16
Мы вернулись в пикап, у Люка Боумэна ушло добрых полчаса на то, чтобы излить душу. За это время мне четырежды звонили репортеры. В конце концов я отключила мобильник.
Боумэн говорил, а у меня в мыслях мелькала фраза «создание помех правосудию». Снова пошел дождь. Я наблюдала за тем, как увесистые капли расползаются по ветровому стеклу и лопаются пузырями в лужах на стоянке. Бойд свернулся калачиком у моих ног. Его наконец-то удалось убедить, что Флэша разумней не беспокоить.
Привезли мою машину. Она болталась на тросе за тягачом, словно спасенное в море суденышко. Боумэн продолжал странное повествование.
Грузо-пассажирский «шеви» опустили на пол и отогнали на стоянку, к «пинто» и пикапам. Человек в промасленной одежде открыл дверь и отвел мою «мазду» в рабочий цех. Затем он поднял капот и заглянул внутрь.
А Боумэн все говорил, взыскуя отпущения грехов.
Наконец преподобный завершил рассказ и смолк, вернув себе подобающее местечко у трона Господня. Именно в этот момент на стоянку въехал Райан.
Когда детектив выбрался из машины, я опустила боковое стекло и окликнула его. Райан в несколько шагов пересек стоянку, наклонился и оперся локтями о верхний край окна.
Я представила Боумэна.
– Мы знакомы. – Брызги дождя мерцали на волосах Райана, словно нимб.
– Преподобный только что рассказал интересную историю.
– Вот как? – Взгляд светло-голубых глаз, направленный на Боумэна, дышал арктическим холодом.
– Эта история, детектив, может оказаться вам полезной. А может и не оказаться. В любом случае, это чистая правда перед лицом Господа.
– Что, преподобный брат, почуял на спине хлыст диавола?
Боумэн поглядел на часы.
– Думаю, эта милая леди вам обо всем расскажет.
Он повернул ключ зажигания, и Бойд поднял голову.
Когда Райан отступил в сторону и распахнул передо мной дверцу пикапа, пес потянулся и выскочил наружу. Вид у него был слегка недовольный.
– Еще раз спасибо вам за все.
– Не за что. – Боумэн глянул на Райана. – Вы знаете, где меня найти.
Пикап рванул с места, взметая фонтаны брызг из заполненных водой выбоин.
Я понятия не имела, насколько сильна вера Боумэна. Что заставило его рассказать мне все это? Страх? Чувство вины? Желание спасти свою шкуру? Что занимает сейчас его мысли: вечность, раскаяние или свиные отбивные, которые он разморозил, чтобы приготовить на ужин?
– В каком состоянии твоя машина? – вернул меня к реальности вопрос Райана.
– Подержи Бойда, а я схожу проверю.
Я побежала в рабочий цех, где то ли «П», то ли «Т» все так же копался под капотом моей «мазды». Он подозревал неисправность водяного насоса, но точнее можно будет сказать только завтра. Я оставила мастеру номер своего мобильника и сообщила, что остановилась у Руби Маккриди.
Когда я вернулась к машине, Райан и Бойд уже сидели в салоне. Я отряхнула с волос дождевые капли и присоединилась к ним.
– Неисправный водяной насос может стать причиной шума в моторе? – спросила я.
Райан только пожал плечами.
– Как вышло, что ты так рано вернулся из Эшвилла?
– Новые обстоятельства. Послушай, я договорился поужинать с Макмагоном. Ты можешь развлечь нас обоих притчей Боумэна.
– Только сначала отвезем этого Ринти.
Я всей душой надеялась, что мы не отправимся ужинать в «Забегаловку Индейца Джо».
Мои надежды оправдались.
Доставив Бойда в «Дом на холме», мы поехали в закусочную «Брайсон-Сити». Помещение кафешки было длинным и узким, как железнодорожный вагон. С одной стороны торчали из стены хромированные столики – на каждом поднос с приправами, подставка для салфеток и миниатюрный музыкальный автомат. С другой протянулась во всю стену хромированная стойка, и вдоль нее на равном расстоянии друг от друга – привинченные к полу табуреты. Красная виниловая обивка. Лотки с пирожными, прикрытые пластиковыми колпаками. У входа – вешалка для одежды, в дальнем конце зала – туалетные комнаты.
Мне понравилось. Здесь не сулили потрясающие горные виды или самобытные зрелища. Не изобретали туманные наименования. Не коверкали написание слов в угоду сомнительно остроумному созвучию. Это была просто закусочная, и ее название говорило именно об этом.
Было еще далеко до часа пик и толпы голодных, неизбежной даже здесь, в горах. Немногочисленные посетители сидели у стойки, вполголоса поругивая погоду или обсуждая проблемы на работе. Когда мы вошли, почти все обернулись в нашу сторону.
Или разговор был обо мне? Пока мы шли к угловому столику, я чувствовала спиной чужие взгляды, чувствовала, как люди толкают друг друга локтями, привлекая внимание к моей особе. Или это только мое воображение?
Едва мы уселись за столик, к нам подошла женщина средних лет в розовом платье и белом фартуке и вручила ламинированное меню, написанное от руки. Слева на груди у нее было вышито имя: «Синтия».
Я выбрала тушенное крупным куском мясо, Райан и Макмагон – мясной пирог.
– Что будете пить?
– Чай со льдом, пожалуйста. Без сахара.
– Мне тоже, – сказал Макмагон.
– Лимонад. – Лицо Райана осталось невозмутимым, но я точно знала, что он сейчас думает.
Начеркав в блокнотике наш заказ, Синтия долго смотрела на меня. Наконец она сунула карандашик за ухо, зашла за стойку и, вырвав листок с заказом из блокнота, наколола его на проволоку над служебным окном.
– Два раза по шесть и четыре! – гаркнула в окно, а затем обернулась и снова уставилась на меня.
Моя паранойя вспыхнула с новой силой.
Райан подождал, пока Синтия не принесет напитки, и лишь затем сообщил Макмагону, что у меня заявление Люка Боумэна.
– Какого черта вам понадобилось встречаться с Боумэном?
В голосе Макмагона была неподдельная тревога. То ли он беспокоился о моей безопасности, то ли знал, что за вмешательство в расследование меня могут арестовать.
– У меня сломалась машина. Боумэн подвез. Только не спрашивайте, почему он вдруг решил исповедаться.
Я извлекла соломинку из упаковки и погрузила в чай.
– Так вы хотите услышать, что он рассказал?
– Валяйте.
– Судя по всему, преподобные Боумэн и Клэборн с некоторых пор ведут борьбу за пасторское влияние. Движение Святости уже не то, что прежде, и пасторы вынуждены состязаться в деле привлечения паствы из иссякающего источника. Для этого необходимо умение показать товар лицом.
– Может, вернемся к предыдущей теме разговора? – осведомился Райан. – Змеям?
Я кивнула.
– Какое отношение змеи имеют к святости?
На сей раз я не стала пропускать вопрос Райана мимо ушей.
– Сторонники движения Святости толкуют Библию буквально и ссылаются на конкретные места в ней, в которых предписано укрощение змей.
– Какие еще места? – В голосе Райана прозвучало неприкрытое презрение.
– «Именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им». Евангелие от Марка, глава шестнадцатая, стихи семнадцатый и восемнадцатый.
Мы с Райаном остолбенело уставились на Макмагона.
– «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам», – продолжал Макмагон. – Евангелие от Луки, глава десятая, стих девятнадцатый.
– Откуда ты все это знаешь?
– Мало ли каких знаний наберешься в жизни.
– А я думал, что ты учился на инженера.
– Так и есть.
Райан вновь переключился на рептилий:
– Этих змей хоть как-то дрессируют? Приучают терпеть укрощение, удаляют зубы, отсасывают яд?
– Очевидно, нет, – ответил Макмагон. – Для этой цели используют гремучек и водяных щитомордников, которых ловят в горах. Смертельных исходов хватает.
– Но ведь это же незаконно?
– Конечно, – согласился Макмагон, – однако в Северной Каролине укрощение змей считается мелким проступком и наказывается редко.
Синтия принесла наши заказы и удалилась. Мы с Райаном сдобрили еду солью и перцем. Макмагон залил содержимое своей тарелки соусом.
– Продолжайте, Темпе, – сказал он.
– Постараюсь передать его рассказ как можно более точно.
Я попробовала стручковую фасоль. Безупречна: сладкая, пропитанная жиром после долгого обжаривания с сахаром и беконом. Боже, благослови южные штаты! Я съела еще несколько стручков.
– Хотя Боумэн и отрицал это в беседе с людьми из НКБТ, в тот день он действительно был у себя во дворе. И кое-что запускал в небо.
Я сделала паузу, чтобы отведать мяса. Оно оказалось вполне достойно фасоли.
– Но не ракеты.
Собеседники терпеливо ждали. Я подцепила вилкой еще один кусочек мяса, проглотила. Его почти не пришлось жевать.
– Потрясающе.
– Так что же он запускал?
– Не что, а кого. Горлиц.
Райан так и застыл с вилкой в руке.
– Ты имеешь в виду – птиц?
Я кивнула.
– Судя по всему, преподобный, чтобы привлечь внимание паствы, прибегает к разного рода спецэффектам.
– Ловкость рук?
– Он предпочитает видеть в этом спектакль, угодный Господу. Как бы там ни было, Боумэн говорит, что в тот день, когда упал самолет «Эйр транссаут», он проводил эксперименты.
Райан нетерпеливо взмахнул вилкой, побуждая меня не тянуть.
– Боумэн готовился к проповеди на тему десяти заповедей. Он замышлял во время проповеди размахивать глиняными табличками, изображающими заповеди, а в конце сыграть роль Моисея, который в гневе уничтожил оригиналы из-за того, что народ иудейский отступил от своей веры. В самом финале он должен был швырнуть подделки оземь и призвать паству к покаянию. Когда все стали бы молить о прощении, Боумэн нажал бы пару тайных рычагов – и над паствой в облаке дыма взвилась бы стайка горлиц. Он полагал, что это зрелище произведет нужное впечатление.
– Сногсшибательно, – пробормотал Райан.
– Так это и есть сенсационное откровение Боумэна? – проговорил Макмагон. – Он торчал на заднем дворе, развлекаясь с голубями и дымом?
– Это все, что он мне рассказал.
– Он проделывает такие штуки регулярно?
– Ему нравятся зрелища.
– И он солгал на допросе, потому что не мог допустить, чтобы его прихожане узнали, как им морочат головы?
– По его словам – да. Однако потом Вседержитель похлопал его по плечу, и он испугался, что погубит свою бессмертную душу.
– Или загремит в федеральную каталажку. – Презрение в голосе Райана усилилось.
Я доела фасоль.
– На самом деле все это похоже на правду, – задумчиво проговорил Макмагон. – Другие свидетели, в том числе и преподобный Клэборн, утверждают, будто видели, как что-то взлетает в небо. Учитывая пресловутую ненадежность свидетельских показаний, голуби и дым здесь вполне к месту.
– Горлицы, – поправила я. – Они больше соответствуют библейскому духу.
– НКБТ так или иначе уже почти отказалось от версии с ракетой, – продолжал Макмагон.
– Вот как?
– По ряду причин.
– Назовите хоть одну.
– В радиусе пяти миль от места крушения не было найдено ни единого следа ракеты.
Макмагон размазал картофельное пюре по ломтю мясного пирога.
– И никаких следов двойникования.
– Что такое «двойникование»?
– По сути – деформация кристаллических структур металлов, таких как медь, железо или сталь. Для ее возникновения требуется ускорение свыше восьми тысяч метров в секунду. На практике это обычно означает взрыв боеприпасов. Таких, как RDC или С-4.
– А в данном случае двойникование не обнаружено?
– Пока нет.
– И что же это значит?
– Обычные компоненты самодельных бомб: порох, гелигниты и динамит пониженной мощности – довольно слабы. Их предел – тысяча метров в секунду. Этого недостаточно, чтобы породить двойникование, но с лихвой хватит, чтобы разрушить изнутри самолет. Так что отсутствие двойникования вовсе не исключает взрыва. – Макмагон отправил в рот порцию, которую подцепил вилкой. – А уж признаков взрыва у нас более чем достаточно.
В это мгновение зазвонил мобильник Райана. Райан слушал невидимого собеседника и отрывисто отвечал по-французски. Хотя я понимала его слова, они казались бессмысленными без реплик из Квебека.
– Стало быть, НКБТ с прошлой недели не продвинулся ни на шаг. Что-то взорвалось в хвостовой части самолета, но они понятия не имеют, что и почему.
– Вот, в общем, и все, – кивнул Макмагон. – Правда, богатый вдовец окончательно вычеркнут из списка подозреваемых. Оказалось, что он чуть ли не кандидат в святые. В прошлом году пожертвовал четверть миллиона долларов обществу защиты животных – когда отыскали его потерявшуюся кошку.
– А студент из Шри-Ланки?
– Его дядя все так же вещает по радио. Никаких угроз, записок, публичных заявлений – словом, там все тихо. Версия, судя по всему, тупиковая, но мы пока что продолжаем проверку.
– Расследование передали ФБР?
– Официально – нет, но мы не отступимся до тех пор, пока не будет исключена возможность террористического акта.
Райан закончил разговор и принялся выуживать из пачки сигарету. На лице его застыло выражение, которое я не в силах была понять. Помня свою промашку в истории с Даниэль, я не стала задавать вопросов.
Макмагон не был отягчен подобными угрызениями совести.
– Что случилось?
– Жена Перчика Петричелли пропала, – ответил Райан, помолчав.
– Сбежала?
– Возможно.
Райан прикурил сигарету, окинул взглядом стол в поисках пепельницы, и, не найдя, с силой воткнул ее в свою порцию пудинга из сладкого картофеля.
– Вчера в Монреале взяли за хранение наркотиков одного торчка по имени Андрэ Метро, – продолжил он после неловкого молчания. – Не будучи в восторге от предстоящей долгой разлуки со своими снадобьями, Метро предложил в обмен на снисхождение рассказать кое-что интересное.
Райан глубоко затянулся и выдохнул дым сквозь ноздри.
– Он утверждает, что в прошлую субботу, вечером, видел в стейкхаусе Платтсбурга, штат Нью-Йорк, Перчика Петричелли.
– Но это же невозможно! – вырвалось у меня. – Петричелли мертв…
Я осеклась, едва выговорив последнее слово.
Райан обвел долгим взглядом закусочную и вновь посмотрел на меня. В глазах его стыла нестерпимая боль.
– Четверых пассажиров до сих пор не опознали, в том числе Бертрана и Петричелли.
– Не думают же они, что… О господи, что они думают?
Райан и Макмагон переглянулись. Сердце мое забилось быстрее.
– О чем вы умолчали?
– Не сходи с ума. Мы ничего от тебя не скрываем. У тебя выдался нелегкий день, и мы подумали, что эта новость может подождать до завтра.
Я ощутила, как в груди недобрым туманом сгущается гнев.
– Рассказывайте, – проговорила ровным голосом.
– На сегодняшнем совещании Тирелл представил дополненный список травм.
При мысли о том, что меня лишили возможности участвовать в этой работе, стало невыносимо тоскливо.
– Надо же, какая сенсация! – не выдержав, зло бросила я.
– Тирелл говорит, что у него имеются останки, которые не соответствуют никому из списка пассажиров.
Я уставилась на него, онемев от потрясения.
– Не опознаны только четверо. Все они находились слева в хвостовой части самолета. Кресла, которые они занимали, по большей части превратились в пыль, а стало быть, и люди, сидевшие в этих креслах, вряд ли выжили.
Райан снова затянулся сигаретой, выдохнул дым.
– Места двадцать два – «а» и «b» занимали два студента. Бертран и Петричелли сидели позади них, в двадцать третьем ряду. Тирелл утверждает, что у него есть образец ткани, который не подходит никому из восьмидесяти четырех уже опознанных пассажиров, а также никому из этих четверых.
– И что же это?
– Фрагмент плеча с крупной татуировкой.
– Кто-то мог сделать себе татуировку перед самым полетом.
– Часть челюсти с мостом превосходного качества.
– Отпечатки пальцев, – прибавил Макмагон.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить эту подробность.
– И что все это означает?
– Все это может означать очень многое.
Макмагон перехватил взгляд Синтии и жестом показал, что мы готовы расплатиться.
– Возможно, сообщники Перчика организовали подмену, и он действительно в прошлую субботу наслаждался бифштексами в ресторане штата Нью-Йорк.
В голосе Райана звучала закаленная сталь:
– К чему ты клонишь?
– Если Петричелли и впрямь не было на борту самолета, это означает одно из двух: либо Бертрана силой или щедрыми посулами убедили поменять карьеру…
Райан сделал последнюю затяжку и затолкал окурок все в тот же пудинг.
– …либо его убили.
Вернувшись в номер, я долго отмокала в горячей пенной ванне, а затем обработала кожу душистым тальком. Расслабилась лишь немного, но благоухала сиренью и жимолостью. Забралась в постель, подтянула согнутые ноги к груди и включила мобильник. В списке было семнадцать пропущенных вызовов. Не обнаружив ни одного знакомого номера, я все стерла и сделала звонок, который долго откладывала.
Хотя осенние каникулы уже закончились и занятия в университете начались еще вчера, я после того, как обнаружила под стеной лесного дома пятно разложения, попросила о продлении отпуска. Напрямую ничего не сказала, но и не стала поправлять заведующего кафедрой, когда он заключил, что я по-прежнему занята опознанием трупов. В определенном смысле так оно и было.
Тем не менее бредовые выступления в сегодняшних новостях внушили мне беспокойство. Сделав глубокий вдох, я набрала номер Майка Перриджио и нажала кнопку вызова. После семи бесплодных гудков уже готова была отключиться, когда трубку взяла какая-то женщина. Я попросила к телефону Майка. Наступила долгая пауза. Из телефона доносились отдаленный шум и детский плач.
Когда подошел Майк, его голос звучал отрывисто, почти холодно. Мне подыскали замену. Созвонимся позже. Гудки.
Я все еще неотрывно смотрела на замолкший мобильник, когда он зазвонил.
Вот уж этот голос я никак не ожидала услышать.
Ларк Тирелл интересовался, как у меня дела. Он узнал, что я вернулась в Брайсон-Сити. Не могли бы мы с ним завтра встретиться? В центре помощи семьям, в девять ноль-ноль? Отлично, отлично. Всего хорошего.
И опять я сидела и неотрывно глядела на маленький черный аппарат, не зная, сокрушаться или ликовать. Университетский босс явно в курсе последних новостей. Это не сулит ничего хорошего. С другой стороны, Ларк Тирелл хочет поговорить. Может быть, главный судмедэксперт изменил свое мнение? Возможно, тот неизвестно кому принадлежащий образец ткани убедил его, что пресловутая ступня не имеет отношения к жертвам катастрофы.
Я дернула за цепочку ночника. Лежа в тишине, которую нарушал только цокот сверчков, я чувствовала, что проблемы понемногу отступают. Уверенная в том, что меня оправдают, я даже не стала задаваться вопросом, зачем Ларку понадобилось со мной встречаться и почему именно в центре помощи семьям.
И это было ошибкой.