30
Меня зазнобило. «О боже! Гэбби! — прогрохотало в голове. — Во что же ты ввязалась? Где ты?»
Я внимательнее огляделась вокруг. Это типичный для Гэбби бардак или последствие панического бегства?
Я перечитала незаконченные строчки. Кому она их писала? Мне? Или своему преследователю? «Никогда не прощу себе, если…» Если что? «Ты — раздражитель, который…» Который что? Я взглянула на выдвижной ящик и вдруг ощутила то же самое, что испытывала, рассматривая рентгенограммы Маргарет Адкинс: предчувствие беды. Нет. Только не Гэбби.
«Успокойся, Бреннан! — приказала я себе. — Пораскинь мозгами».
Я прошла в гостиную и позвонила Гэбби домой и в офис. Услышала мужской голос — запись на автоответчике. Да здравствует век электроники!
«Думай, Бреннан, думай».
Где живут ее родители? Кажется, в Труа-Ривьер, 411. Мне ответила пожилая женщина. По-французски. Она очень рада меня слышать. Давно не общались. С Габриэль они не разговаривали вот уже несколько недель. Но это обычное явление. Молодые всегда чем-нибудь заняты. Я пообещала, что скоро их навещу.
Что делать дальше, я не знала. Ни с кем из нынешних друзей Гэбби я не была знакома.
«Может, позвонить Райану?» — пришло мне вдруг на ум.
«Нет, он ведь не твой личный защитник. И потом, что ты ему скажешь? Успокойся. Не паникуй».
Я вернулась в комнату для гостей и еще раз рассмотрела рисунок. Нет, о спокойствии нельзя даже мечтать.
Я вновь перешла в гостиную, взяла телефонную книжку, нашла нужный номер и, подняв трубку, набрала его.
— Алло.
— Джей Эс, это Темпе.
Я усиленно старалась, чтобы мой голос не дрожал.
— Боже мой, целых два звонка за неделю! Признай, ты не можешь без меня жить.
— Прошло уже больше недели.
— Не месяц же! Следовательно, тебя влечет ко мне с непреодолимой силой. Что произошло?
— Джей Эс, я…
Он услышал, как оборвался мой голос, и сразу резко изменил тон: шутливость на искреннее беспокойство:
— Ты в порядке, Темпе? В чем дело?
— По-моему, история с теми случаями, о которых я рассказывала тебе в прошлый раз, продолжается.
— Что? Я ведь написал, что думаю обо всех этих убийствах. Мои документы получили?
— Да. Ты очень поспособствовал продвижению дел. Теперь расследованием преступлений занимается специально созданная группа.
Я не знала, как приступить к рассказу о Гэбби. Злоупотреблять нашей с ним дружбой ужасно не хотелось.
— Можно, я опять задам тебе несколько вопросов? Меня беспокоит и кое-что еще, но мне очень неудобно…
— О каких неудобствах ты говоришь, Бреннан? Скорее говори, что тебя тревожит.
С чего начать? Я понятия не имела. Следовало прежде продумать свою речь, а потом звонить. Мысли мои были разбросаны в мозгу так же, как вещи Гэбби в комнате для гостей.
— Меня еще кое-что волнует…
— Я уже понял.
— По-моему, это связано с мелкими правонарушениями сексуального характера.
— Так.
— К ним относятся преследование человека, телефонные звонки?
— Иногда.
«Расскажи о рисунке», — подсказал мне внутренний голос.
— В прошлый раз ты говорил, что опасные преступники часто делают какие-то записи, отметки в календарях.
— Правильно.
— А мелкие правонарушители?
— Что — мелкие правонарушители?
— Они могут увлекаться записками или, скажем, рисунками?
— Случается.
— По изображению на рисунке ты в состоянии определить степень опасности, которую человек представляет?
— Не всегда. Одни люди выливают в рисунок всю внутреннюю потребность в насилии, другие таким образом только разжигают свою страсть. Или изображают то, что они уже совершили когда-то.
— Я нашла изображение женщины с разрезанным животом и торчащими внутренностями. Что это означает?
— У некоторых скульптурных изображений, дошедших до нас из древности, нет рук или члена. Что это означает? Прелесть искусства? Подавление подсознательных влечений? Сексуальную аномалию?
Я молчала. Что я могла сказать?
— Этот рисунок вы нашли в коллекции Сен-Жака?
— Нет. Я нашла его в мусорной корзине в собственной комнате для гостей. Ты сказал, что жажда насилия нередко прогрессирует в преступниках?
— Да. Поначалу они могут довольствоваться подсматриванием и телефонным хулиганством. Некоторые на этом и останавливаются, другие движутся дальше: начинают оголяться в присутствии незнакомых людей, кого-нибудь преследовать, залезать в чужие квартиры. Для третьих и этого оказывается недостаточно: они насилуют и убивают.
— Значит, некоторые из сексуальных садистов не опасны?
— Опять ты о сексуальных садистах! Верно, не все они причиняют окружающим вред. Некоторые удовлетворяют свои потребности при помощи каких-нибудь неодушевленных предметов, некоторые — при помощи животных, некоторые отыскивают себе подходящих партнеров.
— Подходящих партнеров?
— Таких людей, которые соглашаются принимать участие в воплощении их фантазий в жизнь и которые не прочь почувствовать себя униженными или даже испытать боль. Часто это подруги или жены извращенцев или женщины, получающие от них плату.
— Проститутки?
— И они, конечно, тоже. Большинство проституток сталкиваются с подобным в своей практике.
— Значит, присутствие такой подруги в жизни садиста утоляет его жажду?
— Пока эта подруга согласна быть его игрушкой, да. Но когда ей все осточертевает и она грозит ему уйти или даже рассказать кому-нибудь о его отклонениях, он звереет. Убивает ее, находит это занятие приятным и желает повторения.
Слушая его, я все сильнее нервничала.
— А что это за неодушевленные предметы, о которых ты упомянул?
— Картинки, куклы, одежда — да что угодно.
— М-да. Но ответь мне, пожалуйста, еще раз: если человек занимается такими вещами — рисует картинки или использует кукол, — это еще не означает, что он способен на убийство?
— Нет, но в подобных делах все крайне сложно. Кто знает, сработает ли в этом человеке механизм переключения на более серьезные потребности? Сегодня он доволен картинками, завтра их ему уже мало.
— А случается такое, что подобный псих занимается и тем и другим?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, что кого-то он убивает, а кого-то просто преследует?
— Конечно. Бывает, одна женщина играет в его фантазиях одну роль, другая — другую.
— Выходит, даже тот преступник, который уже пробовал убивать, может в будущем вернуться к своим прежним, более невинным развлечениям?
— Да.
— А тот, который на первый взгляд не представляет угрозы, может оказаться гораздо опаснее?
— Естественно.
— То есть нельзя думать, что человек, который преследует женщину, мучает ее звонками, посылает ей жуткие рисунки и при этом держится на расстоянии, безопасен?
— Ты ведешь речь о Сен-Жаке?
— Думаешь, это он?
— Не знаю. Просто считаю, что мы обсуждаем именно того типа, с которым вы встретились в какой-то каморке.
— Джей Эс, я… Я говорю о проблеме личного характера…
— О чем именно?
Я все ему рассказала. О Гэбби. О ее страхе. О том, как она исчезла. О своем гневе, теперь превратившемся в страшную тревогу.
— Черт подери, Бреннан! И как ты умудрилась по уши погрязнуть в этом дерьме? Послушай меня внимательно: чокнутый твоей Гэбби, может, вовсе и не Сен-Жак. Но такая вероятность не исключается. Так или иначе, он преследует женщин. И Сен-Жак преследует женщин. А еще рисует выпотрошенные женские фигуры и носит с собой нож. Сен-Жак, или кем бы этот дьявол ни был, убивает, режет и расчленяет своих жертв. Он крайне опасен. Когда Гэбби впервые обратила внимание на этого типа?
— Не знаю.
— До или после того, как заварилась каша?
— Понятия не имею.
— Что тебе вообще о нем известно?
— Немного. Иногда он крутится возле проституток, платит им, разыгрывает сцены с нижним бельем. Носит при себе нож. Большинство женщин его избегают.
— Тебе самой все это нравится?
— Нет.
— Темпе, я обязан передать информацию ребятам, с которыми ты работаешь. Пусть все проверят. Возможно, тот парень и безопасен, ведь ты сама говоришь, что твоя подруга непредсказуема. Но кто-то угрожал и тебе. Череп. Преследователь на машине.
— Наверное, ты прав.
— Гэбби переехала к тебе. Потом неожиданно исчезла. Непременно следует подключить к этому делу копов.
— Тогда Клодель так рассвирепеет, что тут же мне назло отыщет и арестует убийцу ночных сорочек.
— Убийцу ночных сорочек? Темпе, по-моему, ты слишком часто общаешься с полицейскими.
«Тьфу, — мысленно произнесла я. — Убийца чучел, а не ночных сорочек».
— У нас есть еще один редкий экземпляр. Несколько лет он проникает в чужие дома, набивает тряпьем женские ночные сорочки, протыкает их и уходит. Его называют убийцей чучел.
— Если это длится вот уже несколько лет, значит он отнюдь не глупец.
Чучело. Сорочка.
Джей Эс что-то добавил, но я не услышала его слов. Мои мысли заработали в новом направлении. Чучело. Белье. Нож. Шлюха по имени Жюли, соглашающаяся играть в игры с сорочкой. Рисунок. Газетные вырезки, найденные на улице Берже, одна — статья об убийце чучел, другая — моя фотография, помеченная знаком «X». Череп в моем садике. Лицо Гэбби, перекошенное от страха. Хаос в комнате для гостей.
— Я должна идти, Джей Эс.
— Темпе, пообещай, что последуешь моему совету. Вполне вероятно, что псих твоей Гэбби и есть тот самый Сен-Жак, которого вы встретили на Берже. Он может убить тебя. Ты в огромной опасности. Ты стоишь у него на пути, мешаешь ему. Вы нашли у него твою фотографию. И возможно, череп Грейс Дама принес в твой сад именно он — человек, который знает о тебе все. Ему всегда известно, где ты находишься. Будь предельно осторожна.
Я не слушала его. Мысленно я была уже совсем в другом месте.
На то, чтобы пересечь центр и отыскать в Мейне свою аллею, у меня ушло полчаса. Когда я перешагивала через раздвинутые ноги какого-то пьяницы, что сидел у стены, качая головой, он улыбнулся, поднял кулак и разжал его, протягивая мне ладонь.
Я достала из кармана долларовую купюру и отдала ему, надеясь, что пьяница в качестве благодарности присмотрит за моей машиной.
Мейн заполоняли его ночные обитатели: попрошайки, проститутки, наркоторговцы и туристы. Коммерсанты и торговцы, бесстрашные в хмельном веселье, стояли тут и там отдельными группками. Для некоторых посещение ночного Мейна — шумная игра, для других — безрадостная реальность. Добро пожаловать в отель «Сен-Лоран».
В отличие от предыдущей прогулки по Мейну, на сей раз у меня был четкий план. Я сразу направилась к Сен-Катрин в надежде найти там Джуэл Тамбо. У отеля «Гранада» стояла уже привычная для меня смена, но Джуэл я не увидела.
Перейдя улицу, я оглядела женщин. Ни одна из них не подняла с земли камень. «Уже хорошо», — решила я.
В прошлый раз я четко усвоила, чего здесь делать не стоит. Как поступить сейчас, я не знала.
Я стараюсь придерживаться в жизни одного правила: если сомневаешься, то не покупай, не говори, не предпринимай. Нарушишь это правило, значит обязательно потом пожалеешь. Я вспомнила свое красное платье с кружевным воротником, письмо, написанное и отправленное вице-канцлеру в порыве гнева. Нет, на сей раз я не захотела рисковать.
Поэтому скинула осколки стекла с бетонного блока, уселась на него, вытянув ноги, и уставилась на «Гранаду». И принялась ждать. Ждать. Ждать.
Некоторое время «мыльная опера» вокруг даже занимала меня. Эпизоды из жизни ночного Мейна. Прошел час, другой, третий. Я наблюдала за бесконечным процессом обольщения и использования. Падшие дети двадцатого века. Молодые и безнадежные.
Я играла в игру, придумывая разные названия, но к трем часам у меня пропал интерес ко всем и вся. Я чувствовала себя уставшей, удрученной и измученной. Я предполагала, что работать наблюдателем отнюдь не весело, но не думала, что это настолько изматывает. За несколько часов, проведенных у «Гранады», я составила в уме длиннющие списки, мысленно написала несколько писем, которые никому не собиралась отправлять, сыграла в десяток разных мозговых игр-тренингов. Проститутки, их клиенты и сутенеры появлялись и исчезали. А Джуэл Тамбо так и не пришла.
Я поднялась с блока и поплелась прочь. Зад будто онемел.
«Больше никогда не стану сидеть на бетоне», — подумала я.
И проститутку, которая, быть может, работает в эту ночь в другом месте, ждать никогда не буду.
Я уже отошла на приличное расстояние, когда мое внимание привлек звук подъехавшей к «Гранаде» машины. Я оглянулась и увидела выходящую из нее женщину с оранжевыми волосами и знакомым мне лицом.
Джуэл Тамбо захлопнула дверцу, наклонилась и сквозь раскрытое окно что-то сказала водителю. А несколько мгновений спустя, когда машина тронулась с места, уже присоединилась к двум другим женщинам, сидевшим на ступенях отеля. Освещенные пульсирующим неоновым сиянием, они почему-то напомнили мне троицу домохозяек, которые сплетничают на крыльце деревенского дома. Их смех наполнял предрассветный воздух веселым звоном. Я зашагала назад.
Бурная жизнь Мейна стихала. Искатели приключений разбредались по домам, мусорщики только-только появлялись. Я увидела, как Джуэл поднимается со ступени, одергивает мини-юбку из спандекса и неспешной походкой, раскачивая бедрами, направляется мне навстречу.
— Джуэл?
На ее губах появилась озадаченная и разочарованная улыбка. Наверное, она и предположить не могла, что опять увидит меня здесь.
— Маргарет Мид?
— Темпе Бреннан, — улыбнулась я.
— Изучаете жизнь проституток? — спросила она с протяжным южноанглийским акцентом, махая рукой.
— Можно мне с вами прогуляться?
Джуэл пожала плечами, фыркнула и пошла дальше по улице, так же энергично качая бедрами. Я нагнала ее и зашагала рядом.
— Все еще ищете свою подругу, дорогуша?
— Признаюсь честно, сегодня я пришла сюда, надеясь увидеться с вами. Не думала, что вы приедете так поздно.
— Если хочешь оставаться в бизнесе, научись заключать сделки.
— Верно.
Некоторое время мы шли молча. Шум моих шагов практически заглушал металлический стук ее каблуков.
— Вообще-то, я уже и не стремлюсь отыскать Гэбби. Неделю назад она ко мне заявилась, потом вновь неожиданно исчезла. Наверное, когда посчитает нужным, опять придет.
Джуэл пожала плечами и ничего не ответила. Ее волосы то озарял свет фонарей, то поглощала тень. На наших глазах гасли тут и там неоновые лампы — бары закрывались, запирая внутри до следующей ночи вонь сигаретного дыма и прокисшего пива.
— Мне бы хотелось поговорить с Жюли, — произнесла я.
Джуэл остановилась и посмотрела на меня. Ее лицо выглядело уставшим, словно обесцвеченным этой ночью. Этой жизнью. Она извлекла из правой половинки бюстье пачку «Плеерз», достала сигарету, прикурила, затянулась и выпустила вверх дым.
— Может, вам лучше отправиться домой, дорогуша?
— Почему вы так считаете?
— Вы ведь до сих пор гоняетесь за убийцами?
Джуэл Тамбо была далеко не дурой.
— Мне кажется, один из них ошивается в этих краях, Джуэл.
— Думаете, это тот ковбой, с которым играет Жюли?
— Мне нужно побеседовать с ним.
Она смахнула пепел с сигареты и проследила за падающими на тротуар искорками.
— Я ведь сказала вам в прошлый раз: у этого парня вместо мозгов ливерная колбаса. Он ненормальный, но сомневаюсь, что кого-то когда-нибудь убил.
— Вы знаете, кем этот тип работает?
— Нет. Слабоумных кругом как голубиного дерьма. Я уделяю им столько же внимания.
— Вы же сами сказали, что стараетесь его избегать.
— Я многих стараюсь избегать, детка.
— В последнее время он здесь не появлялся?
Она посмотрела на меня, потом переключилась на что-то другое: на всплывший в памяти образ или пришедшую на ум мысль.
— Да, появлялся.
Я молча ждала продолжения. Джуэл в очередной раз затянулась, проводила взглядом проехавшую мимо машину.
— А Жюли я давно не видела. — Сделав еще одну затяжку, Джуэл закрыла глаза и задержала дым в легких, потом медленно выпустила его вверх. — И вашу подругу Гэбби тоже.
«По-моему, она не против, чтобы я продолжила расспросы», — подумала я.
— Где я могу его найти?
— Признаться честно, дорогуша, мне кажется, что без карты вы не разыщете даже собственную задницу.
Прекрасно.
Джуэл в последний раз затянулась, бросила окурок на тротуар и затушила его ногой.
— Пойдемте, Маргарет Мид. Я кое-куда вас отведу.
