17-й день
8 января
– Как ты себя чувствуешь?
– Голова кружится, – ответил Чак, – а в общем, хорошо. По-прежнему уверен, что обществу нужны преступники?
Я рассмеялся.
– Теперь уже не особенно.
Три дня проведя в забытьи, Чак пришел в сознание и теперь много разговаривал, играл с Элларозой и Люком.
Пока он выздоравливал, мы не сообщали ему новости. Чак говорил, что чувствует боль и слабость, но я надеялся, что они не связаны с той болезнью, которую подхватили другие жильцы нашего дома.
– Так что я пропустил?
Сьюзи с Элларозой на коленях сидела на кровати позади Чака и поглаживала ему спину. Рядом с ней была Лорен, а Люк, разумеется, носился по комнате.
– Все как обычно – чума, мор, война и упадок западной цивилизации, но у меня все под контролем.
Вчерашний вечер оказался сюрреалистическим кошмаром: сначала пар, свечи и Барри Уайт, затем страшилка про зомби-апокалипсис – темный холл, подсвеченный налобными фонарями, вопли и проклятия, размахивание оружием и толпа грязных, оборванных людей, которые стучали по стеклу, умоляя, чтобы их впустили.
К счастью, когда я открыл дверь, мозги никому не съели.
Однако кое в чем Ричард был прав.
Если они были на Пенсильванском вокзале, где началась холера, то, впуская их в дом, мы подвергаем опасности всех остальных. С другой стороны, оставить людей на морозе означало подписать им смертный приговор.
В конце концов, я убедил Ричарда в том, что их нужно посадить в карантин на первом этаже на два дня – срок, который гораздо больше инкубационного периода при холере. Я проверил его в приложении, посвященном заразным болезням.
Мы снова надели маски и резиновые перчатки; спустили вниз керосиновый обогреватель и изолировали прибывших в большом офисе на первом этаже. Когда я заглянул к ним сегодня утром, все жаловались на тошноту и боль – однако то же испытывали и остальные на нашем этаже. Это было похоже не на симптомы холеры, а скорее на признаки простуды – или гриппа.
Я объяснил ситуацию Чаку.
– Ты хорошо все проветрил? – спросил он, качая головой. – Ты ведь смешиваешь дизель с керосином, чтобы топлива хватило надолго, так?
– Вчера пришлось закрыть окна из-за холода, – признал я, и мне сразу стало ясно, что я сделал. Как можно быть таким идиотом? От голода мысли путались.
Чак сделал глубокий вдох.
– Признаки отравления угарным газом очень похожи на симптомы гриппа. Мы не болеем, потому что у нас электрический обогреватель…
Я встал и открыл дверь спальни.
– Винс!
Парень все еще работал за своей компьютерной станцией, каждый час просматривая сотни снимков, поступающих со всех концов города. Экстренные сообщения он перенаправлял сержанту Уильямсу.
В дверном проеме квартиры Чака появилась голова Винса. Я объяснил ему, что заходить нельзя, и поэтому он осторожно заглянул внутрь.
– Возможно, люди отравились угарным газом. Открой окна, направь сообщения тем, кто внизу, и извести Тони.
Винс потер красные, распухшие глаза, кивнул, потом молча закрыл дверь. Он устал.
– Завтра им станет лучше. Непоправимого ущерба для здоровья не будет, – сказал Чак. – Правильная мысль – устроить карантин для тех, кто пришел с Пенсильванского вокзала.
Я кивнул, чувствуя себя идиотом.
Чак потер шею и спустил ноги с кровати.
– Боже мой, холера.
Он наклонился вперед, и Сьюзи потерла ему спину.
– Ты точно хорошо себя чувствуешь, малыш?
– Немного покачивает, но вообще неплохо.
– Нам повезло, – сказал я. – На нас напали не случайно – тот человек был одним из парней Пола.
Чак так и сел.
– Что?
– У нас есть фотография нападения…
– У тебя было время фотографировать?
Я забыл, что Чак провел несколько дней в беспамятстве и не видел, как развивалась ячеистая сеть. По подсчетам Винса, к ней уже подключилось более ста тысяч человек.
– Нет, не я, кто-то из очевидцев. Многие так теперь делают – это наш способ держать ситуацию под контролем.
Какое-то время Чак просто смотрел на меня, усваивая полученные сведения.
– Пожалуй, тебе стоит объяснить мне, что происходит.
– Чаю не хотите? – предложила Лорен. – И мы тогда вас оставим, сможете поговорить.
– Было бы здорово.
Сьюзи кивнула и взяла с постели Элларозу.
Пока женщины готовили чай и завтрак, я объяснял Чаку про то, что в ячеистой сети создаются «соседские дозоры», появляются инструменты для экстренных служб, и о том, как мы храним информацию.
В центрах помощи объявили карантин, поэтому этот источник продовольствия иссяк. Мы опустошили даже бутылочки с кетчупом и горчицей, которые смогли найти в доме. Все квартиры были обобраны дочиста.
Голод заставляет разум сосредоточиться на любом, даже самом крошечном кусочке пищи, и поэтому ты невольно проверяешь, не забыл ли ты что-нибудь, во всех ли углах посмотрел.
– Если сидеть на урезанном пайке, то продовольствия осталось дня на три, – объяснил я. Мы все стали экспертами по подсчету калорий. – Я вышел ночью – для безопасности, – ориентировался с помощью очков ночного видения и дополненной реальности.
– Что? Стоит оставить вас на пару дней…
Я улыбнулся.
– И еще кое-что.
– Яичница с ветчиной?
Я покачал головой, продолжая улыбаться.
– Если бы.
– Так что?
– Парнишка нашел способ спустить твою машину.
– Пора убираться отсюда?
Я кивнул.
– И какой у нас план?
Я начал объяснять, когда из коридора вдруг донесся шум.
– Майк! Чак! – крикнул Винс.
Я встал и открыл дверь спальни. На пороге квартиры появился Винс.
– Они все умерли.
– Кто? – спросил я в ужасе, представляя себе вспышку холеры, которая уничтожила всех, кто сидел в карантине. – Люди на первом этаже?
Винс опустил голову.
– На втором. Я зашел проверить – и увидел, что все умерли. – Он посмотрел на меня. – У них был керосиновый обогреватель, и они врубили его на полную мощность при закрытых окнах.
Я заходил к ним днем раньше, и тогда за окном стоял электрический обогреватель – такой же, как и у нас.
– Где они взяли керосиновый обогреватель?
– Не знаю, но возникла проблема поважнее.
Проблема поважнее девяти трупов?
Я посмотрел в глаза Винсу, и мой желудок болезненно сжался.
– К нам идет Пол.