Глава 39
Существенные вещи
Харри пришел в Управление полиции без четверти семь утра. Помимо дежурного охранника на вахте, в большом внутреннем дворе за тяжелыми входными дверями никого не было.
Он кивнул охраннику из «Секьюритас», провел пропуском по считывающему устройству турникета и на лифте спустился в подвал. Оттуда он мелкой рысью пробежал по «Кишке» и открыл дверь в кабинет. Прикурил первую за сегодняшний день сигарету и, пока компьютер загружался, набрал на мобильном номер. Голос у Катрины Братт был заспанный.
— Я хотел бы, чтобы ты поискала соответствия, — сказал Харри. — Попробуй найти, что связывает Тони Лейке и каждого из убитых. Включая Юлиану Верни из Лейпцига.
— Тут в общей гостиной пока никого нет и не будет по меньшей мере до половины девятого, — сказала Катрина. — Сейчас пойду поищу. Что-нибудь еще?
Харри помедлил.
— А ты не могла бы пробить для меня по базам Юсси Колкку? Он полицейский.
— А что с ним не так?
— В том-то все и дело, — сказал Харри. — Я не знаю, что с ним не так.
Харри отложил телефон и сел за компьютер.
У Тони Лейке действительно имелась одна судимость. Кроме того, согласно оперативной базе данных, он и раньше попадал в поле зрение полиции, причем дважды. Оба раза, как и намекал Колбьёрнсен, в связи с нанесением тяжких телесных повреждений. В одном случае заявление забрали, в другом дело было прекращено.
Харри вбил имя Тони Лейке в Гугл и обнаружил несколько газетных статеек, большей частью насчет его помолвки с Лене Галтунг. Но выплыло и кое-что из финансовой прессы, в которой его называли то инвестором, то биржевым спекулянтом и невежественным бараном. Об этом писали в «Капитале» — дескать, Лейке принадлежит к стаду баранов, бредущих за Крингленом, вожаком с колокольчиком на шее, и слепо подражающих ему во всем, от покупок акций, дачных домиков и машин до выбора правильных ресторанов, напитков, женщин, офисов, жилья и мест для отпуска.
Харри поискал еще, пока кое-что не нашел в «Финансависен».
— Ага! — вырвалось у него.
Тони Лейке совершенно явно был на коне. Если не на слоне. Во всяком случае, газета «Финансависен» написала о проекте добычи ископаемых, инициатором и главной движущей силой которого был как раз Лейке. Фотограф заснял его вместе с партнерами, двумя молодыми людьми с волосами на косой пробор. Все трое — не в дизайнерских костюмах, а в рабочих комбинезонах — сидели перед вертолетом на штабеле досок. И шире всех улыбался Тони Лейке. Широкоплечий, длинноногий, кожа смуглая, волосы темные, с красивым орлиным носом, который, вкупе со всем остальным, наводил на мысль о капельке арабской крови в его жилах. Но возглас Харри объяснялся не столько этим, сколько заголовком:
КОРОЛЬ КОНГО?
Харри продолжил поиск.
Желтую прессу больше волновала предстоящая свадьба Лейке с Лене Галтунг и список приглашенных гостей.
Харри взглянул на часы. Пять минут восьмого. Он позвонил в дежурку.
— Мне нужно подкрепление, чтобы произвести задержание на Холменвейен.
— Арест?
Харри знал, что при таких слабых уликах ордер на арест ему никто не даст.
— Мне нужно доставить одного человека на допрос, — сказал он.
— Мне показалось, вы сказали «задержание». А зачем вам помощь, если нужно только…
— Два человека и машина, возле гаража, через пять минут, идет?
Вместо ответа собеседник фыркнул, Харри истолковал это как «да». Он пару раз затянулся сигаретой, потом погасил ее, встал, открыл дверь и вышел. Не успел он пройти по «Кишке» и десяти метров, как услышал за спиной слабый звук — и понял, что звонит стационарный телефон.
Он как раз вышел из лифта и направлялся к выходу, как вдруг кто-то окликнул его по имени. Он повернулся и увидел, как ему машет охранник из «Секьюритас». Перед стойкой Харри заметил чью-то спину в горчично-желтом шерстяном пальто.
— Вас тут спрашивают, — сказал охранник.
Горчичное пальто оглянулось. Оно было из тех, что косят под кашемир, а иногда и правда оказываются из него. В данном случае Харри склонялся к последнему предположению. Потому что пальто облегало широкие плечи длинноногого мужчины с темными глазами, темными волосами и, возможно, капелькой арабской крови в жилах.
— А вы крупнее, чем на фотографии, — сказал Тони Лейке, демонстрируя целый квартал белоснежных зубов и протягивая ему руку.
— Хороший кофе, — произнес Тони Лейке, и было даже похоже, что он и правда так думает.
Харри посмотрел на длинные скрюченные пальцы Лейке, обхватившие чашку. Лейке сам со смехом заговорил об этом, когда протянул Харри руку для приветствия. Мол, это не заразно, просто старый добрый ревматоидный артрит, наследственная болезнь, зато благодаря ей на него вполне можно положиться как на метеоролога.
— Я, честно говоря, думал, что у старших инспекторов кабинеты получше. Не жарко?
— Тут рядом тюремная бойлерная, — объяснил Харри, прикладываясь к собственной чашке. — Так, значит, вы прочитали об этом в «Афтенпостен» сегодня утром?
— Да. Когда завтракал. По правде говоря, мне поплохело.
— Почему?
Лейке чуть откинулся на спинку стула, как пилот «Формулы-1» в своем кресле перед стартом.
— Надеюсь, это останется между нами.
— Между кем и кем?
— Между полицией и мной. А еще лучше — между вами и мной.
Харри надеялся, что голос его прозвучит спокойно и не выдаст волнения:
— И в чем причина?
Лейке сделал вдох.
— Не хочу, чтобы пресса пронюхала, что я был в Ховассхютте в ту же ночь, что и депутат стортинга Марит Ульсен. Скоро свадьба, и СМИ и так обо мне не забывают. Сейчас засветиться там в связи с делом об убийстве было бы совсем некстати. Журналисты набросятся на эту сенсацию и могут… вытащить на свет некоторые эпизоды из моего прошлого, которые мне больше всего хотелось бы похоронить.
— Ясно, — невинным голосом произнес Харри. — Я, разумеется, должен буду взвесить все за и против, поэтому обещать сейчас ничего не могу. Но ведь это же не допрос, просто беседа, и обычно я не сливаю такую информацию в прессу.
— А также моим… ну, близким?
— Нет, если на то нет оснований. Если вы опасаетесь, что кто-нибудь узнает, что вы здесь были, то почему вы тем не менее пришли?
— Вы же просили тех, кто там был, дать о себе знать, так что это мой гражданский долг, правда? — Он вопросительно взглянул на Харри. А потом поморщился: — Черт возьми, да я же испугался! Понял, что дело может дойти и до всех других, кто был в Ховассхютте в тот вечер. Сел в машину и сразу же поехал сюда.
— В последнее время не происходило ничего такого, что бы заставило вас бояться?
— Нет. — Тони Лейке задумчиво посмотрел перед собой. — Кроме кражи со взломом, когда ко мне в дом кто-то проник через подвальную дверь. Это было несколько дней тому назад. Черт, надо было сигнализацию поставить, верно?
— В полицию заявили?
— Да нет, взяли только велосипед.
— Думаете, серийные убийцы в свободное время занимаются кражей велосипедов?
Лейке расхохотался и кивнул улыбаясь. Не туповатой, пристыженной улыбкой, как тот, кто сам понимает, что сморозил глупость, отметил Харри. Но обезоруживающей, победительной улыбкой чемпиона, означающей «ну, приятель, в этот раз ты меня подколол».
— А почему вы решили поговорить именно со мной?
— В газете написано, расследование ведете вы, вот я и решил, что так будет правильнее. Кроме того, как я уже говорил, я надеюсь, это не станет известно слишком многим, вот и решил обратиться к самому главному.
— Я — не главный, Лейке.
— Правда? А в «Афтенпостен» написали…
Харри потер скулу. Он еще не решил, как ему относиться к Тони Лейке. Это сочетание ухоженной внешности с шармом плохого парня напомнило Харри одного хоккеиста, рекламировавшего нижнее белье. Тот явно хотел произвести впечатление легкомысленного и искушенного циника, но спрятать собственную искренность и глубину натуры ему не удавалось. Хотя, возможно, все как раз наоборот: именно легкость была подлинной, а искренность — наигранной.
— А что вы делали в Ховассхютте, Лейке?
— Ну ясное дело, на лыжах катался.
— Один?
— Да. На работе выдалось несколько тяжелых дней, пришлось взять тайм-аут. Я часто бываю в Устаусете и на хребте Халлингскарвет. Можно сказать, это мои места.
— Так почему же вы не построите там свою собственную дачу?
— Там, где я хотел бы иметь дачу, строительство запрещено. Законом о национальных парках.
— А почему невеста с вами не поехала? Она что, не ходит на лыжах?
— Лене? Она… — Лейке отхлебнул еще кофе. Очень характерно отхлебнул — прямо посредине предложения, чтобы взять паузу и подумать, отметил Харри. — Она была дома. Я… мы… — Он взглянул на Харри с отчаянной гримасой, словно умоляя о помощи.
Харри ему не помог.
— Черт. Только не для прессы, ладно?
Харри не ответил.
— Хорошо, — сказал Лейке, как если бы Харри ответил утвердительно. — Мне надо было немного передохнуть, уехать. Подумать. Помолвка, женитьба… все это не игрушки, надо было определиться, как к этому относиться. А лучше всего мне думается, когда я один. Особенно там, в горах.
— Очевидно, размышления помогли?
Лейке вновь сверкнул эмалевым кварталом.
— Да.
— А вы помните, кто был в хижине помимо вас?
— Как я уже говорил, я помню Марит Ульсен. Мы с ней выпили красного вина. Я и не знал, что она депутат стортинга, пока она сама не сказала.
— Кого-нибудь еще?
— Там сидело еще три или четыре человека, с которыми я только поздоровался. Но я там появился довольно поздно, кто-то наверняка уже спал.
— Да?
— Снаружи стояло шесть пар лыж. Я это помню совершенно точно, поскольку сам внес их в коридор, была угроза схода лавины. Я подумал, вполне возможно, те, другие, не имеют большого опыта нахождения в горах. Хорошего мало, если хижину накроет трехметровым слоем снега и все окажутся без лыж. На следующее утро я, как обычно, встал раньше всех и ушел еще до того, как встали остальные.
— Вы сказали, что поздно пришли в тот вечер. Значит, вы шли по горам один, в темноте?
— Налобный фонарик, карта и компас. Я ведь туда сорвался совершенно спонтанно, так что в Устаусет приехал только вечером — на поезде. Но, как я уже говорил, те края я знаю неплохо, привык ориентироваться на местности в темноте. Да еще погода была как на заказ, светила луна, мне ни карта, ни фонарик не понадобились.
— Можете рассказать, что происходило в хижине, пока вы там были?
— Да ничего не происходило. Мы с Марит Ульсен поговорили о красном вине, а потом о том, как трудно сейчас бывает поддерживать отношения. В общем, ее подход к этому был, пожалуй, более современный, чем у меня.
— А она ничего не говорила, может, что-то такое произошло в этой хижине раньше?
— Абсолютно ничего.
— А остальные?
— Они сидели чуть поодаль, у очага, говорили о лыжных походах и пили. Возможно, пиво. Или какой-то спортивный напиток. Две девушки и один мужчина, от двадцати до тридцати пяти лет, так мне показалось.
— Имена?
— Мы только кивнули друг другу и сказали «привет». Как я уже говорил, я отправился туда, чтобы побыть одному, а не искать знакомств.
— Внешность?
— В таких хижинах вечером обычно бывает довольно темно, если я скажу, что одна из них — светленькая, а другая — темненькая, то нет уверенности, что так оно и было. Как я уже говорил, я даже не помню, трое их было или четверо.
— Выговор?
— Мне кажется, одна из девушек говорила на западном диалекте.
— Ставангерский диалект? Берген? Сюннмёре?
— Мне очень жаль, но я в этом плохо разбираюсь. Может, она была вовсе не из Западной, а из Южной Норвегии.
— О'кей. Вы хотели побыть один, но разговорились с Марит Ульсен о современных нравах.
— Просто так получилось. Она подошла ко мне и села. Не слишком застенчивая тетка. Болтушка. Но толстая и симпатичная. — Он сказал это так, будто оба слова гармонично дополняли друг друга. Харри вдруг вспомнилось, что, вопреки общей тенденции к повышению средненорвежской массы тела, Лене Галтунг, судя по фотографии, тощая как вобла.
— Так что, кроме Марит Ульсен, вам ни о ком другом сказать нечего? Даже если я покажу вам фотографии тех, кто, по нашим сведениям, там был?
— Почему же? — Лейке снова улыбнулся. — Думаю, мне найдется что сказать.
— Неужели?
— Когда я собирался укладываться спать в одной из комнат, мне пришлось включить свет, чтобы посмотреть, какая койка там свободна. И я видел, что двое уже лежали и спали. Мужчина и женщина.
— И вы думаете, что сможете их описать?
— Ну, не то чтобы описать, но я вполне уверен в том, что мог бы их узнать.
— Да?
— Знаете, бывает, стоит увидеть человека, и сразу вспоминаешь его лицо.
Харри знал, что Лейке прав. С описанием примет у свидетелей, как правило, бывало неважно, но при опознании они обычно не ошибались.
Харри подошел к картотечному шкафу, который они с Бьёрном задвинули в глубь комнаты, открыл нужные папки и вытащил фотографии. Дал пять снимков Лейке, тот принялся их изучать.
— Марит Ульсен, — сказал он и протянул Харри одну из фотографий. — А это, мне кажется, две девушки, сидевшие у очага, но наверняка не скажу. — Он отдал Харри фотографии Боргни и Шарлотты. — Это, возможно, тот парень — Элиас Скуг. — Но никого из них не было в спальне, в этом я уверен.
— То есть вы не уверены, что узнаёте тех, с кем довольно долго сидели в одной комнате, но уверены, что узнали бы тех, кого видели всего лишь несколько секунд?
Лейке кивнул:
— Они спали.
— А что, спящего узнать легче?
— Нет, но они же на тебя не смотрят, правда? Так что ничто не мешает тебе их рассмотреть.
— М-м-м… За несколько секунд?
— Может, чуть подольше.
Харри убрал фотографии в папки.
— У вас есть какие-нибудь имена? — спросил Лейке.
— Имена?
— Да. Как я уже говорил, я встал первым, сделал себе пару бутербродов на кухне. Там же была и гостевая книга, а я туда еще не записался. И пока я доедал свои бутерброды, я открыл эту книгу и просмотрел имена тех, кто записался накануне вечером.
— Зачем?
— Зачем? — Тони пожал плечами. — В туристических хижинах часто встречаешь одних и тех же людей. Я посмотрел, может, есть кто из знакомых.
— Были?
— Нет. Но если бы вы назвали имена тех, кто, как вы знаете или полагаете, был там, то я, возможно, вспомню, видел ли я их в гостевой книге, — понимаете?
— Понимаю. Но, к сожалению, у нас нет никаких имен. И адресов тоже.
— Нет? Ну и ладно, — сказал Лейке и принялся расстегивать шерстяное пальто. — Тогда, боюсь, толку от меня немного. Кроме того, что теперь вы можете меня вычеркнуть.
— М-м-м, — сказал Харри. — Ну раз уж вы здесь, у меня найдется еще пара вопросов. Если у вас есть время.
— Я сам себе хозяин, — сказал Лейке. — Во всяком случае, пока.
— Прекрасно. Вы говорите, что у вас в прошлом были проблемы. Не могли бы вы коротко сказать, в чем они заключались?
— Я попытался убить одного типа, — прямо ответил Лейке.
— Понятно, — сказал Харри и откинулся на спинку кресла. — За что?
— Потому что он на меня напал. Он утверждал, что я увел у него девушку. По правде говоря, она не была и не хотела быть его девушкой, к тому же я не увожу чужих девушек. В этом нет нужды.
— М-м-м… Он застал вас на месте преступления и ударил ее?
— Что вы имеете в виду?
— Я просто пытаюсь представить, почему вам захотелось его убить. Если вы всерьез это утверждаете.
— Он меня ударил. И поэтому я попытался убить его. Ножом. И я уже почти сделал это, когда парочка моих друзей буквально оторвала меня от него. Меня осудили за нанесение тяжких телесных повреждений. Так что для попытки убийства я еще легко отделался.
— Вы отдаете себе отчет в том, что сказанное вами может навлечь на вас подозрение в убийстве?
— В этом деле? — Лейке недоверчиво посмотрел на Харри. — Шутите? Я надеюсь, кругозорчик у вас пошире.
— Если вам захотелось убить один раз…
— На самом деле мне хотелось убить не один раз. Вероятно, я так и поступал.
— Вероятно?
— В джунглях не так-то просто разглядеть черного как уголь негра. Стреляешь почти наугад.
— И вы так делали?
— Да, в годы моей грешной молодости. Отбыв срок, я пошел на сержантские курсы, а потом отправился в Южную Африку, устроился там контрактником.
— А-а-а… Так вы были наемником в ЮАР?
— Три года. Причем в ЮАР я только завербовался, потому что драчка шла в соседних странах. Там всегда шла война и всегда был спрос на профессионалов, особенно белых. Черномазые по-прежнему думают, что мы умнее, они больше доверяют белым офицерам, чем своим собственным.
— Может, вы и в Конго бывали?
Правая бровь Тони Лейке изогнулась черным углом.
— А почему вы спрашиваете?
— Просто был там недавно, поэтому и интересуюсь.
— Тогда это называлось Заир. Но большую часть времени мы даже толком не были уверены, в пределах какой страны находимся. Там ведь либо сплошная зелень, либо сплошная чернота, пока снова не встанет солнце. Я работал в так называемой службе безопасности на нескольких алмазных копях. Именно там я научился пользоваться картой и компасом при свете налобного фонарика. Кстати, компас там можно выбросить к чертям собачьим, в горах слишком много металла.
Тони Лейке откинулся на спинку кресла. Расслабился и ничего не боится, отметил Харри.
— Кстати, о металле, — сказал Харри. — По-моему, я где-то читал, что у вас там, в Африке, шахта.
— Верно.
— А что за минерал?
— Колтан.
Харри медленно кивнул:
— Используется в мобильных телефонах.
— Точно. И еще в игровых приставках. Когда в девяностых годах производство мобильных телефонов в мире резко возросло, я вместе со своими солдатами был на задании на северо-востоке Конго. Там у французов и туземцев была шахта, они использовали мальчишек, которые добывали колтан киркой и лопатой. Он выглядит как обычный камень, но из него получают тантал, именно этот металл используется в телефонах. И я понял, что, если бы удалось найти финансирование, я мог бы организовать там настоящую, современную разработку, сам бы разбогател и помог разбогатеть моим партнерам.
— Так и получилось?
Тони Лейке рассмеялся:
— Не совсем. Я занял денег, потом меня обманули ловкие партнеры, и я потерял все. Занял еще, меня снова обманули, занял еще и немного заработал.
— Немного?
— Несколько миллионов, чтобы заплатить долги. Но у меня появились связи, мое имя стало мелькать в прессе, и, хотя я, конечно, продавал шкуру неубитого медведя, этого оказалось достаточно, чтобы быть принятым в кругах, где крутятся большие деньги. Чтобы считаться там своим, важно только количество нулей в числе, которым измеряется твое состояние, и не важно, что перед ним — плюс или минус. — Лейке снова рассмеялся, заразительно и от души, и Харри тоже пришлось изобразить улыбку.
— А сейчас?
— А сейчас перед нами открылись огромные перспективы, потому что именно сейчас наступило время колтана. Ну да, говорить я давно уже это говорю, но на этот раз — все правда. В обмен на опцион на покупку мне пришлось уступить свои акции в этом бизнесе, чтобы расплатиться с долгами. Сейчас все утряслось, остается только раздобыть денег, чтобы выкупить акции обратно, и я снова стану полноправным компаньоном.
— Ясно. А деньги?
— Кое-кому кажется разумным одолжить мне деньги в обмен на долевое участие. Прибыль огромна, риск минимален. Да и все важные вложения уже сделаны, включая взятки местным властям. Мы даже расчистили полосу в джунглях, так что можем грузить все в транспортный самолет и вывозить через Уганду. Вы состоятельный человек, Харри? Я погляжу, может, есть возможность и вам отрезать кусочек этого пирога?
Харри покачал головой:
— А вы не были в последнее время в Ставангере, Лейке?
— Ну… Был. Летом.
— А потом не ездили?
Лейке подумал и отрицательно покачал головой.
— Вы не совсем уверены? — поинтересовался Харри.
— Я представляю свой проект потенциальным инвесторам, а это означает, что я чертовски много езжу. Думаю, я был в Ставангере раза три или четыре в этом году, но, по-моему, я с лета туда не заглядывал.
— А как насчет Лейпцига?
— Тут мне, наверное, уже пора спросить — а не нужен ли мне адвокат, Харри?
— Я просто хочу поскорее вычеркнуть вас из списка, чтобы сосредоточиться на более существенных вещах. — Харри потер указательным пальцем переносицу. — Если не хотите, чтобы про все про это пронюхали СМИ, то вам вряд ли стоит привлекать адвоката, получать официальные вызовы на допросы и все такое прочее?
Лейке медленно кивнул:
— Вы, конечно, правы. Спасибо за совет, Харри.
— Лейпциг?
— Сорри, — ответил Лейке с неподдельным сожалением в голосе и лице. — Никогда там не бывал. А что, должен был?
— М-м-м… Мне придется также спросить, где вы были и что делали в определенные дни.
— Давайте.
Харри продиктовал даты четырех убийств, а Лейке записал их в свой «молескин» в кожаном переплете.
— Проверю эти даты, как только буду в офисе, — пообещал он. — Вот, кстати, мой номер телефона. — Он протянул Харри визитку, на которой было написано: «Тони К. Лейке, предприниматель».
— А что означает «К.»?
— Ну понимаете, — сказал Лейке, вставая, — Тони — это просто сокращенное Антони, так что я решил, что мне нужен второй инициал. Это как бы придает больше веса, вы не согласны? Мне кажется, иностранцам нравится.
Вместо того чтобы пройти по «Кишке», Харри поднялся с Лейке в тюрьму по лестнице, постучал в окошко, появился охранник и впустил их.
— Прямо кадр из сериала про банду Ульсена, — сказал Лейке, когда они стояли на гравиевой дорожке перед внушающими известное почтение стенами старой тюрьмы.
— Чтобы не бросаться в глаза, — объяснил Харри. — Вы становитесь узнаваемым, а в управлении как раз люди идут на работу.
— Кстати, о лице: я вижу, вам кто-то сломал скулу.
— А что, упасть и удариться я не мог?
Лейке с улыбкой покачал головой:
— Я немного разбираюсь в сломанных скулах. У вас она такая после удара. И вы дали ей неправильно срастись. Вам следовало бы пойти и вправить ее, невелика работа.
— Спасибо за совет.
— Вы им много задолжали?
— Вы и об этом знаете?
— Да! — вырвалось у Лейке, и он закрыл глаза. — К сожалению.
— И последнее, Лейке…
— Тони. Или Тони К. — Лейке вновь сверкнул всем комплектом своего жевательного инструмента. Словно демонстрируя полнейшую беззаботность, подумал Харри.
— Тони. Вы никогда не были в районе Люсерена? Это озеро в Эст…
— Был, конечно, вы что, с ума сошли? — рассмеялся Тони. — Ведь хутор Лейке находится в Рюстаде. Я там у деда каждое лето бывал. И потом еще прожил пару лет. Потрясающее место, правда? Как там, кстати? — Улыбка его внезапно испарилась. — О, черт! Вы же там нашли эту девушку! Ну и совпадение, правда?
— Ну, — сказал Харри, — ничего особо невероятного здесь нет. Люсерен — озеро большое.
— Точно. Ну, еще раз спасибо, Харри. — Лейке протянул ему руку. — А если появятся какие-то имена из Ховассхютты или кто-то объявится, только позвоните, и я посмотрю, может, вспомню. Всегда готов к сотрудничеству, Харри.
Харри увидел себя со стороны: он пожимает руку человеку, который, как ему только что казалось, убил пять человек за последние три месяца.
Не прошло и пятнадцати минут после ухода Лейке, как позвонила Катрина Братт.
— Ну?
— По четырем из пяти ответ отрицательный, — сказала она.
— А пятый?
— Одно попадание. В глубинах виртуальных недр.
— Поэтично.
— Тебе понравится. Шестнадцатого февраля Элиасу Скугу звонили с номера, который ни на кого не зарегистрирован. С тайного номера, так сказать. И может быть, именно из-за этого вы…
— Ставангерская полиция.
— …не обнаружили эту связь раньше. Но в глубинах недр…
— Ты хотела сказать, внутри строго охраняемых списков абонентов «Теленора»?
— Что-то в этом роде. Там всплыло имя Тони Лейке, Холменвейен сто семьдесят два, — именно он оплачивает счета за разговоры с этого тайного номера.
— Йес! — сказал Харри. — Ты ангел.
— По-моему, неподходящая метафора. По твоему голосу ясно, что только что я отправила мужика в тюрьму на пожизненное.
— Созвонимся.
— Погоди! А про Юсси Колкку ничего не хочешь услышать?
— Я про него почти забыл. Давай выкладывай.
И она выложила.
