28

Рассвет был солнечный, небеса голубые, дул свежий ветерок, который вскоре обещал стать теплым. Прогноз был хороший на весь день, как и на вечер, когда ожидался фейерверк. На Принсес-стрит яблоку будет негде упасть, но сейчас, когда по ней ехал старший инспектор Килпатрик, тут было спокойно. Сегодня он встал раньше обычного, хотя и вообще считал себя «жаворонком», но звонок Ребуса спозаранку даже его застал в постели.

В промышленной зоне тоже было тихо. Охранник на воротах пропустил его, Килпатрик подъехал к складу и припарковался рядом с машиной Ребуса. Машина была пуста, но дверь склада осталась открытой. Килпатрик вошел внутрь.

— Доброе утро, сэр.

Ребус стоял перед грузовиком.

— Доброе утро, Джон. Что за шутки в стиле плаща и кинжала?

— Прошу прощения, сэр. Надеюсь, я смогу все объяснить.

— Я тоже надеюсь. Если я не позавтракаю утром, то пребываю не в лучшем настроении.

— Просто я должен сказать вам кое-что, а здесь для этого место как раз подходящее — тихое.

— Ну так в чем дело?

Ребус начал обходить грузовик — Килпатрик за ним. Когда они оказались у заднего борта автомобиля, Ребус повернул рычаг и распахнул дверцу. Внутри на ящиках сидел Абернети.

— Вы меня не предупредили, что у нас гости, — сказал Килпатрик.

— Давайте я помогу вам залезть.

Килпатрик посмотрел на Ребуса:

— Я не пенсионер.

Он забрался внутрь, Ребус за ним.

— Здравствуйте еще раз, сэр, — сказал Абернети, протягивая Килпатрику руку. Но Килпатрик сложил руки на груди:

— В чем дело, Абернети?

Но Абернети только пожал плечами и кивнул в сторону Ребуса.

— Заметили что-нибудь, сэр? — спросил Ребус. — Я имею в виду груз.

На лице Килпатрика появилось задумчивое выражение, он оглянулся.

— Нет, — сказал он наконец. Потом добавил: — Игры и шарады никогда меня не привлекали.

— Никаких игр, сэр. Скажите мне, что произойдет со всеми этими игрушками, если мы не собираемся использовать их для операции внедрения?

— Они будут уничтожены.

— Я так и думал. И все будет задокументировано?

— Конечно.

— Но поскольку оружие было у нас на хранении, бумаги будут выданы эдинбургской полицией?

— Вероятно. Я не понимаю…

— Сейчас поймете, сэр. Когда оружие попало сюда, при нем были сопроводительные документы, в которых было расписано, что именно поступило и в каком количестве. Но мы заменяем эти документы нашими собственными, так? И если первый комплект документов пропадает, то всегда остается наш. — Ребус похлопал по одному из ящиков. — Теперь здесь меньше, чем было при поступлении.

— Что?

Ребус поднял крышку.

— Когда вы привозили меня сюда со Смайли в прошлый раз, тут было больше АК-сорок семь, чем теперь.

Килпатрик с ужасом посмотрел на него.

— Вы уверены? — Он заглянул внутрь. — Однако в имеющейся описи указано двенадцать автоматов, и здесь их ровно двенадцать.

— Двенадцать, — подтвердил Абернети, когда Ребус вытащил из ящика лист и протянул Килпатрику.

— Значит, вы ошиблись, — сказал Килпатрик.

— Нет, сэр, — сказал Ребус. — При всем моем уважении. Я проверял в Особом отделе. У них сохранились документы о начальном количестве. Две дюжины АК-сорок семь. Так что вторая дюжина отсутствует. Отсутствует и еще кое-что: гранатомет, боеприпасы…

— Понимаете, сэр, — сказал Абернети, — обычно и в голову никому не приходит проверить, верно? Оружие уничтожается, и составляется акт, в котором пишется, что все проверено, все в полном порядке. Никто не сверяется с первичными документами.

— Но это невозможно.

Килпатрик все еще держал в руках бумагу, но не смотрел на нее.

— Напротив, сэр, — возразил Ребус, — это на удивление легко. Если у вас есть возможность подменить опись. Этот груз находится на вашем хранении, и на бумаге стоит ваша подпись.

— Что вы хотите этим сказать?

Ребус пожал плечами и сунул руки в карманы:

— Наблюдением за американцем тоже руководили вы, сэр.

— По вашей просьбе, инспектор.

Ребус кивнул:

— Я это оценил. Просто я не могу понять кое-чего. Например, как ваша надежная команда из Глазго не засекла меня с подружкой, когда мы выпивали с Клайдом Монкуром и его женой.

— Что?

— В тех данных, что вы мне представили, об этом ни слова. Я и не ждал, что там что-то будет. Отчасти для этого я и попросил вас установить наблюдение. Не было в отчете ничего и о встрече Клайда Монкура и Фрэнки Ботуэлла. Ваши люди сообщают только, что Монкур и его жена гуляют по городу, интересуются достопримечательностями, ведут себя как идеальные туристы. Но никакого наблюдения не ведется, не так ли? Я точно это знаю, потому что попросил двух своих коллег вести наблюдение за Монкуром. Понимаете, я понял: что-то тут не так, как только увидел инспектора Абернети.

— Вы вели несанкционированное наблюдение за Монкуром?

— И у меня есть фотографии, подтверждающие мою догадку.

Абернети пошуршал белым бумажным пакетом, с одной стороны которого был прозрачный целлофан. Внутри виднелись черно-белые фотографии.

— Тут даже есть одна, — сказал Абернети, — на которой вы встречаетесь с Монкуром в Галлейне. Может быть, вы беседовали о гольфе?

— По всей видимости, вы пообещали «Щиту» поставить часть этого оружия еще до того, как я вышел на след этой группы, — продолжал Ребус. — И ввели меня в расследование, чтобы за мной приглядывать.

— Но зачем бы я тогда стал вас привозить сюда, на склад?

— Затем, что вас об этом просил Кен Смайли. А вы не хотели, чтобы у него возникли какие-то подозрения. Мимо Кена и муха не пролетит.

Ребус предполагал, что Килпатрик сдуется, но не тут-то было, напротив, он только увеличивался в размерах. Он засунул руки в карманы куртки и выпрямил плечи. На его лице не отражалось никаких эмоций, и он не собирался ничего говорить.

— Мы уже некоторое время приглядывали за вами, — продолжил Абернети. — Эти протестантские террористы, которым вы позволили ускользнуть в Глазго… Мы перевели вас из Глазго по единственной причине: посмотреть, сможете ли вы действовать на новом месте. Когда до меня дошли известия о шестерном комплекте, я понял, что вы по-прежнему оказываете помощь вашим друзьям из «Щита». Они всегда рассчитывали на помощь внутри полиции, и можно не сомневаться — они ее получали.

— Вы же думали, что это разборки наркодилеров.

Абернети пожал плечами:

— Я всегда был неплохим актером. Когда вы откомандировали к себе инспектора Ребуса, я понимал — вы видите в нем угрозу и намерены не спускать с него глаз. К счастью, он пришел к такому же выводу. — Абернети заглянул в конверт с фотографиями. — И вот результат.

— Забавно, сэр, — сказал Ребус, — когда мы с вами говорили о «Щите и мече» — я хочу сказать, о старом «Щите и мече», — вы ни разу не упомянули, что состояли в нем.

— Что?

— Вы не думали, что сохранятся какие-либо записи, но мне удалось их найти. В шестидесятых вы состояли в молодежной лиге. Одновременно с Фрэнки Ботуэллом. Как я уже сказал: забавно, что вы ни разу об этом не упомянули.

— Я не думал, что это имеет какое-то отношение к делу.

— Потом на меня напали, пытались вывести из игры. Напавший действовал профессионально, могу в этом поклясться. Уличный хулиган с опасной бритвой в кармане. И по акценту он из Глазго. Вам, вероятно, приходилось сталкиваться с крутыми ребятами, пока вы там работали.

— Вы думаете, я его нанял?

— При всем уважении. — Ребус перехватил взгляд Килпатрика. — Вы, вероятно, немного свихнулись.

— Безумие происходит из головы, а не из крови или сердца. — Килпатрик присел на один из ящиков. — Вы думаете, что можете доверять Абернети, Джон? Что ж, желаю вам удачи. Я жду.

— Чего?

— Вашего следующего трюка. — Он улыбнулся. — Если бы вы хотели состряпать против меня дело, то мы бы встретились не таким образом. Вы не хуже меня знаете, что ошибка в документах и невинная фотография — еще не повод открывать дело. Это просто пшик.

— Вас могут выкинуть из полиции.

— Это с моей-то биографией? Нет, может быть, я рано выйду в отставку, скажем, по состоянию здоровья. Но никто меня не уволит. Такие вещи не так делаются. Я думал, что двое опытных полицейских это знают. Можете не отвечать мне, инспектор Ребус, но вы установили незаконную слежку — догадываетесь, какие могут быть последствия? С вашим послужным списком, в котором полно нарушений — неподчинение приказам, пренебрежение правилами, — мы можем вышвырнуть вас из полиции за мельчайшую провинность, да хоть за то, что вы задницу подтерли не по уставу. — Он поднялся с ящика, на котором сидел, и пошел к открытому борту грузовика, потом спрыгнул на землю и повернулся к ним. — Вы мне ничего не доказали. Если хотите попытаться провернуть этот же сценарий с кем-то еще — буду только рад.

— До чего хладнокровный ублюдок, — сказал Абернети. В его устах это прозвучало как комплимент.

Он подошел к открытому борту грузовика и начал медленно поднимать на себе рубаху, обнажая голый живот, на котором липучкой были закреплены провода. На нем был микрофон. Килпатрик уставился на него.

— Хотите что-нибудь добавить, сэр? — спросил Абернети. Килпатрик дернул плечом и пошел прочь. Абернети повернулся к Ребусу. — С чего это он вдруг онемел?

Ребус спрыгнул с грузовика и быстро пошел к складской двери. Килпатрик садился в машину, но, увидев его, остановился.

— Уже три убийства, — сказал Ребус. — Включая и полицейского — вашего подчиненного. Это безумие уже не от головы, а от крови.

— Это не я, — тихо сказал Килпатрик.

— Нет вы, вы, — сказал Ребус. — Ничего этого без вас не было бы.

— Я не знаю, как они вышли на Кэлума Смайли.

— Они взламывают компьютеры. У вашего секретаря есть компьютер.

Килпатрик кивнул.

— А в компьютере есть файл, в котором расписано проведение операции.

Килпатрик медленно покачал головой:

— Послушайте, Ребус…

Но Килпатрик вдруг замолк, снова покачал головой, сел в машину и хлопнул дверцей.

Ребус нагнулся к водительскому окну и дождался, когда Килпатрик опустит стекло.

— Абернети сказал мне, в чем тут дело, почему вдруг лоялисты стали вооружаться. Тут дело в «Харланде и Вольффе».

Это была судостроительная верфь в Белфасте, одно из крупнейших североирландских предприятий, где работали преимущественно протестанты.

— Они считают, что ее закроют, верно? Лоялисты воспринимают это как символ. Если британское правительство позволит верфи закрыться, значит оно умывает руки, бросает ольстерских протестантов на произвол судьбы. Практически отворачивается от них.

Трудно было сказать, слушает Килпатрик или нет. Он смотрел в лобовое стекло, держа руки на рулевом колесе.

— И тогда, — продолжал Ребус, — лоялисты взорвутся. Вы вооружаете их для гражданской войны. Но хуже всего то, что вы вооружаете Дейви Саутара. Он ходячая противопехотная мина.

Голос Килпатрика прозвучал жестко, бесчувственно.

— Саутар — не моя забота.

— Фрэнки Ботуэлл тут помочь не в силах. Может, когда-то он и мог контролировать Саутара, но не теперь.

— Только один человек имеет влияние на Саутара, — тихо сказал Килпатрик. — Ален Фаулер.

— Тот, что из ОДС?

Килпатрик завел двигатель.

— Постойте! — сказал Ребус.

Килпатрик тронулся, и Ребус ухватился за приспущенное стекло. Килпатрик повернулся к нему.

— Сегодня вечером в девять, — сказал он. — В Гар-Би.

Он нажал газ, и вскоре его машина исчезла из виду.

Абернети стоял за спиной Ребуса.

— Что он вам сказал?

— В девять в Гар-Би.

— Мне это кажется ловушкой.

— Но мы можем взять кавалерию.

— Джон, — сказал с усмешкой Абернети, — у меня есть вся нужная нам кавалерия.

Ребус повернулся к нему:

— Вы играли со мной, как на автомате для игры в пинбол, да? Когда мы встретились в первый раз, вы неспроста тогда говорили, что в недалеком будущем компьютеры станут инструментом преступлений. Вы уже тогда знали.

Абернети пожал плечами. Он снова приподнял на себе рубашку и стал снимать провода.

— Я только указал вам общее направление. Вы подумайте, на что я вам намекал в тот первый раз. Я просто знал, что могу вам доверять. Я разозлил вас, и вы дали выход своей злости. Вот тут-то я и понял, что вам можно верить. Вам нечего скрывать. — Он кивнул. — Да, я знал, давно знал. Собирал доказательства, что этот сукин сын предатель. — Абернети посмотрел на ворота склада. — Но у Килпатрика есть враги помимо вас и меня, не забывайте об этом.

— Кого вы имеете в виду?

Но Абернети только подмигнул и постучал себя пальцем по носу.

— Врагов, — сказал он.

Ребус приказал Шивон Кларк прекратить наблюдение за Монкуром и сесть на хвост Фрэнки Ботуэллу. Но Фрэнки Ботуэлл исчез. Она извинялась, но Ребус только пожал плечами. Холмс остался пасти Клайда Монкура, но Монкур с женой отправились на какую-то автобусную экскурсию — двухдневное путешествие в горы. Монкур, конечно, запросто мог сойти с автобуса и вернуться, но Ребус все равно снял наблюдение.

— У вас какой-то недовольный вид, сэр, — сказала Шивон Кларк.

Возможно, она не ошиблась. Мир словно перевернулся. Конечно, он и раньше встречал полицейских-предателей. Но никогда прежде он не сталкивался с таким, как у Килпатрика, отсутствием какого-либо объяснения или приличествующего оправдания. Килпатрик словно и не чувствовал в этом необходимости, словно он поступал правильно; может быть, способы достижения цели были неверны, но сама цель — правильная.

Абернети рассказал ему, насколько глубоки были подозрения, как долго копили они информацию. Но очень трудно вывести на чистую воду полицейского, который внешне вроде бы все делает практически безупречно. Расследование предполагает сотрудничество, а сотрудничества не было. Пока не появился Ребус.

В Гар-Би спецы из армии и полиции вскрывали гаражи вокруг квартала — не обнаружится ли там украденное оружие. Опрашивали всех жителей, пытались прижать друзей Дейви, разговорить их или вынудить признаться в том, что укрывают дружка. Тем временем Джеймси Макмарри уже предъявили обвинение. Но это была мелкая рыбешка, такую даже на крючок не насадишь. Исчез и Килпатрик. Ребус позвонил Ормистону — выяснилось, что старший инспектор не вернулся в свой кабинет, а домашний телефон не отвечает.

Холмс и Кларк вернулись после санкционированного обыска в квартире Саутара. Холмс принес простую картонную коробку, явно не пустую, водрузил ее на стол Ребуса.

— Начнем, — сказал Холмс, — с бутыли с кислотой, которая была тщательно спрятана под кроватью Саутара.

— Его мать говорит, что он никогда не позволял ей убирать у него в комнате, — сообщила Кларк. — У него даже навесной замок был на дверях. Пришлось его взломать. Его мать не была от этого в восторге.

— Славная женщина, правда? — сказал Ребус. — А с папочкой вы познакомились?

— Он пошел проведать букмекера.

— Вам повезло. Что у вас еще?

— Вполне возможно, тиф, — посетовал Холмс. — Это не квартира, а калькуттская свалка.

Кларк нагнулась и вытащила несколько небольших полиэтиленовых пакетов; все содержимое коробки было по отдельности завернуто и помечено бирками.

— У нас есть ножи. В основном незаконные. На одном, похоже, остались следы крови.

Ребус не сомневался — крови Кэлума Смайли. Она сунула руку в коробку.

— Таблетки нитразепама. Штук сто. И несколько нераскрытых банок колы и пива.

— Банда баночников?

Кларк кивнула:

— Похоже. Мы нашли у него бумажники, кредитки… Нам нужно несколько минут, чтобы все проверить. Да, и еще мы нашли эту брошюрку. — Она протянула ему дрянную ксерокопию на листах формата А4, сложенных пополам и прошитых скрепками. Ребус прочел название.

— «Детонатор полной анархии». Не знаете, откуда она у него?

— Похоже, это перевод. Может быть, с немецкого. Эквивалентов для некоторых слов в английском подобрать не сумели, поэтому оставили их на языке оригинала.

— Ничего себе детонатор.

— Здесь рассказывается, как делать бомбы, если вам интересно, — сказала Кларк. — Главным образом на основе удобрений, но есть раздел, посвященный взрывателям, если в руки вам попадет некоторое количество пластида.

— Идеальный рождественский подарок. Криминалисты ищут следы в спальне?

— Они как раз этим занимались, когда мы уходили, — подтвердил Холмс.

На поиски следов взрывчатки была отправлена специальная бригада криминалистов. Та же бригада перед этим работала в гараже Макмарри. Теперь уже установили, что в гараже прежде хранилось некоторое количество взрывчатки, вероятно семтекса. Но сказать, какое количество, не представлялось возможным. Обычно, как объяснил один из криминалистов, следы семтекса плохо определяются — он бесцветный и практически не имеет запаха. Но Саутар, похоже, играл со своими сокровищами, разворачивал один из пакетов, чтобы получше разглядеть содержимое. Следы обнаружились на верстаке.

— А детонаторов не нашлось? — спросил Ребус. — Вот главный вопрос.

Холмс и Кларк переглянулись.

— Только метафорический, — сказал Ребус.