96

Том Дженкинс, вцепившись ногтями в снег, подполз к краю пропасти. Он понимал, что дальше придется до миллиметра рассчитывать каждое движение, если он не хочет провалить операцию и сломать шею, упав с шестиметровой высоты. Рефлекторным жестом он в сотый раз схватился за свой мобильный телефон, с досадой убеждаясь, что тот по-прежнему вне зоны действия сети.

«Мы совсем одни».

Со своего наблюдательного пункта он мог оценить безрадостное зрелище, которое являла собой эта ледяная пещера. Одним взглядом он окинул лабораторию, узкий лаз, ведущий в бездну, и провал в потолке, связывавший это укромное место с внешним миром. На какой-то миг ему померещилось, будто он стоит на карнизе римского Пантеона, рядом со знаменитым «окулусом», и, подобно голубю, наблюдает за происходящим на Земле. Поэтому он с превеликой осторожностью устроился как можно удобнее на скальном выступе, закрепил бинокль на маленьком складном штативе и приготовился следить за спектаклем, разворачивавшимся у его ног. У него не было причин особо торопиться. Он заручился поддержкой Ника Аллена, и на его стороне было гигантское преимущество, неоценимое с точки зрения военной науки, — фактор неожиданности. Ему удалось хорошо разыграть свои карты — скоро он выберется отсюда со своей напарницей, спасенной четой Фабер и двумя камнями, которые он пообещал доставить своему президенту.

Теперь Дженкинса заботило только, как сообщить Эллен, что бесстрашный рыцарь, стремящийся ей на выручку, уже на месте. От этого отчасти зависел успех его плана. Но как это сделать?

Казалось, на Эллен Уотсон нашло какое-то оцепенение. Даже несмотря на бесформенный термокостюм, ее силуэт безошибочно узнавался среди всех прочих. Она смотрела, как Армен Даджян и парень в красном комбинезоне укладывают Хулию Альварес на носилки и несут в лабораторию, однако не предпринимала никаких попыток вмешаться.

— Видите это? — прошептал Аллен Дженкинсу, указывая на металлический шкаф, стоящий в нескольких метрах слева от Эллен. — Думаю, там склад оружия…

Том неохотно кивнул. Что-то в позе Эллен его насторожило, но он не мог сформулировать, что именно.

— Если мы сможем пробраться туда и захватить несколько автоматов, то возьмем ситуацию под контроль. Их шестеро против нас двоих, но они не ждут нападения.

Дженкинс прикусил губу, с трудом сохраняя самообладание.

Пока они прикидывали свои силы, в лаборатории развивались совсем иные события. Плоский монитор с диагональю пятьдесят дюймов отмерял время до момента, когда первая волна протонов высокой энергии достигнет поверхности Земли. Ученые НАСА пересчитали несколько раз скорость протонного цунами на основе предсказаний Эндрю Боллинджера, и теперь команда Фабера перехватила их результаты, воспользовавшись специальной антенной, установленной за границей ледника.

Двадцать минут и сорок секунд.

Счетчик бесстрастно показывал время, оставшееся до вхождения волны в ионосферу и того момента, когда откажут все телекоммуникационные сети Северного полушария.

«А мой телефон уже вырубился», — посетовал Дженкинс. Видимо, спутники системы «Иридиум» были еще раньше выведены из строя.

Цифры неумолимо уменьшались. Старик и Даджян не спускали с них глаз. Тем временем Шейла, Даниэль и Мартин встали вокруг Хулии. Они взяли ее за руки, а один из помощников армянина связывал ее тело эластичными бинтами и надевал ей на голову шлем с какими-то проводами.

Затем вполне профессионально он проверил, хорошо ли закреплены все контакты.

— Какого черта они там возятся? — прошипел Дженкинс, выкручивая окуляры своего бинокля.

И в этот миг советник президента увидел, как носилки с телом Хулии покатили к краю ледника. Там, на импровизированном алтаре, покоились оба адаманта и скрижаль.

— Я вижу их! — прошептал Дженкинс.

Камни начали испускать слабое свечение. Некий пульсирующий блеск, повергший Аллена в тревогу.

— …Хулия, ты должна постараться расслабиться, — промолвил старик, причем Дженкинс и полковник отчетливо слышали каждое его слово.

Благодаря неожиданному акустическому эффекту голос, доносившийся из расселины, рикошетом усиливался и приобретал прозрачную ясность, отражаясь от ледяных сводов под ногами двух наблюдателей.

— Расслабиться? — возмутилась Хулия. — С этими-то ремнями?

— Это для твоей же безопасности, chérie, — успокоил ее Мартин. — Мы не знаем, на что способен твой разум в подобных обстоятельствах. Ты ведь сама понимаешь, мы не хотим причинить тебе вреда.

— Вспомни, — вмешался Даджян, — что случилось с тобой в Нойе, когда «Амрак» окутал тебя электромагнитным облаком. Тебе повезло, что не разбила голову при падении…

Старик быстро подошел к ним.

— Магнитный удар состоится через восемнадцать минут, — поторопил он. — Мы должны начинать.

— А откуда вы знаете, что это именно тот самый момент? Что наступил «великий и ужасный день»?

Даниэль Найт тут же покорно приблизился к носилкам, где лежала Хулия. В руке он держал папку и ручку, словно намереваясь вести записи в ходе эксперимента. Он и взял на себя труд ответить Хулии, указывая на стену:

— Джон Ди провидчески описал эту процедуру в своей «Иероглифической монаде», милочка. — Он заморгал от яркого света ламп. — В этой книге он приводит тот самый знак, что изображен на ковчеге.

— Джон Ди тоже побывал здесь?

— Нет. Не думаю, — скупо промолвил он. — Нам известно, что он много путешествовал по Европе. Был в Париже, Ловайне, Брюсселе, а также в Венгрии, Богемии и Польше. Однако нет никаких намеков на то, что он ездил в Турцию, и тем более на то, что смог добраться до столь недоступных в ту эпоху для западного человека мест, подобных этому.

— А как же он узнал этот символ?

— Вероятно, его показал Джону Ди кто-то из многих пилигримов, поднимавшихся на Арарат, чтобы почтить святыню. Ясно лишь то, что здесь находится наиболее древнее изображение этого знака.

— Пилигримы?

— До чудовищного землетрясения тысяча восемьсот сорокового года, обрушившего часть северного склона Арарата, паломничество к ковчегу было очень распространено среди местных уроженцев.

— И вы считаете, что этот символ содержит пророчество, Даниэль?

— Вне всяких сомнений. Джону Ди удалось расшифровать это послание, но по вполне понятным причинам он не рискнул сохранить свои записи. В то время инквизиция пристально следила за каждым его шагом и изучала под лупой все его сочинения. Облечь информацию в форму рисунка, понятного лишь посвященным, представлялось ему самым надежным способом сберечь это тысячелетнее знание.

— И он скопировал символ отсюда.

— Точно. Ной, потомок ангелов, как и все мы, изобразил его на палубе ковчега, рядом с капитанским мостиком, чтобы известить последующие поколения о том моменте, когда может разразиться еще одна подобная катастрофа. Думаю, он прекрасно понимал, что никакой бог больше о нас не позаботится… Так что он сам оставил нам это предупреждение. Нечто вроде дорожного знака, стоящего перед опасным поворотом… Если сумеешь понять его, то успеешь притормозить и избежать опасности. Смотрите хорошенько. Он прямо перед нами.

Электронный бинокль Дженкинса с двухсоткратным увеличением нацелился на то место, куда указывал этот нелепый гигант с рыжей бородой и румяными щеками.

— Видите?

Хулия и Эллен кивнули.

Дженкинс, загадочно улыбаясь, созерцал четкое изображение. Затем передал бинокль Аллену, чтобы тот тоже взглянул.

— Ну-ну, — прошептал советник президента. — Это, по-видимому, тот самый знак с русских фотографий, добытых проектом «Элиас». Разве не так?

Полковник вернул ему бинокль и кивнул. Инспектор-галисиец, который его допрашивал, даже представления не имел, как близко он подошел к разгадке, подумал Аллен.

— Если присмотреться внимательнее, — голос Найта по-прежнему отражался от прозрачных, как вода, ледяных сводов, — то можно заметить, что этот рисунок являет собой комбинацию астрологических и оккультных знаков. Увенчанная рогами сфера напоминает Тельца. Крест внизу ассоциируется с воплощением женского начала. Может, с Венерой. Но не стоит себя обманывать. Мы интерпретируем их таким образом, поскольку наши глаза застит западная культура, перегруженная алхимической и астрологической символикой. Во времена Ноя ничего подобного не существовало. Поэтому его послание должно основываться на значительно более примитивных принципах. Это простое предупреждение. Универсальное.

— Переходи уже к сути, — буркнул старик, искоса бросив взгляд на монитор. Четырнадцать минут и тридцать две секунды.

— Ладно, — проворчал Даниэль. — Круг с точкой в центре использовался для обозначения Солнца в Древнем Египте или даже раньше. Фактически вся современная астрономия до сих пор изображает им нашу звезду. Точка в центре — это ключ ко всему. Она символизирует пятна на Солнце. В древности появление подобных пятен, видимых невооруженным глазом, расценивалось как дурное предзнаменование. Некоторые из тех двухсот мифов, которые повествуют о Великом потопе, говорят о том, что Солнце незадолго до наводнения заболело. Это явные аллюзии к этим пятнам. Что касается месяца, пересекающего круг, то он воплощает плазменные волны, испускаемые пятнами. В доисторические времена люди не представляли себе их природу. Они невидимы. Но их воздействие ощущалось по повреждениям кожи, внутренним кровотечениям, внезапной слепоте… словно они были порождены некой злой силой. Рогатой.

— А крест?

— Это вовсе не крест, Хулия, — улыбнулся Найт, словно сочувствуя наивности связанной красавицы. — Речь идет о чем-то вроде шпаги, пронзающей два протуберанца-близнеца… Точно таких же, как вершины Арарата. Вся совокупность символов скрывает предупреждение об опасности и вместе с тем надежду для нашей расы: момент, когда Солнце обрушит свою мощь на это место, одновременно станет шансом для нас открыть связь с источником, питавшим Джона Ди, и восстановить утерянный контакт с Богом или Его посланниками. Наблюдателями. Нашими предками, устоявшими перед искушением.

— Этот знак уходит в глубь веков, — уточнил Мартин, беря меня за руку. Шлем нещадно давил мне на макушку и виски. — Первые потомки Ноя распространили его повсюду ради предупреждения последующих поколений, его можно встретить на петроглифах в любой части земного шара.

— И что, по вашему мнению, я должна со всем этим делать? — спросила Хулия.

— Сосредоточься на скрижали, chérie. Этого будет довольно. Подумай о каждом символе и его значении. Соедини их в своем разуме. Держи камни обеими руками и постарайся прочувствовать все, что сообщит тебе твоя душа, — ответил Мартин. — Подключенные к тебе электроды специально разработаны так, чтобы улавливать мельчайшие изменения электрической активности твоего левого полушария, которое сейчас испытало стимуляцию этими знаками. Если это изменение соответствует фонеме, то компьютер сможет ее синтезировать и передать на динамики. Нет другого способа извлечь эту информацию из твоего подсознания. Акустические вибрации, добытые из твоего мозга, откроют нам «лестницу в небо».

— Даниэль, а что тебя заставляет думать, что это получится?

— Ах… — улыбнулся тот. — Это нечто включенное в генетический код смертных. Прежде чем изгнать вас из рая, Бог обучил вас изначальному совершенному языку. Вы говорили на нем до наступления Вавилонского столпотворения, когда Всевышний заморозил в ваших умах знание этого древнейшего наречия. А мы, ангелы, никогда им и не владели, потому что, пока были чисты, не нуждались в нем для общения между собой. Так что единственная возможность активировать этот своеобразный передатчик доисторической эпохи и воззвать к месту нашего рождения — это получить эти фонемы от человека с такими способностями, как у тебя.

— И все же как мне начать? — настаивала Хулия, приходя в отчаяние.

— Глубоко дыши. Успокойся. Постарайся найти внутреннее равновесие. И помни, на что ты способна благодаря своему дару.