Еще с высоты лестницы увидел внизу две шеренги слуг, не думал, что их так много. Похоже, не учел всякого рода садовников и ландшафтных дизайнеров, что каждый день что-то да переделывают в саду и вообще на огромной территории, как-то надо же оправдать высокое жалованье да всякие бонусы.

Их вообще большинство, хотя только во дворце три повара, семь горничных, я посмотрел на них внимательно и подумал, что мать Леонтии в самом деле неслыханная красавица, если отец все еще говорит, будто она лучше. А еще несколько женщин, которые то ли подают на стол, то ли заняты еще чем-то, вообще не представляю, зачем они, если только не обращать внимание на их мясистые и одинаково вздернутые задницы.

Леонтия объявила властно:

– Мой близкий друг и жених, что вырвал нас из лап похитителей, желает пообщаться с вами и задать несколько вопросов.

Все подняли головы, взгляды настороженные и пугливые, каждый знает, что и как произошло, всем понятно, что этим не закончится, кто-то останется на работе, кто-то вылетит, а кого, возможно, увезут в наручниках.

Я спустился, стараясь держаться расслабленно, из меня психолог, как из хвоста молоток, знаю только, вопросы нужно задавать разные и неожиданные, а по реакции смотреть, кто как реагирует… хотя что с того, любую реакцию можно трактовать по-разному.

– Я никого не подозреваю, – заявил я громко, – не подозреваю, что вы способствовали… Но могла быть утечка информации. Потому меня как дипломированного специалиста Высшей Гарвардской Школы Психоаналитиков интересует…

На вопросы отвечают послушно и правильно, что значит ничего не видели и не слышали, но эта житейская правильность не та правильность, что правильность в понимании психоанализа.

Я прошелся по одной шеренге, перешел ко второй, Леонтия шла следом и впивалась взглядом в лица каждого, кто отвечает на каверзные вопросы, а я, не переводя дух, снова повернулся к первой, где уже выборочно подробно расспросил восемь человек.

– Все, – сказал я, – если ваша хозяйка не придумала вам маковые зерна перебирать и считать, я закончил. Леонтия?

Она кивнула с самым милостивым видом.

– Все свободны.

Я уточнил:

– Она не увольняет, а велит возвращаться к своим обязанностям. Леонтия?

Она бросила на меня злой взгляд.

– Пойдем.

Молча поднялись снова в ее комнату, я спросил по дороге:

– А чего не на лифте? У вас третий как шестой, а то и седьмой.

– Отец не велит, – ответила она коротко. – Что ты узнал?

Я прошел к столу, сел, собирая мысли в единую кучу, Леонтия молча и неотрывно следила за моим лицом.

– Ну что?

– Острую вражду, – пояснил я, – проявляют только четверо. Вислухов, Горелов, Синько и Гуцул.

Она спросила:

– А Горелов… это кто?

– Ваш повар, – пояснил я. – Ты даже его не знаешь?

Она покачала головой.

– С чего мне помнить всю прислугу? А ты в самом деле поваров не любишь?

– С чего бы?.. Ах да… А этот хорошо готовит? Хотя фамилия у него, гм…

– Не жалуюсь, – ответила она сухо. – Мне вообще-то и хот-доги в уличном ларьке нравятся. Ты некапризную жену берешь!

– Но-но, – возразил я строго, – ты не жена. От четырнадцати лет до двадцати одного знаешь сколько?.. Посчитай на пальцах, если умеешь без калькулятора. Это для меня много, а для тебя вообще бездна звезд полна!

– Я дождусь, – заявила она преданно. – Мама говорила, наша женская доля – ждать настоящих мужчин. Сперва вообще, а потом с работы и гулек… Вот я тебя уже начала ждать! Еще со вчерашнего вечера.

– С ума сойти, – сказал я расстроенно, – а вдруг случится невероятное и ты меня дождешься? Да мы поубиваем друг друга в первый же день после свадьбы!..

Она изумилась.

– Что, сразу стану стервой? А если так и останусь лапочкой?

– Это ты лапочка?..

– Ну да, я же стараюсь!.. Что-то не так? Ты только скажи!

Она заглядывала мне в глаза, даже на цыпочки привстала, а во взгляде столько страстной надежды, что вдруг стало неловко, будто пнул щенка.

Может быть, после смерти матери ей в самом деле жутко одиноко, отец весь в бизнесе, там акул много, а ей и поплакаться некому, вот и не плачет, а вскидывает гордо мордочку, чтобы слезки не выронить, иначе с ними уронит и достоинство.

– Скажи отцу, – посоветовал я, – пусть поднимет досье этой четверки.

– Хорошо, – ответила она послушно. – Что искать?

– Не знаю, – сказал я. – Ничего особенного, просто проверять от и до. И не так, как в отделе кадров, когда нужно нанять хоть кого-то на освободившееся место. Можно с привлечением психологов, если заметят неясные места.

Она посмотрела в мое лицо очень внимательно.

– Именно эта четверка?

– Могут быть и другие, – согласился я, – но эти точно скрывают что-то. И нервничают. Может быть, кто-то мастурбирует на твои фотки и боится, что за такое уволят!

– Точно уволю, – сказала она люто.

– Ну вот, – ответил я, – так и уходит следствие по ложному следу. Это их личная жизнь, пусть… Пресекать нужно, если с фоток переходят на тебя, иначе вся жизнь будет кошмарным кошмаром.

– На мои фотки нельзя мастурбировать, – отрезала она.

– Да пусть, – сказал я великодушно, – пролетариату вроде меня нужно оставлять какую-то отдушину. Пусть фантазируют, тебе что? Зато им жить легче. Баррикады не начнут строить, покрышки и автомобили жечь…

Она задумалась, повела рукой в воздухе, на стене вспыхнул громаднейший экран. На экране заставка в виде горного водопада, но Леонтия, не смущаясь, сказала:

– Отец, нужно проверить Вислухова, Горелова, Синько и Гуцула. Они самые подозреваемые.

Сильный мужской голос ответил озадаченно:

– С чего вдруг?

– Евгений так сказал.

Тот же голос буркнул:

– Хорошо.

Экран погас, Леонтия сказала виновато:

– Он сейчас на завершении важной сделки… Для мужчин нет ничего важнее дела.

– И ты собираешься в этот мужской мир?

– Я сильная, – сообщила она с вызовом. – Я смогу. А если нет, то приду и тебе поплачусь. Чтобы никто больше не видел. Но все равно я должна, у отца больше никого нет. Из взрослых.

В дверь постучали, заглянул дворецкий и сказал виновато:

– Управляющий хочет что-то сообщить…

– Зови, – распорядилась Леонтия.

Он вздохнул.

– Он сказал, что скажет только господину, который с вами. И наедине.

Я поднялся.

– Леонтия, просто жди. Вернусь с новостями. Похоже, лед треснул. А то и вовсе тронулся. А уж когда пойдет…

Она сердито блеснула глазами.

– Не верю я! Кто-то что-то затевает.

– И я не верю, – согласился я. – Но попробуем вызвать на откровенность.

Она хмуро смотрела вслед, а я вышел вместе с дворецким, спустились на второй этаж, там из дальней комнаты выскочила горничная и вскрикнула звонким голоском:

– Василь Федорович, вы только посмотрите, что здесь натворили! Как в таком работать?

Дворецкий сказал мне с досадой:

– Спускайтесь в холл, там управляющий уже вас ждет. А я отлучусь на минутку.

– Нет проблем, – сказал я беспечно, хотя холодок близкой неприятности пробежал по спине, – справлюсь.

Лестница с такими широкими перилами, что можно спускаться по ним, лежа на спине или на пузе, ступени покрыты красным ковром, на миг ощутил дежавю, совсем недавно по такой же возвращался от королевы, но наваждение тут же улетучилось, я спустился в нижний зал, там пусто, хотя дворецкий сказал, что ждут в холле…

Вышел в холл, но и там не обнаружил управляющего, зато навстречу попался чистильщик бассейна. На вопрос, не видел ли управляющего, откликнулся тут же:

– Как не видел? Видел!

– Так где? – спросил я в раздражении.

– Он там за дверью стоит, – ответил он словоохотливо. – На газон любуется, я так хорошо стригу!

– Спасибо, – буркнул я, взялся на ручку, и в тот же момент в бок с силой уперся ствол пистолета, такое уже ни с чем не спутаю.

– Не поворачивайся, – шепнул садовник люто. – Стой… Теперь иди. Помни, чуть что, сразу всажу в печень всю обойму.

Он него веет страхом и яростью, холодок прошел по моей спине, но все-таки эта сволочь не собирается вот прямо сейчас стрелять: услышат, тут же схватят, хотя если заору или позову на помощь, то да, всадит всю обойму.

Он набросил на руку с пистолетом верхнюю часть рабочего костюма, прикрывая от глаз посторонних, зашипел на меня, и мы медленно, ступая шаг в шаг, сошли по ступенькам.

Мощный внедорожник с темными стеклами сорвался со стоянки и мигом оказался внизу у крыльца.

– И куда поедем? – спросил я.

– Сволочь!.. – прошипел он. – Если бы ты не влез, я бы уже на Багамах отдыхал в собственном имении!.. Где тебя, сука, отыскали такого…

Я сказал торопливо:

– Слушай, я наемник и работаю на тех, кто платит. Мы можем быть полезными друг другу.

– Сука, – повторил садовник с чувством, – от тебя польза будет, когда тебя пришьют. Шагай быстрее, падаль!..

– Куда поедем?

– Узнаешь, сволочь!.. Там тобой займутся!

Я влез в машину, быстро развернулся и выстрелил ему прямо в лицо дважды. К машине из-за аккуратно постриженных кустов ринулись двое. Я трижды выстрелил, а когда оба рухнули, выскочил и со всех ног бросился обратно в здание.