17

Первое, что я заметила утром, едва открыв глаза, – листок бумаги, белевший на плетеном коврике.

Часы показывали двадцать минут восьмого.

Отбросив одеяло, я схватила листок и бегло просмотрела. Факс со списком из шести имен.

Зябко ежась в трусиках и футболке, я прочла заголовок наверху листка: «Отправитель: Офис генерального прокурора, штат Делавар. Получатель: Специальный агент Байрон Макмагон. Тема: Инвестиционная группа „АП“, ТОО».

Это был список членов правления «АП». Очевидно, Макмагон вчера вечером забыл о нем упомянуть и позже просунул его под дверь моего номера. Я просмотрела список. Ни одно имя не показалось знакомым.

Изрядно продрогнув, я сунула факс в наружный карман чемоданчика для ноутбука, пробежала на цыпочках в ванную и нырнула под душ. Потянулась за шампунем – и тут получила первый удар из череды тех, что уготовил мне этот день.

Проклятье! Я забыла пакет с покупками в машине Люка Боумэна.

Плеснув в пустую бутылку из-под шампуня немного воды, я кое-как вымыла голову жалкими остатками пены. Просушила волосы феном, наложила макияж, натянула штаны цвета хаки и белую хлопчатобумажную блузу – и придирчиво оглядела себя в зеркале.

Женщина, отражавшаяся там, выглядела подобающе подтянуто, но все же не слишком официально. Я добавила к своему наряду кардиган, застегнув его, как учила Кэти, на верхнюю пуговицу. Не хотелось выглядеть синим чулком.

Вновь посмотрела в зеркало. Элегантный деловой стиль. Поспешила вниз.

Завтрак от волнения не лез в горло. Я наскоро проглотила кофе, насыпала Бойду остатки корма «Альпо», нервозно посетила туалет, собрала сумочку и уже переступила порог, как вдруг застыла, точно громом пораженная.

Машины же нет!

Я стояла на крыльце, чувствуя, как под внешне пристойным фасадом закипает паника, когда входная дверь распахнулась и из дома выскочил парень лет семнадцати. Волосы его были выкрашены в синий цвет и сбриты почти целиком, если не считать полосы, тянувшейся от лба к затылку. В носу, на бровях и мочках ушей болталось больше металлических штучек, чем можно найти в магазине для байкеров «Харлей».

Не обратив на меня внимания, юнец громко протопал вниз по ступенькам и исчез за углом дома.

Через пару секунд на крыльцо вышел Райан, старательно дуя на дымящуюся кружку с кофе.

– Что случилось, детка?

– Райан, кто это был?

– Металлизированный смурфик? – Детектив сделал пробный глоток. – Илай, племянник Руби.

– Симпатяга. Райан, неловко просить тебя об этом, но у меня через двадцать минут встреча с Тиреллом, а я только сейчас сообразила, что ехать не на чем.

Он сунул руку в карман и бросил мне ключи от машины.

– Возьми мою. Я поеду с Макмагоном.

– Уверен?

– Ты не вписана в договор об аренде. Постарайся не нарушать правила.

В прошлом центры помощи семьям размещали вблизи от мест крушения, чтобы облегчить переправку данных. Отказались от этого после того, как психологи обнаружили, что нахождение в такой близости от места гибели людей негативно действует на психику родственников жертв.

Центр помощи семьям погибших при крушении самолета рейса 228 «Эйр транссаут» располагался в гостинице «Слип инн» Брайсон-Сити. Десять номеров преобразовали в офисы: кровати и шкафы заменили письменными столами, стульями, телефонами и ноутбуками. Именно здесь собирались прижизненные данные, проводились собрания и родственникам погибших сообщалось об опознании очередной жертвы крушения.

Сейчас все это было уже в прошлом. Помещениям, которые прежде были заполнены скорбящими родственниками, сотрудниками НКБТ, дознавателями судмедэкспертизы и представителями Красного Креста, теперь – за исключением пары номеров – вернули первоначальный вид.

Служба безопасности тоже работала без прежней строгости. Въехав на стоянку, я с удивлением увидела толпу журналистов, которые оживленно болтали, попивая что-то из пластиковых стаканчиков, и явно ожидали сенсации.

Голова моя была занята только тем, чтобы не опоздать на встречу. И в мыслях не было, что сенсацией могу оказаться я.

И тут один из операторов вскинул на плечо ручную видеокамеру.

– Вот она!

Мгновенно взлетели к плечам другие камеры. Отовсюду возникли микрофоны, затворы фотоаппаратов защелкали, словно камушки в челюстях газонокосилки.

– Зачем вы перемещали останки?

– Вы подменяли контейнеры с образцами?

– Доктор Бреннан…

– Правда, что пропали вещественные доказательства по случаям, с которыми вы работали?

– Доктор…

Вспышки фотоаппаратов мелькали перед самым лицом. Микрофоны тыкались в лоб, в подбородок, в грудь. Толпа сдавливала со всех сторон, двигалась вместе со мной, словно груда водорослей, опутавших ноги.

Я смотрела прямо перед собой, никого не замечала и никому не отвечала. Сердце грохотало все громче с каждым шагом, требовавшим неимоверного усилия, словно я – пловец, который, борясь с отливом, со всех сил гребет к берегу. Расстояние до входа в гостиницу казалось невообразимо громадным, непреодолимым.

Тут чья-то крепкая рука ухватила меня за плечо, с силой дернула – и я оказалась в вестибюле. Солдат национальной гвардии, пришедший мне на помощь, уже запирал изнутри стеклянные двери, неприязненно косясь на толпу журналистов снаружи.

– Все в порядке, мэм?

Я не ответила, потому что не доверяла собственному голосу.

– Сюда, пожалуйста.

Вслед за гвардейцем я направилась к лифтам. Все время подъема он стоял, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Я едва держалась на ватных ногах, силясь собраться с мыслями.

– Откуда пресса узнала, что здесь будет? – пробормотала я.

– Понятия не имею, мэм.

На втором этаже гвардеец подошел к номеру 201 и привалился спиной к стене около двери.

– Не заперто, – сказал он, глядя не на меня, а в пустоту.

Дважды сделав глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание, я повернула дверную ручку и вошла.

За письменным столом в дальнем конце комнаты сидел вице-губернатор штата Северная Каролина. Из миллиарда мыслей, промелькнувших в тот миг в сознании, отчетливо помню только одну: теперь у Паркера Дейвенпорта вид куда более цветущий, чем тогда на месте крушения.

По левую руку от вице-губернатора сидел доктор Ларк Тирелл, справа – Эрл Блисс. Судмедэксперт глянул на меня и коротко кивнул. Глава ОЗЧС постарался не встретиться со мной взглядом.

– Присаживайтесь, доктор Бреннан. – Вице-губернатор жестом указал на кресло перед самым столом.

Когда я села, Дейвенпорт откинулся на спинку кресла и сплел пальцы на животе. За спиной у него открывался красочный вид, словно срисованный с почтовой открытки: Смоки-Маунтинс в ослепительно-ярких осенних тонах. Щурясь от солнца, я осознала, что оказалась в крайне невыгодном положении. Будь здесь главным Тирелл, я бы точно знала, что усадить меня в таком месте было его стратегической идеей. Дейвенпорт до такого вряд ли додумается.

– Хотите кофе? – спросил вице-губернатор.

– Нет, спасибо.

Глядя на Дейвенпорта, было нелегко представить, как он сумел так долго продержаться на такой должности в политике. Не высок и не низок, не брюнет и не блондин, не хладнокровен и не вспыльчив. Волосы и глаза одинакового неприметно-бурого оттенка, речь однообразная, без модуляций. В общественной системе, которая выбирает лидеров по броской внешности и красноречию, Дейвенпорт явно был обречен на проигрыш. Иными словами, совершенно непримечателен. Впрочем, в этом, возможно, и состояло его главное преимущество. Люди голосовали за Дейвенпорта, а потом забывали о его существовании.

Вице-губернатор расцепил пальцы, осмотрел свои ладони и поднял взгляд на меня.

– Доктор Бреннан, до меня дошли кое-какие весьма неприятные обвинения.

– Я рада, что мы собрались, чтобы разобраться в этом недоразумении.

– Да, конечно.

Дейвенпорт подался к столу и открыл какую-то папку. Слева от нее лежала видеокассета. Никто из собравшихся не проронил ни слова, пока он выбирал в папке нужный документ, а потом внимательно его просматривал.

– Перейдем сразу к сути дела.

– Перейдем.

– Вы появились на месте крушения самолета «Эйр транссаут» четвертого октября сего года до прибытия представителей НКБТ или официальных судмедэкспертов?

– Я была неподалеку, и Эрл Блисс попросил заглянуть.

Я посмотрела на главу ОЗЧС. Эрл упорно разглядывал свои лежавшие на коленях руки.

– У вас был официальный приказ отправиться на место крушения?

– Нет, сэр, но…

– Пытались ли вы выдать себя за официального представителя ФСМО?

– Нет, не пыталась.

Дейвенпорт заглянул в другой документ.

– Пытались ли вы помешать местным властям в поиске и эвакуации останков?

– Категорически нет! – Я ощутила, как жар поднимается вверх по шее и расползается по лицу.

– Вы приказывали помощнику шерифа Энтони Скиннеру снять защитное покрытие с жертвы крушения, хотя знали, что тело может подвергнуться нападению хищных животных?

– Таковы стандартные правила.

Я взглянула на Ларка и Блисса. Оба старательно отводили глаза.

«Спокойствие», – сказала я себе.

– Однако же вы обвиняетесь в том, что нарушили правила… – Дейвенпорт подчеркнул голосом сказанное мной слово. – …Переместив останки с места крушения до того, как они были зарегистрированы.

– Это был уникальный случай, который требовал немедленного вмешательства. Мне пришлось принимать решение на месте, о чем я и сообщила доктору Тиреллу.

– Похищая эти останки, вы тоже принимали решение на месте? – Дейвенпорт подался вперед, и голос его зазвучал жестче.

– Что?!

– Образец, о котором мы сейчас говорим, пропал из морга.

– Мне об этом не известно.

Невыразительные бурые глаза опасно сузились.

– Вот как?

Дейвенпорт взял лежавшую на столе кассету, подошел к видеоплееру и вставил ее туда. Нажал кнопку «Пуск» – и на экране появилась размытая серая картинка. Я тотчас поняла, что это запись камеры слежения. Узнала шоссе и въезд на стоянку морга.

Секунду спустя в кадр въехала моя машина. Охранник замахал рукой, прогоняя меня. Появилась Примроуз, поговорила с охранником, подошла, опираясь на палку, к моему авто и отдала пластиковый пакет. Мы обменялись несколькими словами, затем она похлопала меня по плечу, и я уехала.

Дейвенпорт нажал «Стоп» и перемотал пленку. Когда он вернулся на свое место, я поглядела на Ларка и Эрла Блисса. Теперь оба испытующе разглядывали меня, и лица их были непроницаемы.

– Подведем итоги, – сказал Дейвенпорт. – После ряда в высшей степени невразумительных событий образец, о котором мы ведем речь, тот самый образец, который вы якобы отобрали у койотов, исчезает из морга.

– Какое отношение это имеет ко мне?

Дейвенпорт взял в руки еще один документ.

– В воскресенье, ранним утром, лаборантка учетного отдела Примроуз Хоббс забрала из рефрижератора, где хранились проходящие идентификацию образцы, фрагмент человеческой ткани, который в морге числился под номером триста восемьдесят семь. После женщина прошла в приемную секцию и забрала контейнер, относящийся к этому образцу. Позднее тем же утром видели, как миссис Хоббс передавала вам на стоянке морга какой-то пакет. Этот момент был запечатлен на пленке, и мы ее только что просмотрели.

Дейвенпорт впился в меня взглядом.

– Останки и пакет исчезли, доктор Бреннан, и мы считаем, что они у вас.

– Искренне советую вам поговорить с миссис Хоббс, – ледяным тоном процедила я.

– Таково, безусловно, было наше первое побуждение. К несчастью, миссис Хоббс на этой неделе не выходила на работу.

– Где она?

– Неизвестно.

– Она выехала из гостиницы?

– Доктор Бреннан, понимаю, что вы – профессиональный судебный антрополог международного масштаба. Мне известно, что в прошлом вы консультировали доктора Тирелла, а также следователей и коронеров в разных странах. Мне сказали, что ваша профессиональная квалификация безупречна. Тем более непонятным выглядит ваше поведение в данном деле.

Дейвенпорт оглянулся на своих спутников, словно призывая их к поддержке.

– Не знаем, почему этот случай вызвал у вас такой болезненный интерес, но совершенно очевидно, что ваша заинтересованность уже перешла все профессиональные и этические границы.

– Я не сделала ничего плохого.

Впервые за все время подал голос Эрл:

– Темпе, у тебя могут быть самые благородные намерения, но неправомочное перемещение останков – в высшей степени недальновидный поступок.

Он опустил глаза и стряхнул с брюк несуществующую пылинку.

– И к тому же нарушение закона, – ядовито вставил Дейвенпорт.

– Эрл, ты знаешь меня много лет, – обратилась я к главе ОЗЧС. – Знаешь, что я никогда бы так не поступила.

Прежде чем он успел мне ответить, Дейвенпорт отложил документ, который держал в руке, взял коричневый конверт и вытряхнул из него две фотографии. Мельком глянув на ту, что побольше, он положил ее на стол и одним пальцем подтолкнул ко мне.

На долю секунды я решила, что это шутка.

– Это ведь вы, доктор Бреннан?

На фотографии мы с Райаном ели хот-доги напротив вокзала железной дороги Грейт-Смоки-Маунтинс.

– И детектив Эндрю Райан из Квебека. – Он произнес это название как «Квиббека».

– И что, мистер Дейвенпорт? – Лицо мое пылало, но голос остался холодно-бесстрастен.

– Собственно, в каких вы отношениях с этим человеком?

– Мы с детективом Райаном много лет работали вместе.

– Однако я прав, считая, что ваши отношения выходят за профессиональные рамки?

– Я не намерена отвечать на вопросы, касающиеся личной жизни.

– Понимаю.

Дейвенпорт подтолкнул ко мне вторую фотографию.

Я была так ошеломлена, что не могла произнести ни слова.

– Судя по реакции, человек, запечатленный вместе с детективом Райаном, вам знаком?

– Жан Бертран был его напарником.

Мое тело сотрясали волны шока.

– Вам известно, что Бертран – фигурант расследования в крушения самолета «Эйр транссаут»?

– Куда вы клоните?

– Доктор Бреннан, да неужели я должен вам это разжевывать? Ваш…

Он притворно замялся, якобы подбирая подходящее слово.

– …связан с главным подозреваемым. Да и вы действовали…

Снова пауза и поиски слова.

– …неблагоразумно.

– Я не сделала ничего плохого, – упрямо повторила я.

Дейвенпорт наклонил голову к плечу и скривил рот – ни усмешка, ни гримаса, ни то ни се. И вздохнул, давая понять, как тягостно для всех произошедшее.

– Возможно, как предположил мистер Блисс, вашим единственным проступком было неверное суждение. И однако, в трагедиях такого рода, учитывая пристальное внимание прессы и число убитых горем семей, крайне важно, чтобы люди, причастные к расследованию, избегали даже малейшего намека на отклонение от правил.

Я промолчала. Дейвенпорт принялся собирать бумаги.

– Доклады о подозрительном поведении уже поданы в Федеральную систему медицинского обеспечения при стихийных бедствиях, Американский совет по судебной антропологии и комитет по этике Американской академии судебных наук. Информирован будет и ректор вашего университета.

Меня пронзил леденящий страх.

– Меня подозревают в преступлении?

– Мы должны рассмотреть все возможности, внимательно и беспристрастно.

Во мне словно лопнула туго натянутая струна. Я вскочила, стискивая кулаки.

– В этой беседе, мистер Дейвенпорт, нет ни капли беспристрастности, и вы не намерены поступать по справедливости – ни со мной, ни с детективом Райаном! Что-то здесь нечисто, дьявольски нечисто, и меня пытаются сделать козлом отпущения!

На глаза навернулись жгучие слезы.

«Это все от слепящего света, – сказала я себе. – Посмей только заплакать!»

– Кто превратил встречу в развлечение для публики?

На скулах Дейвенпорта проступили красные пятна, до странности неуместные на столь невыразительном лице.

– Понятия не имею, каким образом журналисты о ней прознали. Утечка информации произошла не из моего офиса.

– А пленка из камеры слежения? Кто выдал ордер на ее просмотр?

Дейвенпорт не ответил. В комнате воцарилась мертвая тишина.

Я разжала кулаки, сделала глубокий вдох. И вперила в Дейвенпорта убийственный взгляд.

– Я выполняю свой долг добросовестно, вице-губернатор Дейвенпорт. Соблюдаю профессиональную этику и равно забочусь о живых и мертвых. – Я старалась, чтобы голос звучал ровно. – Я не нарушала никаких правил. Это знает доктор Тирелл, это знает мистер Блисс.

Я перевела взгляд на Ларка, но он отвел глаза. Внимание Эрла по-прежнему было приковано к несуществующим пылинкам на брюках. Тогда я вновь повернулась к Дейвенпорту.

– Не знаю, что именно происходит и почему, но узнаю.

– Я. Это. Узнаю. – Я подняла палец, подчеркивая каждое слово.

А потом развернулась и вышла из номера, бесшумно прикрыв за собой дверь. Гвардеец провел меня по коридору к лифтам, а после через вестибюль гостиницы.

На стоянке произошло почти то же, что и при моем прибытии сюда. Правда, один фланг прикрывал мой провожатый, зато другому досталось с лихвой. Тарахтели камеры, назойливо тыкались в лицо микрофоны, слепили глаза фотовспышки. Со всех сторон выкрикивали вопросы. Наклонив голову и обхватив себя руками, я пробивалась вперед и сейчас ощущала себя в куда большей опасности, чем когда меня окружала стая койотов.

Возле машины Райана гвардеец растопырил руки, сдерживая напор толпы, пока я отпирала и открывала дверцу. Затем он окриками вынудил журналистов расступиться – и я, обретя свободу, вырвалась на шоссе.

Постепенно мое разгоряченное лицо охладилось, пульс перестал частить, но в голове все так же клубились тысячи вопросов. Давно ли за мной следят? Не это ли объяснение обыска в моем номере? Как далеко могут они зайти? Почему?

Вернутся ли они?

И самое главное: кто такие «они»?

Взгляд мой метнулся к зеркалу заднего вида.

Куда, во имя всего святого, подевалась эта ступня? Неужели ее и вправду кто-то украл? И если да, то зачем?

Откуда стало известно, что ступня пропала? Кому она понадобилась в понедельник? Зачем?

Где Примроуз Хоббс?

Офис вице-губернатора, как правило, не входит в число ведомств, получающих информацию о ходе расследования. Откуда вдруг у Дейвенпорта взялся такой интерес к крушению самолета?

Неужели меня и вправду могут обвинить в уголовном преступлении? Может, подыскать адвоката?

Поглощенная всеми этими вопросами, я вела машину, как робот: видела все вокруг, реагировала на окружающее, но умом ничего не осознавала. Не знаю, далеко ли я успела так заехать, когда рев автомобильного сигнала побудил меня вновь заглянуть в зеркало заднего вида.

Вплотную за мной ехал полицейский патрульный автомобиль, мигая фарами, словно стробоскоп.