25
Он поехал посмотреть, как дела у Мейри, но за ней приглядывала подружка, а сама Мейри спала. Доктор дал ей специальные таблетки. Оставшись один в квартире со спящей без задних ног Мейри, он мог бы просмотреть ее записи и компьютерные файлы, но подружка не пустила его на порог. У нее были впалые щеки и выступающие скулы, к тому же опасно много зубов в неразговорчивом, но решительном рту.
— Передайте ей, что я заходил, — сказал Ребус, сдаваясь.
Он приехал на своей машине — забрал ее из-за гостиницы. Кафферти, если захочет, найдет его и без указателя в виде ржавого корыта. Он приехал на Феттс, где старший инспектор Килпатрик читал последние донесения по наблюдению за Клайдом Монкуром.
— Изображает из себя туриста, Джон, можете такое представить? Вместе с женой восхищается видами, совершает экскурсии на автобусах, покупает сувениры. — Килпатрик откинулся на спинку. — Люди, которые ведут за ним наблюдение, начинают волноваться. Они говорят, что вряд ли он будет заниматься делами, когда с ним жена.
— С другой стороны, она для него идеальное прикрытие.
— Еще два дня — это максимум, который мы можем себе позволить, Джон.
— Я… я вам признателен, сэр.
— А что насчет тела в «Быстром шланге»?
— Милли Докерти, сэр.
— Я знаю. Какие-нибудь идеи?
Ребус пожал плечами. Килпатрик, похоже, и не ждал от него ответа. Его мысли все еще были заняты Кэлумом Смайли. Вот-вот начнется внутреннее дознание. Весь ход расследования будет изучен под микроскопом.
— Я слышал, у вас было столкновение со Смайли, — сказал Килпатрик.
Значит, Ормистон накапал.
— Да, что-то вроде того, сэр.
— Остерегайтесь Смайли, Джон.
— Да я в последнее время только и делаю, что остерегаюсь, сэр.
Но он-то знал, что Смайли — наименьшая из его проблем.
На Сент-Леонардс Дел Лодердейл сражался как тигр, доказывая начальству, что его команда должна забрать у дивизиона С расследование убийства Милли Докерти. Ребус мог не опасаться, что Лодердейл начнет его доставать. Это Ребуса вполне устраивало.
Полиция выехала на квартиру Лахлана Мердока и сейчас допрашивала его. Теперь он превратился в серьезного подозреваемого; невозможно потерять двух соседей по квартире и не привлечь к себе пристального внимания. Мердок теперь будет находиться под неусыпным оком полиции, пока дело так или иначе не разрешится. Ребус вернулся за свой стол. Несмотря на то что он недавно убрал мусор со своего стола, его продолжали использовать как помойку.
Он позвонил в Лондон, дождался, когда его соединят. Он не мог бы сделать этот звонок с Феттс.
— Абернети слушает.
— Давно пора. Говорит инспектор Ребус.
— Ну-ну. А я-то все жду — позвоните вы или нет.
Ребус представил себе вальяжно сидящего в своем кресле Абернети. Может быть, он закинул ноги на стол.
— Я оставил вам не меньше десятка сообщений, Абернети.
— Я был занят. А вы?
Ребус промолчал.
— Так чем я могу быть полезен, инспектор Ребус?
— У меня несколько вопросов. Сколько оружия пропадает с армейских складов?
— Алло, вы куда-то пропали.
— Это вряд ли.
Кто-то, проходя мимо, предложил Ребусу сигарету. Он, не задумываясь, взял. Но когда благодетель скрылся, Ребус понял, что зажигалки у него нет. Он пососал фильтр.
— Я думаю, вы знаете, о чем я говорю.
— Нет, не знаю.
— С армейских складов пропадает оружие.
— Правда?
— Да, правда.
Ребус помолчал. Он не хотел преждевременно развивать эту тему и определенно не хотел, чтобы Абернети узнал больше, чем нужно. Но на другом конце провода царило молчание.
— Если не знаете, то подозреваете.
— Это проблема армейской разведки или службы безопасности.
— Но вы ведь Особый отдел. Вы, так сказать, публичный фасад службы безопасности. Я думаю, вы потому так спешно приехали сюда, что прекрасно обо всем осведомлены. Вопрос в другом: почему вы так спешно уехали?
— Вы опять куда-то пропали. Может быть, мне лучше собрать чемодан — и к вам? Что скажете?
Ребус ничего не сказал — просто положил трубку.
— Есть у кого-нибудь зажигалка?
Кто-то метнул ему на стол коробок спичек.
— Ваше здоровье.
Он закурил, затянулся, от дыма его нервы заклацали, как игральные кости по стенкам стаканчика.
Он знал: Абернети приедет.
Он не останавливался, хотя именно это труднее всего — идти вперед. Он доверял своему чутью — нужно же хоть чему-то доверять, в конце-то концов. Доктор Курт был у себя в университетском кабинете. Чтобы попасть туда, нужно было пройти мимо ряда деревянных ящиков с надписью «Заморозку — сюда!». Ребус никогда не заглядывал в ящики. Находясь в патологоанатомическом отделении, нужно смотреть прямо перед собой и не дышать носом. Во дворе шли какие-то работы. Поставили леса, и двое рабочих, вовсе не оправдывая свое название, сидели на них, курили и читали одну газету на двоих.
— Занят, занят, занят, — проворчал Курт, когда Ребус вошел в его кабинет. — В университете сейчас чуть ли не все в отпусках. Я получаю почтовые открытки из Гамбии, Квинсленда, Флориды. — Он вздохнул. — Это какое-то проклятие: у всех отпуск, а у меня розыск.
— Наверное, всю ночь не спали, придумывали новую шутку.
— Полночи не спал, это правда, — спасибо вам за находку в салуне «Быстрый шаг».
— Есть результаты вскрытия?
— Еще не вся картина. Использовалось что-то едкое, лаборатория точно скажет, что именно. Меня не перестают удивлять методы, к которым прибегают убийцы. Пожарный шланг — для меня это что-то новенькое.
— Ну, я думаю, что таким образом они не позволяют работе превратиться в рутину.
— Как Каролина?
— Я об этом уже забыл.
— Молитесь, чтобы она вас отпустила.
— Я перестал молиться много лет назад.
Он спустился по лестнице, вышел во дворик, размышляя, не слишком ли рано выпить стаканчик в «Сэнди беллс». Знаменитый паб был тут за углом, а он не заходил туда уже несколько месяцев. Он заметил, что кто-то стоит перед рядом ящиков с «заморозкой». Крышка была открыта, словно туда только сейчас что-то положили. Человек повернулся к Ребусу и улыбнулся.
Это был Кафферти.
— Боже мой.
Кафферти опустил крышку. На нем был мешковатый черный костюм и белая рубашка с открытой шеей — ни дать ни взять гробовщик на отдыхе.
— Привет, Стромен. — Старое прозвище: Ребусу словно пакет со льдом засунули за шиворот. — Давай поговорим.
За спиной Ребуса встали двое — те, что с кладбища, те самые, которые потом наблюдали, как его избивают. Они проводили его в новенький «ровер», запаркованный во дворике. Он посмотрел на регистрационный номер, но ему на левое плечо легла рука Кафферти.
— Номера мы сегодня поменяем, Стромен.
Кто-то вышел из машины. Хорек. Ребус и Кафферти сели сзади, Хорек и один из громил уселись спереди. Другой встал снаружи, блокируя дверцу Ребуса. Ребус посмотрел в сторону лесов — рабочие исчезли. На лесах остался только рекламный щит с названием и телефонным номером фирмы-подрядчика. Теперь Джону Ребусу стало ясно практически все — осветился и самый дальний уголок сумерек, в которых он блуждал.
Большой Джер Кафферти не стал маскироваться. Одежда на нем была не совсем впору — великовата и не в его стиле, но лицо и волосы остались неизменными. Двое студентов — один азиат, другой араб — прошли по дворику к корпусу отделения судебно-медицинской экспертизы. Они даже взглядом не скользнули по машине.
— Я смотрю, желудок у тебя поправился.
Кафферти улыбнулся:
— Свежий воздух и зарядка, Стромен. Тебе, судя по твоему виду, не помешало бы ни то ни другое.
— Ты спятил — заявиться сюда.
— Мы оба знаем, что я должен был это сделать.
— Несколько дней — и мы снова упрячем тебя за решетку.
— Может быть, мне этих дней хватит. Как продвигается расследование?
Ребус уставился перед собой. Потом почувствовал руку Кафферти у себя на колене.
— Я говорю с тобой как отец с отцом…
— Не впутывай в это мою дочь!
— Она ведь живет в Лондоне? У меня в Лондоне много друзей.
— И если она хоть пальчик ушибет, я порву их в куски.
Кафферти улыбнулся:
— Ну, ты видишь? Видишь, как легко ты заводишься, когда речь касается семьи.
— В твоем случае семья ни при чем, Кафферти. Ты сам это сказал. Только бизнес.
— Мы с тобой можем договориться. — Кафферти выглянул в окно, словно задумавшись. — Скажем, кто-то тебя достает. Ну, предположим, прежняя пассия. Осложняет тебе жизнь, создает ненужные трудности. — Он помолчал. — Так иногда бесит, аж краска бросается в лицо.
Ребус мысленно кивнул. Значит, Хорек видел сцену с баллончиком.
— Это моя проблема, не твоя.
Кафферти вздохнул:
— Иногда я сам себя спрашиваю, насколько ты крут на самом деле. — Он посмотрел на Ребуса. — Хотелось бы это понять.
— Попробуй.
— Попробую, Стромен, когда-нибудь попробую. Можешь не сомневаться.
— Почему не сейчас? Ты и я — один на один.
Кафферти рассмеялся:
— На кулачках? У меня на это нет времени.
— Ты в прошлом отмывал деньги для ОДС?
Вопрос застал Кафферти врасплох.
— Неужели?
— Вплоть до исчезновения Джинки Джонсона. У тебя были довольно тесные связи с террористами. Может быть, от них-то ты и слышал про «SaS». Билли состоял в этой организации.
Кафферти смотрел остекленевшими глазами.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Прекрасно понимаешь. Слышал когда-нибудь имя Клайда Монкура?
— Нет.
— На мой слух, это еще одна ложь. А Алена Фаулера?
Теперь Кафферти кивнул:
— Он состоял в ОДС.
— Теперь уже не состоит. Теперь он в «SaS» и находится здесь. Они оба здесь.
— Зачем ты мне об этом говоришь? — Ребус не ответил. Кафферти приблизил лицо к Ребусу. — Не потому, что боишься. Тут что-то другое… Что у тебя на уме, Ребус?
Ребус молчал. Он увидел, как из университетского здания выходит доктор Курт. Машина Курта, голубой «сааб», стояла в трех машинах от «ровера» Кафферти.
— Ты времени зря не терял.
Теперь Курт смотрел в сторону «ровера» — на громилу у задней дверцы и сидящего внутри человека.
— Еще какие-нибудь имена? — В голосе Кафферти послышались нотки нетерпения, он начал терять свое показное спокойствие. — Мне нужны все! — Правой рукой он ухватил Ребуса за горло, левая рука пихнула его в самый угол сиденья. — Говори мне всё! Слышишь — всё!
Курт развернулся, словно забыл что-то, и пошел назад в здание. Ребус сморгнул соленую воду с глаз. Громила снаружи привалился к дверце машины. Кафферти ослабил хватку и проводил взглядом Курта. Он обеими руками схватил Ребуса за лицо, повернул к себе и задержал так, сдавливая скулы.
— Мы встретимся снова, Ребус. Только это будет не как в песне.
Ребус чувствовал, что голова вот-вот треснет, но давление вдруг разом прекратилось.
Громила снаружи открыл дверцу, и Ребус быстро вышел. Громила сел на его место, водитель завел двигатель. Заднее стекло опустилось. Кафферти молча смотрел на него. Машина рванулась с места. Покрышки заскрежетали по асфальту. Когда «ровер» свернул на Тевиот-плейс с односторонним движением, в дверях отделения судмедэкспертизы появился доктор Курт. Он быстро пересек двор.
— Вы целы? Я только что позвонил в полицию.
— Окажите мне услугу. Когда они появятся, скажите им, что вы ошиблись.
— Что?
— Говорите что угодно, только обо мне ни слова.
Ребус двинулся прочь. Может, он и в самом деле сейчас выпьет стаканчик в «Сэнди беллс». А может, и три стаканчика.
— У меня плохо получается врать, — сказал ему вслед доктор Курт.
— Тогда тренировка пойдет вам на пользу, — отозвался Ребус.
Фрэнки Ботуэлл снова покачал головой:
— Я уже говорил с джентльменами с Торфихен-плейс. Если хотите что-то узнать, спросите у них.
Он упрямился. Он провел трудную ночь: его сонного вытащили из кровати, потом он невесть сколько часов провел с полицейским — отвечал на вопросы, объяснял, зачем на первом этаже в укромном месте хранятся ящики со спиртным. Зачем ему все это нужно?
— Но вы ведь знали, что мисс Докерти находится наверху в клубе, — гнул свое Ребус.
— Разве? — Ботуэлл развернулся вместе с крутящейся табуреткой, уронил пепел на пол.
— Вам сказали, что она наверху.
— Сказали?
— Администратор вас известил.
— Мало ли, что он говорит.
— Вы отрицаете, что он вам это сказал? Устроить вам очную ставку?
— Можете делать, что вам угодно, я все равно уже вышвырнул его отсюда. Сегодня первым делом я его уволил. Не могу позволить устраивать здесь ночлежку — от этого страдает имидж клуба. Пусть спят на улице, как все.
Ребус пытался сообразить, что общего у парнишка из Гар-Би с Фрэнки Ботуэллом. Ребус пустился во все тяжкие, только потому он сюда пришел. Кроме того, он хорошенько заправился виски в «Сэнди беллс». Он пришел сюда только потому, что ему до смерти хотелось измолотить прямо здесь, на танцполе, Ли Фрэнсиса Ботуэлла, сделать из него котлету.
Без музыки, мигающих огней, выпивки и танцующих в «Быстром шланге» было не больше жизни, чем на складе, забитом прошлогодним тряпьем. Ботуэлл, словно напрочь забыв о существовании Ребуса, поднял ногу и принялся счищать грязь с ковбойского сапога. Белые брюки так натянулись, что могли, не ровен час, лопнуть по швам или, того хуже, защемить хозяину кое-какие важные принадлежности. Сапоги были черные и мягкие, все в мелких рытвинках наподобие миниатюрных лунных кратеров. Ботуэлл перехватил взгляд Ребуса.
— Страусиная кожа, — пояснил он.
Это означало, что мини-кратеры образовались в тех местах, откуда были выдернуты перья.
— Как будто много-много крошечных жопок, — восхитился Ребус. Ботуэлл выпрямился. — Слушайте, мистер Ботуэлл, всего пара вопросов. Ну что вам стоит?
— И тогда вы уйдете?
— Прямо в эту дверь.
Ботуэлл вздохнул и снова стряхнул пепел на пол.
— Ну ладно.
Ребус благодарно улыбнулся. Он положил руки на стойку бара и подался к Ботуэллу.
— Два вопроса, — сказал он. — Зачем вы ее убили и у кого теперь дискета?
Ботуэлл уставился на него, потом рассмеялся:
— Убирайтесь отсюда.
Ребус оторвал руки от стойки.
— Я ухожу, — сказал он и пошел прочь, но остановился в дверях фойе, придерживая обе створки. — Вы знаете, что Кафферти в городе?
— В первый раз о таком слышу.
— Не важно. Важно, слышал ли он о вас. Ваш отец был священником. Вы когда-нибудь учили латынь?
— Что?
— Nemo me impune lacessit.
Ботуэлл и бровью не повел.
— Не берите в голову, Кафферти вопросы латыни ни в коей мере не волнуют. Дело в том, что вы перешли ему дорогу, вы подняли руку на его семью.
Он вышел и отпустил за собой створки двери. Да, именно так и следовало поступить — пусть Кафферти, одно его грозное имя, поработает за него. Но достаточно ли одного Кафферти, чтобы запугать американца и ольстерца?
Джон Ребус отчего-то в этом сомневался.
Вернувшись на Сент-Леонардс, Ребус первым делом позвонил в компанию, которая ставила леса в университетском дворе, потом позвонил Питеру Кейву.
— Давно хотел спросить вас, сэр, — сказал он.
— Да? — Голос Кейва был усталый, подавленный.
— Как вы еще остаетесь на плаву, ведь церковь перестала поддерживать молодежный клуб?
— С трудом. Пытаемся выжать хоть что-то из всех, кто подвернется.
— Этого хватает?
— Нет.
— Вы не субсидируете клуб из собственного кармана? — (Услышав это, Кейв рассмеялся.) — Что же тогда? Спонсорство?
— В некотором роде.
— В каком роде?
— Ну, просто нас поддерживает человек, который видит пользу в нашем клубе.
— Вы его знаете?
— Откровенно говоря, ни разу его не видел.
Ребус решил рискнуть:
— Фрэнсис Ботуэлл?
— Откуда вы знаете?
— Да сказал кто-то, — солгал Ребус.
— Дейви?
Значит, Дейви Саутар знаком с Ботуэллом. Что ж, все складывается. Может быть, они знакомы по футбольной команде при районной ложе, может, по какой-то другой линии. Пора менять тему.
— Да, кстати, а чем занимается Дейви?
— Работает на скотобойне.
— Так он не строитель?
— Нет.
— И последнее, мистер Кейв. Мне одна строительная компания назвала имя. Малки Хастон. Восемнадцать лет. Живет в Гар-Би.
— Я знаю Малки, инспектор. А он знает вас.
— Это как?
— Любит тяжелый металл, всегда носит футболку какой-нибудь группы. Вы с ним говорили.
Черная Футболка, подумал Ребус. Приятель Дейви Саутара. С белыми крошками в волосах, которые Ребус поначалу принял за перхоть.
— Спасибо, мистер Кейв. Пожалуй, это все, — сказал Ребус.
Все, что ему требовалось.
Когда он положил трубку, к нему подошел полицейский в форме и передал материалы, которые Ребус запрашивал по недавним и не очень кражам со взломом. Ребус знал, что ищет, и поиски не отняли у него много времени. Приобрести кислоту не так-то просто, если только у тебя нет веских оснований для такой покупки. Куда легче кислоту украсть. А где можно найти кислоту?
Кражи со взломом в общеобразовательной школе в Крейги. Обычная история. Что-то вроде производственной практики для ученичков с криминальным уклоном. Практиканты отрабатывали такие полезные навыки, как умение срывать шпингалеты на окнах и отжимать фомкой двери. В зависимости от успехов одни становились профессиональными взломщиками, другие — укрывателями краденого. Как известно, на рынке спрос диктует предложение, ну да экономика не была сильной стороной этих юных дарований, делающих первые шаги в своей многообещающей карьере. Три месяца назад неизвестные проникли в Крейги среди ночи и ограбили школьный буфет. Кроме того, они вскрыли физический и химический кабинеты. Подсобка химического кабинета тоже была закрыта на замок, но они снесли и его, уперли большую бутыль метилового спирта, еще несколько ингредиентов для коктейля и три бутыли толстого стекла с разными кислотами.
Сторож, который жил в небольшом сборном доме на территории школы, ничего не видел и не слышал — смотрел какую-то комедию по телевизору. А если бы что и видел, то, вероятно, не рискнул бы высунуть нос из дому. Не все ученики школы обладали спасительным чувством юмора и были воспитаны в уважении к старшим.
А чего еще ждать от школы, в которой учатся ребята из окрестных неблагополучных районов, в том числе квартала Гарибальди?
Он складывал воедино части этой головоломки, когда появился старший инспектор Лодердейл.
— Будто наши силы и без того не на пределе, — посетовал Лодердейл.
— Что случилось?
— Еще одна анонимная угроза, уже вторая за день. Он говорит, наше время истекло.
— Жаль. Только я начал входить во вкус. Какие-нибудь подробности?
Лодердейл рассеянно кивнул:
— Бомба. Он не сказал где. Говорит, мощность такая, что никто не спрячется.
— Фестиваль почти закончился, — сказал Ребус.
— Я знаю. Это-то меня и беспокоит.
Да, Ребуса это тоже беспокоило.
Лодердейл повернулся, собираясь уходить, и в эту минуту зазвонил телефон Ребуса.
— Инспектор, меня зовут Блэр-Фиш, вы меня, конечно, не помните…
— Нет-нет, я вас отлично помню, мистер Блэр-Фиш. Вы позвонили, чтобы еще раз извиниться за внучатого племянника?
— Нет-нет, совсем нет. Видите ли, я в некотором роде историк-краевед…
— Продолжайте.
— И ко мне обратился Мэтью Вандерхайд. Он сказал, что вас интересует информация о «Щите и мече».
Добрый старый Вандерхайд. Ребус уже перестал надеяться на него.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Мне потребовалось на это некоторое время. За тридцать лет много всякой шелухи накопилось, пока продерешься…
— И что у вас получилось в результате, мистер Блэр-Фиш?
— Я раздобыл кое-какие протоколы заседаний, отчет казначея, всякие такие вещи. А еще список членов. Боюсь только, он не полный.
Ребус подался вперед на стуле:
— Мистер Блэр-Фиш, давайте я пришлю человека, и он у вас все заберет. Если вы не возражаете.
Ребус потянулся за ручкой и бумагой.
— Что ж… не вижу причин вам отказывать.
— Будем считать это окончательным урегулированием вопроса с вашим внучатым племянником. Продиктуйте, пожалуйста, ваш адрес…
Местные называли этот паб «Мясной рынок», потому что он располагался рядом с бойней. Рабочие с бойни в обеденный перерыв приходили туда выпить пинту, съесть кусок пирога, покурить. Иногда на одежде у них были пятна крови. Хозяин ничего не имел против. Когда-то он и сам был таким — работал с пневматическим пистолетом на птицефабрике. Пистолет, подключенный к компрессору, сносил головы нескольким сотням оглушенных птиц в час. В «Мясном рынке» он управлялся с такой же невозмутимостью.
Время обеда еще не наступило, а потому в «Мясном рынке» было тихо — два старика неторопливо попивали пиво в разных концах бара, усердно игнорируя друг друга — не иначе как между ними пробежала черная кошка, двое молодых безработных гоняли шары. Паузы между ударами заполнялись напряженным раздумьем, как будто гроссмейстеры встретились за шахматной доской. И еще в зале сидел человек с искорками в глазах. Хозяин время от времени поглядывал на него. Он нюхом чуял тех, от кого вечно жди неприятностей. Человек потягивал виски с водой. К такому лучше не подходить, когда напьется. Но сейчас он не собирался напиваться — наоборот, сколько мог растягивал одну порцию. Судя по всему, это был не его стиль, и настроение у него не улучшилось. Наконец он допил свою четверть джиля.
— Удачи, — сказал хозяин.
— Спасибо, — ответил Джон Ребус, направляясь к двери.
Работники скотобойни — народ особый. Рабочий день они проводят среди мозгов и потрохов, дерьма и крови, в окружении белых стен, под фоновую музыку. С потолка свисает громадная электрическая установка, втягивающая запахи и нагнетающая свежий воздух. Молодой человек, смывавший кровь в водосток, ловко управлялся со шлангом — ни одной лишней брызги. Закончив, он повернул кран, сбросив давление в насадке, и обмыл свои черные резиновые сапоги. На шее у него, как и у большинства вокруг, был завязан белый резиновый фартук, доходивший до колен. Фартук для Ребуса был знáком принадлежности к определенной профессии — бармен, строитель, мясник. На бойне ассоциация возникала только с последней в этом ряду.
Здесь работали со скотом. Коровы казались молодыми и испуганными, смотрели вокруг глазами навыкате. Вид у них был осовелый, ноги заплетались, как у пьяных, — вероятно, им уже ввели препарат, расслабляющий мышцы… Ребусу сказали, что Дейви Саутар работает в конце цепочки, так что ему пришлось идти через всю скотобойню. Он шел, и ему с улыбкой кивали забрызганные кровью мужчины и женщины. На всех были шапочки, чтобы в мясо не попали волосы.
Или чтобы мясо не попало в их волосы?
Саутар стоял почти у выхода, чуть опираясь на стену и пряча руки под нагрудником фартука. Он разговаривал с девушкой, похоже, пытался ее закадрить.
«Что ж, значит, любовь не умерла», — подумал Ребус.
Потом Саутар увидел его — Ребус как раз поскользнулся на мокром полу. Саутар тотчас узнал его, поднял голову и закатил глаза, словно говорил: «Что ж, делать нечего». В следующую секунду он бросился вперед и схватил какой-то предмет со сверкающего металлического стола. И только когда Саутар прицелился и девушка пронзительно вскрикнула, Ребус понял, что в руках у парня пневмопистолет для оглушения животных перед забоем. Потом раздался звук — двухфунтовый ударник шарахнул по стержню. Било вылетело из пистолета, но Ребус увернулся. Саутар швырнул в него пистолет, метнулся к задней стене, поднял щеколду на запасной двери. Дверь распахнулась и снова закрылась за ним. Девица продолжала истошно кричать; Ребус пробежал мимо нее к двери, поднял щеколду и оказался на заднем дворе скотобойни.
Посреди двора стояли два больших фургона для перевозки скота, из которых выгружали обреченный груз. Пока животных заводили в загоны, они надрывно кричали. Двор был огорожен, чтобы никто извне не видел это зрелище. Но, обойдя грузовики, можно было по дорожке вернуться к главному входу в здание. Именно так Ребус и собирался поступить, когда его свалил удар. Удар настиг его сзади. Стоя на четвереньках, Ребус попытался обернуться, чтобы увидеть нападающего. Как видно, Саутар прятался за дверью. Он держал в руках длинный металлический прут — погонялку для скота. Этой штукой он и ударил Ребуса по голове, попав по левому уху. На землю капала кровь. Саутар попытался ударить еще раз, но Ребус ухватил прут и сумел подняться. Саутар наступал, но, хотя на его стороне были молодость и ловкость, он не обладал ни массой, ни силой Ребуса. Ребус выдернул прут из рук Саутара и увернулся от удара ногой. Кикбоксинг в резиновых сапогах — вещь непростая.
Ребус хотел подобраться к парню поближе, чтобы достать его кулаком или ногой или даже сойтись в рукопашной и повалить его на землю. Но Саутар быстро сунул руку в карман передника и достал золотистый нож-бабочку. Взмахнув рукой, он разъял два сложенных «крыла», которые образовали рукоятку для опасно сверкнувшего лезвия.
— Есть разные способы прикончить свинью, — сказал Саутар, ухмыляясь и тяжело дыша.
— Люблю драться на публике, — сказал Ребус.
Саутар метнул взгляд в сторону — погонщики скота оставили коров и наблюдали за потасовкой. Когда он снова перевел взгляд на Ребуса, тот ударом ноги выбил нож из руки Саутара. Нож со звоном упал на землю. Не теряя ни секунды, Саутар бросился вперед и ударил Ребуса головой в переносицу. Удар был хорош. Глаза защипало от слез, и Ребус почувствовал, что силы оставляют его, по губам и подбородку побежала кровь.
— Ты труп! — закричал Саутар. — Ты просто еще не понял!
Он подобрал нож, но в руках у Ребуса был теперь металлический прут, и он широко размахнулся. Саутар помедлил, но потом бросился наутек. Напрямик рванул к решетчатой перегородке, вдоль которой скот гнали в загоны, потом подпрыгнул, оттолкнулся от спины одной из коров и перемахнул на другую сторону.
— Задержите его! — крикнул Ребус, разбрызгивая вокруг себя кровь. — Полиция!
Но Дейви Саутар уже скрылся из виду. Было слышно, как грохочут его сапоги.
Докторша в больнице не в первый раз видела здесь Ребуса и, как всегда, прежде чем приступить к работе, сочувственно поцокала языком. Ему повезло. Два шва — и готово. Нить, которую использовала докторша, была толстой, черной и уродливой.
— Куда девались невидимые материалы?
— Они не производили устрашающего воздействия.
— Резонно.
— Если будет жечь, пусть ваша подружка залижет вам раны.
Ребус улыбнулся. Может, докторша с ним заигрывала? Ну да у него и без того хватало проблем. Поэтому он промолчал. Изображал из себя послушного пациента, потом отправился на Феттс и написал рапорт о нападении.
— У вас вид, как у Кена Бьюканана после боя, — сказал Ормистон. — Вот то, что вы просили. Клейверхаус ушел обиженный. Не любит, когда его используют как мальчика на побегушках.
Ормистон похлопал по картонной коробке на столе Ребуса. От коробки исходил запах пыли и старой бумаги. Ребус открыл ее и вытащил бухгалтерскую книгу, в которую когда-то заносились фамилии членов «Щита и меча». Синие чернила выцвели, но фамилии были написаны печатными буквами, так что поиски не отняли у него много времени. Он сидел, с удовлетворением глядя на две фамилии, и на его губах мелькнуло подобие улыбки. Вообще-то, гордиться было нечем. Ящик его стола не запирался, но у Ормистона в столе был ящик с замком.
— Шеф это видел?
Ормистон отрицательно покачал головой.
— Его не было в офисе, когда доставили коробку.
— Я хочу убрать ее в надежное место. Можно в ваш стол?
Ормистон открыл глубокий ящик, сунул туда коробку, закрыл ящик и запер его на ключ.
— Надежнее, чем в банке, — сообщил Ормистон.
— Спасибо. Слушайте, я пошел на охоту.
Ормистон положил ключ в карман.
— Можете на меня рассчитывать, — сказал он.
