Каким образом эти примитивные верования и обряды развивались и складывались в религиозные системы? Этот процесс шел, по-видимому, несколькими несходными путями. Существует упрощенный взгляд, что у самых примитивных племен, у «дикарей», господствуют дикие обряды и представления, а потом дикости смягчаются. Это неверно уже потому, что многие обычаи «дикарей» совсем не грубы (например, «дикари», как правило, не бьют детей). У самого первобытного из современных племен за плечами 20—25 тысяч лет человеческой культуры, кое в чем более высокой, чем культура среднего образованного человека современности. Но особенно неверно мнение о постепенном, прямолинейном смягчении нравов. У большинства примитивных племен человеческие жертвоприношения редки или вовсе отсутствуют, а людоедство (если есть) связано с культом предков. Дети съедают часть тела своих умерших родителей (иногда — сожженную и подмешанную в лепешки) из любви к покойным, из стремления физически продлить жизнь их в своем теле. Напротив, у более развитых племен людоедство (если оно сохранилось) имеет характер вредоносной магии, а человеческие жертвоприношения становятся массовыми. Ацтеки, создавшие могущественное царство в доколумбовой Мексике, приносили в жертву богу войны по 10 ООО пленников одновременно. При этом жрецы вырывали и съедали еще трепещущие человеческие сердца. У карфагенян был республиканский общественный строй, лучшие на Средиземном море корабли — и был Молох, которому в трудных случаях приносили в жертву сотни детей.

Другие племена еще на заре цивилизации отказались от человеческих жертвоприношений. В Библии эта реформа связана с именем Авраама. В Аравии человеческие жертвоприношения были прекращены Мухаммедом. В Китае они отменялись постепенно, под влиянием философской критики Конфуция (Кун Фу-цзы, V век до н. э.) и гуманной религии буддизма. В VII—VIII веках еще существовал обычай «венчать» красивую девушку, одетую в самое нарядное платье, с богом реки Хуанхэ (отправляя ее на дно, где предположительно жил бог). Кровавые жертвоприношения и людоедство вызывали отвращение у племен и народов, отказавшихся от этих обычаев. Отвращение к чудовищному культу Молоха сыграло свою роль в решимости римлян уничтожить побежденный Карфаген до конца. Город был разрушен, и земля, на которой он стоял, распахана и посыпана солью. Потом на этом месте возник другой город, но в нем уже не было храма Молоха. Таким образом, на каждом этапе истории есть несколько разных типов религиозного развития. Пока племена живут поодаль или рядом, но не смешиваясь, каждое идет своим путем, иногда в прямо противоположных направлениях. Но когда племена и ранние цивилизации вступают в тесный контакт, смешиваются (например, в рамках единой империи), какая-то одна тенденция побеждает.

Мы обычно говорим, что сперва люди верили во множество богов и духов, и называем это политеизмом (многобожием). А потом в Средиземноморье и в некоторых других регионах победила вера в одного бога (монотеизм). Но это не совсем верно. Монотеизм возник не в блестящих столицах древнего Средиземноморья, а среди отсталых племен и в глухих углах. Это создание малых народов, противопоставивших себя великим империям. Законченный политеизм не перешел в монотеизм, он был вытеснен монотеизмом (христианством, выросшим из старого еврейского единобожия, и исламом; подробнее см. в главах 2—5). Напрашивается предположение, что архаические племенные религии еще не были законченным политеизмом, допускали развитие и в другую сторону, к монотеизму. В самом деле, в чем разница между монотеизмом и политеизмом? Вовсе не в количестве духов, а в дистанции между верховным духом и всеми остальными. Мусульмане — монотеисты, хотя верят во множество духов. Но они убеждены, что все духи созданы одним, высшим, и называют его особым словом (Аллах). Политеисты (например, древние греки) давали высший титул (теос, бог) целому семейству духов — олимпийцев, очень близких по своему характеру и силе к верховному богу, Зевсу. Таким образом, вопрос не в том, чтобы посчитать число духов, а в том, чтобы выяснить характер их отношений между собой. А эти отношения иногда чрезвычайно запутаны. Судя по новейшим исследованиям религий Африки, мифологические представления многих племен складываются примерно в такую пирамиду: на вершине — смутно образное существо, не совсем лишенное формы, как бог евреев, но и не совсем телесное, как бог греков. К нему обращаются изредка, в торжественных случаях, по общеплеменным делам. Далее следует ярус духов, менее могущественных, но более телесных, обладающих определенным обликом и свойствами. Еще ниже следует ярус таинственных сил (по большей части, вредоносных), связанных с мелкими предметами. Из такой системы, по мере развития разума, склонного четко отделять друг от друга предметы (в том числе и воображаемые), легко и естественно складывается законченный политеизм (многобожие). Но при каких-то исключительных условиях та же система может развиваться и в сторону строгого монотеизма (как это произошло в истории евреев и арабов; см. главы 3 и 5).