Глава 5
На пороге стоял Остромичев.
– Здра-ассьте… – растерянно протянула Ксения. – А…
– Поедемте со мной, пожалуйста, – как-то безнадежно и уж совсем безрадостно вздохнул Александр Глебович. – У меня такая ситуация… Короче, очень… просто необходима ваша помощь.
– Прямо сейчас? – захлопала глазами Ксения.
– Да! Именно сейчас. И до утра, – кивнул головой Остромичев.
– То есть… в Новый год, что ли?
Остромичев тяжко вздохнул, а потом развел руками.
– Ну, вы же не хотите, чтобы Стася провела его как полусирота? Я сначала хотел вдвоем с ней, а потом подумал… Вас она хорошо знает, вы знаете ее и еще кучу всяких сказок тоже знаете, ну что, мы с вами вдвоем не сможем ребенку праздник создать?
Ксения совсем не собиралась ехать с Остромичевыми, она даже уже хотела ему отказать, как вдруг в прихожую вышла почтенная леди.
– Вот что, милочка, – строго вздернула она морщинистую шею. – Вы уже перешли все границы. Вы превращаете дом Зои в проходной двор! Кто этот мужчина?
Ксения сцепила зубы и натянуто улыбнулась:
– Это… это мой муж, да. Он за мной приехал. Мы сейчас уезжаем, правда, милый?
У «милого» при этих словах вытянулось лицо, и он промычал что-то нечленораздельное.
– А где наша доченька Стася? – толкнула его в бок Ксения.
– Наша… кхм, доченька Стася ждет нас в машине, дорогая, – выдавил из себя Остромичев.
– Я только заберу свое платье, – улыбнулась ему Ксения и чмокнула его в гладко выбритую щеку.
Чего только не сделаешь ради единственной беременной подруги.
Ксения кинулась к себе в спальню собирать платье, косметичку, ну и еще что-нибудь, что ей непременно понадобится. Туфли надо взять, к примеру… и уже за спиной услышала, как вредная старуха говорила Зойке:
– Что-то не нравится мне эта твоя домработница. Ступай, проследи, как бы чего лишнего не хапнула.
Зойка тут же появилась в дверях.
– Чего? – вызверилась на нее Ксения. – Следишь, чтобы я чего не хапнула? Из своего дома, да? А может быть, мне проследить, чтобы вы чего не уперли? Хотя вы же прямо на моих глазах съели все мои новогодние запасы!
– Да ты что, совсем, что ли? – вытаращила честные глаза Зойка. – Я так просто. Может быть, помочь чем… Я, может быть, порадоваться пришла… Прямо так вовремя этот Остромичев, правда же?
– Правда, – подозрительно покосилась на подругу Ксения. – Прямо ужас до чего вовремя!
– И вот ты знаешь, Ксень, он очень приятный, – авторитетно заявила Зойка. – Вот я подумала… очень!
– Да иди ты уже! Приятный!
Ксения собрала сумку и выскочила за двери. В подъезд они вышли уже с Александром Глебовичем.
– Ну и что, куда пойдем? – повернулась к нему Ксения.
– В машину. А потом… потом поедем к нам… Мы со Стасей вдвоем, вы не бойтесь, ну и… начнем накрывать на стол, все же уже шесть часов вечера. Скоро Новый год, – без особой радости оповестил мужчина.
– А у вас есть чем накрывать? – подозрительно покосилась на него Ксения. – У меня было, пока эта Зойка… В общем… В общем так – я знаю одну чудесную кулинарию, там всегда все свежее, а сегодня тем более. Заезжаем туда, берем все, что надо. Потом… Так, надо еще в большой магазин заехать…
– У нас все есть, не надо никуда заезжать.
– Надо, не спорьте…
– С женой? – лукаво фыркнул Остромичев.
– Да! – капризно топнула ножкой Ксения и гордо вздернула головой.
Остромичев впервые взглянул на нее с интересом. В глазах его заплясали бесенята. Похоже, мужчина тоже решил махнуть на все рукой, и… пусть оно будет, как будет.
– Я буду сегодня временно исполняющей обязанности мамы… ну и жены, частично. Так что не спорьте, – «не слезала с трона» Ксения. – А потом мы приедем к вам домой, это будет…
– Уже десять часов, – участливо подсказал Остромичев.
– Да. Накроем на стол, ну и… сядем провожать этот год, а потом и встречать новый.
– Согласен.
– По машинам?
– Зачем? – вздернул брови Остромичев. – Оставьте свою здесь, зачем нам гнать две машины?
Он был прав, «жигуленок» трогать лишний раз вообще не рекомендовалось, поэтому Ксения села к ним в машину. Остромичев тут же дал по газам.
– О-ой! Ксения Андреевна-а! – сразу же обвила ручонками ее шею Стася. – Вы с нами будете, да? А то мы с папой наряжали елку, наряжали, а потом позвонила Зоя Алексеевна, и мы за вами поехали. Вместе будем, да?
Ксения сейчас походила на страуса. Шея ее от удивления вытянулась неимоверно, глаза выкатились, осталось только выпрыгнуть на ходу из машины и нестись куда глаза глядят.
– Так вот, значит, что за ситуация у вас случилась… – пыхтела она паровозом. – Вам звонила Зойка! Могу себе представить, что она там наплела, если вы в течение получаса прилетели за мной!
– Да ничего страшного, – спокойно следил за дорогой Остромичев. – Она просто сказала, что вы из-за меня не уехали к родителям, а теперь вот сидите, и податься вам некуда. И вы очень горюете в одиночестве. И будет очень неплохо, если мы вас к себе пригласим… вместе погоревать…
– Вот мерзавка, а? – не знала, куда деться от стыда, Ксения. – Я вовсе и не очень горевала! Я собиралась весело встретить Новый год… с артистами! Их в телевизоре тьма-тьмущая! Я уже приготовила себе роскошный стол! Так эта негодяйка решила, что я уехала, и притащила в мой дом всю свою родню! Праздновать! Дабы в их доме не устраивать погрома! А я, по ее милости, сейчас должна… А я еще думаю, чего ж это как-то слишком кстати у вас ситуация непредвиденная произошла! Ну надо же…
– Да перестаньте вы, – отмахнулся Александр Глебович. – Если и так, чего вам сидеть в какой-то чужой семье, где вы совсем никого не знаете, когда можно запросто отметить в нашей.
– Нет, но это же… Я молчала, когда она представила меня своей домработницей, молчала, когда…
– А она представила вас домработницей? – вдруг весело рассмеялся Остромичев.
– Да! И еще каким-то образом заставила меня им чай подавать! А все мои салаты они уже так… без меня на стол выставили.
Остромичев закинул голову и весело расхохотался.
– Зоя Алексевна выросла в моих глазах! – не мог он успокоиться. – Да эдак она вас в технички скоро разжалует.
– Не разжалует. Она в декрет уходит. А потом… потом, когда вернется, к ней уже можно будет применять силу. Бить ее буду.
– Ха-ха, по толстой попе, да, Ксения Андреевна? – тут же обрадовалась Стася.
– Кхм… – спохватилась Ксения. – Стасенька, а вон, смотри-ка, как детки на лошадке катаются!
– Это не лошадка, – мгновенно прилипла носом к стеклу девочка. – Это поня.
И такое печальное личико было у ребенка, что Ксения даже не стала ее поправлять.
Надо же, Стаська даже не просила, чтобы отец остановился, чтобы ее тоже прокатили на пони. А ей хотелось. Очень. Это было видно, но она не попросила. А Остромичев только взглянул на дочь в зеркало и даже не притормозил. Все же до чего эти мужики черствые… И как же Стася будет расти без матери?
Конечно, в кулинарию, куда так хотела попасть Ксения, они тоже не стали сворачивать. Остромичев упрямо твердил, что у них все есть. Ксения его еле уговорила завернуть в огромный новый магазин.
– Ну туда-то еще зачем? – устало повернулся к ней Остромичев.
– Да нужно мне, понимаете вы или нет! – напирала Ксения. – Я хочу… хочу купить вина! А такое вино только здесь продается!
– Поди-ка «Молоко любимой коровы», – поддел Остромичев. – Так это в любом молочном есть.
– Сами вы… Любимая корова!
Александр Глебович хоть и спорил, но возле магазина остановил. Вышел сам и открыл дверцу Ксении.
– Стась, в магазин пойдешь? – спросил он дочь.
– Пойду! – блеснула глазами девочка.
– Да, Стасенька, держись за папину руку крепко, – посоветовала Ксения и обернулась к мужчине. – Я буду здесь через… через сорок минут.
И устремилась к большим стеклянным дверям.
Остромичев в недоумении проводил ее взглядом. Вообще-то он думал, что эта воспитательница прогуляется по магазину вместе со Стасей… Ну, на худой конец, он и сам бы прошелся, может быть, и в самом деле чего докупить придется. А тут на тебе – через сорок минут!
– Ну чего, Стаська, пойдем в кафе. Возьмем пирожное и сок… ты сегодня ела-то только утром.
– Пойдем, – серьезно согласилась девочка и, как советовала воспитательница, крепко схватила отца за руку.
Ксения неслась по отделам, и внутри ее нарастала паника. Люди бросили все, пригласили ее отмечать с ними Новый год, а у нее даже подарка для них нет, какой ужас! И, главное, совсем не знаешь, что подарить! Хорошо бы Стасе ту куклу, как у Даны, которую она у отца просила. Тот ведь сто процентов не купил. Да только где же сейчас эту куклу найдешь… А что тогда? Другую?
Ксения как раз пробегала мимо спортивного отдела, и на глаза ей попались маленькие, какие-то игрушечный фигурные коньки.
– Вот! Вот их и куплю! Не просто подарок, а с намеком, чтобы отец почаще уделял девочке внимание. Не будет же Стаська бегать на каток одна!
Ксения купила коньки на всякий случай побольше, чтобы с носком, еще и попросила упаковать в подарочную бумагу. И на душе стало светлее.
– Если он с ней ходить не будет, сама буду ходить со Стаськой, – улыбалась она во весь рот. – А вот что купить этому… Остромичеву?
Времени на раздумывания совсем не оставалось.
– Да куплю ему домашние тапки, всегда пригодятся, – наконец решила она. – Только вот какой размер?
Она пробежалась до обувного отдела.
Мужской обуви было много, и домашних тапок тоже. Особенно Ксении понравились такие шлепанцы светло-коричневые, с красивой отделкой, выглядели они очень достойно. Тут и с размером угадать легче.
– Самое то, – решила Ксения и подошла к девочке-консультанту.
– Скажите, а какой самый ходовой мужской размер? Я вот хочу мужчине тапки подарить, а размер…
– Здравствуйте, – с улыбкой поздоровалась с Ксенией незнакомая женщина в положении.
– Здрасьте, – дежурно улыбнулась Ксения, силясь вспомнить, кто бы это мог быть.
– Самый ходовой сорок второй, сорок третий, – лениво откликнулась девица – консультант. – Те размеры вон там, в коробках. Вон, в том углу.
– А вы тоже мужу подарок покупаете? – не собиралась прекращать разговор незнакомка. – А мы вот тоже с Толиком забежали подарок папе купить.
С Толиком… Это же Даша, кажется, так зовут жену Виктора. И Толик – сын его. Вот ведь везет ей сегодня на встречи! Совсем ее доконать хотят, что ли?
– Толик! Не трогай кроссовки, они тебе большие! – крикнула Даша и снова обернулась к Ксении. – А мне Виктор рассказал про вас. Вы ведь вместе работаете, да? Он мне велел ни в коем случае вас не ревновать, потому что вы ему очень много помогаете, а ваш муж друг Вити.
– Это да, – закивала Ксения. – Они по жизни друзья. Знаете, как ниточка с иголочкой, куда один, туда и второго… несет.
– А вы приходите к нам на Новый год, а? – вдруг радостно блеснула глазами Даша. – А что? Мы втроем отмечаем. С вами нам веселее будет! И готовить ничего не надо, я все-все уже приготовила! Нет, правда! Виктор будет очень рад! Он на улице, в машине нас ждет.
Вот уж и в самом деле неисповедимы пути твои, Господи!
– Простите, но мы… с родителями мужа. Никак не получится. Как-нибудь в другой раз, – мило скривилась Ксения в улыбке.
– Очень жалко, – сникла Даша.
– Извините, – все еще растягивала губы Ксения, схватила коробку с номером сорок три, сунула в корзину и побежала в винный отдел.
Не-ет… Так не может дальше продолжаться! Надо… Надо просто взять и заявиться к ним на Новый. Тьфу ты, там же ребенок! Нет, нужно взять и выкинуть этого Виктора из головы! Она сильная! Она сможет. У нее получится! Как там говорят? Клин клином вышибают? Где бы только еще клин найти… Да чего его искать – здесь он, стоит и ждет, когда Ксения купит молоко, блин! Когда она вино себе купит! Вот и надо себя заставить влюбиться в этого Остромичева. А что? Богатый, интересный, холостой, жена от него сбежала. Равнодушный, на собственную дочь внимания не обращает, а уж на Ксению-то… А где другого-то искать? Пока пусть Остромичев клином побудет, только на Новый год, а там… полгорода мужиков! Неужели она себе никого не найдет? Да легко! Ну и какое вино покупать? Шампанское? Уже совсем не хочется. Мартини?
Она взяла бутылку мартини, к нему прикупила соку, потом оказалось, что ей хочется на стол красной рыбы. Семги или форели. А лучше того и другого. И она купила немножко семги, немножко форели. А потом… В общем, когда она подкатила к выходу, у нее была полная корзина.
– Ну и хорошо, – успокоенно бубнила Ксения. – Зато теперь не стыдно и в гости к людям.
Она шла по площадке от выхода к машине Остромичева и прямо всей кожей ощущала, как на нее смотрит Виктор. Конечно, смотрит, вот его машина. О, даже фары врубил! Это поприветствовал, что ли? Или отметился? Дескать, вижу, помню, люблю…
Остромичев, завидев Ксению с кучей пакетов, не выдержал и пошел навстречу:
– Вы опять все это купили для… обездоленных детей? – недовольно пробурчал он. – Можно подумать, я вас везу на шахтерскую голодовку!
– Я честно, не хотела, – виновато моргала Ксения. – Оно само как-то набралось… И ведь все очень надо! Просто необходимо!
– Хорошо, давайте грузить это ваше все… необходимое.
Ксения искоса взглянула на машину Виктора. Наблюдает. Она не к месту весело засмеялась, прильнула к плечу Остромичева и ухватилась за пакет, чтобы помочь.
Остромичев внимательно на нее посмотрел и просто спросил:
– Опять, что ли, семью изображаем?
– Ну да, а то с чего бы я на вас прыгала, – с очаровательной улыбкой прошипела Ксения.
– Ох уж этот мне драмкружок, – тяжко вздохнул Остромичев, деловито прижал к себе Ксению и чмокнул в щеку. – Стаська точно подумает, что ее папа – бабник.
– Она даже слов таких не знает!
Виктор видел. Ксения специально посмотрела, смотрит или нет? Видел. Только легче от этого как-то не становилось.
– Все, едем, – скомандовал Остромичев и открыл ей дверцу.
Да. Нос Виктору Ксения утерла. Осталось только вышибить клин Остромичевым. Но только не сейчас… позже.
Ксения думала, что теперь они уже едут домой к Стасе и Александру Глебовичу, но неожиданно малышка заволновалась:
– Пап, а мы куда едем? Чего-то тут елки не такие. Мы опять в магазин едем, да?
– Нет, мы едем… сейчас увидишь, – усмехнулся Остромичев, продолжая смотреть на дорогу.
Город уже кончился, начинался пригород с большими сугробами, высокими, черными елями, сквозь лапы которых просвечивали огни города. Нескончаемым потоком двигались машины… Казалось, что едут они далеко-далеко, хотя Остромичев все время кружил какими-то неведомыми дорогами, а от Ксениного дома и отъехали совсем недалеко…
– А… а куда, действительно, мы направляемся? Следы, что ли, заметаем? – заволновалась уже и Ксения. – Мы к Новому году за стол успеем? Мне еще кое-что надо нарезать.
– Успеем, – уверенно кивнул водитель, и через несколько минут машина остановилась.
Здесь уже и вовсе был лес.
Стася выскочила из салона и завизжала от радости. Ксения тоже вышла и… задохнулась от восторга.
На большой поляне стоял расписной дом, поляну окружали осыпанные инеем деревья, а возле сказочной избушки били копытами три коня, запряженные в разукрашенные сани, с дугой и с колокольчиками.
– Это же… это же сказка какая-то! – еле проговорила Ксения.
– Пап, а можно мне к лошадкам? – кинулась к отцу Стася. – Па-ап, ну можно?
– Погоди, мы сейчас у Деда Мороза спросим, – усмехнулся Остромичев и набрал чей-то номер по телефону.
Он отошел в сторону, чтобы не слышно было, о чем он говорит, а Ксения со Стасей любовались волшебным зрелищем.
– Ну все, сейчас выйдет Дед Мороз и покатает нас по лесу, – подошел к ним Остромичев. – Не боитесь?
– Не-ет! – завизжала Стася.
– Конечно, не боимся, – скованно улыбнулась Ксения. – Вы ведь с нами поедете?
– Ну а куда ж я без вас!
Вскоре и правда вышел Дед Мороз с белой кудрявой бородой, похоже, даже настоящей, и гостеприимно распахнул руки:
– А вот и го-ости пожа-аловали! А то дедушка уже заскучал, кони мои застоялись, все гостей ждут-пождут… Саш, ты извини, я сегодня без Снегурочки, – быстро обернулся он к Остромичеву. – Ничего?
– Нормально, – кивнул тот. – Покатай нас, Дедушка Мороз. Я со своими Снегурочками прибыл.
– Эгей! Так покатать-то я с радостью!
Дед Мороз ловко подбежал к коням, поправил что-то в упряжи, затем вытащил из дома здоровенный белый тулуп, кинул его в сани и пригласил:
– Прошу! Кони заждались!
Остромичев уселся первым, затем села Ксения, а посредине устроили Стасю. Дед Мороз заботливо укатал седоков в тулуп. Тулуп хоть и был большим, но все же не безграничным. Для того чтобы укутаться всем, надо было плотно прижаться друг к другу. Остромичев по-свойски обнял Ксению рукой и прижал к себе. Было тепло, уютно, но… немного неловко. Все же не настолько они знакомы, чтобы вот так вот сидеть в обнимку.
Остромичев почувствовал зажатость Ксении и немного ослабил объятия.
– Стасенька, тебе удобно? – попыталась сгладить неловкость Ксения.
– Мне удобно! А мне все будет видно?
– Коне-ечно, дочь моя, – протянул Остромичев. – Деревья и лес ты обязательно рассмотришь!
И кони рванули!
Они ехали по большой, но незнакомой дороге, вместе с колокольчиками на дуге у коней светил сильный фонарь, освещая путь, но по краям…
Было немного жутко – со всех сторон их обступал лес, и хоть времени и было чуть больше шести, в это время в лесу уже темно.
Ксения только на минутку представила, что она выпадет из саней, и ей стало страшно.
– Нравится? – повернулся к ней Остромичев.
– Да, только страшновато… – честно призналась Ксения. – Вдруг выпаду. А если здесь еще и волки…
На весь лес разнесся звонкий смех Остромичева.
– Трусиха, – скорчил он смешную рожицу и крепко прижал ее к своему плечу.
Теперь она уже не вырывалась, а благодарно прижималась к его дубленке. И… и стало совсем не страшно в этом новогоднем лесу, и колокольчик звенел заливисто и весело, и кони… Какие чудесные были кони! И снег в лицо – это же сказка! И хотелось ехать вечно!
– А-а-а! – радостно визжала Стаська, держась за колени Ксении и отца. Девочка не могла сдержать эмоции и изо всех сил кричала новогодний стишок, который они учили с Ксенией: – Елочка пуши-истая вышла на лужо-о-ок! Под зеленой е-елочкой беленький снежо-о-ок!!!
– Под зеленой елочкой зайка проскака-а-ал! – вдруг басом завопил Остромичев. – Белый-белый заинька тот снежок примя-ял!
Надо же! Он тоже знал этот стишок… видимо, учил его со Стасей он, а не Лизочка…
– Ксения Андреевна! Давайте ваш стих! – крикнул Остромичев.
Ксения не стала читать стихи, а звонко запела… Хотя это был скорее просто вопль, но поддержали ее все:
– И уно-осят меня, и уносят меня в звенящую снежную да-аль!
Они неслись по, казалось бы, совсем безлюдной дороге, но нет! Сзади раздались крики, звук гармошки, и их обогнала еще одна тройка! Это был так здорово, так неожиданно, что Ксения не удержалась.
– Это что?! – с расширенными от радости глазами повернулась она к нему. – Мы попали в прошлое?! На народные гулянья?!
Чтобы Стасе не портить волшебную сказку, Остромичев придвинулся к самому уху Ксении губами и негромко проговорил:
– Это фирма новая открылась. В нашем поселке про нее прослышали, ну и заказали время. Да и работает там мой знакомый. У них четыре тройки и два коня, одиночки. Так что… Не удивляйтесь.
Ксения фыркнула в ладошки и восторженно наблюдала, как их тройка обгоняла новенькую.
– А у нас красивее лошадки! – кричала Стася. – У нас все беленькие, а у них всякие цветные, какие попались! Ой! Вон Добрынька! Добрыня-я-я!
– Это Никитины? – с удивлением узнала в соседней тройке еще одних родителей Ксения. – Они тоже в вашем поселке живут?
– Конечно, – отчего-то с ухмылкой кивнул Остромичев.
Разноцветная тройка поравнялась с их тройкой, сани поехали рядом, и красавица Алла Филипповна, молодая мама Добрыни, изумленно воскликнула:
– Ксения Андреевна! И вы у нас?! Какими судьбами?! Стася, а мама где?!
– А мама нас бросила! – ничуть не смущаясь, прокричала Стася.
– А вы, Ксения Андреевна, – ехидно вздернула бровь госпожа Никитина, – стало быть, подобрали?
– Ну не валяться же добру, Аллочка! – весело откликнулся Остромичев, еще крепче прижимая к себе Ксению. – А вы, я смотрю, веселитесь! С Новым годом! Привет мужу!
– Да, знаете… Муж как раз работает, – как-то мгновенно посерьезнела Никитина, отвернулась и постучала перчаточкой по спине вознице. Возница все понял, и их тройка унеслась вперед.
– А-а! Добрыня! – махала рукой Стася другу.
– Неудобно как получилось, – прошептала Ксения, чуть придвинувшись к Остромичеву, чтобы Стася ее не слышала. – Сейчас эта Никитина вашей жене расскажет.
– И моя жена мне этого не простит. Уйдет, да? – с притворной горечью взглянул на нее Остромичев. А потом отчего-то крепко прижал Ксению к себе, чмокнул ее в шапку и весело сообщил: – Ничего она не скажет, эта Аллочка. Она тоже отдыхает не с мужем, а с другом семьи, так сказать… А если она не скажет… Я сам своей жене все скажу. Так что… Стаська! Ты посмотри! Нас еще и серые лошади обгоняют!
Да, теперь их обгоняла серая тройка. Здесь вовсю орал магнитофон. В санях было весело и шумно.
– А чего это у нас никакого захудалого пианино не поставили? – возмутилась вдруг Ксения. – Мы бы тоже сыграли!
– Ха-ха! Пианино! – смеялась Стася. – И барабаны!
– Точно! Сейчас мы будем петь с тобой, Стась, готовься, а папа будет изображать барабаны! – решила Ксения и почему-то громко заорала первое, что пришло на ум: – Взвейтесь кострами! Си-и-иние ночи!
– Мы пионе-еры! Дети рабочих! – рявкнул со своего места Дед Мороз. – Близится эра!..
– Да вы с ума посходили, что ли?! – хохотал Остромичев. – Другую надо! Другую! Надо… Стась, помогай!
Стася помогла. Звонким детским голосом она возопила:
– О боже! Какой мущщина! Я хочу от тебя сына!
– А-а-а! Я сейчас умру! – задыхалась от смеха Ксения. – Стаська! Другую надо!
– Не мешайте ребенку! Пусть поет. Доча, пой! Ксения Андревна, подхватывайте, это про меня! – кричал Остромичев. – О боже, какой мущщина!
Обратно на поляну они приехали замерзшие, продрогшие, но безумно веселые. Теперь их веселило каждое слово.
– Быстро меняем коней и домой! – побежал к машине Остромичев. – Кто опоздает, тот будет работать Снегурочкой всю ночь! Кто быстрее?
– Я! Я быстрее! Я буду работать Снегурочкой! – ничего не поняла Стася и кинулась обратно к коням.
Ксения и Остромичев с хохотом кинулись догонять девочку. Догнал Стасю Дед Мороз. Он подхватил ее на руки, поднял высоко вверх и забасил:
– Давай, Стаська, чего хочешь, все исполню. Только утром.
Стася на руках у него заелозила, засмеялась, потом спрыгнула и как-то слишком по-взрослому махнула рукой:
– Да ничего мне не надо… Спасибо.
– Ну смотри… Тогда… – растерялся Дед Мороз, пошарил по карманам и вытащил шоколадную подкову, обернутую в золотистую фольгу. – Вот тебе подкова золотая. На счастье.
– Спасибо! – обрадовалась Стася и полезла целовать Мороза в бороду.
– А я-то, дурень, куклу ей купил… как она хотела, которую кормить надо, – фыркнул Остромичев. – А надо-то было обычную шоколадку.
– А я так переживала, что вы не купите… – счастливо улыбнулась Ксения и стыдливо посмотрела ему в глаза.
У него были серые глаза… и глаза эти были такие… ну вот такие… и совсем он был не хмурый и угрюмый. Как его жена называла? Герасим? Вот дура-то!
– Ксения Андреевна, – смотрел он на нее и лукаво улыбался. – После того, как вы ко мне всю дорогу интимно прижимались, я и вовсе, как порядочный человек, должен на вас жениться, а мы все еще никак не можем на «ты» перейти.
– Это я прижималась? – возмущенно вытаращилась Ксения. – Да ты! Ты сам меня к себе как прижал! Так я вся… я чуть… я чуть не деформировалась! Думала, сейчас выйду, а у меня талия на плечах, а… а все остальное… на шее! И я же еще…
– Ксень, домой едем? – хитро склонил он голову.
– Едем! – подскочила к ним Стася.
В машине хоровое пение продолжилось. Александр включил громкую музыку, и они теперь все вместе подпевали каждому певцу. Нельзя сказать, что песня от этого выигрывала, но зато настроение у всех троих было самым что ни на есть праздничным.
