29
Город явно внял призыву «выйти поиграть».
Стояло начало сентября — начало постепенного соскальзывания в прохладную осень и долгую, темную зиму. Фестиваль сворачивали до следующего года, и все ликовали. Именно в такие дни город, обычно словно погруженный в пучину, как Атлантида или какой-нибудь подводный Бригадун, всплывал на поверхность. Здания казались менее мрачными, люди улыбались, как будто не знали туч и дождей.
Если бы разразилась гроза с ливнем, то Ребус вполне мог бы ничего этого не заметить. Он вышел на охоту, а охотники не улыбаются. Абернети признался, что он и есть тот аноним, который позвонил Мейри и вывел ее на Кэлума Смайли.
— Вы знали, что таким образом ставите под угрозу ее жизнь? — спросил Ребус.
— Может быть, я думал, что спасаю ее.
— И вообще, как вы узнали про Мейри? То есть как вы узнали, что именно она нужный вам человек?
Абернети только улыбнулся в ответ.
— Разве не вы прислали мне материалы про Клайда Монкура?
— Я.
— Могли бы предупредить меня, чем это чревато.
— Без такого предупреждения вы действовали эффективнее.
— Да я просто стал ходячей боксерской грушей.
— Но вы же все еще здесь.
— Вы наверняка потеряли бы сон, если бы я вдруг отчалил.
Солнце наконец сдалось. Включили уличное освещение. В этот вечер на улицы высыпала тьма народа. Если не считать Хогманея, то это была самая развеселая ночь в году. Все машины ехали в центр города, где парковочные места занимали за несколько часов.
— Семьи едут на фейерверк, — объяснил Ребус.
— Я думал, что это мы едем на фейерверк, — снова улыбнувшись, сказал Абернети.
— Мы и едем, — тихо ответил Ребус.
Не было ни одного знака, указывавшего направление в такие места, как Гар-Би, — городские власти исходили из того, что если уж у вас возникло желание съездить туда, то вы знаете, что это за место. Люди не ездят туда для развлечений. Ребус поехал обходной дорогой мимо фронтона дома, на котором было написано «ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ ВИЗИТА В ГАР-БИ», и свернул на подъездную.
— Девять часов, — сказал он.
Абернети посмотрел на свои часы:
— И верно, девять.
Но Ребус не слушал его. Он смотрел на фургон, который несся им навстречу. На дороге едва хватало места, чтобы разъехаться двум машинам, а водителя фургона это, казалось, мало волновало. Он сидел, вцепившись в баранку, глядя в зеркало заднего вида. Ребус ударил по тормозам, нажал на клаксон и вывернул рулевое колесо. Ржавое ведро заскользило на дороге, словно по льду. Вот в чем коварство лысых покрышек.
— Из машины! — крикнул Ребус.
Два раза повторять не пришлось — Абернети выпрыгнул из машины. Водитель наконец увидел их. Фургон начал тормозить с непредсказуемыми последствиями. Он ударил в машину Ребуса со стороны пассажирской дверцы, вздрогнул и остановился. Ребус рванул на себя дверь фургона и вытащил изнутри Джима Хея. Он слышал, что люди бывают бледны как смерть или как полотно, но Джим Хей казался еще бледнее. Ребус распрямил его.
— Этот отморозок совсем рехнулся! — закричал Хей.
— Кто?
— Саутар.
Он оглядывался на дорогу, которая, петляя, уходила в Гар-Би.
— Я только развозчик, а не это… не это…
Абернети, отряхнувшись, присоединился к ним. Джинсы у него на коленях были продраны.
— Ты развозишь оружие? — уточнил Ребус у Хея. — Взрывчатку, автоматы?
Хей кивнул.
Да, идеальный развозчик в маленьком театральном фургоне, сплошные коробки и реквизит, костюмы и декорации, автоматы и гранаты. Доставка с восточного побережья на запад, где делается еще одна перегрузка.
— Держите его, — приказал Ребус. Абернети посмотрел на него, словно не понимая. — Держите его!
Он отпустил Джима Хея, сел в фургон, сдал назад, расцепляя его со своей машиной, и поехал в Гар-Би. Добравшись до парковки, он повернул фургон и на скорости въехал на траву, направляясь к молодежному центру.
Вокруг не было никого, ни единой души. Поквартирный обход на сегодня закончился, так ничего и не дав. Гар-Би отказывался говорить с «фараонами». Таково было правило жизни, как привычка дышать. Ребус дышал тяжело. Гаражи, мимо которых он прошел, были обысканы и объявлены безопасными, хотя в одном из них обнаружилось подозрительное количество телевизоров, видеомагнитофонов и камкордеров, а в другом — следы дыхательного клея и курительной травки.
Не собирались на улице соседи, чтобы обсудить дневные события. В общественном центре стояла тишина. Ребус сомневался, что ту разновидность рода человеческого, которая проживала в Гар-Би, можно привлечь фейерверком… при обычных обстоятельствах.
Двери были открыты, и Ребус вошел. След крови дугой пролег по полу от сцены до дальней стены. Килпатрик привалился к стене спиной, почти что сидел. Идя по залу, он сорвал с себя галстук, наверное, чтобы легче было дышать. Он был еще жив, но потерял уже не меньше пинты крови. Когда Ребус присел рядом с ним, Килпатрик ухватился за его рубашку мокрыми пальцами, оставив на ней кровавые пятна. Другой рукой он защищал живот — оттуда и текла кровь.
— Я пытался его остановить, — прошептал он.
Ребус оглянулся:
— Оружие прятали здесь?
— Под сценой.
Ребус посмотрел на маленькую сцену — сцену, на которой он сам успел и постоять, и посидеть.
— Хей поехал за «скорой», — сказал Килпатрик.
— Он дал деру, как заяц, — сказал Ребус.
Килпатрик выдавил улыбку:
— Я подозревал, что он так поступит.
Килпатрик облизнул губы. Они были потрескавшиеся, с белизной, похожей на несмытую зубную пасту.
— Они ушли с ним.
— Кто? Банда?
— Они за Дейви Саутаром в ад пойдут. Это он звонил с угрозами. Он сам мне сказал. Перед тем, как сделать это. — Килпатрик попытался посмотреть на свой живот. Это усилие было для него чрезмерным.
Ребус встал. Кровь бежала по его сосудам быстрее обычного, отчего голова у Ребуса закружилась. «Фейерверк? Он таки собирается устроить фейерверк?»
Ребус побежал к ближайшему дому. Первую дверь, к которой он подошел, пришлось вышибить — для этого потребовалось три хороших удара ногой. Потом он вошел в гостиную, где два испуганных пенсионера смотрели телевизор.
— Где у вас телефон?
— У нас нет телефона, — сказал наконец мужчина.
Ребус вышел и стукнул ногой в следующую дверь. Повторилось все то же самое. Но на сей раз у матери-одиночки с двумя детьми телефон оказался. Она принялась честить Ребуса, когда он стал нажимать на кнопки телефона.
— Я из полиции, — сказал он ей.
Она разозлилась пуще прежнего. Правда, немного успокоилась, когда услышала, что Ребус вызывает «скорую». Она зашикала на детей, когда он стал набирать номер во второй раз.
— Говорит инспектор Ребус, — сказал он. — Дейви Саутар и его шайка направляются на Принсес-стрит с грузом взрывчатки. Необходимо перекрыть им доступ туда.
Он улыбнулся, принес извинения, вышел из квартиры и потрусил к фургону. Так никто до сих пор и не вышел узнать, что происходит, что за шум и суматоха в квартале. Как эдинбуржцы прежних времен, местные жители умели становиться непроницаемыми для всяких волнений. Прежде они прятались в катакомбах под зáмком и Хай-стрит. Теперь они просто закрыли окна и включили телевизоры. Они были работодателями Ребуса — с их налогов ему платили жалованье. Платили за то, чтобы он их защищал. А ему хотелось послать их всех к чертовой матери.
Когда он вернулся к своей машине, Абернети так и стоял там с Джимом Хеем, понятия не имея, что с ним делать. Ребус вывернул рулевое колесо и вывел фургон на траву.
— Едет «скорая», — сказал он, пытаясь открыть дверцу своей машины.
Она застонала, как под прессом на свалке, но в конечном счете подалась, и он протиснулся на свое сиденье, сметя в сторону осколки стекла.
— Вы куда? — спросил Абернети.
— Оставайтесь здесь с ним, — сказал Ребус, завел машину и принялся сдавать назад по дороге.
Гленливетский фейерверк: каждый год, к радости толпы, собиравшейся в саду и заполнявшей Принсес-стрит, с крепостной стены замка устраивали фейерверк в сопровождении камерного оркестра на эстраде сада у самой Принсес-стрит. Концерт обычно начинался в десять пятнадцать — десять тридцать. Сейчас было десять часов, и вечер стоял сухой, теплый. Еще немного — и это пространство будет забито битком.
Сумасшедший Дейви Саутар. Он и такие, как он, ненавидят фестиваль. Фестиваль отнимал у них привычный Эдинбург, а вместо него подсовывал им что-то чуждое — фасад культуры, понимать которую у них не было ни нужды, ни желания. В Эдинбурге не было низшего слоя общества, градостроительная политика вытеснила его на границы города. Изолированные, сосланные, они имели все права ненавидеть центр с его туристскими достопримечательностями и сезонными игрищами.
Но не по этой причине Саутар делал то, что вознамерился сделать. Ребус считал, что логика у Саутара более простая. Это была демонстрация: Саутар хотел продемонстрировать своим старшим по «Щиту», что они не могут им управлять, что он сам себе хозяин. На самом деле он был законченный псих.
«Беги, Дейви, — говорил себе под нос Ребус. — Возьми себя в руки. Подумай головой. Просто…» Он не находил подходящих слов.
Он нечасто ездил быстро, опасно… почти никогда. И причиной тому были автокатастрофы, которых он за годы службы навидался. Головы, изуродованные настолько, что не понять, с какой стороны лицо, пока оно не открывало рот, чтобы закричать.
Тем не менее Ребус мчался в город так, словно собирался поставить рекорд скорости.
Его машина, казалось, чувствовала крайнюю важность, жизненную необходимость и на сей раз не вырубалась и даже не захлебывалась. Она недовольно хныкала, но все же ехала вперед.
Принсес-стрит и три основные улицы, ведущие к ней от Джордж-стрит, были, как обычно, перегорожены, движение машин в сторону тысяч зрителей заблокировали. В такой вечер увидеть зрелище собиралось около полумиллиона человек, большинство из них теснились на Принсес-стрит и вблизи нее. Ребус подогнал машину как можно ближе, потом просто остановился посреди дороги, вылез и побежал. Полицейские устанавливали новые заграждения.
Здесь были Лодердейл и Флауэр. Он направился прямо к ним.
— Есть новости? — выкрикнул он.
Лодердейл кивнул:
— На Вест-Коутс несколько машин — едут на большой скорости, невзирая на сигналы светофоров.
— Это они.
— Мы устроили ловушку, чтобы завлечь их сюда.
Ребус оглянулся, отер пот с глаз. Все первые этажи вдоль улицы занимали магазины, выше располагались офисы. На краю дороги стоял армейский автомобиль.
— Для вывоза бомбы, — пояснил Лодердейл. — Обрати внимание, мы были готовы к этому.
Дополнительные заграждения установили, и Ребус увидел, как открылись двери фургонов и вышло с полдюжины полицейских снайперов в бронежилетах.
— Килпатрик жив? — спросил Лодердейл.
— Наверное. От врачей зависит.
— Сколько взрывчатки у Саутара?
Ребус попытался вспомнить.
— Там не только взрывчатка, у него, вероятно, при себе автоматы, пистолеты, патроны. Возможно, гранаты…
— Господи Исусе.
Лодердейл нажал кнопку рации.
— Где они?
Приемник ожил, крякнул.
— Вы их еще не видите?
— Нет.
— Они прямо перед вами.
Ребус поднял взгляд. Да, они приехали. Может быть, они ожидали ловушку, может, нет. В любом случае дело было самоубийственное. Войти они могли, но выйти было уже невозможно.
— Готовсь! — крикнул Лодердейл. Снайперы проверили оружие, прицелились. За ограждениями стояли полицейские машины. Полицейские в форме перестали вытеснять людей. Всем хотелось посмотреть. С каждой минутой прибывали новые зрители, жаждущие увидеть это необъявленное мероприятие.
В головной машине сидел один Дейви Саутар. Он, казалось, прикидывал, не пробить ли ему ограждение, но вместо этого резко затормозил и остановил машину. Лодердейл поднес мегафон ко рту:
— Поднимите руки, чтобы мы могли их видеть.
Дверцы машин позади Дейви одна за другой открывались. Раздался лязг железа — оружие падало на землю. Некоторые попытались дать деру, другие, увидев вооруженную полицию, выходили из машин медленно, с высоко поднятыми руками. У одного из них, мальчишки лет четырнадцати, сдали нервы, и он побежал прямо на полицейское оцепление.
На небе расцветали и быстро умирали первые фейерверки с хлопками, напоминающими выстрелы из старинных ружей. Сверху доносилось шипение, небесные отблески освещали происходящее внизу.
При звуке первого залпа большинство людей инстинктивно вздрогнуло. Вооруженные полицейские присели на корточки, другие попадали на землю. Парнишка, который бежал к ограждению, закричал от страха и потом рухнул на четвереньки.
У него за спиной стояла пустая машина Дейви Саутара.
Саутар успел перелезть на пассажирское сиденье, открыть заднюю дверцу и, пригнувшись, припустить к тротуару. В считаные секунды он исчез в толпе.
— Кто-нибудь видел? Оружие у него есть?
Армейские специалисты осторожно приблизились к первой машине, а полиция тем временем принялась окружать банду с Гар-Би. Оружие все падало и падало на землю. Лодердейл подошел поближе, наблюдая за работой своих подчиненных.
А Джон Ребус бросился вдогонку за Саутаром.
Джордж-стрит оказалась полупустой — фейерверка оттуда не было видно. Поэтому Ребус без труда засек Саутара. Небо то краснело, то зеленело, то синело, раздавались тихие частые хлопки, изредка — громкие. При каждом таком взрыве Ребус вздрагивал, думая о бомбе в багажнике машины Саутара, которую сейчас обезвреживают. Ветер переменился и теперь приносил с собой фрагменты музыкального сопровождения из сада. Это не была музыка погони.
Саутар бежал легко, чуть ли не вприпрыжку. Он петлял по всей ширине тротуара. Ребус сосредоточился на необходимости сократить расстояние, на движении только вперед так, словно двигаешься по рельсам. Он не сводил глаз с рук Саутара. Пока он их видел, пока он видел, что в них ничего нет, он был спокоен.
Несмотря на все безумные зигзаги Саутара, Ребус отставал от него все больше, немного сокращая отставание в те секунды, когда Саутар сбавлял прыть, чтобы кинуть взгляд на преследователя. В один из таких моментов он выскочил на дорогу и ударился о такси. Машина ехала по Сент-Эндрю-сквер. Водитель высунул голову из окна, но быстро втянул ее обратно, как только Саутар вытащил пистолет.
Ребусу показалось, что это револьвер. Саутар выстрелил, пуля пробила стекло такси, а он побежал дальше. Теперь он двигался медленнее, прихрамывая на правую ногу, — значит, удар о машину не прошел бесследно.
Ребус посмотрел на водителя. Того вырвало прямо на колени, но ранен он не был.
«Кончай это, — подумал Ребус; легкие его горели огнем. — Кончай».
Но Саутар продолжал двигаться. Он пробежал через автостанцию, уворачиваясь от автобусов, которые отъезжали с мест стоянок или заруливали на них. Несколько ожидающих пассажиров видели, что он вооружен, и смотрели на него с ужасом. Полы его куртки трепал ветер — ни дать ни взять ожившее пугало.
Ребус преследовал его по Джеймс-Крейг-уок, через верхнюю часть Лит-стрит, потом по Ватерлоо-плейс. В какой-то момент Саутар остановился, словно пытаясь принять решение. Его правая рука все еще сжимала пистолет. Он видел, что Ребус продолжает двигаться в его направлении, упал на одно колено и стал целиться в преследователя с двух рук. Ребус укрылся за дверным косяком в ожидании выстрела, которого так и не последовало. Когда он выглянул, Саутара не было.
Ребус медленно двинулся туда, где только что был Саутар. Того нигде не было видно, но в нескольких ярдах от этого места находились ворота, а за ними ступени. Ступени вели на вершину Колтон-хилла. Ребус сделал глубокий вдох — и принял вызов.
Грубоватые ступени, ведущие на вершину холма, были заполнены людьми — кто-то спускался, кто-то поднимался. Большинство были молоды и навеселе. У Ребуса не хватало дыхания даже на то, чтобы крикнуть: «Остановите его» или «Берегитесь его». Он понимал, что устал так, что даже сплюнуть не может — слюна у него загустела, как паста. Он мог только одно: преследовать.
На вершине Колтон-хилла было многолюдно, люди сидели на траве лицом к замку. Отсюда открывался такой вид, что могло перехватить дыхание, вот только дыхания-то у Ребуса и не осталось. Здесь тоже звучала музыка. Над городом поднимался дымок, за ним проступало зарево огней, в небе вспыхивали россыпи фейерверка. При некотором воображении можно было представить себя свидетелем средневековой осады замка. Многие были пьяны. Запах, который царил здесь, не был запахом пороха.
Ребус внимательно оглянулся. Он потерял Дейви Саутара. Освещения здесь не было, а холм заполняли толпы людей, по большей части молодых и одетых в джинсу. Затеряться в такой толпе легко.
Слишком легко, черт его побери.
Возможно, Саутар уже спускался по другому склону или бежал по дороге, ведущей к Ватерлоо-плейс. А мог и прятаться среди людей, которые так похожи на него. Вечерний воздух был прохладен. Ребус чувствовал, как холодеет испарина на лбу. На Саутаре была только джинсовая куртка.
Над замком полыхнул фейерверк, и все с раскрытыми ртами уставились на небо. Раздались радостные выкрики. Ребус искал единственного человека, которого не интересует это зрелище. Единственного человека с опущенной головой. Единственного человека, который дрожит так, будто уже никогда не надеется согреться. Он сидел на краю рядом с двумя девчонками, которые пили что-то из жестяных банок и размахивали какими-то светящимися резиновыми трубками. Девчонки чуть отодвинулись от него, и он выглядел таким, каким был: совсем один в этом мире. За его спиной на траве расположилась группа байкеров — сплошные мышцы и напор. Они кричали, сквернословили, поносили почем зря Англию и всех вообще чужаков.
Ребус подошел к Дейви Саутару, и тот поднял голову.
Это оказался не он.
Парнишка был на несколько лет моложе; он чего-то накурился и даже не мог сфокусировать взгляд.
— Эй, — крикнул один из байкеров, — не трогай моего дружка.
Ребус поднял руки.
— Обознался, — сказал он.
Он быстро обернулся. За спиной у него стоял Дейви Саутар. Он стянул с себя куртку и намотал ее на правую руку, закрыв запястье и пальцы. Ребус знал, что́ он держит в руке под курткой.
— Ну что, свинья, давай прогуляемся.
Ребус знал, что должен увести Саутара из толпы. В его револьвере оставалось еще, вероятно, пять пуль. Ребус не хотел новых трупов, если этого можно было избежать.
Они двинулись в сторону парковки. Там стоял фургон, с которого продавали горячую еду, и несколько машин, пассажиры и водители которых вгрызались в бургеры. Здесь было темнее, спокойнее. Здесь ничего интересного не происходило.
— Дейви, — сказал Ребус, остановившись.
— Ты что, дальше не хочешь идти? — спросил Саутар. Он повернулся лицом к Ребусу.
— Мне не имеет смысла отвечать на этот вопрос, Дейви, тут ты командуешь.
— И не только тут — я всюду командую!
Ребус кивнул:
— Вот уж верно, подворовывал оружие, а твои боссы даже не догадывались. Спланировал все это. — Он кивнул в сторону фейерверка. — Могло быть то еще зрелище.
Саутар нахмурился:
— Только ты никак не мог от меня отвязаться, да? Килпатрик знал, что ты нам крови попортишь.
— Не было нужды пырять его ножом.
К парковке снизу от Риджент-роуд медленно ехала машина. Саутар стоял к ней спиной, но Ребус видел ее — это была полицейская машина. Она ехала с выключенными фарами.
— Он хотел меня остановить, — ухмыльнулся Саутар. — Кишка тонка.
Если судить по музыке, то фейерверк подходил к кульминации. Ребус не сводил глаз с Саутара, смотрел, как меняется цвет его лица — с золотистого на зеленый, потом голубой.
— Убери пистолет, Дейви. Игра окончена.
— Игра будет окончена, когда я скажу.
— Слушай, хватит уже! Брось пистолет.
Полицейская машина добралась до верха. Дейви Саутар размотал куртку, сбросил ее с руки на землю. Девушка в фургоне с горячей едой закричала. За спиной Саутара водитель полицейской машины на полную включил фары — Ребус и Саутар оказались словно на сцене. Пассажирская дверца открылась, кто-то вышел наружу. Ребус узнал Абернети. Саутар развернулся и прицелился. Для Абернети этого было достаточно. Звук выстрела его пистолета прозвучал не громче, чем звуки, доносившиеся из замка. А толпа тем временем снова зааплодировала, не ведая о разыгравшейся рядом драме.
Саутара отбросило назад, на Ребуса. Они упали вместе, и Ребус почувствовал на своем лице и губах влажные волосы парня. Он выругался, вылез из-под тела, которое внезапно обмякло, неподвижно распростершись на земле. Абернети вытащил пистолет из руки Саутара, придавив подошвой его запястье.
— В этом нет нужды, — прошипел Ребус. — Он мертв.
— Похоже на то, — сказал Абернети, убирая свой пистолет. — Вот моя история: я увидел вспышку, услышал хлопок и решил, что он стреляет. Как звучит — правдоподобно?
— У вас есть разрешение на это оружие?
— А как вы думаете?
— Я думаю, вы…
— Не лучше, чем он? — Абернети поднял одну бровь. — А я так не думаю. И да, вот еще — не стоит.
— Что?
— Не стоит благодарности, я просто спас вашу жизнь. После того цирка, что вы устроили, бросив меня в Гар-Би. — Он помолчал. — На вас кровь.
Ребус посмотрел на себя. Крови было много.
— Еще одна рубашка пропала.
— Такое замечание мог сделать только истый шотландец.
Водитель полицейской машины подошел посмотреть. Теперь, когда фейерверк закончился, вокруг стала собираться полезная толпа свидетелей. Абернети начал проверять карманы Саутара. Лучше было сделать это, пока тело еще теплое. Не так противно. Когда он снова распрямился, Ребуса уже не было. Не было и машины. Он недоуменно посмотрел на топтавшегося рядом водителя.
— Что — опять?
Да, опять.