Книга: Смертельное путешествие
Назад: 27
Дальше: 29

28

– Трубка. Самая что ни на есть заурядная курительная трубка.
Макмагон кивнул.
– В сумке, которая прошла досмотр. – В моем голосе прозвучали скептические нотки.
– Сотрудник авиалинии помнит, как сказал этому человеку, который прибыл на посадку в последнюю минуту, что его спортивная сумка чересчур велика, чтобы уместиться на верхней багажной полке салона, и ее придется сдать в багаж. Хозяин сумки взмок от пота и был сам не свой. Прежде чем отдать сумку оператору по обработке багажа, он стянул с себя спортивную куртку и затолкал ее в сумку. Утверждают, что в кармане куртки осталась зажженная трубка.
– А как же детекторы дыма? Детекторы огня?
– В багажных отсеках их нет.
Райан, Макмагон и я сидели на складных стульях в зале для совещаний командного пункта НКБТ. В конце этого же ряда я заметила Ларка Тирелла. Первые ряды были заняты сотрудниками оперативных и следственных групп, в задних тесно набились журналисты.
Магнус Джексон выступал с заявлением, иллюстрируя свою речь показом изображений на большом экране у себя за спиной.
– Самолет рейс двести двадцать восемь «Эйр трансс-аут» упал на землю в результате непредсказуемого стечения обстоятельств, которое привело к возгоранию, взрыву, разгерметизации и разрушению самолета в воздухе. Именно в такой последовательности. Я расскажу об этом шаг за шагом, а на вопросы буду отвечать после того, как закончу.
Пальцы Джексона пробежались по клавишам ноутбука, и на экране возникла диаграмма пассажирского салона.
– Четвертого октября сего года, приблизительно в одиннадцать часов сорок пять минут пассажир Уолтер Линденбаум предъявил сотруднику «Эйр транссаут» Джеймсу Сартору свой посадочный талон на рейс двести двадцать восемь. Сартор только что сделал последнее объявление о посадке. Он заявил, что мистер Линденбаум был невероятно взбудоражен, поскольку опасался, что из-за опоздания лишился места в самолете.
Мистер Линденбаум имел при себе две сумки, одну поменьше, другую значительно больше – холщовую спортивную. Сартор сообщил пассажиру, что спортивная сумка не поместится на верхнюю багажную полку в салоне и слишком велика, чтобы затолкать ее под сиденье. Он прикрепил к сумке багажную бирку и велел Линденбауму оставить ее на телескопическом трапе – оттуда ее заберет оператор по приему багажа. Мистер Линденбаум снял трикотажную спортивную куртку, положил ее в сумку и поднялся на борт самолета.
Джексон вывел на экран изображение чека кредитной карточки.
– Согласно записям на кредитной карточке мистера Линденбаума, вечером накануне вылета он приобрел литровую бутылку рома «Демерара» крепости семьдесят пять и пять десятых градуса.
Еще несколько ударов по клавишам – и изображение чека сменилось обугленной холщовой сумкой в разных ракурсах.
– Сумка Линденбаума и ее содержимое – единственные из всех предметов, собранных на месте крушения… – Джексон подчеркнул эту фразу жестким взглядом, брошенным на аудиторию, – …с прожогами геометрической формы, что свидетельствует о симметрии и о том, что горение изнутри было сильнее, чем снаружи.
Он провел лазерной указкой по образцу упомянутого прожога.
– Беседы с членами семьи Уолтера Линденбаума выявили, что он курил трубку. А также имел привычку, входя на территорию, где курение запрещено, прятать трубку в карман и потом заново раскуривать ее. Все данные указывают на то, что куртка Линденбаума отправилась в багажный отсек с тлеющей трубкой в кармане.
По задним рядам пробежал неразборчивый ропот. Журналисты один за другим поднимали руки, выкрикивая вопросы. Не обращая на них внимания, Джексон вывел на экран дополнительные изображения обгоревшей одежды в развернутом, а затем в свернутом виде.
– В багажном отделении фрагменты тлеющего табака и пепла просыпались из чашечки трубки и вызвали накаливание окружающих тканей в сумке, создав то, что мы называем «очагом возгорания».
На экране возникли новые снимки обгорелого холста и одежды.
– Разрешите повториться. Геометрические формы прожогов не были обнаружены ни на каких других предметах на месте крушения. Я не намерен сейчас углубляться в вопрос, почему медленное горение сложенной одежды внутри сумки не может быть объяснено ничем после взрыва в воздухе.
Следующий снимок изображал закопченные осколки стекла.
– Бутылка рома, приобретенная мистером Линденбаумом. Внутри неплотно упакованной сумки дым распространялся при температуре ограниченного возгорания, которая выше, чем температура бутылки и ее содержимого, не вовлеченных в процесс возгорания. Бутылка осталась нетронутой, на ней оседал дым. Следы копоти, хорошо видные на этом снимке, были подвергнуты анализу в нашей лаборатории. Продукты распада в них соответствуют происхождению дыма, которое я описал. На поверхности бутылки помимо других обнаружены следы табачного дыма; об этом можно говорить с уверенностью, поскольку в криминалистическом анализе использовались для сравнения волокна несгоревшего табака из чашечки трубки.
Джексон переключился на диаграмму самолета.
– В «Фоккере-100» топливопроводы проходят под полом рубки, над багажным отделением, от крыльевых топливных баков до двигателей в кормовой части.
Он прочертил указкой описанный маршрут, щелкнул по крупному плану топливопровода и увеличил один из топливных узлов.
– Группа изучения конструкций обнаружила в узле топливопровода усталостную трещину. Именно в том месте, где он проходит через перегородку в задней части багажного отделения. Вероятнее всего, причиной возникновения трещины послужил бракованный участок узла, который стал местом концентрации напряжений.
Экран заполнило многократно увеличенное изображение тонкой, как волос, трещины.
– Нагрев, исходивший от очага возгорания в спортивной сумке мистера Линденбаума, способствовал расширению трещины, отчего микроскопические количества топливных испарений проникли из топливопровода в багажное отделение.
Джексон загрузил изображение грязного и обесцвеченного обломка металла.
– Разрушение под воздействием ограниченного нагрева, которое проявляется в возникновении местного обесцвечивания, хорошо различимо на этом участке топливопровода в момент прорыва в результате перегревания. А теперь взглянем на модель хода событий.
Защелкали клавиши, экран очистился, потом на нем возникло анимированное изображение летящего самолета. Наверху монитора шел отсчет времени в секундах.
В левой задней части багажного отделения, прямо под местами 23 «а» и «b» была видна спортивная сумка Линденбаума. Я смотрела, как она наливается розовым, становится ярче, краснее… смотрела и холодела от ужаса при мысли о неизбежном.
– Горение раскаленных предметов внутри сумки, – прозвучал голос Джексона. – Первая стадия возгорания.
Из сумки начали сочиться бледно-голубые пятнышки.
– Дым.
Частички слились в тончайшую прозрачную дымку.
– Багажное отделение герметизировано так же, как пассажирский салон. Это означает, что оно заполнено воздухом, содержащим нормальный процент кислорода. Важность этого факта в том, что в багажном отделении циркулирует значительное количество теплого воздуха.
Дымка медленно рассеялась. Края сумки Линденбаума окрасились красным.
– Вначале дым скапливался внутри сумки, но постепенно стал просачиваться наружу. Со временем нагрев усилился, что привело к возникновению струйного пламенного горения снаружи. Воспламенились стоявшие рядом вещи, и начал выделяться густой дым.
На топливопроводе, проходившем по внутренней стене багажного отделения, появились черные точки. Не в силах оторвать взгляд, я смотрела, как эти точки множатся и медленно опускаются вниз или движутся, захваченные потоком воздуха.
– Затем началась вторая стадия горения. Когда из герметизированного топливопровода начало просачиваться топливо, вначале его количество было так незначительно, что оно испарялось, смешиваясь с воздухом. Когда топливных паров накопилось достаточно много, они начали оседать, поскольку испарения горючего изначально тяжелее воздуха. На этой стадии уже должен был появиться легко различимый запах.
Голубоватые пятнышки возникли в пассажирском салоне.
– Дым проникал в салон через вентиляцию, систему обогрева и кондиционирования воздуха, а со временем начал выходить наружу через выпускной клапан наддува.
Я подумала о Жане Бертране. Почуял ли он запах топлива? Заметил ли дым?
На экране – вспышка. Из сумки Линденбаума хлынул красный цвет, и в задней стене багажного отделения появилась рваная дыра.
– Через двадцать минут двадцать одну секунду полета топливные пары достигли связки проводов, в которой, судя по всему, наличествовало искрение, и воспламенились в оглушительной вспышке. Звук этого взрыва можно услышать в записях речевого регистратора.
Вспомнив рассказ Райана о последних словах пилота, я испытала ту же беспомощность, которую описывал он.
– Произошло короткое замыкание.
Я думала о пассажирах. Ощутили ли они сотрясение? Услышали взрыв? Успели ли осознать, что сейчас умрут?
– Первый взрыв пробил дыру из герметизированного багажного отделения в расположенный за ним негерметизированный фюзеляж, и аэродинамические нагрузки начали разрывать самолет на куски. На этой стадии из топливопровода вылилась новая, большая порция горючего, и багажное отделение охватил огонь.
На экране части самолета отваливались одна за другой и падали на землю. Джексон поочередно называл их.
– Обшивка хвостовой части фюзеляжа. Тормоза.
В зале стояла мертвая тишина.
– Затем аэродинамические нагрузки разорвали вертикальное хвостовое оперение, сорвали хвостовой стабилизатор и рули высоты.
Самолет на экране ушел в пике и начал падать камнем – вместе с уцелевшим до сих пор пассажирским салоном. Джексон нажал клавишу, и экран погас.
Никто в зале, казалось, не смел дохнуть или шевельнуться. Текли секунды. Я услышала чей-то всхлип, а может быть, просто судорожный вздох. Кто-то кашлянул… и зал взорвался криками.
– Мистер Джексон!..
– Почему детекторы дыма не…
– Мистер Джек!..
– Сколько вре…
– Я буду отвечать на вопросы по очереди.
Джексон указал на женщину в очках с оправой в стиле Бадди Холли.
– Сколько времени понадобилось, чтобы температура в сумке поднялась до точки открытого возгорания?
– Позвольте прояснить вот что. Мы ведем речь о накаливании, светящемся горении, при котором небольшое количество кислорода вступает в непосредственный контакт с твердым веществом, например углями. Это не пламенное горение. В небольшом объеме, таком как внутри сумки, накаливание может быстро образоваться и поддерживаться при температуре от пятисот до шестисот градусов по Фаренгейту.
Палец Джексона указал на другого журналиста.
– Как бутылка рома могла уцелеть во время пожара в сумке?
– Запросто. Максимальная температура накаливания – тысяча сто – тысяча двести градусов по Фаренгейту, то есть температура зажженной трубки или сигареты. Этого не хватит, чтобы повредить стеклянную бутылку с жидкостью.
– И на бутылке сохранятся следы копоти?
– Именно. Если только стекло не подвергнется очень интенсивному и продолжительному воздействию открытого огня, чего в данном случае произойти не могло – накаливание образовалось внутри сумки.
Палец переместился к следующему журналисту.
– Следы усталости металла тоже сохранились?
– Чтобы расплавить сталь, понадобится температура от двух тысяч пятисот градусов по Фаренгейту и выше. Усталостные бороздки, типичные признаки усталости металла, как правило, сохраняются в пожарах такой интенсивности.
Джексон указал пальцем на репортера из «Шарлотт обсервер».
– Пассажиры знали, что происходит?
– Те, кто сидел близко от точки вспышки, могли почувствовать сотрясение. И все наверняка услышали звук взрыва.
– А что насчет дыма?
– Дым должен был просочиться в пассажирский салон через систему обогрева и кондиционирования воздуха.
– И все это время люди были в сознании?
– Тип горения, который я описал, может сопровождаться выделением ядовитых газов, которые очень быстро действуют на людей.
– Насколько быстро?
– Зависит от возраста человека. Вероятно, в течение девяноста секунд.
– Могли эти газы проникнуть в пассажирский салон?
– Да.
– В телах погибших были найдены следы дыма или ядовитых газов?
– Да. В ближайшее время ждите заявление доктора Тирелла.
– Если в самолете было столько дыма, как вы можете быть уверены в происхождении следов копоти на бутылке с ромом? – Задавший этот вопрос выглядел не старше шестнадцати.
– Фрагменты трубки Линденбаума были найдены, и мы провели сравнительные исследования, пользуясь несгоревшими волокнами табака, которые остались в чашечке трубки. Следы копоти на бутылке оказались идентичны продуктам горения этого табака.
– Как могла произойти утечка топлива? – выкрикнули с задних рядов.
– Когда в багажном отделении вспыхнул пожар, выброс пламени повредил лишь небольшой сегмент топливопровода. Это воздействие деформировало стенку топливопровода или же породило давление, в результате которого и произошло микроскопическое увеличение упомянутой раньше трещины.
Джексон подал знак репортеру, который внешним видом и манерой говорить напоминал Дика Каветта.
– Хотите сказать, что начальный пожар не был прямой причиной взрыва?
– Совершенно верно.
– Что же тогда? – не отступал тот.
– Повреждение электрооборудования. Это уже вторая стадия возгорания.
– Насколько вы уверены, что дело было именно так?
– Вполне. Когда электричество вызывает взрыв, энергия не исчезает бесследно, она обязательно заземляется. На том же самом сегменте топливопровода были выявлены повреждения, характерные для заземления. Подобные следы обычно обнаруживаются на медных предметах и крайне редко – на стальных деталях.
– Поверить не могу, что горящая сумка не стала причиной взрыва. – В голосе «Каветта» явственно прозвучало сомнение. – Разве не должно было случиться иначе?
– Отчасти вы правы. Мы и сами вначале придерживались этой гипотезы, но, видите ли, топливные пары при таком небольшом расстоянии от источника выброса недостаточно еще смешались с воздухом. Чтобы произошло воспламенение, им нужно основательно перемешаться с воздухом, но если уж такое случилось – происходит чудовищный взрыв.
В рядах поднялась новая рука.
– Исследования проводили сертифицированные специалисты по пожарам и взрывам?
– Безусловно. Были приглашены независимые эксперты.
Встал с места еще один журналист.
Восемьдесят восемь человек погибли из-за того, что одному из них не хотелось потерять место в самолете. Трагическое стечение обстоятельств.
Я глянула на часы. Кроу, наверное, уже ждет.
Ошеломленная услышанным, я незаметно выскользнула из зала. Меня ждали те, кого погубила отнюдь не простая беспечность.

 

На территории Пожарной части Аларки не осталось рефрижераторов. На стоянке, помимо списанных пожарных автомобилей, стояли только машины моих помощников. Вход охранял один-единственный помощник шерифа.
Когда я приехала на стоянку, Кроу уже была там. Издалека заметив меня, она выбралась из патрульного автомобиля, прихватила оттуда небольшой кожаный чемоданчик и остановилась около машины, дожидаясь меня. Небо было оловянно-серым, из ущелья дул сильный холодный ветер. Порывы трепали поля шерифской шляпы, исподволь силясь изменить ее фасон.
Я подошла к Люси, и мы вдвоем вошли в стационарный морг, который тоже очень изменился. Стэн и Мэгги трудились у секционных столов, разбирая и раскладывая кости там, где еще совсем недавно лежали останки жертв крушения. На четырех столах стояли нераспечатанные картонные коробки.
Я поздоровалась со своей командой и поспешила в огороженный закуток, который служил мне кабинетом. Пока снимала куртку и надевала лабораторный халат, Кроу устроилась в кресле напротив моего стола, расстегнула молнию чемоданчика и достала несколько папок.
– Тысяча девятьсот семьдесят девятый – пусто. Все пропавшие без вести так или иначе нашлись. В семьдесят втором пропавших было двое.
Она раскрыла первую папку.
– Мэри Фрэнсис Рафферти, белая, восемьдесят один год. Жила одна в Диллсборо. Дочь навещала ее по субботам. В одну из суббот Рафферти дома не оказалось. Больше ее не видели. Решили, что старушка где-то заплутала и умерла от переохлаждения.
– Сколько раз мы уже это слышали?
Кроу перешла к другой папке.
– Сара Эллен Дивер, белая, девятнадцать лет. Вышла из дома, отправилась на работу в магазин товаров повседневного спроса на Хайвэй, семьдесят четыре. До места так и не дошла.
– Сомневаюсь, что Дивер обнаружится среди наших находок. Есть новости от Олбрайта?
Кроу кивнула.
– Опознан Джордж Эдер.
– Стоматологическая экспертиза?
– Да. – Она помолчала. – Вам известно, что у трупа из первой ниши не хватает левой ступни?
– Да, Олбрайт звонил.
– Дочери Джеремии Митчелла кажется, что она опознала кое-какую его одежду. Сейчас собираемся взять кровь на анализ у его сестры.
– Олбрайт просил меня сделать срезы костей. Тирелл обещал ускорить их исследование. Другие даты проверяли?
– Семья Альберта Оделла сообщила имя его зубного врача.
– Оделл – владелец яблоневой фермы? – уточнила я.
– И единственный пропавший без вести в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.
– Большинство зубных врачей не склонно хранить записи за десять с лишним лет.
– В разговоре по телефону доктор Уэлч показался мне человеком недалеким. Сегодня во второй половине дня съезжу в Лоаду, погляжу, что он собой представляет.
– Как насчет остальных? – Задавая вопрос, я уже знала, какой получу ответ.
– С ними будет нелегко. Адамс и Фаррелл пропали больше пятидесяти лет назад, Трампер – больше сорока.
Она достала из чемоданчика еще три папки и разложила на моем столе.
– Вот все, что мне удалось раскопать. – Кроу поднялась. – Когда вернусь от дантиста, дам вам знать.
После ее ухода я полистала папки. В посвященной Такеру Адамсу были только газетные вырезки, которые я уже видела.
Досье Эдны Фаррелл оказалось немного содержательней и включало записи, сделанные от руки после ее исчезновения. Там было заявление Сандры Джейн Фаррелл с рассказом о том, как Эдна провела последние несколько дней перед тем, как пропала, а также подробное описание внешности и физических особенностей. Когда-то в молодости Эдна свалилась с лошади, и Сандра писала, что лицо у ее матери было с тех пор «перекошенное».
Я выдернула из папки черно-белый снимок с зубчатыми краями. Фотография оказалась довольно расплывчатой, но асимметричность лица была видна безошибочно.
– Так держать, Эдна.
От Чарли Уэйна Трампера остались фотографии, а его исчезновение и смерть были описаны в нескольких газетных статьях. Никакой рукописной информации.

 

Следующие дни были как две капли воды похожи на те первые, которые я провела в здании Пожарной части Аларки, – с рассвета до заката в обществе мертвецов. Час за часом я разбирала и раскладывала кости, определяла пол и расу, приблизительный возраст и рост. Искала признаки зажившего увечья, перенесенной болезни, врожденной патологии или стереотипии. Для каждого скелета составляла профиль, настолько полный, насколько это возможно при работе с останками, лишенными мягких тканей.
На свой лад это было схоже с обработкой жертв крушения, когда имена погибших известны из списка пассажиров. Опираясь на дневник Векхофа, я была убеждена, что обладаю конечной совокупностью данных, поскольку даты в его списках идеально соответствовали датам исчезновения стариков в округе Суэйн и соседних: 1943 – Такер Адамс, 1949 – Эдна Фаррелл, 1959 – Чарли Уэйн Трампер, 1986 – Альберт Оделл.
Считая эти жертвы самыми давними, мы начали работу с останков, которые нашли в четырех захоронениях в туннеле. Пока Стэн и Мэгги очищали, сортировали, нумеровали, фотографировали и делали рентгеновские снимки, я изучала кости.
Эдну Фаррелл я нашла довольно быстро. Скелет под номером четыре принадлежал пожилой женщине, у которой правая скула и челюстная кость были заметно деформированы – последствие переломов, залеченных без должного вмешательства докторов.
Скелет номер пять был неполон: не хватало частей грудной клетки, рук и ног ниже колена. Бросался в глаза значительный урон, причиненный животными. По особенностям строения таза я определила, что скелет принадлежал мужчине преклонного возраста. Шарообразный череп, выступающие скулы и выемки на внутренней стороне передних зубов предполагали индейское происхождение. Статистический анализ уверенно отнес череп к монголоидной расе. Чарли Уэйн Трампер?
Номер шесть, самый ветхий, принадлежал пожилому белому мужчине, который ко времени смерти был уже совершенно без зубов. Я сумела определить его приблизительный рост, но не нашла на костях ни единой уникальной черты или отметины. Такер Адамс?
Скелет номер три – пожилой мужчина с залеченными переломами носа, челюсти, третьего, четвертого и пятого ребер, правой малоберцовой кости. Продолговатый узкий череп. Широкая переносица, гладкая носовая кость и выступающая нижняя часть лица указывали на принадлежность к черной расе. Это подтвердила и программа Fordisc 2.0. Я подозревала, что передо мной жертва 1979 года.
Затем я обследовала скелеты, найденные в той же нише, что Митчелл и Эдер.
Скелет номер два – пожилой белый мужчина. Артритические изменения в костях правого плеча и предплечья указывали на то, что ему приходилось часто поднимать руку над головой. Собирал яблоки? Основываясь на степени сохранности скелета, я предположила, что этот человек умер намного позже тех, что были захоронены в туннеле. Хозяин яблоневой фермы Альберт Оделл?
Скелет номер один – белая старушка. Развитый артрит и всего семь зубов. Мэри Фрэнсис Рафферти, жительница Диллсборо, чья дочь в 1972 году обнаружила дом матери опустевшим?
К концу воскресенья я была уверена, что соотнесла все скелеты с именами, которые эти люди носили при жизни. Люси Кроу помогла мне, отыскав стоматологические записи Альберта Оделла, преподобный Боумэн – тем, что припомнил рост Такера Адамса: шесть футов три дюйма.
И я очень хорошо представляла, как именно все они умерли.
Подъязычная кость – небольшая, подковообразная, залегает в мягких тканях шеи, высоко за нижней челюстью. Кости пожилых хрупки, и подъязычная кость при сжатии легко ломается. Наиболее распространенный источник такого сжатия – удушение.
Томми Олбрайт позвонил, когда я уже собиралась уходить.
– Вы тоже нашли переломы подъязычной кости?
– Пять из шести.
– У Митчелла то же самое. Судя по всему, он отчаянно сопротивлялся. Когда старика не смогли задушить, ему просто проломили голову.
– И у Эдера?
– Нет. Зато есть петехиальное кровоизлияние.
Петехии – это точечные кровоизлияния в глазах и в горле, верные признаки удушения.
– Кому могло прийти в голову душить стариков?
Я не ответила. Я видела на скелетах и другие травмы. Травмы, которые меня озадачили. Травмы, о которых я не стану упоминать, пока не разберусь, что это такое.
Когда Олбрайт повесил трубку, я подошла к скелету номер четыре, взяла берцовые кости и поднесла к свету лупы.
Да. Так и есть. Никаких сомнений.
Я собрала бедренные кости всех скелетов и устроилась с ними за препаровальной лупой.
Одна и та же картина. Крохотные углубления окружали проксимальную часть правой бедренной кости и тянулись вдоль шероховатой линии, костного гребня, к которому прикрепляются мышцы на задней стороне кости. Другие впадины размещались горизонтально, выше и ниже сопрягаемых поверхностей. Количество отметин было разным, но расположение не менялось.
Увеличение – до предела.
Когда я настроила фокус, углубления обрели форму расселин с острыми краями, V-образные в поперечнике.
Следы порезов. Но как, каким образом? Мне доводилось встречать порезы на костях, но только когда жертвы были расчленены. Если не считать Чарли Уэйна Трампера и Джеремии Митчелла, все прочие были захоронены в целости.
Так откуда же взялись эти порезы? И почему только на правой бедренной кости? Или… может быть, не только там?
Я уже готова была повторить полное обследование костей, когда в помещение ворвался Эндрю Райан.
Я, Мэгги и Стэн разом вскинулись, застигнутые врасплох.
– Слушали последние новости? – спросил детектив.
Вопреки всегдашнему хладнокровию он раскраснелся и тяжело дышал.
Мы дружно покачали головами.
– Около трех часов Паркера Дейвенпорта нашли мертвым.
Назад: 27
Дальше: 29