Глава 6
Очень скоро они подъехали к красивому, кованому забору.
– Приехали! – радостно оповестила Стася. – Ксения Андревна, а мы вот здесь живем!
– Хорошо живете, – улыбнулась Ксения.
И в самом деле, за забором возвышался двухэтажный особняк с какими-то вычурными колоннами.
– Вот что, дочь, ты давай беги, показывай Ксении дом, а я пока… я пока машину поставлю да с пакетами разберусь.
Внутри дома все было просто, добротно и красиво. Хотя и не было буйной роскоши. На первом этаже находилась большая гостиная с длинным, на половину комнаты, диваном. Камин, небольшой столик, огромные пальмы в вычурных горшках, вход в еще какую-то комнату, Ксения постеснялась туда заглянуть, аквариум большой, картины… да, пожалуй, что и все. Ах да. Конечно же, огромный телевизор. Чуть в стороне Ксения заметила просторную кухню – столовую. Но туда она тоже постеснялась пройти. А Стася и не догадалась показать. У Лизочки, видимо, вкус был, потому что и шторы, и ковры, и мягкая мебель в гостиной были подобраны с исключительной элегантностью.
– Пойдемте по лесенке, я вам свою комнату покажу, – позвала Стася.
Они поднялись на второй этаж. Ванная, одна комната, видимо, спальня родителей, вторая… туда они тоже не пошли, коридорчик, еще какие-то комнаты. Или что там у них?
– Это мамина спальня, – махала ручонкой Стася в закрытую дверь. – Это папина. Это гардеробная… там тряпки гладют… Там еще гостевая. А это моя комната!
Надо же… хорошо живут, роскошно. Даже спальня у каждого своя.
Простора здесь хватало. Вся детская была оформлена в нежно-сиреневых тонах. Игрушки, кроватка, детский столик. Небольшой шкафчик. Шкаф побольше. Ящички, тумбочки, зеркала. На белом потолке нарисован нежный розово-сиреневый букетик.
– Стася, как же у тебя хорошо, – невольно залюбовалась Ксения. Она подошла к шкафчику. – А здесь живут твои куклы?
– Нет, там мои платья живут. А куклы… сейчас, – девочка открыла дверцу в одном из шкафов. – Вот они… они тут на полках живут.
Во всех ящичках был порядок, комната просто светилась чистотой.
– А что ты сегодня наденешь на Новый год? – поинтересовалась Ксения.
Девочка растерянно пожала плечами.
– Я еще не знаю. Наверное, вот это, – она ткнула пальцем в довольно простенькое платьице.
– Нет, давай мы с тобой вот это наденем, – вытащила из шкафчика вешалку с кружевным, воздушным платьем Ксения. – Или погоди… или вот это, а? А лучше беленькое! Смотри, какое шикарное!
– Беленькое – это ж не для Нового года, это ж свадебное!
– Ну, миленькая моя, мы пока твоей свадьбы дождемся… Или вот это! Точно – это! Оно такое все расшитое бисером… и кружева, опять же.
– А к нему еще и перчатки есть, – похвасталась Стася. – Только они длинные.
– Это и хорошо, – кивнула Ксения. – Они и должны такими быть. Ты ж в них не в снежки играть будешь. И с прической надо что-то придумать.
– А меня мама в парикмахерскую всегда водила на праздники.
– С парикмахерской мы с тобой сегодня никак не успеем. Но у тебя же есть какие-то банты?
– Вон сколько! – обрадованно подбежала девочка к столику с зеркалом и выдвинула ящичек.
Здесь было целое богатство. Не только банты, но и блестящие заколки, сверкающие разными бусами бабочки, вычурные сеточки, шпилечки с разноцветными украшениями.
– Да у тебя здесь целая сокровищница! – всплеснула руками Ксения. – Будем сегодня делать из тебя принцессу.
– Я так и знал, что мои девчонки роются в платьях, – появился в дверях Остромичев. – А кто мне будет помогать накрывать на стол?
– Мы будем, – быстро задвинула ящик стола Стася и понеслась вниз по лестнице.
– Похоже, она не слишком переживает, что на празднике нет матери, – негромко проговорила Ксения, провожая девочку взглядом. – Я думала…
– А что тут думать, – пожал плечами Остромичев. – Стася весь день у тебя в садике. Вечером с ней Зинаида Афанасьевна, это наша домработница и няня по совместительству. Лиза приходила только поцеловать ребенка в лобик на ночь. Правда, еще из садика забирала. Вот, в принципе, и все общение с дочерью. Стася без нее привыкла. Знаешь, как дети, у которых родители в вечных командировках. Эти дети вроде бы и знают, что есть родители, вроде бы даже по ним и скучают, но и без них уже не тоскуют.
– Как же вы так живете… вечными командировками?
– Заметь, я работаю безвыездно, – шутливо насупился Остромичев. – Ну, так мы идем накрывать на стол? Да! Тебе же надо показать твою комнату!
Ксения фыркнула – здорово! В ее собственном доме ей места не нашлось, а у чужих людей – пожалуйте, собственная комната!
Комната, конечно же, была не собственной, а гостевой. Но хуже от этого не сделалась.
Большая кровать, пушистый ковер на полу, столик с зеркалом…
– Вот сюда я тебе уже и пакеты притащил, – порадовал Остромичев.
– Хм, – качнула головой Ксения. – Вообще-то… сюда надо было только два пакета, остальное продукты.
– Ну, это ты уж сама разбирайся, – махнул рукой Остромичев. – Вот вы, женщины, всегда так – что ни сделаешь, все не по-вашему!
– Пакеты помоги донести обратно, – фыркнула Ксения и направилась в столовую.
Столовая была ничуть не меньше гостиной. Большой стол был накрыт белоснежной скатертью. И уже даже стояли приборы.
А в углу торчала кособокая елка.
– А чего это у вас такая елочка-то… кривенькая? – вежливо поинтересовалась Ксения.
Остромичев засопел.
– И ничего она не кривенькая, – процедил он.
– Папа сказал, что в семье не без инвалидов, – подсказала Стася.
– Не без уродов, я сказал. Нечего либеральничать! – огрызнулся папа. – И вообще! Не кривенькая она, а… дизайнерская! А потому что кое-кто нормальную елку умыкнул из-под самого носа!
– Ой, да что мы все о елке да о елке. Давайте пакеты разбирать, – лихо перевела разговор на другую тему Ксения. – Так… вот эти я сразу уберу, а вот эти…
Ксения весело суетилась возле стола и ловила себя на мысли, что ей по-настоящему интересно, весело и радостно. Новый год она ждет с волнением, а переживания о Викторе… Они как-то померкли, поблекли и вообще о бывшем думать было просто некогда.
С экрана герои старых фильмов старались развеселить зрителей бодрыми песнями, шутками, кидались серпантином и мишурой. Хотелось тоже бросить блестящую змейку, покружиться в танце, громко прокричать поздравления или… В общем, вытворить какое-нибудь маленькое праздничное безумство. И, вероятно, не только Ксении. Потому что, например, когда она несла красиво уложенную мясную нарезку на стол, чуть ли не в самое ухо ей бабахнула хлопушка.
Ксения даже присела от неожиданности, а в следующее мгновение ей сильно захотелось красиво уложить эту нарезку на лице шутника.
– Это я для праздничного настроя, так сказать, – улыбался во весь рот Остромичев.
– Спасибо, – процедила Ксения. – Кусочки нарезки с пола на стол или сразу в мусор?
– Ну что ж вы так, – присел на корточки Остромичев и стал собирать все, что Ксения уронила. В следующую же секунду почтенный хозяин сего дома завопил, будто ошпаренный: – А-а-а-а!
Милая дочурка Стасенька, заметив, что папа присел, щедро сунула ему за шиворот пригоршню льда из хрустальной вазочки. Отец принялся прыгать и выгибаться, а проказница упала на диван, дрыгала ногами и громко хохотала.
– Стася, ну нельзя же так, – покачала головой Ксения и полезла рукой Остромичеву за шиворот. – Да погодите вы… ты… Постой же!
– Там все растекается! – капризно дергался мужчина.
– Тогда… – Ксения ухватила за ремень.
– Да что ты делаешь?! – выкатил глаза Остромичев. – Здесь же Стася! Держи себя в руках!
– Да я только… погоди!
Ксения выдернула рубаху из брюк, и весь нерастаявший лед вывалился на пол.
– Ну вот, я ж хотела только, чтоб лед вывалился.
– Так мы тебе и поверили, – с обидой взглянул на Ксению Остромичев, потом поднял с пола два кусочка льда, ловко подскочил к дочери и засунул льдинки той за пазуху.
– А-а-а-а! – завопила теперь уже и Стася.
– Да что ты делаешь?! – кинулась к девочке Ксения. – Разве ж так можно шутить?
– Я просто ответил ей тем же, – гордо выпрямился заботливый папаша.
– Нашел кому отвечать. Иди сюда, Стасенька, я тебе… А-а-а-а! Мамочка-а-а!
Позади Ксении со счастливым лицом стоял Остромичев.
– Что за дурацкие шуточки? – ерзала спиной Ксения, пытаясь вытряхнуть лед.
– А у нас мама всегда так шутит, – наивно выдавала семейные секреты Стася.
– Ну… мама у вас веселая какая, – скривилась Ксения и побежала искать ванную.
После бодрящего «обледенения» спохватились, что времени уже много, а к столу никто еще не одет.
– Стася, пойдем, я тебе прическу сделаю, а потом и сама переоденусь, – позвала девочку Ксения, и они поднялись на второй этаж.
Из вороха бантов, заколок и бижутерии Ксения соорудила на голове у Стаси настоящую красоту. Да и грех из таких волос что-то не придумать – у девчонки были роскошные, длинные, белокурые локоны, как и у матери. А платье они надели все-таки белое. Не стали ждать Стасиной свадьбы. Ксения пообещала, что к свадьбе ей купят новое.
– Все, Стаська, ты тут посмотри, может быть, еще чего найдешь, а я побежала. Мне надо и самой платье переодеть.
Она вошла к себе в комнату и уселась перед зеркалом.
Сначала надо было создать из своего привычного лица красоту неземную. Макияж должен быть непременно вечерним, однако штукатурка не должна сыпаться, все же она не на сцене. Достаточно немного теней… та-ак, теперь тушь… еще чуть-чуть… и глаза подвести немного, ее никто еще не видел с подведенными глазами, а зря, Ксении было необычайно хорошо. И еще румяна… ой, чего-то как у матрешки получилось… а вот сейчас хорошо. И губы – не слишком ярко, но и не бледно! А то опять как бледная поганка будет!
А теперь прическа. Да, все же хорошо иметь роскошные волосы. У Ксении были обыкновенные. И вот из этих обыкновенных надо было за пятнадцать минут состряпать необыкновенное чудо у себя на голове. Хотелось волшебства! Все родители уже привыкли ее видеть с аккуратным хвостиком и зачесанной челкой. А сейчас… Она подняла волосы высоко вверх, открыв лебединую шею. Да, шея у нее была лебединая… И хоть Зойка говорила, что, мол, как у гусыни, так это от зависти. Теперь заколоть… А вот сейчас челка. Немного пенки, фантазии, лака, ловкость рук и… так, надо еще прядку на шее выпустить, вроде бы эта прядка сама выпала, невзначай… Навертим на палец прядь, зальем лаком, и… вуаля! Чем не салонная прическа?
Теперь можно и в платье обряжаться.
Платье у Ксении было длинное, в пол, со скромно закрытым горлышком, зато с совершенно открытой спиной.
– М-да, сначала в нем хотела у родителей отмечать, потом… потом вместе с Виктором у себя дома, а пришлось надеть… – не радостно усмехнулась Ксения, глядя в зеркало. – Но, честно говоря, в таком платье только у Остромичевых и быть. С их-то просторами. Вот бы хорошо я смотрелась в маминой трешке!
Она надела туфли и осторожно спустилась в столовую. На светлом диване там уже неподвижно сидела Стася, а Александр сиял синяками в светлой рубашке и джинсах, сразу было видно, что господин не слишком заморачивался с нарядами, он раскладывал под каждую тарелочку салфетку.
– Все… – растерянно улыбнулась Ксения. – Я готова.
– А мы уж зажда… – начал было Остромичев, но, увидев Ксению, на секундочку замер. – Кра… Кра… тьфу ты! Стась, тащи лед скорее!
– Опять? – испуганно поежилась Ксения. – За шиворот?
– Кра… Кхк, да что ты, ч-черт! В мартини! – еле откашлялся Александр. – Такой кра… красавице надо только мартини. Стаська! Чего замерла-то?
Стася сидела, важно задрав голову, и боялась пошевелиться. Взрослые подошли ближе.
– Мать честная! – охнул Остромичев. – Стась, а кто тебе разрешил-то?
Одета девочка была так, как ее и нарядила Ксения. И прическа была та же, а вот в остальном… Вся шея, все уши и даже руки маленькой модницы вовсю сверкали золотыми и даже бриллиантовыми украшениями. Шевелиться она боялась, потому что кольца были немножко не по размеру и мгновенно спадали с пальчиков. А золотое колье как-то некрасиво свисало до самого пупа.
– Ничего себе, – проглотила ком Ксения. На ней-то, кроме маленького колечка, и не было ничего. – Не слабо вы детишек упаковываете.
– Да кто ее упаковал-то! Сама все напялила! – рыкнул Остромичев. – Стася! Немедленно иди и сними все украшения матери! Мала ты еще!
– Па-ап! – возмущенно выкатила глазенки девчушка. – Ксения Андревна сказала, что я принцесса! А чего я какая-то нищая принцесса? Таких не бывает! Они всегда в колечках! И бусики у них есть.
– Стасенька, эти бусики знаешь сколько стоят? Нам мать голову оторвет!
На минуточку Ксения почувствовала себя лишней. Вроде бы как здесь своя семья, сейчас только мама придет, и… начнет всем головы отрывать. А тут еще и Ксения во всей красе!
– Она не придет! – выкрикнула Стася. – Она с дядей Артемом уехала!
– А вот они с дядей Артемом приедут, и мы им это отдадим, – старался спокойно объяснять Остромичев. – А то мы от этого дяди Артема никогда не отделаемся. Снимай! Я тебе такие же куплю бусики… Когда замуж выходить станешь. Ксения, как ты думаешь, а не пора ли нам провожать старый год?
– Ой! А времени-то уже одиннадцать часов! – спохватилась Ксения. – Ну, конечно же, пора!
– К столу! – звал Остромичев. – И ты, индийский слон, тоже. Стася, я к тебе обращаюсь!
Девочка молчком сняла все украшения и отдала отцу. Немного обиженная села к столу, но тут же все обиды были забыты. Сегодня выдался очень насыщенный день, поэтому есть хотелось всем. А на столе было чем себя порадовать. Ксения, например, еле сдерживала себя, чтобы не съесть все. Казалось, от тарелок они не оторвутся до следующего года, однако уже через минут пятнадцать пришло насыщение. Полнейшее. И тут Ксении пришлось вспомнить, для чего, собственно, она приехала. Надо было из позднего ужина делать праздник.
– А сейчас… – таинственно начала она. – Надо по всем правилам проводить старый год. Для начала мы… мы вспомним все самое плохое, что у нас было, подойдем к елочке и скажем ей это на ушко. И она унесет это с собой в лес.
– А где у елочки ушко? – вытаращилась Стася.
– Да! – еле сдерживал улыбку Остромичев. – Где у нее лапы, я примерно догадываюсь. Но что у нее еще и уши есть!
– Это образное выражение, – покраснела Ксения. – Надо просто возле елочки тихонько проговорить все свои обиды, невзгоды. В общем, все, что вы не хотите брать с собой в новый год. Стася, начинай!
Девочка вылезла из-за стола, подошла к елке и притихла.
– Ну вот, – зашипел на Ксению Остромичев. – Поставила ребенка в тупик! Она, может, терпеть ненавидит, когда я ее заставляю игрушки убирать. И что ей в лес отправить – игрушки или меня?
– Все! Я сказала, – подбежала к столу Стася и взгромоздилась на стул. – Я сказала, чтобы елочка в лес утащила Петьку Гусляровского, а то он мне на пианине не дает играть.
– Что и требовалось… – развел руками Остромичев.
– Стася! Ну как же так? – расстроилась Ксения. – Петя… Он же… А вот мне Петя говорил, что ты ему очень нравишься! Вот теперь не будет у тебя верного поклонника.
– Мне такой поклонник не нужен, между прочим, – важно поправила волосы маленькая кокетка. – Я вообще Андрюшку люблю, он на той улице живет, его уже возят в школу, и еще они с папой и мамой во дворе все время делают снеговиков, вот.
– Да уж, – скривился Остромичев. – И папа мой конкурент.
– А теперь пускай папа елочке все свои неприятности отдаст, – тут же подхватила Ксения.
– Боюсь, елочка столько не унесет, – вздохнул Александр.
– Говори, папа! Иди и скажи!
Остромичев тоже подошел к елке, долго разглядывал игрушки, поправлял мишуру, а потом сел за стол.
– Ты чего сказал? – склонила голову набок Стася. – Чтобы елочка дядю Артема в лес забрала, да?
Остромичев по-гусиному вытянул шею.
– Стася, а давай лучше у Ксении Андреевны спросим, от чего она хочет избавиться?
– Так она еще ничего не говорила. Ксения Андревна, а теперь вы!
Ксения не слишком долго задержалась возле елки.
– Я сказала, что отдаю елочке все горькие слезы. Чтобы в новом году ни у кого не было слез. Разве что слезы.
– И все? Елочка все это унесет? – заблестела глазами Стася.
– Конечно, – кивнула Ксения. – Твой папа ее после Нового года унесет в лес и обратно воткнет. А все наши обиды…
– Вот! – накинулась девочка на отца. – Надо было в лес втыкнуть, а ты всегда только на мусорку елки выносишь!
– А мы в этом году попросим, чтобы елочку Ксения Андреевна унесла, – ехидно качнул головой Остромичев. – Только она знает волшебное место, где бэушные елочки заново расцветают.
Ксения уже хотела было ему достойно ответить, но взглянула на часы и заверещала:
– Мы сейчас пропустим Новый год! Всего пять минут осталось!
Остромичев тут же подскочил и ухватился за бутылку.
– Сначала откроем детское шампанское! – начал открывать он.
– Зачем детям шампанское? Пусть даже и детское? Это же приучение их к алкоголю! – некстати вспомнила педагогику Ксения и лихо выдернула бутылку из рук Остромичева.
– Ксюш, не будь занудой! Давай бутылку!
Ксения упрямо не хотела наливать в бокал Стасе детское шампанское. Тогда Остромичев подбежал к ней сзади, ухватил за руки и стал отбирать. Конечно, это была шутливая борьба, и Ксения, смеясь, никак не хотела сдаваться. Бутылку она не отдавала, но вовсе не потому, что ей было приятно ощущать рядом с собой это крепкое, сильное мужское тело, совсем не потому, что запах его одеколона кружил ей голову, и вовсе не оттого, что так хотелось чувствовать себя в его объятиях маленькой, но защищенной, вовсе нет. Она просто упрямо боролась за мораль.
Пока взрослые мучились с бутылкой, Стася взяла потихоньку шампанское для взрослых, оторвала золотистую фольгу, открутила проволочку и теперь стояла и трясла бутылкой, как огнетушителем.
– Саша! Она же… – заметила девочку Ксения. – У нее же эту бутылку с руками вырвет!
Она кинулась к Стасе, но отец подоспел быстрее. Он выхватил шампанское из рук дочери, и в тот же момент пробка рванула вверх, а на всех, кто ниже пробки, обрушился пенный поток шипящего вина.
Это был уже второй фонтан шампанского! Да что ж такое-то?!
– Бум-бум-бум! – раздалось с экрана телевизора.
Все замерли. Ксения поежилась. По спине сбегали струйки, лицо щипало от пузырьков, платье намертво прилипло к телу, прическа тоже не выдержала такого натиска, и волосы теперь липли к лицу. Хотелось поскорее убежать и переодеться.
– Как встретишь Новый год… – обреченно проговорил Остромичев. – Ксюша, скажи что-нибудь оптимистичное…
– С новым счастьем, господа! – жалобно пискнула Ксения.
И только Стасе все было нипочем.
– Урррааа! – радостно завопила она и полезла ко всем целоваться.
Вот и зачем она это сделала? Теперь полагалось всем целоваться. Ксения нагнулась и чмокнула Стасю, а когда выпрямилась, на нее смотрел Остромичев.
Ксения легко и непринужденно клюнула и его в щеку – в конце концов, обычный, дружеский поцелуй.
– Как на партсобрании… – пробурчал тот и зычно скомандовал: – А сейчас! Всем переодеваться! Встречаемся здесь же через десять минут.
Ксения и Стася рванули в свои комнаты.
Вот хорошо говорить – всем переодеваться! А во что сейчас Ксении переодеваться? Она же не брала с собой три чемодана. И вовсе даже не думала весь Новый год купаться в шампанском.
Пришлось переодеться в свои джинсы и беленький свитерок, в котором она и приехала. А прическа… Волосы Ксения просто вытерла, расчесала, немного распушила и сырыми завязала в хвост. А что делать-то?
Пока выдалась свободная минутка, Ксения схватила телефон. В ее вечернем платье карманов, конечно же, не предполагалось, и телефон она оставила здесь, в сумочке. Но надо было хоть родителям позвонить, поздравить…
На экранчике высветились неотвеченные звонки.
Во, Зойка звонила. Расстаралась, даже два раза звякнула. Родители… сейчас надо им позвонить. Хм, надо же, даже Виктор… Никак, жену спать уложил.
Ксения опустила телефон. Интересно, почему с Виктором так все быстро переболело? А может быть… она просто немного заглушила себя этими Остромичевыми? А завтра придет домой, в неубранную комнату, сядет у окна, вспомнит, как они вместе пили чай, кофе…
Надо позвонить родителям.
Мама схватила трубку и сразу же начала всхипывать:
– Ксенюшка, доченька, с Новым годом тебя!
– Мам, и тебя тоже! А чего ты плачешь-то?
– Я не плачу, я так… Вот, смотрю на холодец, для тебя отец наварил, а кто же его есть будет? – совсем не о том говорила мама.
– Мамочка, у меня все хорошо, а холодец… Да Вадику Юлькиному отдай, он съест.
– Да кто ж ему даст! Теперь уж пока ты не приедешь, отец его даже разрезать не станет. Ксюша, а когда приедешь-то? Или у тебя дела?
– В эти праздники, мам, – точно решила Ксения.
– А одна или… ты ж с кем-то познакомить нас хотела. У тебя с ним все в порядке или поссорились, потому и не приехала. А?
Мать чувствовала все.
– Да нет же, мам, зачем нам ссориться, да еще и в праздник. Я приеду и поговорим, хорошо? Передавай привет всем. Папе скажи, пусть холодец бережет, как зеницу ока, скоро буду.
Ксения отключила телефон. Вот точно, завтра надо будет билет купить и рвануть домой. Там скучать не дадут. А сейчас… надо бежать, там же ждут.
Она подхватила пакет с подарками и сбежала вниз.
Внизу уже ждал Остромичев. Вернее, он не ждал, он копошился под елкой.
– Фу-ты, – испуганно вскочил он, когда зашла Ксения. – Думал, Стаська, я ей… ну, вроде как от Деда Мороза подарок.
Ксения усмехнулась, а заслышав шаги Стаси, потянула Остромичева из комнаты.
– Пойдем туда, чтобы она не догадалась.
Они юркнули за дверь ванной и уже оттуда тихонько наблюдали.
Стася сейчас надела платье бирюзовое, с белыми перчатками и, как и положено красивой барышне, степенно уселась на диван ждать взрослых. Однако яркий большой пакет под елкой привлек ее внимание. Она соскочила и бросилась к подарку.
– Пойдем, – шепнула Ксения.
– Погоди, пусть откроет… – тихо проговорил Остромичев.
Они стояли близко-близко и тихо-тихо… кажется, так тихо, что Ксении было слышно, как стучит его сердце. Ее дыхание тоже сбилось! Надо отсюда выходить, а то…
Она вдруг почувствовала, как его рука коснулась ее волос… сначала осторожно, потом смелее, а вот он и вовсе снял заколку и бережно расправил ей волосы.
– Пусть будет так! – прошептал он ей в затылок. – Ты такая красивая, когда они распущены…
– Да, – тоже шепотом, романтично ответила Ксения. – Когда кто-то распущен, он всегда того… красивее… после шампанского-то.
Остромичев фыркнул, боднул ее головой и вышел из укрытия.
– Стася! А ты уже здесь?! – делано удивился он. – Уже в другое платье переоделась, я смотрю.
– Надо было в мокром сидеть, – пыхтела девочка, стараясь справиться с коробкой. – Пока переодевалась, Дед Мороз приходил… посмотри, что оставил… Пап, открой.
Остромичев взял коробку. Ксения незаметно вышла из ванной и присоединилась к Остромичевым.
В коробке была нарядная, большая кукла.
– А-ах! – всплеснула ручонками от восторга Стася. – Вот точно такая, какую я хотела! И платюшко такое же, и волосики… Пап, я ее понесу в садик, а?
– Конечно, это ж твоя кукла, – пожал плечами Остромичев.
– Все! – тут же решила девочка. – Я пойду спать. Мы с… пап, а можно я ее назову Катей?
– Конечно, можно.
– Значит, мы с Катей идем спать, – строго проговорила Стася. – Она еще маленькая, не выспится и будет кукситься.
– Погоди… – остановила ее Ксения. – Посмотри, что я тебе подарила.
Остромичевы удивленно к ней обернулись.
– Нет, не так… – смутилась Ксения. – Вот вам подарки… идите, примеряйте. Стася, я тебе помогу, а папа… Я думаю, он сам справится.
Остромичев стеснительно взял коробку, и глаза его загорелись совсем по-детски.
Ксения взяла пакет у девочки и усадила Стасю на диван.
– Смотри, что мы сейчас наденем…
В ее руках были белоснежные, крохотные фигурные коньки.
Девочка даже рот открыла от изумления.
Ксения вздохнула. В общем-то, Остромичевы были довольно состоятельными людьми, и позволить себе такие коньки уж, конечно же, могли. Другое дело – нужно ли это было родителям…
– Ну вот и я, – появился в комнате Остромичев.
Он неловко топтался на месте и не отрывал взгляда от ужаса, который был у него на ногах. Господин Остромичев отчего-то проигнорировал те стильные тапочки, что подарила ему Ксения, а вместо этого обрядился в какие-то огромные морды лопоухих зайцев.
– Саша, я же попросила вас надеть мой подарок, – старательно улыбнулась Ксения. – Они вам не подошли?
– Ну почему же?! – пожал плечами тот. – Как раз по размеру…
– А чего не надели?
– Да надел же! – чуть не к самому носу Ксении поднял он ногу. – Вот он ваш подарок! Миленько…
– Это вот убожество… мой пода-а-арок? – вытаращила глаза Ксения. – Вы издеваетесь надо мной, да? Куда вы дели те красивые шлепанцы с белой подошвой и шоколадным верхом? Я их подарила, в них же вообще можно везде ходить! Даже на улицу выйти не стыдно… Опять же в гости, туда тоже иногда берут сменную обувь. А вот это…
– Вот уж не знаю, что вы называете шоколадным верхом… – скривился Остромичев. – Но в вашей коробочке лежали только эти чудесные звери. А чего? Мне нравятся. Топ-топ-топ…
– Пап, ты как будто в зайцев ноги запихнул, – заметила Стася.
– Сними это немедленно! – ничего не понимала Ксения. – И дай коробку. Где коробка от подарка? Я просто не могла подарить. Дайте коробку!
Остромичев принес ей коробку. Коробка была та же самая, а на этикетке черным по белому было написано «Тапки «Зайка ушастый» и даже цена…
– Не может быть, – растерянно соскребала цену Ксения. – Я же брала… Хм, как же так вышло?
Она вдруг вспомнила: именно тогда, когда она эти шлепанцы выбирала, к ней и подошла Даша, жена Виктора. Продавец указала рукой, где лежит нужный размер, а Ксения даже не удосужилась посмотреть, что там лежит. И вот – пожалуйста!
– Сними их, я завтра же поменяю, – покраснев, проговорила она.
– Да нет, зачем же?! – открыто веселился Остромичев. – Как ты сказала, в них везде можно? А если я в офисе своем появлюсь? М-м? Зайка ушастый!
– Это все козни завистников, – быстро протараторила Ксения. – Вообще, я брала изумительную обувь, а мне подсунули…
– Пап, а у меня вон чо! – вытянула ногу в коньке Стася. – Это коньки называются.
Остромичев покачал головой.
– Надо же… Теперь придется с тобой на каток ходить.
– Да, я, собственно, для этого и… кхм, они немножко великоваты, но я брала, чтобы с носочком…
– А мы завтра пойдем на каток? – спросила Стася.
– Теперь уже не отвертеться. Пойдем, – кивнул Остромичев и хитро прищурился. – За это надо выпить, а? Стась, где твоя газировка? Ксюша, давай свой бокал…
Стася степенно выпила газировку, вытерла ротик, а потом с укоризной посмотрела на отца:
– Пап, вот нам и Ксения Андреевна подарки привезла, и Дед Мороз уже прилетал. А ты чего нам подаришь?
Она строго смотрела на отца и явно выжидала.
Остромичев, честно говоря, был не готов к такому повороту событий. Ксения увидела его растерянную физиономию и не удержалась от смеха.
– А я… – пытался вывернуться из положения Александр. И все-таки вывернулся. – А я тоже не с пустыми руками! Сейча-а-ас… пойдем во двор! Будем пускать фейерверки!
– Урра-а-а! Фейерверки будем пускать! – закричала Стася и запрыгала в одном коньке.
– Беги одевайся, – отправил ее отец и повернулся к Ксении. – Ксения, и ты тоже иди потеплее оденься.
Ксении все еще было неловко.
– Саш, ты это… – смотрела она исподлобья. – Прости меня за этих вот зайцев… Никакой ты не заяц ушастый. Сними и выкинь.
Он взял ее за плечи и придвинул к себе:
– Ни за что не сниму. Понимаешь, Ксюш, мне никто и никогда не дарил подарков на Новый год. Так случилось, что Дедом Морозом всегда был я, а мне… Только в далеком детстве… мама, когда жива была. Да я не в обиде, ты не подумай. Я просто даже и не подозревал, как это здорово. Поэтому я этих крокодилов буду носить, пока не истреплются, ясно?
– Это не крокодилы, это зайчики… Страшненькие, правда, но… Зато от всего сердца. Я ж не знала, что в коробку такой кошмар сунут.
Он хотел ее поцеловать. Ксения это поняла и… в общем-то, была не против, но за ногу отца потянула Стася.
– Пап, а мне двое штанов надевать?
Ксения отпрянула от Остромичева, как от горячей сковородки.
– Ты чего так напугалась? – рассмеялся тот и повернулся к дочери. – Стась, надевай двое штанишек. Я тебе сейчас помогу.
Они поднялись к Стасе в комнату, а Ксения направилась к себе. Закрыла двери и прислонилась к ним спиной. Что она делает? Что? Она? Делает? Конечно, все понятно, клин клином… но неудачный клин какой-то попался. Крутить роман на глазах у ребенка, который ждет мать… И это делает она – воспитательница! А ведь она так яростно защищала нервную систему Стаськи… Нет, надо держать себя в руках. Она подождет до шести утра, а потом поедет домой, и все! И даже чтобы никаких! А вот с другой стороны – Стаська же совсем не ждет горе-мамашу! Она веселится, смеется, ни разу за весь вечер о ней не вспомнила… Стоп! Это мысли вредные, их думать нельзя!
