темных.
— И кто из вас, отмороженные чешуйчатые ублюдки, скажет мне, где сейчас мои дети?
Тишина в ответ казалась оглушительной. Они даже забыли как дышать. Неожиданно громким показался тихий ответ Кайреана:
— Они обещали вернуться.
— Да-а? — протянул император. И от одного его голоса мороз пробрал всех присутствующих. — Ну тогда я задержусь, да. Задержусь… — прозвучало очень многообещающе.
— Они действительно вернутся, — Кайреан поднял голову. Райдан взглянул ему в глаза и отпрянул душой. Тоска пополам с кромешной болью. Казалось, все терзающее изнутри этого темного делало его на пару сотен лет старше, чем он был. — Хотя бы для того, чтобы убить меня.
Тут дверь позади императора распахнулась.
— Папа?!
Райдан резко обернулся. Прикрыл глаза ладонью. Вздохнул. Опустил руку.
— У меня что, все сыновья неадекватные?! — рявкнул родитель. — Уж на твои мозги я все-таки рассчитывал, Шон!
— Рассчитывал, что я в стороне останусь, когда мои братья неизвестно где и отец за ними отправился?! — мигом вызверился старший сын. — Ты меня за кого держишь?!
— Раньше принимал за вменяемого сына, — мгновенно успокоился отец-император. — Больше не буду таких ошибок совершать. Ладно уж… у нас тут полно дел, наследник. Подготовимся к возвращению твоих ненормальных братьев.
— Как скажешь, отец мой император, — хмыкнул старший сын.
Он хорошо знал этот предвкушающий оскал на лице родителя. Папа задумал что-то грандиозное.
Побудку я опять бездарно про… проспал, отпинавшись ногами от попыток меня поднять. Мне снились папа с Шоном. И у папы в этот раз был не затравленный взгляд, а выражение лица «я темный император, или где?!» И Шон в кой-то веке снился не семнадцатилетним со сквозной дырой в груди, а таким, какой он сейчас. И тоже был как кошак над крынкой сметаны.
Когда я все-таки расстался с моей обожаемой подушкой, снова встретил подозрительно жизнерадостного брата. Он сидел на соседней койке с книгой в руках. Опять учебник.
— Ты с чего такой спокойный? — резко взыграла во мне паранойя.
— Ты высыпаешься и не плюешься кровью, — миролюбиво отозвался светлый. — Этого достаточно для моего хорошего настроения.
Ага. Только что снял изрядное количество лапши с ушей. Ладно, не лезу.
Минут через сорок, полностью собранные, мы отправились в путь, решив пройтись по местному мелкому рынку и поближе взглянуть на замок.
— Как он называется? — я кивнул на черную громаду.
— Ты только не смейся, — отозвался Ван. — Черный Мотылек.
Я завис, снова посмотрел на этого каменного гиганта и захохотал.
— Ну я же просил, — вздохнул брат.
И через миг я понял почему — двойняшки аж всхлипывали от смеха! Явно давно уже развлекаются с названия, Данька кулаком по колену колотит, силясь что-то сказать, да не в силах перестать ржать. Даже представлять не хочу, как эта парочка успела поиздеваться над названием! Ведь с их легкой руки Белого Лиса половина «Межвременья» зовет исключительно Песец. Причем, то и дело слово слегка изменяется с названия лисички северной, на куда более нецензурное…
Я не первый заметил всадника, приближающегося к селению со стороны замка. Ван дернул нас всех в сторону, ближе к краю дороги.
Чем меня заинтересовал путник на черном коне, я и сам не знаю. Но вскоре я уже с интересом ожидал его приближения. Шагах в пяти от нас, он резко осадил коня. Тот поднялся на дыбы, тонко, пронзительно заржал, опустился на четыре копыта и остановился.
Я забыл как дышать, ловя собственную отпавшую челюсть. Всадник сощурился, посмотрел на меня, склонив голову. Хищная грация в каждом движении, полностью черная одежда — кожа и шелк. Ему бы не коня, а байк…
«Ирис?.. — тихий шепот на грани восприятия. — Это ты, малыш?..»
«А в глаз? — прищурился в ответ я. — Ну привет, галлюцинация».
— Я тебя все-таки нашел, — знакомая до дрожи улыбка.
— Здравствуй… дядя Ильен, — голос послушался не сразу.
Удивление. Осознание. Принятие. Внимательный, изучающий взгляд на всю нашу компанию.
— Ну что ж… полагаю, что племянника у меня как минимум два.
В общем, мы решили завернуть к дяде в замок, а не разговаривать посреди дороги. Сказать, что я удивлен — ничего не сказать. Я пребывал в шоке. Он был таким же… пятнадцатилетним. Только волосы светлые, а не черные, как на старом портрете. Я словно встретил себя самого. Страшную, изувеченную вариацию. Если с ним можно так… то и со мной можно? Как это так вообще?! Как он выжил?!
Последний вопрос я задал первым делом, как только смог мыслить связно.
— А кто тебе сказал, что я выжил?
Ильен сидел в удобном кресле, стоявшем так, чтобы было удобно смотреть и на всех остальных, и в открытое окно. Мы находились в комнате наверху одной из башен. Что-то вроде комнаты отдыха, совмещенной с малым залом для дружественных переговоров. Двойняшки расположились на диване, Ван, попытавшийся было занять подоконник, передумал и подвинул друзей. Я не мог сидеть в своем кресле, постоянно вскакивая и начиная расхаживать из угла в угол.
— Твоя вполне живая наглая морда о том открыто сообщает! — чуть не зашипел в ответ я.
— Даах спасли, — негромко ответил дядя. Демон, как мне трудно воспринимать того, кто выглядит моим ровесником, в качестве дяди! — Я теперь… что-то вроде номинального владыки Царства. Регент. Верховный некромант.
— Весело живешь… — это была единственная фраза, на которую меня хватило.
— Кто тебе соврал, что я живу? — такая горечь прозвучала в его словах, что у меня дыхание перехватило.
Я бы не смог… все равно бы горло себе перерезал, хоть осколком стекла, да на шнурках бы повесился! Как же так… Мой кошмар ударил по другому родичу. И предо мной сейчас в кресле сидит самый настоящий бескрылый Крылатый. Ильен неотрывно смотрел в синее небо за окном. Вздохнул. Взял кубок со столика, пригубил вино.
— Ты вырвал меня из нового цикла десятилетнего сна, — произнес родственник, взглянув сквозь меня. — Я еще не в анабиозе только из-за того, что услышал тебя. И бросил все, ради поисков. Я бодрствую примерно три-четыре месяца, иногда год. И несколько лет нахожусь с состоянии летаргического сна.
— Это как?! — удивился Ван.
— Дааховский подарок, — бледно улыбнулся Ильен.
— То есть объективно тебе сейчас… никак не может быть сто двадцать пять лет? — поинтересовался я, кое-что в уме подсчитав.
— Не дотягиваю даже до двадцати пяти, — согласился родич.
— Все равно не понимаю, как ты смог выжить…
Темный взглянул на меня слегка насмешливо.
— Они держат меня под контролем. Подавляют эмоции, позволяют уйти в «ложную смерть», когда совсем паршиво. Я для них ценный… артефакт. С особыми… талантами.
— Даах. Опять Даах, — я снова забегал из угла в угол. Слишком много нестыковок, странных совпадений и вообще странностей. — Ван, покажи-ка свою метку.
Светлый недовольно скривился, но поднялся и задрал футболку. Медленно поднявшись, Ильен расстегнул рубашку и продемонстрировал точно такой же узор из пяти пушистых черных звезд напротив сердца. Я и так же показал шрамы. Немного другие, но вполне возможно спутать с «черной меткой».
— Это что за… — сипло спросил дядя, обалдело оглядывая нас с братом.
Меня начало отчетливо колотить. Мозаика в голове стремительно складывалась в цельную картину. Не хватало еще солидных кусков, но кое-что проглядывало вполне отчетливо!
— Я не пешка долбанных Даах! — низкий рык. — Не запасной вариант! В какие бы игры не играли эти ублюдки — я игрушкой не буду!
— Ты о чем? — дядя смотрел на меня, ничего не понимая.
— Мы с тобой слишком похожи. Почти что две вариации одной личности в разных условиях, — я распахнул крылья, которые до сего момента очень старательно прятал под плащом. Ильен даже не побледнел, а побелел. Такая мука отразилась в лице, что у меня у самого сердце пару ударов пропустило. — Ты потерял крылья. Я — чуть не потерял. Даах интересовались и принимали участие как в твоей жизни, так и в моей. Я не игрушка для клювомордых! Я! Не!! Пешка!!!
— Успокойся! — Ван схватил меня за плечи, резко встряхнул. — Тебе нельзя нервничать! Или уже забыл, чем неконтролируемые трансформации для тебя заканчиваются?! Вдохни, выдохни. Все, спокойней… Тише, брат, тише… Ну, пришел в себя, Крылатый?
— Вполне, — отозвался я, когда красная пелена с глаз медленно исчезла. — Апокалипсис, как вернемся, устроим клюворожим глобальные неприятности на всех доступных фронтах.
— Не вопрос, — ответил брат.
— Информаторий нам в помощь, — добавил с дивана Данька.
— И весь арсенал, — сказала Манька. — Ох, как я соскучилась по рейдам. Особенно внеплановым!
— И не говори. Внеплановые рейды с большой долей риска и неприятностями всем окружающим… — мечтательно потянул Данька.
— А потом ночные клубы в качестве отпускных и грустная рожа Сказочника… — не менее мечтательно дополнила брата сестра.
— Но взамен всему этому мы вынуждены таскаться за двумя неадекватными принцами по разным бубеням! — и двойняшки одинаково горестно вздохнули.
— Паркур в суровых условиях! Цените, Маньяки! — хмыкнул Ван.
Позабытый темный весело расхохотался.
— С такой компанией… я бы точно выжил даже без Даах, — признался дядя, отсмеявшись.
А потом Ильен с жадностью дорвавшегося до воды умирающего от жажды путника слушал рассказы о том, откуда мы, чьи дети и как попали сюда. Слушал, выспрашивал, с живейшим интересом вникал в мельчайшие детали. А уж услышав и вникнув в такие понятия как «летчик» и «пилот»… хотя бы и того же «Межвременья»! Виртуальность ведь так похожа на реальность. Ведь ее так и зовут — виртуальная реальность.
И когда ребята уже спали в выделенных им комнатах, мы все еще сидели в зале. Вдвоем. И я слушал. Спрашивал и слушал. Как, почему? Что случилось? Почему так? И, слушая, я умирал душой. А пустой взгляд, заторможенные реакции родича едва не доводили меня до горестного воя. Я не мог принять всего этого! Понять — могу… Но не принять!
Повезло — он не разбился о камни. Не захлебнулся сразу. Не замерз насмерть. Не сразу… А потом его вытащили Ходящие клювомордые ублюдки. Долго выхаживали. Не позволяли убить себя. Он вообще-то живет не здесь, а в Темной Цитадели, являясь ее хозяином. Местная нечисть вся считает его чуть ли не божеством, жители Царства — правителем. В тех снах, куда его периодически отпускают, Ильен учится. Информация поступает по какому-то аналогу Инфоментальной сети в спящее сознание. Просыпаясь, владыка осмысливает. Кидается в работу или эксперименты. А потом, когда тоска по небу преодолевает барьер в сознании — он снова спит. Годами.
Что это были за кошмары в прошлом? О, это оказалось просто. Я же потомок инфернального выродка, да и сам в этом плане талантами не обделен. Но дело не в этом. Дело в том, что родственная связь с отцом была крепка. Даах ее оборвали напрочь первым делом, но тогда… ведь у нас, темных, это вообще развито. Ментальная связь между близкими родственниками. Иначе как бы мы услышали друг друга из разных миров, Ирдес? Да не бесись ты, даже если Даах и подыграли, то не слишком серьезно.
Так вот, о кошмарах, да… Сейчас, насколько я знаю, отец полностью вменяем. Но так было не всегда. Это его срывало с катушек. Это его глазами я видел всю грязь и кровь, что он проливал. Его безумие сводило меня с ума. Я оказался абсолютно вменяем… И это ему нужны были менталисты, а вовсе не мне. О, племянник, прекрати! Что там твой брат говорил о неконтролируемых обращениях?! Нельзя! Так что заткнись, а то у тебя уже чешуя проступила. Хотя нет, не затыкайся, я таких ругательств еще не слышал… Как это, кстати, случилось, что ты таким сопляком обратился?! Я вот вообще не обладаю второй ипостасью. Как, как… Никак. Не обратился, а потом… все, короче, нет больше темного. Есть только Ильен…
— На кой черт тебе еще и моя звезда?!
А вот мы и подошли к главной на данный момент времени теме.
— Тебе — звезда, а мне — компас, — отозвался я.
И рассказал про Феникса, сделку с Тъергом, ледяное пламя, собственную светящуюся кровь и банальное чутье.
— Ладно, отдам. Если вернешь, когда все закончится, — подумав, согласился Ильен. — Только она не здесь, а в Цитадели осталась, — сжал ладонями виски, скривился болезненно. — Слушай, племянник, возьми меня с собой. Я сдохну в этом мире. Я не могу больше.
— Как раз раздумывал как лучше предложить тебе составить мне компанию! — с усмешкой произнес я. — Только как ты отвалишь от Даах?
— Молча, — такой же усмешкой ответил мне дядя. — Я все-таки ар'Грах, а не мимо пробегал.
— Тогда завтра с утра в путь? — предложил я.
— Да, задерживаться не будем, — согласился дядя. — А теперь марш в кровать, а то завтра не проснешься.
— Да я могу вообще не спать, — проворчал я, тем не менее, подчиняясь.
Утро оказалось удивительно спокойным. Я проснулся с улыбкой, хотя не мог понять, от чего. И даже выспался, не смотря на то, что лег где-то ближе к рассвету. Солнце, заглядывающее в окно ясно говорит, что утро сейчас раннее.
Вспоминая вчерашние разговоры с родичем, подготовился к походу и пошел будить остальных. В кой-то веки раньше всех проснулся!
Собрались мы, как обычно, быстро. Ильен, окинув нас изучающим взглядом, приказал слуге оседлать пятерых коней.
— На кой… зачем нам лошади?! — удивился я.
— Ну не пешком же идти! — совершенно справедливо на его взгляд, возмутился родич. — На конях быстрее.
Наша четверка переглянулась, обнаружила на лицах друг у друга одинаковые, непередаваемые выражения и дружно покатилась со смеху.
— Вы чего? — смущенно спросил Ильен, растрепывая рукой свои волосы на затылке и понимая, что ляпнул что-то не то.
— Дядя, собирай свои вещи в сумку и оставь этих четвероногих чудовищ в конюшне, — сказал Ван.
— Я в седле ни разу в жизни не сидел и вообще боюсь этих копытных, — признался я, вгоняя дядю в состояние недоумения.
— А неплохо бы научиться в седле сидеть, — проворчал родич, ничего не понимая.
— Собирайся давай, — окончательно успокоившись, я пристально посмотрел на Ильена. — Я понимаю, что небо тебе теперь недоступно… Но… мы тебя по очереди будем нести. Мы все дети Небес.
— Вы все крылатые?! — дядя чуть окончательно не потерял связь с реальностью.
— Нет, только я, — невозмутимо уточнил.
В общем, пришлось показать пластины и лейтэр чтобы вывести темного из ступора. После чего он был готов к полету через три минуты.
А потом… восторг и чистое счастье в глазах бескрылого крылатого дорогого стоили.
При нашей скорости до Темной Цитадели примерно два-три дня пути. И первый день пролетел как не было, оставив после себя легкую усталость и тронутую печалью радость. Я не мог вернуть родичу крылья. Но мог, как брату, когда тот лежал с прокушенной хаотичной тварью ногой, подарить глоток Неба и ветра. Впервые со времени нашей встречи, дядя казался живым, а не заторможено-зомбированным.
Я взял первую стражу, когда мы расположились на ночлег. Когда все легли, я, против обыкновения, смотрел в огонь, следя за пространством краем сознания только с помощью призрачного охранного контура. И мысли сами собой легли в музыку. Тихую и печальную, не нарушившую сон друзей и тишину ночи. Только темный родич проснулся, сел к огню и слушал, ничего не говоря.
Ночь прошла спокойно. Утро было холодным и небо затянули низкие облака. Меньше всего на свете мне хотелось попасть под дождь. День провели в пути, пытаясь обогнать стихию. А вечером достигли небольшого городка деревенского типа и остановились на постоялом дворе на ночлег. Ночью грянула гроза…
На пятерых получилось снять только две комнаты и мы всей компанией кучковались в той, что побольше. Учили Ильена играть в «подкидного-переводного дурака» и отчаянно мухлевали, кто как мог. Ван прямого участия не принимал, подсказывая Ильену как ходить и чем лучше бить карту. Ну и мухлежу заодно учил. Профессионал ушастый.
На резонное замечание дяди «Но это же не честно!», мы все сделали одинаково удивленные лица и спросили «Ну и что?». На этом вопросы родича по поводу честности закончились.
Было уже заполночь, когда Ильен, мгновенье назад с коварной улыбкой ловко стащивший нужные карты из «отбоя», насторожился, растеряв все веселье. Бросил карты, поднялся. Распахнул окно. Быстро надел ботинки и повесил на пояс перевязь с узким длинным клинком.
— Ты чего? — в голос поинтересовались близнецы.
Почуяв ветер, ворвавшийся в комнату, я мигом подобрался, готовый драться. Глядя на меня, приготовились и все остальные. Флер праха Бездны. Отчетливый.
— Совсем охренели, уроды. На моей территории! — прорычал сквозь зубы Ильен. Обернулся к нам. — Посидите здесь и не высовывайтесь. Мне нужно кое-что сделать.
И, недолго думая, дядя сиганул в окно. Благо, этаж всего второй, а под нашими окнами еще и какой-то козырек. Чего он нам предложил? Сидеть и не высовываться? Дурак что ли? Естественно мы все прыгнули следом.
Ильен быстро бежал в сторону местной площади, мы, отставая, мчались следом. Ван заметно хромал. Опять непогода…
Оказавшись на площади, родич достал меч и клинком по земле стал очень быстро что-то чертить. На рисунок ушло полминуты, после чего… я не поверил своим глазам.
А ведь зря вычеркнул из сознания тот факт, что Ильен — наполовину тир'Реан. Он работал с прорвавшимся в мир Инферно, будто со щенком играл. Казалось, стекающееся потоками к нему чужое «пространство» ластилось к его рукам, счастливо виляло хвостом у ног, стелясь по земле. Инфернальные сути, не имеющие тел в этом мире, чуть не скулили от восторга. Папа так артефакты создает. Будто танцует, творит… Ильен тоже творил. Что-то запредельное для моего понимания.
— Знакомые все лица! — зло зарычал стоящий рядом брат, глядя куда-то влево.
Проследив за его взглядом я оскалился и выдал самый проникновенный злой рык, на который только был способен. Не все твари стелились перед дядей послушными собаками.
Ярко проявился нестабильный разрыв, давая силы и туманной твари, медленно обретающей все большую материальность. Явно демонического происхождения. Причем, знакомого. «Вестника» Дагона я узнаю в любом виде! Тем более что и в этот раз он выбрал ту же туманную рожу.
— Мне одному кажется, что эта тварь тут не сама по себе? — поинтересовался я.
Брат посмотрел с удивлением.
— Поясни.
— Помнишь, как меня попыталась покалечить какая-то тварь над столицей? — сказал я и Ван кивнул. — Ну так это определенно был не Дагон. Гораздо более тонкая работа. Этот Ктулху хоть и хитер, но из опыта общения с этой тварью я кое-что вынес. В частности, понимание того, что так тонко психологически работать он не может. Да и сил у него после драки с нашим Ветром быть особо много не должно. Так что я думаю, что за ним стоит кто-то гораздо более могущественный.
— Драли бы их всех твари Хаоса, — выплюнул ругательство Ван. Помолчал и предложил: — Давай эту туманную дрянь «копьем Тьмы» помощнее приложим!
Конечно, он подразумевал наш общий результат последнего полугода обучения.
— Давай! — согласился я, пробуждая в себе Тьму.
Несколько минут на кропотливую работу с потоками и пространством… и переплетенное из черных и золотых линий «копье» летит к цели. Туманная тварь, до того подбиравшаяся к Ильену, повернулась к нам и наше оружие, воткнувшееся ей прямо промеж глаз, взорвалось, разлетаясь мелкими разрядами. Туманную рожу порвало на куски.
— Получи, тварюга! — рявкнул Ван.
Заметивший нас Ильен нахмурился, но не стал отрываться от своей работы. А близнецы в это время уже голыми руками пытались заштопать разрыв пространства. Пять лет в Призраках даром не проходят. Несколько мгновений чтобы перейти в призрачный режим восприятия…
Удар. Боль под лопаткой. Резкая, сильная. Небо перед глазами. Это… что?.. Свет… Алый свет вокруг. Много… Это ведь моя кровь…
Золотые змеи. Искаженная от дикой злости золотая маска лица брата, закрывшая небо…
Несколько мгновений, всего несколько мгновений мое сознание было беззащитно. Во время перестройки. И… Нож под ребра?.. Даже не узнаю из чьих рук. Какая идиотская смерть для Рыцаря.
Далекий, как сквозь вату, голос дяди:
— До моей цитадели с вашей скоростью — три-четыре часа пути. Мы должны успеть его туда донести!
Шутишь, да? Смешная у меня семейка. И самый главный клоун в ней, кажется, я…
— Приди в себя, змееволосый! И давай БЫСТРЕЕ!..
Алый свет медленно сменялся белым. Все вокруг было будто в густом тумане. В том числе в голове. И что мы вчера опять устроили, что я ни демона не соображаю и не помню? Та-ак… Я раздетый до белья… в трусах с носками, чудное сочетание! И вообще, где я?! Если бы не мягкий рассеянный свет, решил бы, что в гробу. А так — в медицинской капсуле, что ли?
Тетя паранойя, заткнись и не рассказывай мне, что последний месяц после дня рождения я валяюсь в коме и все предшествующее — просто красочный бред моего воспаленного мозга. Я сказал, заткнись, зубастое чудовище, и не выедай мне мозг! Так что вчера было-то?!
Толкнув крышку своего «гроба», неожиданно легко откинул ее. Сел. Огляделся. Медотсек для особо тяжелых случаев… незнакомый какой-то. И вообще странный. Просторное, белостенное помещение, под ногами теплый, мягкий линолеум, потолок здесь высокий. Реанимационных капсул всего пять штук стоит… Терминал… Терминал?! Какой-то… старого образца. Очень старого. И медкамера не похожа ни на одну знакомую установку, а я их навидался за время моей бурной жизни.
— Ирдес!..
Вжав голову в плечи, я попытался забиться под свой недавний гроб, но друзья меня вытащили и тут же вознамерились покалечить, маскируя сей процесс под бурную радость.
— Как же ты долго дрых! — первой выдала внятную фразу Маня.
— Мы уж боялись, что ты совсем не очнешься, — произнес Даня со вздохом.
— В смысле — долго? — не понял я. — Что мы вчера пили, и кто мне дал по голове?! И кто спер мою одежду?
Двойняшки обменялись веселыми взглядами. Манька достала из кармана мой браслет, вручила мне. Я тут же вынул из пространственного кармана сумку и добыл оттуда майку, «правильно» разодранные джинсы и кроссовки.
— Ну наконец-то и ты очнулся.
Подняв голову, я увидел вошедшего в медотсек Ильена. Я же говорил, не глюки, так что заткнись, паранойя, ты без работы!
— Кто-нибудь объяснит мне, что произошло?! — проворчал я, натягивая майку.
Спину неприятно потянуло. Странно, крылья ведь убраны. Я замер. Завел руку за спину и нащупал под лопаткой новый шрам. Шрам от смертельной раны. И все вспомнил.
— Какой упырь меня пырнул ножом? — с видимым спокойствием поинтересовался я в пространство.
— Слуга Дагона, — ответило пространство голосом брата. — Я его зарезал тем же ножом.
Ван вошел в дверь реанимационной комнаты следом за Ильеном.
— Ван! — обрадовался я. Встал на ноги и подошел ближе к светлому родственнику. — У меня первые мысли по пробуждению были — «что мы вчера пили?»
— Ага, и судорожные попытки вспомнить, какой сегодня зачет и помнишь ли хоть что-нибудь по предмету, — улыбнулся светлый.
Только как-то странно он на меня смотрел… с сочувствием? Жалостью?..
На стене висело зеркало. Обычный, небольшой зеркальный квадрат. И что-то мелькнувшее там заставило меня резко развернуться… Чтобы замереть, неверяще глядя на себя. Подошел поближе.
— Это что за нафиг?! — голос сел.
Фиолетовые глаза, за которые я получил свое имя… поменяли цвет на льдисто-синий. И зрачков у меня не было. Они того же льдистого цвета, без проблесков нормальной черноты. И как я еще видеть способен?! Пытаясь осмыслить происходящее, убрал руками волосы за спину… и выругался. Среди черного пепла — одной прядью выше левого виска, выделялась серость седины.
— Ребята, сгиньте отсюда, — попросил дядя. — Мне с племянником поговорить нужно.
Удивительно, но даже Ван не стал возражать. Только подошел, коротко, крепко сжал плечо, молча обещая, что все будет если не хорошо, то терпимо, в смысле, «спасибо, хреново, но не дождетесь». И ушел.
— Да, родич, тебе неплохо было бы объясниться… — почти прошипел я.
Дядя подошел и сел на край стола возле терминала. Я молча ждал, внимательно разглядывая родственника и раздумывая, сейчас мне его убить или попозже? А то уж очень знакомо мне это выражение лица. Я такое у всех родичей видел, когда они не знали с какой из хреновых новостей начать. Начни с хорошей для разнообразия!
— Эта х… эта странность с глазами у меня на всю оставшуюся жизнь? — первым делом поинтересовался я.
— Нет, это сойдет через пару дней, — отозвался Ильен. — Седина, правда, останется, тут уже ничего не поделаешь, побочный эффект, слишком много ресурсов твоего организма пришлось задействовать. Но это не все. В общем… тут такое дело… — дядя попытался проковырять пальцем стол. — Ты теперь бессмертен.
— Чего-о?! — не понял я. — Ты где такую траву забористую берешь, родственник?!
Ильен тяжко вздохнул. Поднял взгляд.
— Ты заметил, что я по-прежнему выгляжу пятнадцатилетним, не смотря на более чем сотню лет? В моих землях меня зовут Господином Вечности. Даах пришлось меня изменить таким образом, чтобы спасти. Я разучился взрослеть и стареть. Меня можно убить, я могу заболеть, но сам, от старости умереть не могу. Ты был ранен слишком серьезно. И тогда… помнишь, когда я пытался вылечить тебя от аллергии, а вместо этого сделал только хуже? В общем, или бессмертие, или полыхал бы погребальный костер.
Смысл сказанных слов доходил до меня с трудом.
— Так я что… я навсегда останусь малявкой?! — ор вышел такой, что дядя пригнулся и дернулся прятаться под стол. — Да ты охренел?! Лучше б я сдох!!!
— Ты повзрослеешь до двадцати лет, — спокойно отозвался Ильен. — Именно с этого возраста взросление превращается в генетическое старение.
— Обрадовал по самые уши, — зло прошипел я сквозь сжатые зубы. — А почему ты не повзрослел?
— А я — некромант… — невесело усмехнулся родич, считая, что этим все объяснил.
В общем, я его обматерил. От души. А бессмертие… да куда там, конечно же, бессмертие… «малявковость» на все оставшиеся пару веков! Убил бы идиота!
А еще меня беспокоила одна вещь. И достав дагу из личного пространства, я ее проверил, от души полоснув всегда острым лезвием по руке.
— Ты с ума сошел?! — аж подпрыгнул со стола родственник.
Кровь светилась по-прежнему. Хоть что-то не изменилось. Я даже рад.
Пока родич бинтовал порез, я потребовал подробных объяснений произошедшим изменениям. Можно ли это исправить? Ильен объяснил. Смутная надежда на то, что я все-таки повзрослею, стремительно растаяла. Обругав заботливого родственника еще раз, я потребовал еду, горячий душ и время подумать, каким образом я буду убивать этого «добродетеля».
За завтраком… хм… ну, когда встал, тогда и утро, когда поел, тогда и завтрак! И солнце, клонящееся к закату, меня не смущает ничуть. Короче, за едой к злому мне присоединились брат и тени.
— А ты не подумал о том, что Таэш — бессмертна? Она ведь божество, пусть и без Источника, — прервал мою тихую ругань брат. — Да и я… близко познакомившись со совей второй ипостасью, теперь обладаю проклятием вечной юности. И двойняшки следом за тобой добровольно прошли те же изменения. Ты дольше всех коматозника изображал, двойняшки всего сутки валялись. И я недолго…
— А с тобой что было? — тут же забыл обо всем я.
— Ильен Инферно не удержал. Меня задело. Не сильно.
— Последствия?
— Уже никаких не осталось. Ну, кроме вечной жизни…
Я заткнулся. Загнал поглубже всю настоящую горечь, которую вызвало… бессмертие. Небо, никогда этого не хотел. Быть бессмертным… это значит смириться с вечностью, когда все вокруг тебя будут умирать, а ты — бесконечно жить. Какая бредятина.
— Так сколько времени я тут провалялся? — хмуро поинтересовался, отодвигая все на потом.
— Пять суток, — отозвался брат.
— Чего?! — я аж чуть не подскочил. — Завтра же рвем когти отсюда! Только «компас» у Ильена взять нужно.
— Да вот он, — Ван протянул мне через стол казавшуюся пушистой звезду на серебряной цепочке.
Я коснулся медальона, взял его в ладонь. Прозрачный камень… Будто нетающий темный лед. И кажется пушистым. Что с ним делать? Как использовать по назначению? С силой сжал «компас» в ладони… Вздрогнул, когда ледяные иглы впились в кожу. И замер, услышав отчетливый беззвучный зов. Перед глазами замелькали смутные, непонятные картинки.
…Встрепенувшийся барс в золотых подпалинах… Изменили направления потоки ветров… Сотни разных созданий, от птиц до людей, носящих в себе «благословение Ветра»… Небо… Небо над знакомым городом…
— Нам нужно в столицу, — открыв глаза, произнес я.
Ильен был великодушно допущен к совету, хотя рычать на него я не перестал. Но дядя под руку не лез и вообще вел себя тихо. Обсудив примерный план на ближайшее будущее, мы разбрелись спать. Вставать завтра рано, а за разговором успела наступить ночь.
Лежа в своих покоях поверх одеяла в одежде, думал и лениво осматривался. Планировка и отделка Цитадели сильно напоминает мне Дворец, который у меня дома. И здешние покои — просто копия моих обычных. Даже зеркало в полстены — эту гадость я завесил первым делом. Тем более что на себя сейчас смотреть меньше всего хочется. Похоже, я вообще буду от зеркал шарахаться, пока глаза прежний цвет не восстановят.
Ночь… Ночь заставила меня по-настоящему проснуться. Даже скорее очнуться. И стало больно. Очень. Так, что выть хотелось.
Выход всегда был один… Выпустить крылья, распахнуть окно, опустить себя в ночь.
Какой красивый город. Освещенный частыми ночными огнями. Черный и величественный, дома — произведения искусства, башенки, переходы, мостики…
А к востоку чернеет море. И ветер оставляет на губах привкус соли. Горьковатый… чем-то похожий на кровь…
Здесь хочется дышать, в этой ночи. Этим ветром. Лететь, падая в небо и не отрывая жадного взгляда от крупных, близких звезд. Скользить над черной водой, касаясь волны кончиком крыла.
Если я останусь в этом мире — то только здесь. Хотя… да демона лысого я останусь! У меня куча дел дома! А Даах свои планы могу засунуть себе… кой-куда.
Утром мы отправились по заранее продуманному маршруту. Телепорт у дяди, конечно, был, но после реанимационной капсулы неделю-другую нельзя пользоваться подобными артефактами, велика вероятность впасть в кому. Вообще даже подходить к телепортам лично мне запрещено пока глаза не примут свой нормальный вид, иначе я просто ослепну. Поэтому я заимел привычку таскать в кармане маленькое зеркальце, наблюдая за процессом возвращения в норму. Седую прядь на виске не стал прятать, наоборот, теперь носил волосы только в хвосте, пакостливо скалясь каждый раз, когда дядя виновато отводил взгляд.
Мы отправились в столицу самым коротким маршрутом. Путь при нашей скорости должен занять примерно пять дней.
Но уже на второй день с утра пораньше Ильен дернул меня за перья, привлекая внимание. Я с огромным трудом подавил желание дать ему в морду. Не-на-ви-жу когда меня дергают за крылья! Если с кличкой «малыш» я уже смирился, то с тем, что все вокруг тянут хваталки к моим перьям — не смирюсь никогда!
— Что? — подавляя глухое рычание, спросил я.
— Мы сильно торопимся в столицу? — Родич сделал вид, что не замечает моего раздражения.
— А у тебя есть другие планы? — заинтересовался я.
— Небольшие, — отозвался Ильен. — Займут не больше суток. Я хочу завернуть в Лесной. Это городок рядом с темным Храмом.
— Считай, что заинтересовал, — отозвался, пытаясь не показать, насколько на самом деле рад этой незапланированной задержке. Я дурак, да, и совсем забыл, что неплохо бы проверить здешний Храм. Ведь из памяти и души вычеркнул практически все…
Так мы и сделали. И на следующий день, приземлившись заранее, пешкодралом подходили к городку, носящему название Лесной.
Хм… Определенно, кирпичные дома и относительная современность строений доведут меня до нервной икоты.
— То, что я сплю десятки лет, не мешает мне содержать свое Царство в полном порядке, — произнес дядя, отреагировав на мое выражение лица.
Ну да, конечно. Система работает, сисадмин спит. Или как там было? Солдат спит, служба идет…
И снова то же смешение рас. Оно в Царстве везде. Удивительно лояльное к чужой инаковости общество. Я даже крылья плащом не стал завешивать ради эксперимента, и то народ вокруг пальцами не тыкал в «это чудо природы». Единственное, что вызвал мой вид — это легкое любопытство. Такого отношения можно добиться только очень, очень высоким средним уровнем развития! Похоже, Ильен действительно вложив в свое Царство душу и огромное количество работы. И не только он один.
Ильен отговорился административными, скучно-неинтересными делами, поэтому двойняшки сразу испарились, будто их никогда не было. Ван сделал морду кирпичом, коротко пояснив, что он сам политик и дворцовый интриган, так что пусть дядя не отмазывается, светлый идет с ним. Ну а я… Соврав что-то на ходу выдуманное, отошел подальше и уже по воздуху направился к Храму. Пешком интересней, но на крыльях быстрее.
Давно… давно заброшенный. Широкая черная арка начала змеиться трещинами, ступеньки порога крошатся от старости. Черные стены густо заросли плющом, вьюнком и прочей ползучей флорой. Широкий коридор, черный мрамор пола, колонны вдоль стен и древние статуи, изображавшие разных созданий Тьмы, ее Младших детей. Мы — Старшие дети. Коридор вывел меня в Алтарный зал. Солнечные лучи разбавляли сумрак, проникая через дырявый потолок и стены. Там, в куполе, раньше были стекла.
Подойдя к алтарю, я смахнул рукой с него палую листву, насыпавшуюся через дыры в потолке и стенах. Мы никогда не приносили нашему божеству лишних жертв. Она могла и обидеться. На алтаре лечили смертельно раненых и больных, при осложнениях проходили первую, чудовищно болезненную трансформацию. На алтарь проливали свою кровь в оплату за что-либо. Чужую — лишь если богиня потребовала эту жертву. Все, что говорили люди о кровавых оргиях темных в Храмах — ложь от первого до последнего слова.
Храм — самое святое и чистое место. Даже тысячу лет назад заброшенный, он не подвергся вандализму, мародерству… Мы всегда защитим и охраним даже мертвую святыню. Не даром здесь практически нет пыли, да и палой листвы — совсем немного.
И еще здесь никогда не было Таэш. Значит, она во втором Храме. В человеческих землях. Это серьезно усложняет мою задачу… Хотя, куда там. Она и так… «миссия невыполнима. Вообще невыполнима».
Заночевали мы в Лесном. Оказалось, что у Ильена здесь есть своя небольшая резиденция, так что даже не пришлось искать где снять комнаты.
До столицы мы добирались еще четыре дня. Точнее, четверо суток, учитывая что и по полночи проводили в небе. И добрались, что самое удивительное, почти без приключений на наши больные головы. Ну, не считая всякой мелочи, типа икавших от смеха близнецов, которых я целенаправленно доводил. Просто разминки ради.
В последний день поднявшись и отправившись в путь еще в сумерках, мы добрались до столицы к полудню.
Ильен остановился на подходе и очень долго разглядывал стены домов, высившуюся над городом Цитадель… Мы не решались прервать этот молчаливый и непонятный диалог принца с городом. Дядя за последние дни сильно осунулся и выглядел примерно как мы на первой неделе сессии. Понимаю, как ему тяжело возвращаться сюда. И не смею вмешаться. На его месте я прибил бы любого только за косой взгляд в мою сторону. Поэтому — мы все тут в сторонке не отсвечиваем, нас вообще нету, это все глюки…
— Погуляем по городу? — предложил Ван, когда родич все же оттаял. — Или сразу во дворец?
— А нам вообще куда нужно? — поинтересовался Ильен, предоставив нам право решать.
Все дружно уставились на меня, ожидая ответа.
— Не знаю, — честно ответил я. — Искать придется. Но начать можно и с Цитадели.
— Ну тогда в Цитадель и идем, — решительно кивнул дядя.
Вскоре мы оказались в Цитадели. Естественно, через главные ворота никто и не подумал входить, пробрались мы по небу и через окно.
Увидевший нас в коридоре темный как-то странно изменился в лице, развернулся и дал деру. Ильен вопросительно взглянул на нас, но мы синхронно пожали плечами, делая вид, что вообще не в курсе происходящего.
Тут из-за поворота, к которому мы подходили, вырулил темный…
— Шон?!
От нашего слаженного восклицания старший братец пригнулся и попытался было рвануть обратно, но передумал и чуть не оглушил нас своим воплем:
— Братцы!!!
— Ты идиот?! — я бешеным ором оборвал попытку меня удушить. — Какого демона ты здесь делаешь, придурок в чешуе?!..
Орали мы в итоге минут пять, а на робкие попытки тех же близнецов нас утихомирить, реагировали проникновенным рычанием.
— Ладно, — махнул рукой я, понимая, что мозгов у брата не было и не будет, и он такой же бесконечно преданный семье придурок как я. Я бы тоже не раздумывая отправился за братом! Но то я, а Шон вроде взрослее и умнее должен быть. По идее. Не знаю правда, что это за идея такая… — Что с тебя, дурака здорового, взять… Я просто демонски рад тебя видеть!
— А уж как я вам всем рад, — вздохнул братец. Притянул нас с Ваном к себе. Мы даже не сопротивлялись этой попытке удушения. Соскучился я по брату. До этого момента даже до конца не представлял до какой степени. — Малыш, когда же ты успел стать седым?.. — такая тоска и прозвучала в голосе брата, что я даже по привычке не стал фыркать на «малыша».
— Да вот, пришлось… — глухо ответил я, отстранившись. — Кстати, брат, познакомься с нашим дядей. Шон, это Ильен. Ильен — это мой старший брат.
Тут из-за поворота пулей вылетел еще один темный.
— Ильен, а это мой отец. Твой брат, получается…
— Ага, — только и смог обалдело кивнуть родич.
Папа обратил внимание на что-то еще, только убедившись, что наша четверка ему не привиделась, что мы все живые, здоровые и даже относительно целые.
— Брат, значит? — посмотрел отец на совершенно ошарашенного и потерянного темного. Улыбнулся тепло. — Ну, значит теперь я не самый младший в своем поколении…
— Эм, пап, тут такое дело… — в потолок произнес я, пытаясь со всех сил сдержать улыбку.
— Ильен объективно тебя старше, дядя Райд, — не пряча усмешки, закончил за меня Ван. — Ему сто двадцать пять.
— Но это объективно, — снова заговорил я. — На самом деле больше сотни лет Ильен провел в летаргическом сне. Субъективно ему не больше, чем Шону.
— Короче, тут все сложно, — закончил Ван.
— Не дети, а сплошной ходячий кошмар, — проворчал озадаченный родитель.
— В родителей! — хором заявила наша троица императорских кровей.
Далеко заполночь наконец-то мы закончили друг другу рассказывать о том, куда и как нас носило. Узнав, что оправил нас сюда даах, папа страшно ругался. Я ругался не меньше, узнав как сюда попал он, а следом и Шон. Последнее слово в виде «мама оторвет вам обоим головы и будет права» все равно осталось за мной. Взаимно обвинив друг друга в отсутствии мозгов, мы на этом успокоились, и дальше обходились без матов.
Только под утро Ван, Шон и Ильен разбрелись спать, а Маньяки давно дрыхли в обнимку на диване.
— Ты сильно повзрослел, сын, — произнес отец, не отрывая от меня взгляда. Мы сидели в стоящих рядом креслах и периодически подливали друг другу в кубки легкого золотистого вина. Папа протянул руку, коснулся моего седого виска, полуматериальных перьев. В отличие от других, рука отца, касавшаяся крыла, не раздражала. — И изменился.
— Мне пришлось, — тихо ответил я. Усмехнулся грустно, раскинул крылья, немного склонившись вперед, придал им полную материальность. — Мне теперь всю одежду со специальными прорезями заказывать придется. И это не единственный «подарок» Болота Мертвых…
Снова уложив крылья, я рассказал отцу все, о чем умолчал при общем разговоре. Сглаживая подробности, стараясь скрыть слишком уж тяжелое, но все. Живо передо мной стояла картина памятника моей семье. И я, уткнувшийся в каменную ногу отца… «Никогда… какое страшное слово…»
Сам не заметил, как за время рассказа оказался у окна, жадно гладя в небо, становившееся красным на востоке. Как вцепился в створку окна до побелевших пальцев…
— Бедный мой сын… — Отец, оказавшийся рядом, когда я поднял взгляд, просто обнял меня. — Бедный ты мой маленький сын… Если бы я мог от всего этого тебя отгородить…
— Ты просто не умирай, пап, — только и смог произнести. Горло свело. Больше даже при желании говорить я бы не смог.
— Обещаю, — ответил папа.
Как же хорошо, что у меня такой отец… И как же хорошо, что он рядом. И пусть горло свело, но как же тепло на душе. И никто не увидит скатившихся по лицу слез, а отец и сам незаметно вытер лицо…
Двойняшек так и оставили спать на диване. Только «поле тепла» я им обновил.
Вана тоже хотели оставить спать, да эта вечно недовольная ушастая морда проснулся самостоятельно. И отправился с нами. Как и Шон, брать с собой которого в наши планы тоже не входило.
Ильен, кажется, так и не смог уснуть. Наследник трона был бледен, устал. И скрывал свою растерянность под маской раздражительности. Ну вылитый я. Надо его подколоть, чтобы разозлился на меня и успокоился.
Пока шли до малого тронного зала, мы с братьями втроем успели довести дядю до белого каления, попыток нас убить и отчаянной просьбы императору утихомирить своих наследников. В общем, дергаться он перестал, что нас полностью устраивало.
В зале с видом ждущих казни смертников нас ждали двенадцать Рыцарей. Отец зорко оглядел преклонивших колено темных. Повернулся ко мне.
— Сын, дай-ка мне Старшую печать.
— Тогда дай Младшую, — потребовал я, снимая кольцо.
Подал артефакт отцу, безмолвно интересуясь: «Инструкция для юзера-лузера нужна?»
«Ремня давно не получал?» — не менее ехидным взглядом ответил мне отец, забирая мою… хм… дедушкину печать и отдавая мне свою.
А потом… потом было судебное разбирательство. Долгое. Муторное. Выматывающее всех участников. Папа вел допросы при помощи печати, я его дублировал и помогал, потому что ведущую роль физически не выдержал бы. Ильен выступал как в качестве допрашивающего, так и в качестве свидетеля. К вечеру меня мутило от голода, беспощадно кружилась голова и было такое ощущение, будто меня весь день били ногами. Причем ногами, не в тапочки обутыми.
— Что скажешь, Старший Наследник? — поинтересовался отец, не глядя на меня. Я сам только взгляд скосил, не поворачивая головы. Его мутило даже больше чем меня, что видно по лицу. Он в каждой душе читал, память им наизнанку выворачивал. Как его самого не вывернуло… Хотя, мы специально не ели.
— Каждый из них заслуживает казни, — ледяным тоном отозвался я. — Но мы не можем себе позволить убить их сейчас, отец-Император. Это политически невыгодно в сложившейся ситуации. Я считаю, что мы должны рассмотреть ситуацию более полно в отношении десяти из двенадцати присутствующих.
— Ты уверен? — повернулся ко мне отец.
Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.
— Мне понадобится Тень. — Ильен тоже все правильно понял.
— У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, — проговорил Шон. — Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.
Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.
— Нет, — тихо, но твердо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: — Одиннадцати…
— Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, — холодно приказал папа. — Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.
Арсен поднялся со своего места и тяжело произнес:
— Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.
— Воля твоя, Арсен, — ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. — Отправляйся с Кайреаном, — и родителя своего «папой» он больше никогда не назовет.
Не могу сказать, что не понимаю родича.
Шон с Ваном повели двух покорно шагающих темных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повел, не удостоив родителя взглядом.
Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как все семейство.
Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьез прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.
— Папа, — я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. — Пойдем кого-нибудь съедим.
— Может, «чего-нибудь»? — сочувственно, но все-таки с улыбкой спросил родитель.
— Нет, пап, «кого-нибудь», — уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. — И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста…
— Это мы всегда с удовольствием! — как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. — Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим…
— Какой ужас, — убито произнес я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.
Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа еще более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок…
Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лежа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо еще я отказывался наотрез.
— Ух ты, какой дружный читальный зал! — папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.
Да, дружненько вышло… Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. «Долгий восход на Энне» Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.
— Где вас обоих носило? — поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.
— Где надо, там и носило, — хитро сощурился отец.
Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрет, а ж… индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!
Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:
— Ты что задумал, родитель?
— Тебе понравится, — пообещал папа.
— Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, — проворчал я. — Может обойдемся без сюрпризов?
— Но так же совершенно не интересно! — воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.
Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?
Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:
— Останься, сын.
Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.
— Вы уверенны? — спросил нас отец.
— Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.
Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.
— Ирдес, Ван, — позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.
Мы ответили молчаливым согласием.
В северную башню поднимались в тишине.
Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор — зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка… Только решетки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.
Пленники сидели в креслах под окном. Облаченные в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.
— Почему не позвали палача? — глухо спросил он.
— Палач перед тобой, — с ледяным спокойствием отозвался отец. — Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты — часть моей семьи, выродок.
На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся — перестанем изображать предметы интерьера.
Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнес медленно:
— Я прошу пощады для моего друга. Для Арсена ар'Каэрта. У меня осталось еще двое детей… они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие… Они еще подростки… Литтории шестнадцать, Арейну только тринадцать.
Как же у тебя наглости на такое хватило?..
Ильена перекосило.
— Какой же ты ублюдок, — хрипло произнес родич. — Обрек еще двоих на непрекращающийся кошмар. Молодец, проклятый. Продолжал бы в таком духе, скоро бы вся наша раса вымерла.
— Они останутся нормальными, если их правильно воспитать… — сдавленно выговорил консорт. — Я был молод, глуп, у меня не было наставника, который смог бы вовремя объяснить…
— Зато у тебя был сын, которого ты сам убил, — тихо произнес Ильен.
Самое страшное преступление нашей расы — это детоубийство. А убийство ребенка родителем — это вообще нечто запредельное. В этот закон входит и такая статья как «доведение до самоубийства». Кайреан довел своего сына до самоубийства. Собственно, наследник Ильен умер. Остался жить другой, носящий то же имя. Господин Вечности, как звали его подданные Царства.
— Я никогда не смогу простить себя сам. Поэтому, прости меня ты, сын… — консорт говорил так же тихо, не отрывая взгляда от Ильена. — И убей. Это тебе поможет…
Темный поднялся, прошел на середину комнаты, встал на колени. Склонил голову.
Отец достал из личного пространства клинок. Узкий, длинной от локтя до запястья, кинжал с широкой рукоятью и черным лезвием. Его зовут Жало. Он всегда хранится у кого-то одного. У того, кто может убивать своих. Папа провел ладонью по лезвию, нахмурился.
— Малыш, дай-ка мне мою печать обратно.
— А ты мне тогда мою… в смысле, дедушкину верни, — потребовал я, не фыркая на «малыша». Из уст отца это звучало совсем не обидно.
Мы обменялись семейными артефактами и папа снова провел по лезвию. Черный металл побелел до такой степени, что на него стало больно смотреть. Протянул Жало Ильену.
— Это твое право.
Дядя принял кинжал, шагнул к выродку Хаоса. Положив правую руку на плечо консорта, приставил кинжал к его груди напротив сердца. Рука не должна дрогнуть. Своих всегда убивают одним ударом в сердце. Всегда левой рукой. Знаю. Дед просветил.
Молчание затягивалось, а родич все не спешил нанести удар.
Когда звенящая тишина стала невыносимой, Ильен отступил на шаг. Развернулся, отдал Жало владельцу.
— Я не могу.
Папа с сомнением взвесил в руке легкий клинок. Погасил сияние, делавшее смерть казнимого безболезненной.
— Что ж, судьба принца-консорта решена. Он остается жив. С наказанием решим позже.
Кайреан поднял голову. В серых глазах полыхнула ярость.
— Я совершил слишком много. Лишь за сотую долю моих деяний любого приговорят к смертной казни. Я пытался все исправить. Столько, сколько мог. Я устал жить, мой император. Я… устал…
Два последних слова он произнес с небольшой паузой. На вдохе… выдохе…
И перерезал горло собственным ножом.
Его лицо исказила страшная, пробравшая морозом улыбка. И та застарелая, дикая тоска, что никогда не покидала серых глаз светловолосого темного, ушла, на мгновенье, лишь на мгновенье сменившись не радостью, только отголоском радости освобождения. Потом взгляд остекленел, потеряв выражение. И он упал…
Выродок Хаоса… Последняя надежда разрушавшейся Империи… В луже крови и бликах алого света заката лежал лишь усталый темный старик, нашедший успокоение в смерти. Мне стало жаль. Потому что отчасти я мог его понять. Понять… но не принять и не простить.
Ильен смотрел на тело с завидным равнодушием. Медленно произнес:
— Первые годы… я каждую ночь мечтал, что вернусь и буду долго убивать его. Через десяток лет в красках представлял, как он свалится с лестницы и сломает себе шею. Спустя полвека мне стало все равно. И мне наплевать сейчас. Наверное это странно. Или страшно. Это должно быть страшно. Но мне просто все равно…
— Идем, — папа развернул Ильена к выходу, обнял одной рукой за плечи и вывел прочь.
— Свободен, — коротко бросил Ван так и не двинувшемуся с места ар'Каэрту. — Но твою лояльность мы еще проверим…
Мы вышли из камеры заключения следом за отцом и дядей. За моей спиной послышался судорожный, задавленный всхлип и короткий полувой-полустон. Такой горький, что я замедлил шаг. Но не обернулся.
— Знаешь, малой… — папа обратился к Ильену. — Не смотри на меня волком, был один малой, теперь двое. Субъективно тебе лет как моим сыновьям. Так вот, мелкий, я могу вернуть тебе Небо.
Ильен остановился так, будто налетел на стену. Ошалело посмотрел на первого Императора и смог только просипеть в ответ:
— Что ты сказал?.. Ты можешь вернуть мне крылья?!..
— Ну, не обещаю, что это будут именно крылья, — отозвался отец. — Но это будет небо. Ты сможешь летать снова не хуже моих детей. И ты, малыш, запомни, — папа посмотрел на меня. — Даже если потеряешь крылья, я всегда верну тебе Небо.
— Всегда знал, что мой папа — гений! — легко улыбнулся я.
Вот что ты задумал? Это был отличный ход! Ильена заодно отвлек в самый тяжелый момент. Да и мое направление мыслей изменил. Ты гений, отец мой Император!
…Пустота. Пустота и темнота. Мягкий, теплый мрак.
Он висел в пустоте, распятый на железном кресте. Руки-крылья в цепях, пробивших плоть насквозь. Крест покрыт инеем. Осязаемый алый свет божественной крови, стекая с рук-крыльев, медленно разрушал эту страшную ловушку, заставляя железо ржаветь. Однажды ты сможешь вырваться отсюда, Феникс. Только хватит ли у тебя сил уйти?..
— Феникс!.. — крикнул я, разрушая страшное безмолвие. — Феникс, держись! Я приду за тобой!..
Мой смертный бог поднял голову. Я отшатнулся. Страшное, будто мумифицированное лицо. У него были глаза, но казалось, что их нет. Мутные, стеклянные, слепые. Мертвые. Таких не бывает у живых. Ледяной Феникс мертв.
Мертвец с лицом моего бога выдохнул какое-то слово, инеем повисшее перед его лицом и осыпавшееся искристым мелким снегом.
— Феникс… — полный отчаянья стон. Не мой. Брата. — Друг, не смей умирать!
Мертвец снова попытался что-то произнести, но…
…Это появилось из мрака за его спиной. Легло плащом, впиваясь когтями богу в плечи, не имея лица, выглянуло из-за его спины, опустило черные крылья, обнимая перьями свою жертву.
— Маленькие носители Искры… — голос одновременно был и не был, звучал везде, не нарушая тишину. — Какое лакомство…
Страх парализовал сознание. Оно было и не было, живое и мертвое, разумное и нет… И оно хотело ЖРАТЬ. А едой был я. Страх пропитывал все вокруг, каждую мысль, каждый вдох, каждую судорожную попытку вырваться. Оно, сущее несуществующее, проникало пустотой внутрь, пробиралось призрачными жгутами под кожу, пробиралось в кровь, струясь холодом по венам. Сжимало горло, мешая дышать и не стесняя свободу дыхания. В глаза засыпали раскаленный, живой и ползающий песок, спешащий добраться до мозга, чтобы пожрать его. Холод и яд, жгущий болью, которая существовала и нет. От этого невозможно было защититься, потому что нельзя было понять, есть ли оно и от чего защищаться!
Ужас пожирал, пропитав собой все, пробираясь в самое мое «Я», не оставляя кроме себя ничего больше. Растворяя меня в себе, лишая способности сопротивляться…
Ветер сжал кулаки. Меня отбросило с такой силой, что мир вокруг исчез…
…Открыв глаза я уставился в потолок. Сел на кровати. Сжал руками виски. Майка, в которой я спал, оказалась насквозь мокрой. Меня все еще колотило. Пришлось сцепить зубы покрепче, чтобы эти предатели не стучали.
Ноги не держали, пришлось ползти на четвереньках, и путь до ванной комнаты казался ужасно длинным. Поочередно ледяная и горячая вода привели меня в чувство. Не знаю, сколько я тут трупака изображаю. Наверное, уже час, может и больше. Поначалу казалось — вообще вечность. Так же как вечность длился пережитый кошмар, без конца и края… От воспоминаний передернуло. Никогда раньше не переживал такого… даже не скажу чего. Как будто мгновенье смерти, растянутое в вечность.
И я там почти умер. Если бы не Ветер…
Ветер был мертв. Я знал это, понял как только заглянул ему в лицо. Моя душа — его храм, поэтому я знаю… как никто другой знаю, что мой смертный бог — мертв. Вот только… Смерть бога — не то же самое, что смерть любого другого существа. Совсем не то же самое…
Что же теперь делать? Как собирать его по кускам, возвращая по капле душу? И где искать эти осколки ледяной души, разбросанные по сотням миров и, возможно, времен?
Потянувшись было к брату, передумал касаться души. Вместо этого оделся и направился к нему в комнату. Дверь оказалась закрыта и на стук он не отзывался. Подумаешь, у меня ключ есть. Вану о том, куда запасной ключ делся знать вовсе не обязательно. Я и Шона, чьи покои рядышком, тоже обделил. Так, на всякий случай.
Апокалипсис лежал на полу в паре метров от кровати.
Помянув всех демонов разом, я бросился к брату. Он дышал. Еле-еле. Пульс едва прощупывался, сердце, кажется, судорожно пыталось не остановиться. Не холодный даже, а ледяной. И весь взмокший. Ван умирал.
В оставленную распахнутой настежь дверь заглянул Шон.
— Зови папу! — заорал я, чувствуя, как от ужаса у меня немеют руки.
Шон не заставил повторять дважды. Но мне все равно показалось, что прошла вечность, прежде чем в покои светлого вбежал перепуганный отец. С одного взгляда оценив его состояние, папа подхватил Вана на руки и отрывисто бросил нам с Шоном:
— В лазарет! Быстро! Разыскать фельдшеров, всех! Бегом!
Мы сорвались с места еще до того, как отец договорил.
…Кошмар кончился только под вечер. Уставшие бегать из угла в угол близнецы сидели под дверью. Их больше всего бесило собственное бессилие. На исходе десятый час с тех пор, как Вана, прямо скажем, из Посмертия вытаскивают. Я просто лежу на диване и тупо смотрю в потолок.
В отсутствие света, тьмой Вана накачали под завязку. И как ар'Грах, светлый легко принял тьму, будто родную стихию. Источником служил Ильен, я — проводником. Здесь не было всего что нужно, нам приходилось идти на разные риски, чтобы вытащить уже шагнувшего за грань Вана обратно в наш неприветливый мир. Кроме нас было еще пятеро фельдшеров-темных.
Не соображаю уже от усталости и ничем больше не могу помочь. Только не могу перестать неслышно шептать Небу молитву. Не оставь своих сыновей и на земле, Небо великое. Не дай моему брату умереть. Не дай умереть. Не дай…
— Ваше высочество…
Скосив взгляд, я увидел стоящую рядом миловидную девушку с подносом в руках. Запахло чем-то вкусным. Меня замутило.
— Ваше высочество, вам надо поесть…
— Не хочу, — поморщился я.
— Воробей, тебе необходимо поесть. — Шон сел на краешек дивана, подвинув мои ноги. — Ты ведь столько сил потерял. Давай, хватит изображать диванный коврик. Я для тебя пирожные достал. Знаешь, как сложно было их здесь найти?
— С клубникой? — заинтересованно взглянул на брата я.
— И сливками, — кивком и улыбкой подтвердил Шон.
— Уговорил.
Пока я кое-как отдирал себя от дивана, принимая сидячее положение, девушка успела расставить все на кофейном столике и куда-то испарилась.
Оказалось вкусно, а компания в виде старшего брата отвлекла от тяжелых мыслей.
Закончив с завтраком, я некоторое время смотрел в пустоту перед собой, потом повернулся к брату. Он оборвал себя на полуслове.
— Шон, ты меня прости, если что не так было… за все. И за то, что я над тобой издевался всю жизнь, — попросил я.
— Да ты с ума сошел?! — старший брат скривился как от боли, обнял меня за плечи своей здоровой ручищей. — Да я же жить не смогу без твоих подколок. Зачем я тебя иначе бы провоцировал всю жизнь? Без твоей «я мстю и мстя моя страшна» — просто скучно! Ты же такой забавный, когда злишься. Эдакий боевой воробей…
— Ну все, тебе кранты! — зловеще пообещал я. — За «боевого воробья».
— Орел! Только мелкий, — тут же усугубил свое шаткое положение братец. — О, я знаю этот взгляд! Уже боюсь заранее, — едва справляясь со смехом, объявил Шон.
— И правильно делаешь, — сощурился я, выдав одну из своих пакостливых улыбочек.
Тут из комнаты, откуда меня выгнали пару часов назад, вышел отец. Стало не до взаимных подколок.
— Выжил. Пока что, — устало произнес второй император. — Вытянет ли — уже другой вопрос…
— К нему можно? — поинтересовался Данька.
— Мы просто рядом посидеть… — просительно добавила Манька.
— Идите, — махнул рукой папа. — Хуже от этого не будет.
Шон ушел вслед за двойняшками, а папа занял освобожденное братом место. Ну вот, опять не дадут обивку дивана поизображать.
— Ты не пойдешь? — спросил отец.
— Они все выдохнутся через пару-тройку часов, — ответил. — Тогда я их повыгоняю, чтобы отоспались. А пока что… слушай, пап, у тебя еще силы остались? — кое-что вспомнив, спросил я.
— Смотря для какой цели, — осторожно отозвался отец.
Закатав рукав рубашки, я продемонстрировал отцу шрам на предплечье.
— Косо срослось, что ли… Мало того, что доспеха нет, так еще и рука болит.
Папа нахмурился, провел пальцами по татуировке.
— Этого я не предусмотрел, — пробормотал отец, сосредоточенно изучая испорченный артефакт. — Пойдем-ка ко мне, я попробую исправить.
Пол под ногами изображал из себя палубу корабля в страшный шторм, но до папиных покоев я все же добрался. Папа вручил мне две белые капсулы и стакан с какой-то шипучей, невкусной фигней. Я покорно выпил.
— Рубашку снимай и на диван ложись, — потребовал папа.
Пока я расстегивал пуговицы, успели занеметь кончики пальцев.
— Что это ты мне дал? — поинтересовался я, укладываясь на диван так, чтобы рука с татуировкой была наверху.
— Обезболивающее и снотворное, — честно признался папа, положив полотенце мне под локоть. Походу, крови должно быть не мало.
— В следующий раз предупреждай про снотворное, — язык начал заплетаться и комната поплыла перед глазами.
В руку воткнулась маленькая игла, под кожей почти сразу разлилось холодное онемение. Папа воспользовался еще и местным наркозом. Так, это меня уже пугает, потому что обещает быть очень болезненным! Ой, а я ведь про кое-что забыл! Отец уставился на выступившую на месте укола капельку крови. На его лице явно нарисовалось сомнение в здравости собственного рассудка.
— Пап, не бойся, это нормально. Не хотел тебе говорить… но раз уж такое дело… Это что-то вроде заражения. Я вроде как кровный брат бога… наверное… в общем, она правда светится, это не глюки…
На последних словах я окончательно перестал соображать и отрубился…
Просыпаться не хотелось. Глаза отчаянно сопротивлялись попыткам их продрать, внутренний голос уверенно рассуждал о том, что пару суток сна будет только на пользу и не нарушат никаких планов. Пришлось заткнуть эти соблазнительные посулы радикальным способом — рухнуть с дивана на пол. Но великая гравитация все равно пыталась оставить меня лежать. Бешеных усилий воли стоило отодрать себя от пола.
Плотно забинтованная рука нудно и тупо ныла. Добравшись до ванной комнаты, продолжил процесс пробуждения этого дохлого упыря с помощью холодной воды. Когда глаза более-менее перестали слипаться, взглянул на себя в зеркало и взялся за расческу. Убрал волосы под резинку. Никогда не привыкну к этой седой пряди у правого виска.
Стоило мне направиться в сторону коридора, чтобы все-таки добраться до лазарета и проверить, не сбежал ли в сторону Посмертия мой брат, как на пороге покоев появился отец. Окинул полудохлого меня оценивающим взглядом.
— Не надо на меня так смотреть, ты сам как трупак недельной лежалости, — вместо «доброго утра» сказал я.
— Я выносливей тебя раза в четыре, сын, — мирно отозвался папа. — А то и во все десять.
— Когда мне будет сотня, я буду такой же, — скривился в ответ я.
— Нет, — помотал головой папа. — Ты будешь куда сильнее.
Даже так? Интересно, с чего ты это решил?
— Как там Ван? — задал я самый главный на данный момент вопрос.
— Плохо, — не стал обманывать отец. — Нужно как можно быстрее вернуть его домой. Ты мне не объяснишь, что все-таки произошло?
— Мы нарвались, — честно признался я. — На что-то настолько жуткое, что я раньше даже представить себе не мог, что такое может существовать. Сам чуть не помер. Больше часа пытался хотя бы подняться на ноги. Вану сильнее досталось, чем мне.
— Как обычно, — вздохнул папа. — Если есть куда вляпаться — вы вляпаетесь. Ладно, чадо мое, пойдем, поассистируешь мне.
Решив не спрашивать, а посмотреть своими глазами, я направился вслед за отцом. Вскоре мы оказались на крыше северной башни.
— Это что? — обалдело поинтересовался я, рассматривая обстановку.
Купол из редких металлических «ребер», кольцевая портальная установка новейшей разработки, провода, малая кольцевая установка-контроллер. Под малым кольцом — атомная министанция, занимавшая примерно кубический метр пространства.
— Не фонит, новейшая защита, — увидев мой опасливый взгляд, пояснил отец. — Помоги мне запустить…
— Это вообще что такое? — повторил я свой вопрос, подходя к кольцевому контроллеру и принимая от папы магнитно-молекулярный ключ.
— Увидишь, — многообещающе усмехнулся папа.
Так, я уже испугался. Ну уж ладно, родной отец зла желать не может. Пойду на риск. В четыре руки мы минут двадцать возились с установкой, проводя мелкие настройки в синхронизации с большим кольцом. И, наконец, задержав дыхание и приказав себе не бояться, запуск…
Силовой волной нас обоих отбросило от малого кольца.
— Держи его! — крикнул отец, пытаясь подняться. Его приложило сильнее, чем меня.
Я вцепился в контроллер, возвращая сдвинувшееся кольцо на нужную позицию. Почти сразу вспыхнуло большое кольцо и «ребра» над головой раскрылись как какой-то уродливый цветок. По яростному мату со стороны отца можно было уверенно сказать, что такого развития событий он не предполагал.
Металлические ребра впились в камни башни и начали стремительно врастать. Ответвления пробили атомный реактор, и едва я успел пожалеть, что умру, даже не увидев убившего меня ядерного гриба, как реактор просто сдулся, впитавшись в ожившие «ребра». Основательно тряхнуло. Вскоре я мог поклясться, что эти металлические «корни» проросли уже глубоко под землю и в стороны, охватывая полгорода минимум.
В один миг показалось, будто я ослеп, так стало темно. В другой — ослеп от света.
А когда ко мне вернулось зрение, я поднялся на ноги, огляделся…
— Папа, — я осторожно позвал изумленно оглядывавшегося отца. — Ты что наделал?
— Эээ… — папа почесал в затылке, пожал плечами и ответил: — Создал стабильный портал меж мирами.
— Пап, а какого размера должен быть портал? — вкрадчиво поинтересовался я.
— Ну… — отец крайне знакомым жестом смущенно повел плечом и склонил голову. — С эту крышу. Но, кажется, вышло немного больше.
— Немного больше?! — переспросил я.
Снова поглядел на вставший километрах в пяти к северу наш собственный Дворец родной Столицы. Перевел взгляд на отца, оглядывающего изменения с живейшим интересом. И не выдержал. Напряжение последних дней вылилось в истерику…
