12
Марино отвез меня к Ротонде — сиявшему в лучах солнца белоснежному зданию, спроектированному самим Томасом Джефферсоном. Дорожка, выложенная потемневшими от времени кирпичами, пролегала под старыми деревьями, за которыми вытянулись двумя рядами корпуса общежитий под общим названием Лужайка.
Сам факт предоставления здесь места означал признание академических достижений студента, хотя некоторые считали такую честь довольно сомнительной. Душевые и туалеты находились в другом здании, а скудно меблированные комнаты трудно было назвать уютными. Но Люси на отсутствие комфорта никогда не жаловалась, потому что всем сердцем любила университетскую жизнь.
Сейчас она жила на Западной Лужайке, в третьем Павильоне, украшенном коринфскими капителями из каррарского мрамора, доставленного из далекой Италии. Деревянные ставни комнаты под номером 11 были закрыты, на коврике под дверью еще лежала утренняя газета. «Неужели еще спит?» — подумала я и постучала в дверь. В комнате кто-то зашевелился.
— Кто там? — послышался голос моей племянницы.
— Я.
Пауза, потом удивленное:
— Тетя Кей?
— Может, откроешь дверь? — Мое хорошее настроение быстро улетучивалось — похоже, мне здесь были не рады.
— Э… минутку… сейчас…
Замок щелкнул, дверь открылась.
— Привет, — сказала Люси, отступая в сторону.
— Надеюсь, не разбудила. — Я протянула ей газету.
— А, это Ти-Си получает, — кивнула она, имея в виду подругу, которая и предоставила ей свою комнату. — Уехала в Германию, а отменить подписку забыла. Я ее даже не открываю.
Комната, в которую я вошла, почти не отличалась от той, в которой моя племянница жила в прошлом году. Кровать, умывальник, забитые книгами шкафы. Голый пол из сосновых досок, голые, если не считать постера с Энтони Хопкинсом из «Страны теней», побеленные стены. На столах и даже стульях разложены непонятные технические штучки. На полу — факс и что-то похожее на маленького робота.
Проведенные, по-видимому, самой Люси дополнительные телефонные провода соединялись с модемами, весело помигивавшими зелеными глазками. И все же у меня не сложилось впечатление, что моя племянница живет здесь одна, — в стаканчике на раковине умывальника стояли две зубные щетки и флакон с раствором для контактных линз, которые Люси не носила. На широкой кровати определенно спали двое, а на одеяле лежал незнакомый мне кейс.
— Садись. — Убрав со стула принтер, она подвинула его к камину. — Извини за беспорядок. — На ней была ярко-желтая фуфайка с эмблемой Вирджинского университета и джинсы. Волосы еще не высохли. — Воды вскипятить?
— Если хочешь предложить чай, то да, пожалуйста.
Люси налила воды в чайник, сунула вилку в розетку. Продолжая осматриваться, я увидела на туалетном столике ее удостоверение, ключи и пистолет. На письменном столе валялись какие-то файлы и отдельные листочки с заметками. В шкафу висела незнакомая одежда.
— Расскажи мне о Ти-Си.
Люси открыла банку с чаем.
— Специализируется на немецком. Следующие шесть недель проведет в Мюнхене, вот и разрешила мне пожить здесь.
— Очень любезно с ее стороны. Может, помочь собрать ее вещи и освободить немного места для твоих?
— Ты вовсе не обязана что-то здесь делать.
Я услышала какой-то звук и повернулась к окну.
В камине затрещал огонь, поленья с шорохом осели. Дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина. Если я чему и удивилась, то лишь тому, что это была Джанет. Впрочем, она тоже не ожидала увидеть меня здесь.
— Доктор Скарпетта? — Джанет вопросительно взглянула на Люси. — Вы такая молодец, что заглянули.
Судя по пакету с банными принадлежностями и мокрым волосам под бейсболкой, Джанет пришла из душа. В теплом спортивном костюме и кроссовках, стройная и миловидная, она казалась здесь, в университетском общежитии, еще более юной.
— Присоединяйся, — пригласила ее Люси, подавая мне чашку чаю.
— Мы сегодня бегали, — улыбнулась Джанет. — Извините, волосы еще не высохли. — Она опустилась на пол. — Что вас к нам привело?
— Нужна помощь в одном расследовании. — Я не стала вдаваться в детали. — А ты здесь тоже на курсе виртуальной реальности?
— Да, — ответила Джанет. — Мы с Люси вместе. Не знаю, слышали вы или нет, меня в конце прошлого года перевели в вашингтонское отделение.
— Люси говорила.
— Занимаюсь так называемыми преступлениями «белых воротничков», — продолжала она. — Преимущественно теми, что имеют отношение к ПС.
— А что это такое? — спросила я.
— Перехват сообщений, — пояснила Люси, садясь рядом со мной. — На всю страну есть только одна группа экспертов в этой области.
— Поэтому Бюро и направило вас сюда — на повышение квалификации, — кивнула я. — Мне другое непонятно — какое отношение имеет виртуальная реальность к хакерам, взламывающим базы данных?
Вместо ответа Джанет сняла бейсболку и, повернувшись к огню, пригладила волосы. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и я подумала, что это, может быть, как-то связано с недавним происшествием в Аспене.
Люси пересела поближе и камину и повернулась ко мне.
— Мы здесь оказались вовсе не из-за занятий, — негромко, по-взрослому заговорила она. — Занятия — это только для прикрытия, чтобы все так думали. Я бы и сейчас ничего тебе не сказала, но не хочу больше врать.
— Ты не обязана ничего мне объяснять. Я сама понимаю.
— Нет. — Люси впилась в меня глазами. — Я хочу, чтобы ты поняла, что происходит. Для ясности — короткое вступление. Осенью прошлого года в компании «Энергия и свет» обнаружили, что некий хакер пытается проникнуть в их компьютерную систему. В отдельные дни таких попыток регистрировалось до четырех и даже пяти. Идентифицировать нарушителя не удавалось, пока он не отметился в контрольном журнале после получения доступа и распечатки данных о клиентских счетах. Пригласили нас. Путь нарушителя привел в университет.
— Значит, пока еще вы его не поймали, — заметила я.
— Нет. — Джанет покачала головой. — Мы поговорили со студентом-выпускником, чьим I.D. пользовались для входа, но он определенно был ни при чем. А нам нужно знать наверняка.
— Дело в том, — подхватила Люси, — что здесь отмечены уже несколько случаев похищения I.D. у студентов, а кроме того, хакер, о котором идет речь, пытался проникнуть в систему энергокомпании с университетского компьютера и еще с одного, в Питтсбурге.
— Пытался?
— Вообще-то в последнее время он притих, так что засечь его нелегко, — добавила Джанет. — По большей части мы охотимся на него через университетский компьютер.
— В системе компании он не появлялся почти неделю. Наверно, потому что сейчас каникулы.
— Но зачем ему это нужно? — спросила я. — У вас есть какие-то мысли на этот счет?
— Очевидно, демонстрация могущества. — Джанет пожала плечами. — Например, стремится показать, что может, если захочет, выключать и включать свет во всей Вирджинии и в Каролинах. Кто его знает?
— В чем мы уверены, так это в том, что действует он с территории кампуса — либо через Интернет, либо через другую сеть, Телнет, — добавила Люси. — Но мы его возьмем.
— А с чего вдруг такая секретность? — спросила я у племянницы. — Вы могли бы просто сказать мне, что ведете расследование, обсуждать которое не имеете права?
— Ты же сама здесь преподаешь, тетя Кей, — слегка замешкавшись, ответила Люси.
Она была права, хотя мое преподавание и сводилось лишь к чтению цикла лекций по судебной медицине и патологии. Подумав, я решила не винить племянницу в скрытности, для которой у нее была, впрочем, и другая причина. Люси стремилась к независимости, особенно важной для нее здесь, где хорошо знали о наших родственных отношениях.
Я внимательно посмотрела на нее.
— Ты поэтому так внезапно сорвалась прошлой ночью?
— Получила сообщение на пейджер.
— От меня, — добавила Джанет. — Я вылетала из Аспена, рейс задержали, ну и так далее. Люси приехала в аэропорт, а оттуда мы вернулись уже сюда.
— Какие-либо другие попытки взлома в последнее время были замечены?
— Да, несколько. Система под постоянным мониторингом. Этим делом занимаемся отнюдь не мы одни. Наша главная задача — провести расследование под прикрытием прохождения курса виртуальной реальности.
— Не проводишь меня до Ротонды? — Я поднялась, и они обе тоже вскочили. — Марино, наверно, уже ждет. — Я обняла Джанет. Ее волосы пахли лимоном. — Береги себя и почаще заглядывай. Мы же почти родственники. С удовольствием помогла бы вам с этим хакером.
После полудня потеплело, и я пожалела, что не могу задержаться в университетском городке подольше. Люси же явно хотела сократить нашу прогулку, опасаясь, наверно, как бы кто-нибудь не увидел нас вместе.
— Все как прежде, — сказала я, пряча обиду под легкомысленным тоном.
— Ты о чем?
— О твоих двойственных чувствах. Ты и хочешь, чтобы тебя увидели со мной, и осторожничаешь.
— Неправда. Я всегда этим гордилась.
— Прежде, но не сейчас.
— Может быть, мне хотелось бы, чтобы ты тоже мной гордилась. А получается всегда наоборот. Вот это я и имею в виду.
— Я горжусь тобой и гордилась раньше, даже когда ты вела себя так, что больше всего на свете мне хотелось запереть тебя в подвале.
— По-моему, это квалифицируется как жестокое обращение с ребенком.
— В твоем случае присяжные сошлись бы на жестоком обращении с тетей. Можешь не сомневаться. Рада, что вы с Джанет вроде бы неплохо ладите. Хорошо, что она вернулась из Аспена и теперь вы вместе.
Моя племянница остановилась и, щурясь от солнца, посмотрела на меня.
— Спасибо за то, что ты ей сказала. Для нее это много значит.
— Я сказала то, что чувствую. Может быть, когда-нибудь то же самое скажут и ее родные.
Мы подошли к машине. Марино сидел за рулем и, как обычно, попыхивал сигаретой.
— Привет, Пит, — сказала Люси. — Тачка в автомойку просится.
— Никуда она не просится. — Тем не менее он отбросил окурок, вышел и, подтянув брюки, придирчиво осмотрел свой «форд». Вид у него был при этом до того комичный, что нас разобрал смех, и сам Марино с трудом удержался от улыбки. Вообще-то ему даже нравилось, когда мы над ним подтрунивали. Потрепавшись с минуту, Люси ушла, а на дороге снова появился золотистый «лексус» последней модели. Солнце било в лобовое стекло, и рассмотреть водителя нам не удалось.
— Это начинает действовать мне на нервы, — проворчал Марино, провожая внедорожник взглядом.
— Может, стоит пробить номера, — предложила я.
— Уже пробил. — Он повернул ключ и сдал назад. — В ОТС компьютер накрылся.
Компьютер в Отделе транспортных средств накрывался, на мой взгляд, слишком часто. Мы вернулись к лаборатории, и Марино снова отказался войти вместе со мной, предпочтя оставаться на парковке. Молодой человек в проходной сказал, что на этот раз я могу пройти без сопровождения.
— Доктор в подвале, — сообщил он, не отрываясь от компьютера.
Я нашла доктора Мэтьюза в кабинете, перед экраном с развернутым черно-белым спектром.
— А, это вы, — протянул он, оглянувшись.
— Похоже, вам улыбнулась удача, — заметила я. — Хотя и не вполне понимаю, что вижу. Может, еще рано?
— Нет, нет, не рано. Вот эти вертикальные линии — видите? — указывают на энергии обнаруженных гамма-лучей. Одна линия равна одной энергии. Но большинство линий, которые мы здесь видим, — это фоновая радиация. От нее не спасают даже свинцовые слитки.
Я присела рядом.
— Что все это означает? А то, что принесенный вами образец не испускает высокоэнергетические гамма-лучи. Если вы посмотрите на энергетический спектр, то увидите, что вот этот гамма-луч характерен для урана-235. — Мэтьюз указал на один из импульсов.
— Хорошо. И как это понимать?
— Понимать нужно так, что материал у вас доброкачественный. — Он посмотрел на меня.
— То есть тот, что используют в ядерных реакторах? — уточнила я.
— Совершенно верно. Тот самый, который требуется для производства топливных таблеток или стержней реактора. Но, как вам, наверное, известно, только 0,3 процента урана — это уран-235. Остальное — обедненный.
— Да, все остальное — уран-238.
— Вот его вы и принесли.
— Если образец не испускает высокоэнергетические гамма-лучи, то как вы можете определить это по данному энергетическому спектру?
— Благодаря кристаллу германия, который обнаруживает именно уран-235. В данном случае его низкое процентное содержание указывает на то, что мы почти наверняка имеем дело с обедненным ураном.
— И он не может быть отработанным топливом из реактора, — заключила я.
— Нет, не может, — подтвердил Мэтьюз. — В представленном вами образце нет ядерного топлива. Нет стронция, цезия, йода, бария. Их вы увидели бы на сканирующем электронном микроскопе.
— Да, таких изотопов не обнаружилось, — согласилась я. — Только уран и другие элементы, естественным образом присутствующие в почве. В том, что они попали на подошву чьей-то обуви, нет ничего необычного.
Я еще раз взглянула на пики и впадины, которые вполне могли сойти за кардиограмму насмерть перепуганного человека. Мэтьюз делал какие-то пометки на листке.
— Вам сделать распечатку? — спросил он.
— Да, пожалуйста. А где используется обедненный уран?
— Вообще-то он ни на что не годен. — Доктор пробежал пальцами по клавиатуре.
— Если он не поступил с атомной станции, то откуда тогда?
— Скорее всего, с какого-то предприятия, занимающегося разделением изотопов.
— Такого, например, как Окридж в Теннесси? — предположила я.
— Не совсем. Они там больше этого не делают. Но, конечно, занимались этим на протяжении нескольких десятков лет. И у них наверняка есть склады металлического урана. Подобные предприятия есть также в Портсмуте, Огайо, и Падьюке, Кентукки.
— Послушайте, доктор. Ситуация такова: кто-то принес частички обедненного металлического урана в машину на подошвах обуви. Можете дать этому логическое объяснение? Как и почему?
— Нет, — бесстрастно ответил он. — Полагаю, что не могу.
Я подумала о сферических и многогранных частицах, которые обнаружила под электронным сканирующим микроскопом, и предприняла еще одну попытку.
— Зачем кому-то может понадобиться расплавить уран-235? И зачем обрабатывать его машинным способом?
И снова у доктора никакого объяснения не нашлось.
— Но ведь для чего-то же его используют?
— В принципе, в крупной промышленности металлический уран не используется. Даже на атомных электростанциях, потому что в этих стержнях и гранулах присутствует окись урана.
— Хорошо, тогда, наверно, вопрос следует сформулировать так: для чего, теоретически, может использоваться обедненный металлический уран?
— Одно время поговаривали о том, что Министерство обороны планирует делать из него танковую броню. Были и другие предложения — пули, снаряды. Так, что еще… Пожалуй, только одно — из него получается неплохая защита от радиоактивных материалов.
— Какого рода радиоактивных материалов? — Мои надпочечники выбросили в кровь дозу адреналина. — Отработанных тепловыделяющих сборок, например?
— Хорошая идея, если бы мы знали, как избавиться от накопившихся в этой стране ядерных отходов. — Доктор криво усмехнулся. — Понимаете, если бы мы нашли способ переместить отходы и закопать их на глубине в тысячу футов, к примеру, под Юккой, в штате Невада, то уран-238 пригодился бы для изготовления контейнеров.
— Другими словами, если отработанные агрегаты нужно будет увезти с атомной электростанции, их понадобится загрузить в какие-то емкости, и обедненный уран станет лучшим защитным экраном. Он будет надежнее, чем даже свинец.
Доктор Мэтьюз подтвердил, что я поняла его совершенно правильно, и передал мне образец — под расписку, поскольку он был теперь вещественной уликой и мог в один прекрасный день оказаться в суде. Оставить его здесь я не могла, хотя и знала, как отреагирует Марино, когда конверт снова вернется в багажник.
Марино расхаживал у машины, но, увидев меня, остановился.
— Что еще?
— Пожалуйста, открой багажник.
Он открыл и тут же добавил:
— Предупреждаю сразу, на моем участке для этой штуки места нет. И в управлении тоже. Никто его на хранение не примет, даже если я попрошу.
— Тем не менее принять придется. У тебя здесь упаковка пива.
— Я специально взял, чтобы нигде потом не останавливаться.
— Рано или поздно ты вляпаешься в серьезные неприятности, — сказала я, захлопывая крышку багажника.
— А почему бы тебе не держать эту штуку у себя на работе?
— Ладно. Так и сделаю.
Он сел за руль и повернул ключ.
— Ну, как все прошло?
Я коротко, избегая научных деталей, пересказала ему разговор с доктором Мэтьюзом.
— Хочешь сказать, кто-то затащил в твой «бенц» ядерные отходы? — недоверчиво спросил он.
— Похоже, что дело обстоит именно так. Мне нужно еще раз поговорить с Люси.
— Зачем? Она-то тут при чем?
— Пока еще не знаю, но есть одна идея. Хоть и безумная.
— Не нравится мне, когда у тебя такие идеи появляются.
Увидев нас с Марино у двери, Джанет заметно разволновалась.
— Все в порядке? — с тревогой спросила она, впуская нас в комнату.
— Думаю, мне нужна ваша помощь.
Люси, сидевшая на кровати с блокнотом в руке, посмотрела на Марино.
— Выкладывайте, но имейте в виду, бесплатных консультаций не даем.
Он сел поближе к камину, я устроилась рядом.
— Этот хакер, что проникает в компьютер энергосистемы, что еще его интересует, кроме клиентских счетов?
— Не могу сказать, что мы знаем о нем все, — ответила Люси. — О счетах известно наверняка, а в целом можно говорить о доступе к информации о клиентах.
— И что это значит? — спросил Марино.
— Такая информация включает в себя адреса, номера телефонов, виды спецобслуживания, показатели среднего энергопотребления. Кроме того, некоторые клиенты участвуют в программе сток-шэринга…
— Вот о сток-шэринге давай и поговорим, — вмешалась я. — Меня тоже подключили к этой программе, и теперь каждый месяц часть моих денег идет на покупку акций энергокомпании. Следовательно, компания владеет кое-какой информацией обо мне, включая номер счета и номер карточки социального страхования. Эти сведения могут представлять интерес для хакера?
— Теоретически, да, — кивнула Люси. — Надо иметь в виду, что такой базой данных, как у энергокомпании, вряд ли владеет кто-то еще. Есть у них и другие системы со шлюзами, которые ведут к ним. Вот, кстати, и объяснение того интереса, который хакер питает к мейнфрейму в Питтсбурге.
— Для тебя, может, это и объяснение, — оборвал ее Марино, с трудом переносивший компьютерную лексику. — А вот мне ни черта не понятно.
— Шлюзы — это… это как большие коридоры на карте, — терпеливо начала объяснять Люси. — Что-то вроде I-95. Теоретически, переходя с одного шлюза на другой, можно гонять по всей глобальной паутине. Другими словами, ты в состоянии попасть куда угодно.
— Например? — спросила я. — Приведи мне пример.
Люси положила на колени блокнот и пожала плечами.
— Ну, если бы я попала в питтсбургский компьютер, то моей следующей остановкой была бы АТТК.
— Значит, этот компьютерный шлюз ведет в систему телефонной компании?
— Он один из многих. Одна из наших с Джанет версий заключается в том, что хакер пытается научиться воровать электричество и телефонное время.
— На данный момент это всего лишь теория, — добавила Джанет. — Пока что мы не нашли ничего, что прояснило бы его мотивацию. Но с точки зрения ФБР, любое проникновение незаконно, а это самое главное.
— Вам известно, к данным каких клиентов хакеру удалось получить доступ?
— У него есть доступ ко всем клиентам, и речь идет о миллионах. Тех, к кому он присматривался повнимательнее, совсем немного. И мы их знаем.
— Хотелось бы и мне взглянуть на этот список, — сказала я.
Люси и Джанет переглянулись.
— Тебе-то зачем, док? — посмотрел на меня Марино. — Ты к чему клонишь?
— К тому, что у АЭС и энергокомпании есть две ядерные энергоустановки в Вирджинии и одна в Делавэре. В их мейнфрейм кто-то прорвался. Тед Эддингс звонил мне в офис с какими-то вопросами насчет радиации. В его домашнем компьютере куча файлов по Северной Корее и ее предполагаемым попыткам получить оружейный плутоний на ядерном реакторе.
— И еще, — подхватила Люси. — Стоило нам только заняться Сэндбриджем, как появился незваный гость. Потом кто-то режет нам покрышки, детектив Рош пытается тебе угрожать. Дэнни Уэбстер приезжает в Ричмонд и погибает от пули, а тот, кто его убил, оставляет уран в твоей машине. — Она посмотрела на меня. — Скажи, что тебе надо.
Полный список клиентов мне был не нужен — в него попала бы буквально вся Вирджиния, включая мой офис и меня саму. Я попросила предоставить мне информацию о клиентах, которыми интересовался хакер. То, что показала Люси, было любопытно, но слишком скудно. Из пяти имен я узнала только одно.
— Кто такой Джошуа Хейз? У него абонентский почтовый ящик в Саффолке.
— Мы знаем только, что он фермер, — отметила Джанет.
— Ладно. — Я заглянула в распечатку и перешла к следующему. — У нас есть Бретт Уэст, какой-то администратор в энергокомпании. Точнее не помню.
— Исполнительный вице-президент, отвечает за производство, — сообщила Джанет.
— Живет неподалеку от тебя, док, — вставил Марино. — В одном из тех кирпичных особняков в районе Виндзор-Фармс.
— Точнее, жил, — поправила Джанет. — Посмотрите внимательнее, адрес сменился в прошлом октябре. Похоже, Бретт Уэст переехал в Уильямсберг.
В списке тех, чьи данные заинтересовали неизвестного хакера, значились еще два администратора компании «Энергия и свет». Один занимал должность исполнительного директора, другой — президента. Но самое сильное впечатление произвела личность пятой электронной жертвы. Мне даже стало не по себе.
— Капитан Грин… — Ошеломленная, я посмотрела на Марино.
Он пожал плечами.
— Понятия не имею, о ком ты говоришь.
— Капитан Грин находился на базе ВМФ, когда я поднимала тело Теда Эддингса. — Служит в следственном подразделении флота.
— Ага, понял, — мрачно бросил Марино.
Дело о компьютерном взломе, которым занимались Джанет и Люси, приобретало совсем другие очертания.
— В том, что нарушитель, проникший в базу данных крупной корпорации, проявляет интерес к ее руководителям, ничего удивительного нет, но при чем здесь флотский следователь? — Джанет покачала головой. — Не понимаю.
— Не уверена, что и я так уж хочу это знать, но, если иметь в виду все то, что Люси говорила про шлюзы, не кажется ли вам, что настоящей целью хакера были записи о телефонных переговорах вполне определенных лиц.
— Зачем они ему? — спросил Марино.
— Например, узнать, кому они звонят. — Я ненадолго задумалась. — Такая информация наверняка заинтересовала бы любого репортера.
Я не могла больше сидеть и, поднявшись со стула, прошлась по комнате. Страх уже играл на струнах моих нервов. Я думала об отравленном Эддингсе, об уране, о патронах «блэк тэлон». И о ферме Джоэла Хэнда где-то в Тайдуотере.
— Тот человек, Дуэйн Шапиро, которому принадлежала библия, найденная в доме Эддингса… — Я повернулась к Марино. — Считается, что он погиб при угоне автомобиля. У нас есть какая-то дополнительная информация об этом?
— На данный момент — нет.
— Дэнни тоже могли объявить жертвой неудавшейся попытки угона, — напомнила я.
— Как и вас, — парировала Джанет. — Тем более, если принять во внимание, на какой машине вы ездили. Угонщик мог и не знать, что доктор Скарпетта — женщина. Возможно, он полагал само собой разумеющимся, что вы и будете за рулем.
Я остановилась у камина.
— Или, может быть, киллер понял, что Дэнни — не вы, когда было уже слишком поздно. И тогда Дэнни пришлось убрать.
— Но зачем кому-то убирать меня? Из-за чего?
На этот вопрос ответила Люси:
— Очевидно, они считают, что ты что-то знаешь.
— Они?
— Может быть, это неосионисты. По той же причине убили и Теда Эддингса. Они думали, что он знает что-то или собирается о чем-то рассказать.
Я с тревогой посмотрела на Люси и Джанет.
— Ради бога, не предпринимайте ничего, пока не поговорите об этом с Бентоном или кем-то еще. Черт! Нельзя, чтобы они подумали, будто и вам тоже что-то известно.
Конечно, я знала, что уж кто-кто, а моя племянница все равно поступит по-своему и бросится к компьютеру, едва за мной закроется дверь.
— Джанет? — Мне не оставалось ничего другого, как только надеяться на ее благоразумие. — Ваш хакер может быть связан с убитыми.
— Понимаю, — твердо ответила она.
Мы отправились домой, и знакомый золотистый «лексус» следовал за нами до самого Ричмонда. Марино постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Он потел и злился, потому что компьютер в ОТС так и не заработал, и запрос по номеру внедорожника по-прежнему оставался без ответа. Мы знали только, что человек за рулем «лексуса» — молодой белый мужчина. Лицо его скрывали темные очки и бейсболка.
— Ему наплевать, знаешь ты, кто он такой, или нет. Держится открыто, ведет себя дерзко. Еще одна попытка устрашения, это ясно.
— Ну, мы еще посмотрим, кто кого напугает.
Кося глазом в зеркало, Марино стал понемногу сбрасывать газ, а когда «лексус» приблизился, резко вжал в пол педаль тормоза. Не знаю, для кого, меня или преследователя, этот маневр стал большей неожиданностью, но внедорожник заскрипел тормозами, взвизгнул сиреной и врезался в служебный «форд» Марино.
— О-хо-хо. Похоже, кто-то въехал полицейскому в зад.
Марино вышел из машины и, ловко расстегнув кобуру, направился к «нарушителю». Оправившись от шока, я достала пистолет, сунула его в карман пальто и, поскольку не представляла, что будет дальше, решила тоже выйти на улицу. Марино уже стоял у дверцы «лексуса» и что-то говорил в рацию.
— Держите руки так, чтобы я их видел, — громко, не терпящим возражений тоном произнес он. — Ваше водительское удостоверение. И без резких движений.
Подойдя к внедорожнику с другой стороны, я узнала нашего преследователя еще до того, как Марино получил права и взглянул на фотографию.
— Ну и ну, детектив Рош. Какая встреча. Выйдите из машины. — Он добавил в голос металла. — Живее. Оружие есть?
— Между сиденьями. Я его не прячу, — холодно бросил Рош, не спеша покидая «лексус». Высокий и стройный, в рабочих брюках, джинсовой куртке и сапогах. На запястье большие черные часы. Марино приказал ему повернуться и держать руки на виду. Я осталась на месте, и Рош, повернувшись, посмотрел на меня с самодовольной ухмылкой.
— А теперь скажите, детектив Кок-Рош, на кого вы сегодня работаете? Уж не с капитаном ли Грином общались по переносному телефону? Докладывали, что мы делаем, где бываем и как вы нас напугали? Или просто ума не хватило не засветиться, а?
Рош стиснул зубы, но не промолвил ни слова.
— Вы и с Дэнни то же самое провернули? Позвонили в дорожную службу, представились доктором Скарпеттой, спросили, когда можно забрать машину, и передали информацию дальше. Да вот только неувязочка вышла — за рулем в тот вечер была не док. И вот результат — снесли парню полголовы, потому что какой-то стрелок принял Дэнни за нее. А может, и не знал, что доктор — женщина.
— У вас нет никаких доказательств, — ухмыльнулся Рош.
— Может, они и появятся, когда я получу распечатку ваших звонков. — Марино надвинулся на Роша, почти касаясь его животом. — А когда что-то найду, беспокоиться тебе придется уже кое о чем другом — это будет посерьезнее нарушения ПДД. Думаю, меньшее, что я тебе предъявлю, это соучастие в убийстве. Лет пятьдесят отхватишь. А пока, — он помахал перед носом Роша толстым пальцем, — сделай так, чтобы не приближаться ко мне ближе, чем на милю. И доктора Скарпетту рекомендую оставить в покое. Тебе лучше не знать, какая она бывает, когда у нее плохое настроение.
Марино снова включил рацию, но повторить запрос не успел — со стороны 64-й уже появилась патрульная машина. Подъехав ближе, она остановилась позади нас, припарковавшись в широком «кармане», и из нее вышла женщина-сержант.
— Добрый день, капитан. Что случилось?
— Этот человек, сержант Шредер, преследует нас на протяжении всего дня. К сожалению, внезапно мне под колеса бросился белый пес, и мне пришлось резко затормозить. А он ударил меня сзади.
— Белый пес, сэр? Тот самый? — без тени улыбки спросила сержант.
— Похоже, что тот, из-за которого у нас уже возникали проблемы.
Они продолжали в том же духе, и я вспомнила, что это старая полицейская шутка — когда в дорожном происшествии нужно кого-то обвинить, а обвинить некого, всегда появляется вездесущий белый пес. Появляется и исчезает, чтобы объявиться перед очередным незадачливым водителем.
— У него в машине огнестрельное оружие, — уже серьезно добавил Марино. — И я хочу, чтобы его как следует обыскали.
— Сэр, — сержант повернулась к Рошу, — расставьте ноги и разведите руки.
— Я — коп, — сердито бросил Рош.
— Да, сэр. И если так, то вы прекрасно понимаете, что я делаю, — бесстрастно возразила она.
Обыск Шредер провела со знанием дела, обнаружив на лодыжке у детектива кобуру.
— Сэр. — Она повысила голос, заметив еще одну остановившуюся неподалеку машину. — Мне придется попросить вас достать оружие из кобуры на ноге и положить его на сиденье.
Вышедший из автомобиля заместитель шефа полиции — в полной форме и блестящих кожаных ботинках — не выказывал восторга от того, что его вызвали на место происшествия, но существующая процедура требовала уведомления высшего начальства о любом, даже самом незначительном, эпизоде правонарушения с участием капитана. Не говоря ни слова, он наблюдал за тем, как Рош достает из черной нейлоновой кобуры «кольт 380», как кладет оружие в «лексус» и запирает дверь. Потом его, красного от злости, сопровождают в патрульную машину.
Пока детектива допрашивали, я ждала возле пострадавшего «форда».
Наконец Марино вернулся.
— Ну что? — спросила я.
— Предъявят обвинение в нарушении правил вождения и отпустят. — Он пристегнулся, явно довольный таким результатом.
— И все?
— Угу. Хорошая новость — день я ему испортил. Еще лучшая — теперь нам есть за что зацепиться и, может быть, все-таки отправить нашего приятеля в Мекленберг, где у такого красавчика наверняка найдется много друзей.
— Ты с самого начала знал, что это он?
— Нет. Даже и не думал.
Мы влились в поток движения.
— И что он вам сказал?
— Ничего особенного. Что я слишком резко остановился.
— Так оно и было.
— Да, но законом это не запрещено.
— А как он объяснил, что следил за нами?
— Сказал, что весь день ездил по делам и никого не преследовал, что вообще не понимает, о чем речь.
— Понятно. И, конечно, когда ездишь по делам, без оружия никак не обойтись.
— Ты лучше скажи, откуда у него такая тачка? На зарплату полицейского такую не купишь. Получает он примерно вдвое меньше моего, а этот «лексус» тысяч на пятьдесят тянет.
— «Кольт» тоже не дешевый. Похоже, есть дополнительный источник доходов.
— Как и у всех осведомителей.
— Думаешь, он только осведомитель?
— Да, наверное. Может, делает кое-какую грязную работу. Для Грина, например.
Рация вдруг ожила, затрещала и вторглась в разговор сигналом тревоги, после которого мы услышали то, перед чем бледнели все наши прежние опасения.
— Всем подразделениям. Нами только что получено сообщение из полиции штата, — повторил диспетчер. — Согласно поступившей информации, атомная электростанция в Олд-Пойнте захвачена террористами. Была перестрелка, есть жертвы.
Я замерла, шокированная этим известием, а диспетчер продолжал:
— Начальник полиции отдал приказ о введении в действие плана «А». До дальнейшего уведомления всем дневным сменам оставаться на своих постах. Всем начальникам подразделений незамедлительно прибыть на командный пункт в Полицейскую академию.
— Ни черта, — проворчал Марино, вдавливая в пол педаль газа. — Едем в твой офис, док.
