«Стронгхолд» несся по скоростному шоссе быстро и красиво, я покосился на ее лицо, вдруг да морщится, ее авто вообще президентское, однако она смотрит вперед и по сторонам совершенно естественно, что как раз и характерно для по-настоящему зажиточных, они уже ни с кем не меряются, у кого что круче.

Когда шоссе осталось позади, «Стронгхолд» понесся через роскошные рощи, Леонтия вытянула руку.

– Вон там поворот… видишь? Оттуда камеры захватывают объект и ведут до самого крыльца.

– Хорошая дальность, – одобрил я. – По цепочке?

– Не знаю, – ответила она равнодушно. – Это дело технарей.

Дорога пошла чуточку вверх, и вдали начал подниматься из-за деревьев роскошный дворец, выполненный в старинном стиле, я не разбираюсь в Людовиках или даже Луях, но что-то из их эпох.

Высокая металлическая оградка вынесена далеко вперед, не перебраться, я с ходу заметил замаскированные глазки видеокамер, но смолчал, на мой взгляд, спрятать могли бы и получше.

Ворота быстро приблизились, огромные и роскошные, такие видел в резиденции королевы Елизаветы Тюдор, чересчур массивные, но в то же время величественные.

При нашем приближении, однако, даже не шелохнулись, а суровый голос спросил:

– Пароль?

Леонтия огрызнулась:

– Валентин, ты меня перестал узнавать?

Голос ответил с виноватой ноткой:

– Простите, но никто не предупредил.

– Все в порядке, – оборвала она. – Открывай.

Ворота ушли в стороны с некоролевской поспешностью, «Стронгхолд» понесся по длинной и широкой дороге, вымощенной под старину булыжником.

Дворец приближается с каждым мгновением, роскошный, помпезный, но все-таки красивый, есть некое очарование в старине, если это королевская старина, а не трущобная, в старину строили не только дворцы и замки.

С крыльца торопливо спустились несколько человек и, выстроившись в два ряда по обе стороны дорожки, ждали нас с самым почтительным видом.

Леонтия выскочила, легкая и властная, аристократка хренова, вид такой, что хоть сейчас на коня, цилиндр на голову, а в руку хлыст.

– Все в порядке, – заявила она. – Я вернулась, все за работу!

Слуги поклонились и разошлись, но остался один, пожилой и настолько важный, что у него могли бы поучиться манерам Кливард и Джуэл, а то и Брандштеттер.

– Прошу прощения, – произнес он протокольным голосом, лишенным всяких эмоций. – Ваша тетя велела передать, что она вылетела с племянницами на Гавайи, где пробудет два-три дня в Зеленом домике. Просит вылететь к ней как можно быстрее.

Леонтия отпустила его небрежным кивком, задумалась, в глазах снова беззащитное выражение, оглянулась на меня жалобно и просяще.

– Ну вот, – прошептала она, – и даже любимая тетя не задержалась.

– Не надо ночевать у парней, – сообщил я. – Благовоспитанные леди так не делают.

– Я заночевала у приличной супружеской пары, – отпарировала она, – с крепкими моральными устоями а-ля прошлый век.

– Да ну?

– Это ты, – сказала она обвиняюще, – воспользовался моей доверчивостью и наивностью… Может быть, зайдешь? Мне так страшно.

Голос ее прозвучал совсем безнадежно, но я сказал без всякой жалости:

– Так я и поверил. А кто террориста пинал в голову?

– Ну пойдем, – сказала она совсем тоненьким голоском, – проведи меня в мою комнату. Там я запрусь и буду прятаться, пока отец не вернется.

Я ответил с сердцем:

– Когда вот так пищишь… А хвостиком махать еще не умеешь?

– Научусь, – пообещала она обрадованно.

– Веди! Тоже мне леди.

– А что, не тяну?

– Ничуть, – отрезал я безжалостно, – какой-то худой заморенный поросенок. Даже лисенок.

Она легко взбежала по ступенькам, массивная входная дверь ушла в сторону. Я вступил в просторный холл и ощутил нечто знакомое, словно вернулся в Нижние Долины, такой же дворец, такая же надежность стен, полуутопленные в стены колонны, лепной потолок и огромные картины в массивных рамах.

– Моя комната на третьем этаже, – сообщила Леонтия.

– Пойдем, – согласился я. – По дороге посмотрим и на второй.

У лестницы нас встретил настоящий дворецкий, учтиво поклонился, напомнив вельможного глерда, только одет с большим достоинством, а в холле выстроилась целая вереница слуг, от хорошеньких смазливых девушек до трех поваров.

Леонтия поприветствовала их милостивым наклонением головы и прошла со мной к широкой мраморной лестнице.

По таким совсем недавно ходил, здесь едва ли не богаче, чем у королевы, только меньше глупой роскоши, все-таки вкус, видимо, тоже совершенствуется, хотя не везде равномерно, а как-то рывками.

Поднимаясь по ступенькам, я спросил тихонько:

– А почему не роботы?..

Она пожала плечами.

– Не знаю. Отцу привычнее по старинке, хотя в бизнесе он на острие технологий. «Нейснейроник» он заметил на этапе стартапа, влил кучу денег, теперь у него семьдесят процентов акций! Только они принесли ему семнадцать миллиардов долларов.

– Роботы умеют больше, – заметил я и добавил язвительно: – Да и дешевле, что для вас, бизнесменов, так важно!

Она пропустила мимо ушей ехидность, что как-то даже настораживает, ответила тихонько:

– Ходят слухи, роботов можно удаленно хакнуть и перепрограммировать…

– Ну да, – возразил я, – это надо перепрошивать железо! В особой мастерской. Во всяком случае, насчет роботов еще вопрос, а вот кого-то из вашего обслуживающего персонала точно хакнули.

– Что-что?

– Перекупили, – пояснил я. – Человека хакнуть еще проще, как видишь.

Она сказала потерянным голосом:

– Это страшно…

– Теперь, – сказал я с сарказмом, – наверняка работает на конкурентов…

Широкая площадка на втором этаже хвастливо указывает в обе стороны, где просматриваются роскошные залы, а за ними, как понимаю, еще и еще, это же дворец, так принято.

Мраморная лестница намекнула мне, что можно подняться и выше, а Леонтия как хозяйка, которой подсказки не нужны, повела на третий этаж, где свернула направо, как правильная девочка.

Широкий коридор и двери с одной стороны на таких расстояниях одна от другой, что удобнее бы передвигаться хотя бы на самокате, но здесь, похоже, люди не торопятся.

Вторая дверь распахнулась, едва Леонтия выставила перед собой ладонь. Роскошью пахнуло в коридор с такой силой, что моя спина сразу вздыбилась пролетарским гребнем.

Ее комнату я бы не назвал комнатой, незачем такую соплюшку баловать апартаментами из семи помещений, где в ванной комнате целый бассейн, а роскошной спальне позавидует королева.

Леонтия наблюдает за мной пугливо и настороженно, от меня похвал и восторгов не дождешься, понимает, а я зашел в спальню, посмотрел по сторонам и на потолок, Леонтия не сводила с меня испуганного взгляда.

– Что, – спросила она с настороженным непониманием, – что так смотришь?

– Три камеры, – заметил я. – Неужели за тобой наблюдать так интересно? Мне бы такое влом. Порнуха интереснее. Извращенцы какие-то.

Она охнула.

– Что? Мне сказали, мои личные комнаты вне просмотра. Как посмели, как посмели?

Я фыркнул.

– А чем таким занимаешься, что нельзя смотреть? Теперь все можно, запретов нет. Нельзя только изготовлять бомбы по книге юного техника «Сделай сам».

– В моей комнате, – повторила она люто, – в моей спальне!

– А ты хто? – спросил я нагло. – Мелочь беспузая, да еще и сиськи маленькие. Школьница! Три ха-ха-ха, кто тебя спрашивать будет? У тебя право голоса какого уровня?

Она прошипела:

– А не врешь? Как ты мог увидеть?

– Случайно, – ответил я.

– Все три?

– А вдруг я охотник, – ответил я. – Мы, буряты, белку в глаз бьем! Лопатой.

– Где? – потребовала она.

Я указал пальцем, она ухватила короткий маникюрный ножичек, подставила стул, я даже не успел помочь взобраться, привстала на цыпочки, долго щупала стекляшки в глазах терракотовых воинов, я уже ждал, что откажется от идеи отыскать, и вдруг вскрикнула злобно:

– Вот!.. Вот оно!

И вытащила, подцепив кончиком ножа, крохотный объектив, за которым потащился тоненький проводок.

Я присвистнул.

– Что значит нищета… У меня и то везде беспроводное… Или тут в суперкачестве?.. Чем ты здесь занимаешься, а? Для безопасности достаточно записывать в эйч-ди, а если с проводами, то каждый волосок у тебя на интимном месте будет выглядеть как бревно.

– У меня там еще не растут волосы, – отпарировала она. – Мог бы и заметить! Или нащупать, а ты щупал, до сих пор твои пальцы чувствую! Все, я теперь их всех разорву. На мелкие части!

– Погоди, – сказал я, – а вдруг это твой отец распорядился?.. Хотя, гм…

– Что?

– Смахивает на кустарщину, – признался я. – Может быть, кто-то из охраны работает на кого-то еще? И собирают о тебе сведения?.. Кстати, как вас тогда захватили?.. Вспомни все детали, вдруг что-то прояснится. Ты записи не вела?

Она помотала головой.

– У нас сразу все отобрали. Кольца и серьги вернули, правда, но потом, когда проверили. А все смарты накрылись.

– Дорогие? – спросил я с сочувствием.

Она отмахнулась.

– Все в облаке, а железа полно в продаже. Не о том спрашиваешь. Значит, крот прямо у нас?..

– Какие неприличные слова знаешь, – сказал я с укором. – А еще леди!

– Я современная леди, – отпарировала она гордо. – И единственная из детей своего отца, кто возьмется рулить и править!.. Я не позволю отдать его сорок два миллиарда в благотворительные фонды. Ты мне поможешь?

– А мне нафига?

Она посмотрела в великом удивлении.

– Я разве не твоя невеста?.. Твоей маме я понравилась!

– А папе?

Она наморщила нос.

– А он имеет право голоса?

– Ладно, – ответил я. – В детстве, помню, подбирал котят и щенков, тащил домой, кормил…

– Тащи и меня, – прервала она. – Хоть за шкирку! Не пискну.

Я подумал, все еще в затруднении.

– Вам нужно вычислить крота. Как? Не знаю. Может быть, посмотреть на всех, переговорить с ними?

Она посмотрела с недоверием.

– Так просто? Вот так возьмут и скажут?

– Можно какие-то хитрые ловушки, – признался я. – Специалисты знают.

– А ты?

– Я не специалист, – ответил я. – Я же простой посыльный, курьер, один из многих… Могу рассчитывать только на свою интуицию.

– Я в тебя верю, – сказала она твердо. – Ты прост и прям. Еще когда твое авто въехало на участок твоей мамы, я уже поняла, что через пару часов буду лежать под тобой с раздвинутыми ногами!

– Хорошо-хорошо, – сказал я поспешно. – Вообще-то ребенок не должен говорить так… откровенно. Для леди это вообще вульгарно. Ваших работников надо вызвать или сходим на их место работы?

Она поморщилась.

– На кухню? Леди туда не ходят. Лучше вызовем сюда. Нет, удобнее будет в холле.

– Хорошо, – согласился я. – Да и нервничать там будут больше.

Она нарисовала в воздухе несложную фигуру, через минуту в комнату вбежал управляющий, заметно встревоженный, голосок Леонтии не предвещает ничего доброго.

– Что-то случилось?

Она велела холодно и властно:

– Собрать всех работников в холле.

Он ответил быстро:

– Как скажете. Когда?

– Сейчас.

– Будет сделано.

Мне показалось, что вполне уместно было бы добавить «ваше величество», но он не добавил, в современном обществе титулы отменены, хотя привилегии не только остались, но и возросли, потому каждый демократ мечтает стать вот таким бароном и чтоб его утром нежно будили словами: «Ваше величество, ваш кофе…»

Она отправила его обратно небрежным шевелением пальчиков, я восхитился:

– Ну ты зверяка!.. Уже не принцесса, а прямо зверь-королева!

Она фыркнула:

– Будто общался с королевами!

Я скромно улыбнулся и смолчал. Она посмотрела с подозрением.

– Ты чего?

– Да ничего, – ответил я смиренно.

Она подошла вплотную и впилась в меня зелеными, как у химер, глазищами.

– Общался?.. Вижу, общался! А прикидываешься зайчиком!..

– Да ладно, – сказал я вяло, – у нас ничего не было. Пойдем в холл, там уже наверняка собрались.

– Ничего, – прошипела она, – подождут. У всех высокое жалованье, а работу сейчас найти непросто. А ты глазки не отводи!.. Чтоб у тебя да ничего не было? Другой бреши!

– Не было, – ответил я честно. – Пока еще в той стадии, когда боятся серьезных обязательств. Понимаешь?

Она задохнулась, будто я ударил ее в живот.

– Что?.. Так у вас доходило… Ах ты ж!.. Сейчас всех королев переберу, кто же на тебя польстился, разве что королева Чада или султанша Брунея?.. Султанше, правда, уже девяносто три года, но кто тебя знает… Тем более пластическая хирургия, говорят, вообще чудеса творит.

– Погоди-погоди, – запротестовал я, – ты что, в далеких планах держишь меня на веревке?..

Она отрезала:

– Зато на очень длинной!.. Бегай, как кобель, вяжи всяких, но как муж будешь только моим. Никакой модной ныне полигамии!.. Мама у меня была строгих принципов, папа им тоже почти верен. Всякий раз убеждается, что мама была лучше.

Я поднял обе руки кверху.

– Сдаюсь! Пойдем?

– Пойдем, – буркнула она сердито. – Думаешь, увильнешь? Нет уж, я настырная.

Она царственно пошла впереди, я за нею, делая вид, что как бойфренд защищаю ее.