Вигдис Албу разбудило гавканье Грегора. Капли дождя стучали по крыше. Она посмотрела на часы. Половина восьмого. Она, наверное, задремала. Стоявший перед ней стакан был пуст, дом был пуст, и вообще одна сплошная пустота и вокруг и внутри. Нет, не на это был рассчитан ее план.

Она поднялась, подошла к двери на террасу и посмотрела на Грегора. Он лаял на ворота, уши и хвост у него стояли торчком. Что же ей с ним делать? Отдать кому-нибудь? Или усыпить? Даже дети не питали никаких теплых чувств к этому непоседливому, нервному псу. Так вот, план. Она посмотрела на полупустую бутылку джина на стеклянном столике. Пора доставать следующую.

Гавканье Грегора повисало в воздухе. Гав-гав! Арне говорил, что нервический лай пса успокаивает, создает ощущение, что кто-то тебя охраняет. И еще он говорил, что собаки чуят врагов, потому что тот, кто хочет тебе зла, пахнет совсем иначе, чем друзья. Она решила завтра же позвонить ветеринару, ей надоело ухаживать за псом, который начинал гавкать всякий раз, как только она входила в гостиную.

Вигдис приоткрыла дверь на террасу и прислушалась. Сквозь лай Грегора и шум дождя раздалось звяканье звонка. Она успела провести щеткой по волосам и стереть пятно от туши под левым глазом до того, как дверной звонок — подарок родителей мужа на новоселье — сыграл привычные три такта «Мессии» Генделя. Она догадывалась, кто это мог быть. И ожидания ее не обманули. Почти.

— Констебль? — спросила она, искренне изумившись. — Какой приятный сюрприз.

Стоявший на крыльце человек промок до нитки, капли скатывались у него с бровей. Он прислонился одной рукой к дверному косяку и смотрел на нее, не отвечая. Вигдис Албу отворила дверь настежь и снова прикрыла глаза:

— Может, войдете?

Она повела его в гостиную, слыша, как позади хлюпают его ботинки. Она знала: ему нравится то, что он видит перед собой. Не снимая пальто, он уселся в кресло. Она заметила, что на обивке под ним сразу расплылось мокрое пятно.

— Как насчет стаканчика джина, констебль?

— А «Джим Бим» у вас есть?

— Нет.

— Ладно, тогда и джин сойдет.

Она принесла хрустальные бокалы — свадебный подарок свекра и свекрови — и налила себе и Харри.

— Примите мои соболезнования, — сказал полицейский и поглядел на нее красными блестящими глазами, из чего она заключила, что он уже прилично выпил сегодня.

— Благодарю! — сказала она. — Выпьем!

Сделав глоток, Вигдис заметила, что он опустошил бокал наполовину Она вертела в руках свой бокал, когда он внезапно произнес:

— Это я лишил его жизни.

Вигдис непроизвольно коснулась висевшей у нее на шее жемчужной нити — «утреннего дара».

— Я не хотел, чтобы дело этим закончилось, — пояснил он, — но действовал глупо и неосторожно. Это я вывел на него убийц.

Вигдис поспешила поднести бокал к губам, чтобы он не заметил, что она готова расхохотаться.

— Теперь вам это известно.

— Теперь мне это известно, — прошептала она. Ей показалось, что у него в глазах промелькнуло удивление.

— Вы говорили с Томом Волером, — скорее с утвердительной, нежели с вопросительной интонацией сказал Харри.

— Это тот сыщик, который полагает, будто он дар божий… ну да ладно. Да, я говорила с ним. И разумеется, рассказала ему все, что знала. А что, не надо было этого делать, Харри?

Он пожал плечами.

— Я что, подставила вас, Харри? — Она подобрала под себя ноги и озабоченно посмотрела на него из-за бокала.

Он не ответил.

— Еще джину?

Харри кивнул:

— Во всяком случае, одна хорошая новость у меня для вас есть, — он внимательно следил, как она наполняет его бокал. — Вечером я получил по электронной почте письмо, автор которого признается в убийстве Анны Бетсен. Он все время сбивал меня с толку, делал все, чтобы я поверил, будто ее убил Арне.

— Тонкая работа, — сказала Вигдис. — Ой, что я делаю, — она пролила джин на стол.

— А вы вроде бы совсем не удивились?

— Да меня больше уже ничего не удивляет. Вообще-то говоря, я не думаю, что у Арне настолько крепкая нервная система, чтобы совершить расчетливое, хладнокровное убийство.

Харри почесал в затылке:

— И все же. Теперь я могу доказать, что Анну Бетсен убили. Вечером, перед тем как уйти из дома, я переслал моей коллеге признательные показания этого человека. И все прочие электронные послания, что получил от него. Это значит, что касательно моей роли я выложил все карты на стол. В свое время у меня с Анной был роман. Беда в том, что я побывал у нее в тот вечер, когда ее убили. Мне, конечно, следовало бы сразу же сообщить об этом, но я сглупил, понадеялся, что сам во всем разберусь и заодно докажу, что к убийству не имею никакого отношения. Но…

— Вы действовали необдуманно и неосторожно. Вы уже об этом говорили, — она задумчиво смотрела на него, поглаживая лежавшую рядом с ней на диване думку. — Что ж, кое-что мне, конечно, стало ясно. И все же никак в толк не возьму — разве это преступление, если мужчина проводит время с женщиной, с которой хочет… хочет провести время? Объясните, Харри!

— Ладно, — он влил в себя новую порцию чистого джина. — На следующее утро я ничего не помнил.

— Понимаю, — она поднялась с дивана и протянула свою красивую руку. Он вопросительно посмотрел на нее.

— Снимайте пальто, — сказала она. — Сейчас пойдете и примете горячую ванну, а я сварю кофе и попробую найти для вас что-нибудь сухое. Надеюсь, он не обидится. Он во многих отношениях был разумным человеком.

— Я…

— Давайте-давайте, поторапливайтесь.

Ступив в ванну, Харри испытал такое наслаждение, словно оказался в горячих объятиях. В ногах от ступней до бедер приятно закололо, а потом он и весь покрылся гусиной кожей. Он даже застонал, опустил все тело в воду и откинул голову на край ванны.

Он слышал шум дождя, слышал и то, что делает Вигдис Албу, но тут она включила плеер. «Police». Опять же лучшиехиты. Он закрыл глаза.

«Sending out on SOS, sending out on SOS» — пел Стинг. И Харри тоже, уж больно он уважал этого парня. Да и фраза оказалась весьма к месту. Он полагал, что Беате прочитала присланные им по электронке материалы, отправила их дальше по инстанциям и, следовательно, охота на лис уже отменена. От выпитого веки у него отяжелели, но всякий раз, как только он закрывал глаза, перед ним возникали торчащие из воды ноги в итальянских ботинках ручной работы. Он протянул руку за голову, пытаясь найти бокал, который поставил на край ванны. До звонка Беате он успел выпить всего две пол-литровые кружки пива и не мог по-настоящему забыться, в чем как раз и нуждался. Но где же этот чертов бокал? Неужели Том Волер все-таки попытается разыскать его? Он понимал, что этому типу просто не терпится его арестовать. Но сейчас Харри недосуг сидеть в КПЗ, прежде ему надо до конца разобраться с этим делом. И надеяться на кого-то, кроме себя, нечего. Только он в состоянии выяснить все детали. Но сперва надо взять небольшой тайм-аут. Выпить еще, попроситься переночевать здесь, на диване. Прочистить мозги. Все продумать. Но уже завтра.

Он все шарил в изголовье и в конце концов столкнул тяжелый хрустальный бокал, который с глухим стуком упал на выложенный плиткой пол.

Харри выругался и поднялся. Он едва не упал, но в последний момент прислонился к стене и удержался на ногах. Потом обвязался толстым мохнатым полотенцем и вышел в гостиную. Бутылка джина стояла на журнальном столике. Он взял стакан из барного буфета и наполнил его до краев. Он слышал звук кофеварки. И голос Вигдис в холле на первом этаже. Харри снова отправился в ванную и осторожно поставил стакан рядом с вещами, приготовленными для него Вигдис, — все в голубых и черных тонах, из коллекции, рекламируемой Бьёрном Боргом. Он провел полотенцем по зеркалу и в образовавшейся на запотевшем стекле чистой полосе увидел свое отражение.

— Дубина стоеросовая! — прошептал он.

Он опустил взгляд на пол. Красная струйка текла между плитками в сторону стока. Он проследил, откуда струйка берет свое начало, и обнаружил, что у него между пальцами сочится кровь. Он поранился о стеклянный осколок и даже не заметил этого. Ничегошеньки не заметил. Он вновь посмотрел на себя в зеркало и громко расхохотался.

Вигдис положила трубку. Ей пришлось импровизировать. А она импровизацию ненавидела, она в буквальном смысле чувствовала недомогание, если что-то шло не по плану. Еще в раннем детстве она поняла: ничто не происходит само по себе, все надо планировать. Она до сих пор помнила тот случай, когда вместе с семьей переехала в Слемдал из Шиена, где окончила второй класс. И вот ее представили новым одноклассникам. Она назвала свое имя, а все остальные разглядывали ее саму, ее одежду и неказистый пластиковый рюкзак, при виде которого несколько девчонок прыснули и стали показывать на него пальцем. На последнем уроке она составила список, в котором перечислила тех одноклассниц, что станут ее лучшими подругами, и тех, с кем она будет холодна, тех мальчиков, что влюбятся в нее, и тех учителей, у кого она станет любимой ученицей. Придя из школы домой, она повесила этот листок над своей постелью и не снимала его до тех пор, пока к Рождеству возле каждой фамилии не появилась галочка.

Но нынче все не так, теперь ей приходится довольствоваться тем, что порядок за нее наводят другие.

Она посмотрела на часы. Без двадцати десять. Том Волер сказал, что они будут через двенадцать минут. И еще сказал, что они выключат сирены задолго до Слемдала, чтобы она не переживала за соседей. Хотя сама она об этом даже не заикнулась.

Вигдис осталась ждать в гостиной, надеясь, что Холе заснул в ванной. Она снова бросила взгляд на часы. Прислушалась к музыке. Бьющие по нервам хиты «Police», к счастью, кончились. И теперь Стинг пел своим прекрасным успокаивающим голосом песни из сольного альбома. О каплях дождя, что вновь и вновь падают, словно слезы со звезды. Так красиво, что она сама едва не разрыдалась.

Раздался хриплый лай Грегора. Наконец-то!

Она открыла входную дверь и, как и договаривались, вышла на крыльцо. По саду в сторону террасы пробежал какой-то человек, другой скрылся за домом. Двое мужчин в черной форме, с небольшими короткоствольными винтовками застыли перед ней.

— Все еще в ванной? — шепотом спросил один из них из-под черной маски. — Слева от лестницы?

— Да, Том, — прошептала она в ответ. — И спасибо, что приехали так…

Но они уже ворвались в дом.

Вигдис прикрыла глаза и прислушалась. Быстрые шаги по лестнице. Отчаянное «гав-гав» Грегора на террасе. Мягкий голос Стинга, выводящего «How fragile we аге», грохот двери в ванную, распахнутой ударом ноги.

Она повернулась и вошла в дом. Стала подниматься по лестнице. На шум голосов. Ей требовалось выпить. Наверху она увидела Тома Волера. Маску он снял, но лицо у него так исказилось, что она едва узнала его. Он пальцем показывал вниз. Она опустила взгляд. На ковре остались кровавые следы. Она обвела глазами гостиную и увидела, что дверь на террасу открыта. Этот баран в черном что-то крикнул ей, но она не разобрала слов. «План, — вот единственное, что пришло ей в голову. — А вышло не по плану».