13
— Насколько понимаю, поздравления своевременны и уместны, — сказал Фрэнк Цвик, поднимая голову от операционного стола.
С локтей Эбби капала вода. Она только что покончила с десятиминутной процедурой мытья рук и вошла в операционную. Цвик и двое медсестер улыбались.
— Никогда бы не подумала, что этого мужчину можно захомутать. Мне казалось, такой и за миллион лет не женится, — сказала операционная сестра, подавая Эбби полотенце. — Оказывается, холостячество все же излечимо. И когда он осчастливил вас своим вопросом?
Эбби надела хирургический халат и потянулась за перчатками.
— Два дня назад.
— И вы целых два дня держали это в тайне?
— Хотела убедиться, что он вдруг не передумает, — засмеялась Эбби.
«Он не передумает. Мы сейчас гораздо больше уверены друг в друге, чем раньше».
Улыбаясь, она прошла к столу, где уже лежал пациент под анестезией. Кожа на его груди была желто-коричневой от бетадина. Операция не отличалась сложностью: вскрытие плевральной плоскости через грудную клетку, затем клиновидная резекция периферического пульмонарного узла. Таких операций на счету Эбби было более чем достаточно, и все подготовительные действия она совершала почти машинально. Наложить стерильные тампоны. Прикрепить зажимы. Голубыми накидками скрыть остальные части тела пациента. Поставить дополнительные зажимы, чтобы накидки не сбились.
— И когда же наступит этот великий день? — спросил Цвик.
— Мы пока не решили. Обсуждаем варианты.
Фактически подготовка к свадьбе пока оставалась на стадии разговоров. Делать ли свадьбу с размахом или скромную? Кого пригласить? Проводить торжество в саду или в гостиной? Ясность была достигнута только в одном: медовый месяц они проведут на пляже. На любом пляже. Главное, чтобы там росли пальмы.
Теплый песок. Голубая вода. И Марк. При мысли о грядущем рае Эбби улыбнулась еще шире.
— Держу пари, что для праздника Марк выберет яхту, — сказал Цвик. — Где еще жениться, как не на палубе своей любимой игрушки?!
— Только не яхта.
— Назревает первый семейный скандал.
Эбби закончила подготовительную часть операции. В это время в операционную вошел Марк. Облачившись в халат и перчатки, он встал рядом с нею.
Они улыбнулись друг другу. Эбби взяла скальпель.
— Скажите, доктор Ди Маттео у вас? — послышалось из динамика интеркома.
— Да, — ответила одна из медсестер.
— Нельзя ли попросить ее снять халат и выйти?
— Они готовятся оперировать. Подождите, пока закончится операция.
Интерком замер, но всего на пару секунд.
— Мистер Парр настоятельно просит ее выйти из операционной.
— Объясните ему, что доктор Ди Маттео задействована в операции, — сказал Марк.
— Он это знает. Но причина очень серьезная. Мы ждем доктора Ди Маттео немедленно, — ответил голос из интеркома.
— Они не отвяжутся, — поморщился Марк. — Выйди к ним. Но нам нужен ассистент. Пусть пришлют кого-то из интернов.
Эбби отошла от стола, торопливо сняла халат и перчатки. Она нервничала. Должно быть, случилось что-то очень серьезное. Даже критическое. Иначе Парр не позволил бы себе сорвать ее с операции.
У нее забилось сердце. Выскочив из операционной, Эбби поспешила к столу дежурной медсестры. Еще издали она увидела Джереми Парра, старшую медсестру и двоих охранников. А эти зачем? Все четверо стояли с каменными лицами.
— Доктор Ди Маттео, соблаговолите пройти с нами, — сказал Парр.
Старшая медсестра отошла в сторону. Охранники встали у Эбби по бокам.
— Что все это значит? — спросила Эбби. — Куда мы идем?
— К вашему шкафчику.
— Я не понимаю.
— Это обычная проверка, доктор.
«Не ври, — подумала Эбби. — Для обычной проверки охрану не вызывают».
Упираться и поднимать шум было глупо. Эбби не оставалось ничего иного, как отправиться в женскую раздевалку. Первой туда вошла старшая медсестра, чтобы выпроводить всех, кто мог там находиться. Она подала знак Парру.
— У вас шкафчик номер семьдесят два? — спросил Парр.
— Да.
— Будьте любезны, откройте его.
Эбби потянулась к цифровому замку. Повернула одно колесико, затем остановилась.
— Прежде всего я хочу знать, с чем связана такая срочность?
— Ни с чем. Это обычная проверка.
— Обычная для школ. Там такое в порядке вещей. Но я, кажется, переросла школьный возраст. Что вы у меня ищете?
— Я всего лишь прошу вас открыть шкафчик.
Эбби взглянула на охранников, потом на старшую медсестру. На их лицах ясно читалось подозрение. Дальнейшее препирательство могло только повредить.
«Если буду упрямиться, они решат, что я там что-то прячу. Проще не сопротивляться, а подчиниться их идиотизму», — решила она.
Набрав остальные цифры, Эбби открыла дверцу.
Парр приблизился к ящичку. Охранники тоже.
Внутри лежала ее уличная одежда, стетоскоп, сумочка, цветастый мешок с туалетными принадлежностями на случай суточных дежурств, а также длинный белый халат, который она надевала во время обходов.
Вам угодно посмотреть, что прячет доктор Ди Маттео? Смотрите!
Эбби раскрыла молнию на мешке с туалетными принадлежностями.
Глазейте на предметы личной гигиены, в том числе и интимной. Зубная щетка, прокладки и мидол — таблетки для снятия менструальных болей.
Один из охранников покраснел. Событие! Наверное, целый день будет вспоминать.
После мешка настал черед сумочки. И опять никаких сюрпризов: бумажник, чековая книжка, ключи от машины, еще одна упаковка прокладок. Ничего не поделаешь: в отличие от мужчин, в женском организме бывают регулярные протечки. Охранники смущенно переминались с ноги на ногу. Выражение их лиц сменилось на глуповато-недоумевающее.
Эбби начинал забавлять этот дурацкий спектакль.
Убрав сумочку, она сняла с крючка халат… И сразу почувствовала: что-то тут не так. Халат был тяжелее обычного. Эбби полезла в его карман. Рука наткнулась небольшой цилиндрический предмет. Стеклянный пузырек. Эбби вытащила пузырек.
Это был пузырек из-под сульфата морфина. Почти пустой.
— Доктор Ди Маттео, отдайте мне этот пузырек, — потребовал Парр.
— Я не знаю, как он попал в мой халат, — качая головой, пробормотала Эбби.
— Отдайте мне пузырек.
Находка так ошеломила Эбби, что она молча протянула пузырек.
— Я не знаю, как он здесь оказался. Я его впервые вижу.
Парр передал злополучный пузырек старшей медсестре.
— Препроводите доктора Ди Маттео в мой кабинет, — велел он охранникам.
— Чушь собачья! — воскликнул Марк. — Эбби подставили, и мы все это знаем.
— Мы пока ничего не знаем, — возразил Парр.
— Это еще один эпизод в ее травле. Судебные иски. Кровавое месиво в машине. Теперь вот этот чертов пузырек.
— Нет, доктор Ходелл. Здесь совсем другая история. История, связанная с недавно умершей пациенткой. — Парр повернулся к Эбби. — Доктор Ди Маттео, почему бы вам самой не рассказать всю правду и тем самым облегчить нашу задачу?
Признание — вот чего он захотел. Простого и ясного признания своей вины. Эбби поочередно посмотрела на Парра, Сьюзен Касадо и старшую медсестру. Единственным, с кем она боялась встретиться глазами, был Марк. Эбби очень боялась увидеть в его глазах хотя бы тень сомнения.
— Я уже вам сказала, что не знаю, как этот пузырек оказался в кармане моего халата. И как умирала Мэри Аллен, я тоже не знаю.
— Однако вы констатировали ее смерть, — напомнил Парр. — Два дня назад.
— Но я не присутствовала при ее кончине. Когда дежурная медсестра вошла в палату, миссис Аллен была мертва.
— В ту ночь, если не ошибаюсь, вы дежурили?
— Да.
— То есть ночью вы находились в клинике.
— Да. На то и существуют дежурства.
— И ваше дежурство пришлось как раз на ночь, когда миссис Аллен скончалась от передозировки морфина. А сегодня в вашем шкафчике был обнаружен пузырек.
Парр театральным жестом поставил пузырек на сверкающую поверхность стола, отделанного под красное дерево.
— Пузырек из-под препарата, подлежащего строгой отчетности. Одно то, что он оказался в вашем распоряжении, уже является серьезным нарушением.
— Вы сказали, что миссис Аллен умерла от передозировки морфина. Откуда вам это известно? — спросила Эбби.
— Из результатов вскрытия. Содержание морфина просто зашкаливало.
— Морфин вводился миссис Аллен исключительно в терапевтических целях. Для снятия мучивших ее болей. И что значит «зашкаливало»?
— Вот отчет. Я получил его сегодня утром. Четыре десятых миллиграмма на литр. Между тем две десятых миллиграмма уже считаются летальной дозой.
— Позвольте мне взглянуть, — попросил Марк.
— Пожалуйста.
Марк внимательно просмотрел полоску бумаги с результатами анализов.
— А зачем понадобилось определять посмертное содержание морфина? У этой пациентки был рак в последней стадии. Обширные метастазы по всему организму.
— Поступило распоряжение провести анализ. Это все, что вам нужно знать.
— Ошибаетесь! Я хочу знать гораздо больше.
Парр вопросительно посмотрел на Сьюзен Касадо.
— Есть основание подозревать, что смерть этой пациентки не была естественной.
— Какое основание?
— Это не является предметом…
— Я спрашиваю: какое основание? — не унимался Марк.
Сьюзен шумно выдохнула:
— К нам обратилась родственница миссис Аллен и попросила выяснить обстоятельства ее смерти. Эта женщина получила… нечто вроде письма. В нем высказывалось предположение о сомнительности обстоятельств кончины миссис Аллен. Естественно, мы уведомили доктора Уэттига, и он распорядился провести вскрытие.
Марк передал Эбби данные анализов. Она сразу узнала неразборчивую закорючку Генерала, поставленную в графе «Фамилия врача, сделавшего заказ». Значит, доктор Уэттиг. Заказ на количественный анализ содержания морфина. Время заказа — вчерашний день, одиннадцать часов утра. Через восемь часов после смерти Мэри Аллен.
— Я не имею к этому никакого отношения, — сказала Эбби. — Я не знаю, кто ввел покойной такую дозу. Возможно, это ошибка лаборанта. Или ошибка кого-то из медсестер.
— Я ручаюсь за своих подчиненных, — сказала старшая медсестра. — Мы строго контролируем расход наркотических препаратов. Вы все это знаете. Ошибка на уровне медсестер исключена.
— Из ваших слов я понял, что пациентке была намеренно введена убийственная доза сульфата морфина, — сказал Марк. — Вы это имели в виду?
— Да, — после долгого молчания ответил Парр.
— Но обвинять Эбби просто смехотворно! В ту ночь я вместе с Эбби был в ординаторской.
— Всю ночь? — спросила Сьюзен.
— Да. У нее был день рождения, и мы…
Марк кашлянул, потом взглянул на Эбби. «Мы спали вместе», — такая мысль крутилась в их головах.
— Мы праздновали.
— И все то время вы не разлучались? — уточнил Парр.
Марк молчал. Он ведь не знал, как разворачивались события, поскольку крепко спал. Он не проснулся ни от первого звонка, когда Эбби сообщили о смерти миссис Аллен, ни потом, в четыре часа, когда ее позвали к другому пациенту. Марк намеревался соврать, чтобы выгородить ее. Его вранье сразу распознают, поскольку оно будет импровизацией, тогда как Парр точно знал, чем она занималась в ту ночь. Парр это знал из рассказов медсестер и из ее записей и распоряжений. Там везде было проставлено время.
— Марк был вместе со мной в ординаторской. Но у него выдался тяжелый день. Он очень устал, а потому быстро уснул и спал всю ночь.
«Надо придерживаться правды. Только правда может меня спасти».
— А вы, доктор Ди Маттео? — спросил Парр. — Вы тоже всю ночь находились в ординаторской?
— Меня несколько раз вызывали в разные палаты. Но об этом вы уже знаете. Так ведь?
Парр кивнул.
— Думаете, вы видите всю картину, — накинулся на него Марк. — Тогда изложите вашу версию. Что могло толкнуть Эбби на такой шаг? С какой стати ей понадобилось убивать свою пациентку?
— Не секрет, что доктор Ди Маттео симпатизирует движению в поддержку эвтаназии, — сказала Сьюзен Касадо.
— Что-о? — опешила Эбби.
— Мы расспросили медсестер. Они слышали, как доктор Ди Маттео говорила… Цитирую. — Сьюзен листала деловой блокнот с желтыми страницами. — «Если морфин облегчает ее состояние, мы не должны ей отказывать. Даже если это и приближает ее конец»… Узнаете ваши слова?
— Но они не имеют ничего общего с эвтаназией! Я имела в виду избавление миссис Аллен от мучительных болей. Надеюсь, медсестры помнят и ее постоянные просьбы снять боль.
— Значит, вы не отрицаете, что говорили эти слова?
— Возможно, и говорила. Я уже не помню.
— А затем вы повысили голос на Бренду Хейни, племянницу миссис Аллен. Это слышали несколько медсестер и миссис Спир. — Сьюзен взглянула на старшую медсестру и снова уткнулась в блокнот. — Они поспорили. Бренда Хейни считала, что ее тете вводят слишком большие дозы морфина. Доктор Ди Маттео стала возражать и не нашла лучших аргументов, чем прямые оскорбления в адрес мисс Хейни.
Здесь Эбби было нечем возразить. Она действительно сцепилась с Брендой. Она позволила себе оскорбительные высказывания. Теперь все это возвращалось к ней, накатывая гигантскими волнами. Под их напором ей было не вздохнуть и не шевельнуться.
В дверь постучали. Вошел доктор Уэттиг. Он плотно закрыл за собой дверь. Некоторое время Генерал просто стоял в конце стола и смотрел на Эбби. Она ждала новой сокрушительной волны.
— Доктор Ди Маттео говорит, что не знает, откуда этот пузырек очутился в кармане ее халата, — сказал Парр.
— А я не удивлен, — заявил Уэттиг. — Доктор Ди Маттео, вы ведь действительно не знаете?
Их глаза встретились. Эбби всегда было трудно смотреть в непроницаемые голубые глаза Генерала. В них она видела слишком много власти. Власти над ее будущим. Но сейчас она заставляла себя выдерживать его взгляд. Пусть убедится, что ей нечего скрывать.
— Клянусь, я не убивала свою пациентку, — сказала она.
— Я так и думал, что вы это скажете.
Уэттиг полез в карман халата, откуда достал цифровой замок. Замок с глухим стуком лег на стол.
— Это что? — удивился Парр.
— Замок от шкафчика доктора Ди Маттео. За последние полчаса я стал экспертом по цифровым замкам. Я обратился к нашему слесарю. По его словам, это простенький пружинный замок, открыть который — пара пустяков. Ударить посильнее — и дверца откроется. А на внутренней стороне указан шифр замка. Слесарь объяснил: ударом можно открыть дверцу, после чего закрыть ее по всем правилам.
Парр покосился на замок и неопределенно пожал плечами:
— Это еще ничего не доказывает. И смерть пациентки не объясняет. Я уже не говорю о пузырьке с морфином.
— Да что с вами? — взорвался Марк. — Неужели вы до сих пор не догадались, что все взаимосвязано? Анонимное письмо. Пузырек, подброшенный в шкафчик. Кто-то целенаправленно подставляет Эбби.
— Ради чего? — спросила Сьюзен.
— Чтобы ее дискредитировать, а затем выгнать из больницы.
Парр даже фыркнул:
— И вы считаете, этот кто-то пошел на убийство пациентки, только бы сломать карьеру доктору Ди Маттео?
Марк уже собрался ответить, но передумал. Все и так понимали абсурдность этой теории.
— Согласитесь, доктор Ходелл, что усматривать в этом заговор… Уж больно надуманным он выглядит, — сказала Сьюзен.
— И вовсе не надуманным, — возразила Эбби. — Достаточно вспомнить то, что уже случилось со мной по вине Виктора Восса. Он совершенно не контролирует свое поведение. Помимо словесных оскорблений, он позволил себе рукоприкладство, и тому есть свидетели. По его указке мне в машину подбросили свиные потроха. Придумать такое может только нездоровый ум. А теперь еще и судебные иски. Два уже есть. И это лишь начало.
Собравшиеся молчали.
— Она что, не знает? — спросила Сьюзен, взглянув на Парра.
— Судя по всему, нет.
— Чего я не знаю? — насторожилась Эбби.
— Днем позвонили из юридической фирмы «Хокс, Крейг и Сассман», — сказала Сьюзен. — Оба иска против вас отозваны.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Эбби. — Это новый маневр Виктора Восса? Я отказываюсь понимать его действия.
— Если Виктор Восс и пытался вас преследовать, он оставил свои попытки. Предмет нашего разбирательства никак не связан с Воссом.
— Тогда как еще это объяснить? — спросил Марк.
— У нас есть вещественное доказательство, — напомнила Сьюзен, указывая на пузырек.
— Но у вас нет свидетелей. Нет никакой конкретной связи между этим пузырьком и смертью пациентки.
— И тем не менее некоторые выводы мы все же можем сделать.
Тишина становилась удушающей. Все старались не смотреть на Эбби. Даже Марк.
— Скажите, Парр, что вы предлагаете? — наконец спросил Уэттиг. — Вызвать полицию? Превратить случившееся в цирк для газетчиков и телевизионщиков?
— Это было бы преждевременно, — начал юлить Парр.
— Вы либо держитесь своих обвинений, либо снимите их. Половинчатой позиции здесь быть не может.
— Генерал, давайте только не будем приплетать полицию, — сказал Марк.
— Если вам угодно называть это убийством, тогда обязательно нужно вызвать полицию, — сердито произнес Уэттиг. — И нескольких репортеров тоже. Пусть ваши представители по связям с общественностью отрабатывают свой хлеб. Какое-никакое, а развлечение для них. Предельная открытость — наилучшая политика в таких вещах. — Он в упор взглянул на Парра. — Если вы всерьез называете это убийством.
Генерал сделал дерзкий выпад. Почти что бросил вызов.
Парр дал задний ход. Откашлявшись, он сказал Сьюзен:
— Мы ведь не можем быть абсолютно уверены, что произошло убийство.
— А вы должны быть уверены, — наседал на него Уэттиг. — И твердо уверены… прежде чем звать полицию.
— Мы пока еще разбираемся внутри клиники, — сказала Сьюзен. — Нужно будет опросить других сестер этого отделения. Убедиться, не упустили ли мы чего.
— Вот и займитесь, — сказал Уэттиг.
Возникла новая пауза. На Эбби никто не смотрел. Она превратилась в невидимку, чье присутствие не хотели признавать. Поэтому, когда она заговорила, все едва не вздрогнули. Эбби не узнала собственного голоса, спокойного и ровного.
— Я бы хотела вернуться к своим пациентам… если мне позволено работать дальше.
— Конечно, идите, — сказал Уэттиг.
— Нет, — запротестовал Парр. — Доктор Ди Маттео не может идти работать.
Эбби поднялась со стула:
— Вы ничего не доказали. Генерал прав: либо предъявляйте мне обвинения, либо отказывайтесь от них.
— Одно обвинение мы вам можем предъявить, — сказала Сьюзен. — Незаконное хранение препарата строгого учета. Доктор Ди Маттео, мы не знаем, как вы заполучили морфин, но одно то, что пузырек был обнаружен в вашем шкафчике, достаточно серьезно.
Сьюзен и Парр переглянулись.
— У нас нет иного выбора. Ответственность очень велика. Если с кем-либо из ее пациентов что-то случится и обнаружится, что мы знали об истории с морфином, нам конец. И репутации вашей ординатуры тоже, — добавила Сьюзен, поворачиваясь к Уэттигу.
Предупреждение Сьюзен возымело желаемое действие. Ответственность и репутация — с такими вещами не шутят. Как и любой врач, Уэттиг очень боялся юристов и судебных исков. На этот раз он не спорил.
— Что это значит? — спросила Эбби. — Меня увольняют?
Парр встал. Это был сигнал: собрание окончено, решение принято и обсуждению не подлежит.
— Доктор Ди Маттео, до особого распоряжения вы отстраняетесь от работы. Вы не имеете права бывать в палатах и контактировать с кем-либо из пациентов. Вам это понятно?
Доктору Ди Маттео это было понятно. Понятнее некуда.
