Глава 18
Все сошли с ума
– Мы договорились посвятить воскресенье подготовке к свадьбе, я думал, ты будешь в прекрасном настроении и…
– У меня нормальное настроение, но я не собиралась вставать так рано. Вчера я до ночи проторчала у портнихи и сегодня надеялась выспаться, – Ирина резко расстегнула «молнию» сумочки, достала пудреницу и изучила свое отражение в маленьком круглом зеркальце. – Мешки под глазами… Только этого не хватало!
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал дежурный комплимент Павел и притормозил около светофора.
– Свадьба, премьера! То одно, то другое! Я жутко устала!
Вечер Ирина провела вовсе не в обществе Нелли Марковны (три костюма для спектакля были готовы еще неделю назад), до одиннадцати часов ее занимал Рэнди Хэмилтон – американский продюсер и, возможно… будущий муж.
Вкусный салат, неспешная беседа, глоток минералки, укол кокетства, десерт «Мандариновое тирамису», улыбка и взгляд, «дзинь» чайной ложечкой по блюдцу, аромат кофе, еще один укол кокетства… Хэмилтон рассказывал о себе. Ира слушала, впитывала каждое слово и подавала себя, как официант подает изысканное блюдо.
Разные мысли кружились в голове, заставляя то улыбаться, то хмуриться, то нервно постукивать длинными ногтями по узорчатой скатерти. Чего она хотела сначала? Произвести впечатление и получить роль. Что она хочет теперь? Большего.
Но как же так получилось? Непонятно… Она и сама не заметила этих перемен – не задумывалась, не анализировала. Новые ощущения и желания захлестнули душу, а старые улетели в неизвестном направлении, оставив после себя широкий след раздражения.
Еще несколько дней назад встреча с Хэмилтоном казалась почти нереальной, а теперь он сидит напротив и ест мусс из молочного шоколада с медовым мороженым и слушает ее, смеется, делает комплименты и слушает! Так почему бы не мечтать о большем? Павел? Но… пока… ну, необязательно же сразу… еще ничего не решено… Свадьба? Возможно, она состоится, а возможно, и нет. Ира наслаждалась десертом и в своих размышлениях становилась все смелее и смелее. Надо быть честной с самой собой – она не любит Павла. Вернее, теперь не любит… он проигрывает Хэмилтону! И в возможностях, и в финансовом положении, и вообще – он не такой… не такой, какой нужен ЕЙ. С ним хорошо, но… но с невероятным Рэнди будет лучше! Да! Лучше!
«Мне здесь очень нравится… Москва большой город – люди, ритм, холодная погода… Теперь, наверное, буду приезжать часто… Я уже был женат, но не всегда получается, как… как решил… нет, как планировал или как надеялся? Не удается подобрать нужное слово, но вы понимаете меня? Больше не хочу дразнить судьбу – мой дед постоянно говорил, что жениться надо на русской, и я хочу принять его совет…»
Но от Павла нельзя отказываться сразу, никто не знает, что будет дальше – надо крепко держать синицу в руках и не упускать из вида журавля, кружащего в небе. Рэнди Хэмилтон – это медаль из чистого золота, но ее надо еще получить. Или нет, он не медаль – он статуэтка «Оскар», которую можно взять в руки, только талантливо сыграв роль!
– Ты хочешь вернуться домой? – Павел дождался, когда на светофоре загорится зеленый кружок, и рванул с места. – Выбор ресторана мы можем отложить.
– Не можем, – более ровно ответила Ира, – не забывай про новогодние каникулы – народ весь январь гулять будет, и мы останемся без хорошего ресторана, а надо еще определиться с меню. Я хочу разнообразия блюд, и чтобы все было свежее и вкусное.
Организатор свадеб предложил им список отличных ресторанов, посовещавшись, они остановились на трех, и сегодня предстояло заглянуть в каждый и окончательно определиться с выбором.
– Честно говоря, я тоже думаю, что тянуть не стоит, – ответил Павел.
– Как прошел мальчишник?
– Хорошо… очень хорошо.
Да уж – такого мальчишника он себе не представлял даже… нет, не в страшном сне – в сказочном. Семенова Татьяна Дмитриевна выскакивает из торта в купальнике и… сводит его с ума. Ничего не поделаешь, надо признать – она была великолепна, и еще надо признать, что слишком долго он потом думал о ней. Непозволительно долго. И напился с друзьями именно поэтому. «Послушай, все в твоих руках… и даже я».
Как она оказалась в ресторане?.. Безумие какое-то… «Тает между нами лед, но еще не верю, что ты мой…» Надо гнать от себя все лишние мысли. НАДО.
«И стучат сердца… слышишь, сделай первый шаг, будь же посмелей – сейчас». Павел улыбнулся и свернул к парковке.
* * *
Утром Зойка расплакалась. Ни с того ни с сего. Сунула ноги в тапочки, засеменила по коридору к туалету, остановилась на полпути и жалобно всхлипнула. Один раз, второй, третий. А затем так стало жалко себя, так невыносимо жалко, что из глаз брызнули слезы, а из носа в знак солидарности потекли сопли.
Умывшись холодной водой, она облокотилась на раковину и посмотрела на зеркальную полку, заваленную косметикой. Крышечка от тюбика зубной пасты лежала на боку рядом с блеском для губ.
Она забыла закрыть пасту вчера вечером.
Как Фадеев, забыла.
Дотронувшись до зубной щетки, Зоя еще раз всхлипнула, отдернула руку и устремилась на кухню. Где-то в шкафу валялся пакет с леденцами – она тоже оставит его в ванной: это же здорово – начинать день с мятного, клубничного или апельсинового леденца. Такого красивого, стеклянного, вкусного.
– Где же ты, где… – бубнила она, отодвигая в сторону коробочки с чайными пакетиками, небольшие баночки с быстрорастворимым кофе, пустые солонки и перечницы (дарят и дарят, дарят и дарят всякое барахло!). – Оставались же…
Не найдя леденцов, она вернулась в свою комнату и стала одеваться – нет ничего проще, чем в восемь утра сходить в круглосуточный магазин за конфетами. Может быть, она еще купит ликер. Не слишком дорогой и не слишком приторный, такой, какой был вчера у Фадеева (хотя у него, наверное, был дорогой…).
Отправив мобильник в карман сумки, застегнув полушубок, Зоя остановилась и задалась вполне своевременным вопросом:
– Что со мной?..
Внутри все дрожит и волнуется, так бывает, когда ты что-то потерял – очень важное, а найти никак не можешь. Леденцы? Нет, не в них дело.
– Это потому что я вчера сваляла дурака, и теперь мне стыдно перед Фадеевым, – решила Зойка и стянула с шеи шарф.
Надо успокоиться, он все равно больше никогда ее не увидит… ОН БОЛЬШЕ НИКОГДА ЕЕ НЕ УВИДИТ… А значит, и ОНА БОЛЬШЕ НИКОГДА ЕГО НЕ УВИДИТ.
Зойка прислонилась спиной к стене и сползла вниз на корточки. Вот почему ей так плохо – не хватает его… Фадеева!
– Так не бывает, – она замотала головой, и в сердце раздался ответный стук: «Бывает, бывает, бывает».
Глубоко вдохнув, она зажмурилась – древесно-цитрусовый запах влетел в нос, в легкие. Откуда он мог взяться здесь – в ее квартире?
Зоя вынула из кармана носовой платок, сильно высморкалась и вдохнула опять…
Древесно-цитрусовый запах.
Тот самый.
– Я медленно схожу с ума.
Она поднялась, сняла полушубок и устремилась в комнату. Открыв дверцу тумбочки, на которой стоял телевизор, выгребла на пол гору старых журналов и, отыскав нужный номер «ТВ-парка», зашелестела страницами. Первая, вторая, третья… десятая. Лицо недели – Фадеев… Светлые волосы зачесаны назад, две длинные морщины на лбу и короткие – вокруг серых глаз…
– Доброе утро, Игорь Яковлевич, – сказала Зойка и, сунув журнал под мышку, с чувством глубокого удовлетворения отправилась в ванную чистить зубы.
* * *
– Только не думай, будто я в него влюбилась. Это так… бывает же, придумаешь себе что-нибудь и веришь как дурочка, – Зойка пожала плечами и мечтательно закатила глаза к потолку. – Он такой… такой… пахнет вкусно и смотрит вроде ласково, но в то же время строго.
– Ты точно в него втрескалась, – ответила Таня, откусывая чесночно-сырную гренку. – Зная тебя, можно предположить, что через три дня ты обклеишь его фотографиями обои по всей квартире.
– Не-а, такого не будет… ну, я только скотчем прилепила к стене в ванной вырезку из журнала и купила леденцы, но больше – никакого маразма!
Таня улыбнулась и кивнула: «Конечно, конечно».
Они созвонились к обеду и решили скоротать воскресенье совместной прогулкой по магазинам. Зойке не терпелось поделиться своими подвигами и новыми чувствами, а Тане хотелось порадовать себя обновкой, потратить деньги на ерунду и отвлечься от душевных метаний.
На ЦУМ ушло только двадцать минут и ноль рублей ноль копеек. Зойка придирчиво изучала вещи, смотрела на ценники и фыркала, очень сомневаясь, что представленные юбочки и кофточки действительно стоят таких денег.
– Пойдем отсюда, – сказала она, устремляясь к эскалатору, – мне здесь не нравится.
Таня тоже недолюбливала огромные магазины и поэтому с радостью последовала за подругой.
– Заскочим сначала в кафе или ресторан: я есть хочу, – предложила она, выйдя на улицу.
Усевшись за столик итальянского кафе, Зоя сначала в подробностях рассказывала о чокнутой Сацкой, помидорных баталиях и вечере, проведенном в обществе Фадеева. Ее глаза сияли голубым огнем, щеки порозовели, а рука все время тянулась к плетеной корзинке, наполненной тонкими, обсыпанными кунжутом хлебцами.
«Он такой, понимаешь, он такой… – твердила она, пытаясь подобрать нужные слова, – ну вот такой! Понимаешь? Я поверить не могу, что побывала в его квартире, разговаривала с ним, как с тобой сейчас… Все получилось не так, как в первый раз, а по-настоящему! То есть ничего не было, это я не о том… он такой, такой, понимаешь?»
Таня понимала. В каждом Зойкином слове присутствовали восторг и смущение, и она настолько была трогательна в своем счастье, что губы сами растягивались в улыбку. Милая, милая Зойка!
– Увидеть бы его еще разок – просто так… И зачем я вчера сбежала? Мы бы наверняка проболтали до двенадцати, а потом он отвез бы меня домой. Я сидела на его диване, мылась в его ванной и пила его ликер! Слушай, я теперь все время хочу есть, это, наверное, нервное? Да? Давай закажем еще гренки и сырную тарелку.
– Давай, – согласилась Таня. – А за Фадеевым можно проследить и устроить вам якобы случайную встречу…
– Как?..
– Ты же знаешь, где он живет, и это решает многие проблемы.
Зойка замотала головой. Нет-нет-нет. Она же обещала себе – никакого маразма! Не хватало еще превратиться в одержимую Сацкую!
– После розыгрыша мне было стыдно ему на глаза попадаться, а теперь вообще… Он такой талантливый, знаменитый, а я…
– А ты самая лучшая и, бесспорно, тоже талантливая! – перебила Таня.
Вздохнув, подперев щеку кулаком, она с пониманием посмотрела на подругу. Это давать советы легко, а вот разобраться в себе, посмотреть правде в глаза, совершить что-нибудь дерзкое, безумное – ох как тяжело. В душе раздрай, и в голову лезут непонятные мысли… «Послушай, все в твоих руках, все в твоих руках, все в твоих руках…» – кому она пела эти слова… Павлу Сергеевичу Баркову или себе?
– Представляешь, – вдруг встрепенулась Зойка, – в Доме кино я видела Задольскую! Выглядела она как всегда плохо – (враки, враки), – три тонны косметики и шмотки…
– И шмотки из лучших магазинов Москвы, – продолжила Таня, улыбаясь.
– Ну да, ну да, – затараторила Зоя, – одевается она всегда хорошо и накрашена была прилично, но… – она на секунду задумалась, выискивая, к чему бы придраться, – но аура у нее так себе… тухляцкая аура!
Они звонко засмеялись.
– Я думала, Задольскую кино в меньшей степени интересует, – вынимая из подставки белоснежную салфетку, сказала Таня, – она вроде в театре главную роль получила.
– Одно другому не мешает, – резонно ответила Зойка. – Ирка жадная, и блистать ей наверняка хочется практически на каждом углу.
– На то она и звезда, – тихо ответила Таня, понимая, что сравнивает себя и Задольскую, и данное сравнение неприятно и очень не хочется проигрывать бывшей однокласснице и… невесте Баркова.
– Да какая звезда! – возмущенно подскочила на стуле Зойка. – Воображала и выскочка! Вот мы – это совсем другое дело, – она многозначительно подняла палец вверх и захихикала. – Мы – это сила!
– Точно, – согласилась Таня и подумала: «Завтра понедельник… рабочий день».
