1.13 по местному времени. Аэробус A320. Блики от тусклых лампочек на усталых лицах. Бледно-красный призыв «Пристегните ремни!» над неподвижными головами.

Люси не терпелось оказаться у цели, и она, упершись лбом в стекло иллюминатора, разглядывала то, что там, внизу. А там внизу был город Альбукерке, который отсюда казался гигантским гнездом, свитым из света в черной дыре. Оранжевые нити автострад, соединяющих штаты, разбегались из центра, прорезая тьму и уходя за горизонт в четырех основных направлениях — к северу, югу, западу и востоку. Небо было чистое, звездное. Луна висела низко, рыжая, как апельсин, и проливала на землю лучи, позволяя разглядеть — или, скорее, угадать — словно вырубленные топором возвышенности, стоявшие вокруг города бдительными стражами. Перед самым приземлением Люси заметила реку с черной водой, вспомнила старые ковбойские фильмы, на которые водил ее отец, и решила, что, вероятно, это и есть знаменитая Рио-Гранде.

Когда путешественница вышла на подвезенный к самолету трап, ее хлестнул по лицу ледяной сухой воздух. По словам стюардессы, за бортом было минус пять, а город — в самой нижней своей части — находился на высоте 1490 метров над уровнем моря.

Люси подняла воротник, надела перчатки, хорошенько потянулась и, спустившись по трапу, ступила на американскую землю. Миновав без особых трудностей пограничный и таможенный контроль, она вышла из здания аэропорта и тут же поймала такси… ну как «тут же» — прошла еще все-таки сотню метров до вывески транспортной компании «ABQ Cab Company», где по-английски попросила отвезти ее в отель «Холидей Инн Экспресс». На футболке водителя, белого старика, больше похожего в своих штанах с лямками на крестьянина, красовалась надпись: «Chuck Norris can clap with one hand» («Чак Норрис может аплодировать одной рукой»), — судя по внутреннему убранству салона машины, старик был патриотом до мозга костей.

Несколько минут спустя такси свернуло на шоссе номер 140.

Было совсем темно, но Люси ощущала во всем биение сердца великого Американского Запада: машины — «хаммеры», «пикапы», «шевроле», ехавшие навстречу или перегонявшие их, — были невероятных размеров, буквы на указателях складывались в магические созвучия: Santa Fe, Las Cruces, Rio Grande Boulevard… И в дополнение — светящиеся вывески «drive-thrоugh» или «drive-in» придорожных ресторанов и всяких там кинотеатров для автомобилистов…

Отель, в котором она должна была остановиться, находился на краю города. Современное пурпурно-розовое, как каньон, здание. Холл гостиницы украшен, но довольно сдержанно, большая елка свидетельствует, что скоро Рождество.

Француженка подошла к стойке, зарегистрировалась, английский ей вспомнился сразу, и никаких трудностей, в общем-то, не возникло. Тем не менее после четырнадцатичасового полета она вымоталась, от разницы во времени буквально падала с ног и потому, закрыв за собой дверь номера, вздохнула с облегчением.

Номер оказался чистеньким, удобным и безликим. Люси быстро приняла душ, отправила Шарко эсэмэску: «Добралась хорошо, устроилась, надеюсь, у тебя тоже все в порядке, люблю тебя», включила будильник в телефоне (выяснилось, что он, автоматически настроившись на сеть Western Wireless, показывает местное время) и залезла под одеяло.

Она лежала на спине, поглаживая живот, глядя на неподвижный вентилятор и улыбаясь. Малыш был там, в ней, она чувствовала его так, как могут чувствовать только матери. Маленькое зернышко, о котором она столько мечтала, которого хотела больше всего на свете, однажды превратится в девочку с голубыми глазами. Она подумала о Шарко и попыталась себе представить, как он воспримет новость. Ей нравилось думать о том, как это будет.

Люси погасила свет. Когда ее обволокли темнота и тишина, она поняла, что в ушах гудит. Какой-то чудной отдаленный гул — забавно, но примерно так гудит скороварка… Ну да, конечно, отголоски рева двигателей плюс высота… Она вертелась с боку на бок, так и сяк перекладывала подушку, накрывала ею голову, но никак не могла найти подходящую позу. И чем больше твердила себе, что надо спать, тем неохотнее шел к ней сон.

В конце концов около четырех утра она все-таки заснула, свернувшись клубочком и прижав к животу подушку.