12
Место, куда ее привели, когда-то было складом. Плотно занавешенное окно пропускало очень мало света, что не помешало Кэт разглядеть разбросанные ящики, покосившиеся столбы и силуэты собравшихся. От двигавшихся теней ей стало не по себе.
«Моя аудитория», – подумала Кэт.
Вспыхнул свет – обычная лампочка, висевшая на проводе.
Щурясь, Кэт вглядывалась в лица людей Джоны. Их тут было десятка полтора. Все внимательно следили за ней, ожидая прочитать на ее лице растерянность или страх. Кэт старалась их не показывать.
– И кто из вас Джона? – спросила она.
– Там видно будет, – ответил ей кто-то.
– Когда будет видно?
– Когда мы узнаем, кто ты такая.
– Меня зовут Кэт Новак. В свое время я тоже жила в Южном Лексингтоне.
– Полицейская ищейка, вот кто она, – заявил Лиланд. – Шастает тут, вынюхивает.
– Нет, я не из полиции. Я работаю в судебно-медицинском экспертном бюро. Вскрываю трупы. Люди умирают, и моя работа – узнать отчего. Насколько мне известно, в вашем районе недавно умерли трое.
– Велика важность! – загоготал кто-то. – Люди все время помирают. Ничего особенного.
– Смерть Никоса Бьяджи – ничего особенного? Смерть Зинии – тоже? И смерть Элайзы?
Стало тихо.
– А тебе-то какая печаль, Кэт Новак?
Еще не повернувшись к спросившему, Кэт поняла: это и есть Джона. Безоговорочная властность в голосе. Этот рослый человек с неестественно бледными глазами и львиной гривой каштановых волос умел произвести впечатление. Его люди молча смотрели, как их предводитель идет к кругу света, в котором стояла Кэт.
– Тебе не верится, что мне может быть дело до этих смертей? – спросила она.
– Не верится, потому что всем остальным наплевать.
– Я же сказала: я выросла в Южном Лексингтоне. Ходила по тем же улицам, по каким ходите вы. Я знала ваших матерей. Росла вместе с ними.
– А потом слиняла.
– Можно уехать из Южного Лексингтона, но не от него. Сколько ни пытайся, хоть всю жизнь, он останется внутри тебя. И ты унесешь его в любое место, где бы ни поселился.
– Так ты для этого сюда притащилась? Помочь потерянным душам? Совесть замучила?
– Я делаю свою работу. Я должна выяснить, почему люди умирают.
– Значит, тебя пригнала сюда твоя работа? И только?
– Не только. Я хотела предостеречь твою подругу Мэв.
Джона не шелохнулся. Остальные – тоже.
В тишине послышался стук каблуков. Из тьмы появилась элегантная тень, похожая на кошачью. Женщина неспешно вошла в круг света и встала, скрестив руки. Прищурившись, она разглядывала Кэт. Женщина была с ног до головы в черном. Различался лишь материал ее одежд. Кожаная юбка, вязаный свитер, мозаичный жакет с мерцающими атласными вставками. Ее волосы напоминали соломенную метлу. Жесткие, неровно остриженные. Светлые пряди чередовались с кричащими оттенками фиолетового цвета. Она была худенькой, даже тощей. Темные глаза на фарфорово-белом лице казались двумя провалами.
Женщина медленно обошла вокруг Кэт, разглядывая ее со всех сторон. Затем встала напротив.
– Я тебя не знаю, – заявила Мэв, после чего направилась прочь из круга света.
– Зато я знаю твоего отца.
– Мои поздравления, – бросила Мэв через плечо.
– И я знала Герберта Эстерхауса. Пока его не застрелили.
Мэв замерла. Затем снова повернулась к Кэт.
– Ты в числе подозреваемых, – сказала Кэт. – Полиция разыскивает тебя, чтобы допросить.
– Они этого не сделают.
– Почему?
– Они и так знают.
– Как понимать твои слова?
Мэв посмотрела на Джону.
– Это только между нами, – отрезала она.
Джона кивнул и щелкнул пальцами.
– Отваливаем, – сказал он.
Как по волшебству, собравшиеся растаяли в темноте. Мэв дождалась, пока стихнут шаги. Подошла к ближайшему ящику.
– Садись, – велела она, пихая ящик в сторону Кэт.
– Спасибо, мне удобнее стоя, – ответила Кэт, не желая давать Мэв преимущество в росте.
Мэв поставила на ящик ногу в черном сапоге и с каким-то новым интересом взглянула на противницу.
– И где же ты встретила моего отца?
– В городском морге.
– Это что-то новенькое, – засмеялась Мэв.
– Он приезжал взглянуть на труп. Мы думали, что это можешь быть ты.
– Расстроился поди, увидев, что не я.
– Нет. Ему стало страшно, что ты можешь оказаться следующей. Возможно, ты ее знала.
– Элайзу? – Мэв пожала плечами. – Так ее все знали. Настоящая пиявка. Присосется и найдет способ обчистить.
– У тебя она стащила спички.
– Какие еще спички?
– У нее в кулаке нашли книжечку картонных спичек. На внутренней стороне был домашний телефон твоего отца.
И снова Мэв лишь пожала плечами:
– Ей понадобились спички. Мне они были не нужны.
– А что скажешь про Никоса и Зинию? Их ты тоже знала?
– Дураки они были, вот и все. Кололись разной дрянью.
– Кто снабжал их этой дрянью?
Мэв не ответила.
– Ты ведь знаешь кто?
– Слушай, это была просто ошибка.
– С чьей стороны?
– Со стороны всех. Никоса. Зинии.
– И с твоей?
– Я не знала, – помолчав, произнесла Мэв. – Этот отморозок не удосужился мне рассказать. Сказал только, что нужно доставить заказ. Он искал курьера, который бы отвез заказ в Бельмид.
– И ты сказала, что у тебя есть знакомый парень по имени Никос.
– Я же не знала, что Никос окажется таким тупарем и прикарманит эту дрянь. Сам вмазался и девкам своим раздал.
– Значит, курьера нашла ты, – подытожила Кэт; ей было по-настоящему противно это слышать. – Ты и сейчас продолжаешь в том же духе?
– Нет! Тогда я оказала услугу, и только! По старой дружбе. Я не знала…
– Что это отрава?
– Он сказал, что всего один раз! От меня он хотел, чтобы я нашла курьера, и только.
– Кто хотел?
Мэв вздохнула и отвернулась.
– Эстерхаус, кто же еще. Мы с ним… в общем, у нас были…
– Я знаю, Мэв. Я видела снимки.
– Снимки?
– Да. Всю порнографическую коллекцию, где ты позировала для своего доброго друга Герба.
В глазах Мэв мелькнула досада.
– Отец их тоже видел?
– Да. Можешь представить его реакцию. Если бы Эстерхауса не убили, твой отец задушил бы его собственными руками.
– Я бы и сама задушила эту гниду, – хмыкнула Мэв. – Он меня использовал.
– И часто? Он заставлял тебя распространять наркотик?
– Говорю тебе, это было всего один раз. – Мэв тряхнула головой. – Я-то думала, он чист, понимаешь? После того как в прошлом году его прищучили, он осторожничал…
– Подожди. Ты говоришь, Эстерхауса арестовали. Когда?
– Около года назад. Ничего крупного. Несколько кустов марихуаны на заднем дворе. Уж не знаю, как он из этого выпутался, но дальше дело не пошло. Я так думаю, федералы вмешались и помогли ему выбраться. Они же пасут своих свидетелей.
– Так ты знаешь, что к нему применялись меры защиты свидетелей?
– Он рассказал мне про Майами. Когда здесь его накрыли, он всерьез перепугался. Боялся, что та история всплывет. И работу терять не хотел. Он ведь обожал торчать в своей лаборатории! А я просто ненавидела это место. Потом и Эстерхаусом досыта наелась.
– И тогда ты его бросила.
– Не скажу, чтобы я была сильно зла на него. Наскучил он мне.
– В его убийстве полиция подозревает и тебя.
– У них работа такая – подозревать.
– Можешь назвать более вероятного подозреваемого?
Мэв сняла ногу с ящика и стала ходить вокруг, то скрываясь в тени, то снова выходя на свет.
– Герб был самым обычным парнем, пытавшимся заработать себе на жизнь. Он старался не вляпываться ни в какие истории.
– Тогда зачем ему понадобилось красть зестрон-Л и продавать уличным наркоманам?
– На него давили.
– Кто?
Мэв повернулась к ней:
– А ты спроси человечков наверху. Тех, кому хочется стереть Южный Лексингтон с карты города.
– И все-таки кто? Мэрия? Полицейское начальство?
– Желающих полным-полно. Для тех, кто наверху, мы кто? Крысы в сточных канавах. А что делают с крысами? Истребляют.
– Мэв, ты бросаешься громкими, но бездоказательными обвинениями. Думаешь, тебе поверят?
– Знаю, что не поверят. Такие, как ты, никогда не станут слушать таких, как я.
– Только не надо разыгрывать из себя дитя трущоб. Ты – одна из Куонтреллов.
– Можешь не напоминать! – огрызнулась Мэв.
Кажется, она собиралась уйти.
– Твой отец тоже здесь, – крикнула Кэт. – Ждет на улице. Он хочет с тобой поговорить.
Мэв остановилась. Повернулась:
– О чем? Раньше у него не находилось времени на разговоры со мной. Он только приказывал. «Возьмись за ум!» «Не смей курить!» Уж если на то пошло, он и не отец мне.
– Он хотел быть тебе отцом.
– Хотел, но не стал.
– А где твой настоящий отец? Можешь рассказать?
Мэв сердито посмотрела на нее, но промолчала.
– Он жив, но находится не в Штатах. Да?
– Он живет в Италии.
– Верно. Он живет в Италии. А Адам здесь. Рядом.
– Но он не мой отец.
– Не твой. Но ведет себя как твой отец. И страдает, как твой отец.
Мэв резко пнула ящик, и тот закувыркался по полу.
– Замечательно, – усмехнулась Кэт. – Если что нам не по нраву, мы устраиваем истерику.
– Сука ты!
– Возможно. Но я уж точно не твоя мамаша. И терпеть твои выходки не намерена.
Повернувшись, Кэт пошла… сама не зная куда. Позади послышались шаги, затем Мэв выкрикнула:
– Оставьте! Пусть эта сука уходит.
Не сразу, но Кэт выбралась из здания. Несколько раз она сворачивала не туда, поднималась и спускалась по хлипким лестницам. И все-таки интуиция вывела ее наружу. Оглянувшись, она поняла, куда ее привели. Старая заброшенная мельница. Если смотреть с улицы – ничего, кроме заколоченных окон и кирпичных стен, густо изрисованных граффити. Можно было лишь догадываться, сколько пар глаз следят за каждым ее шагом.
Кэт вывернула на Саут-Лексингтон-авеню и пошла туда, где ждал ее Адам.
Он расхаживал возле машины, засунув руки в карманы. Ветер ерошил ему волосы. Едва увидев Кэт, он бросился ей навстречу.
– Я уже собирался вызывать полицию, – сказал Адам. – Что случилось?
– Потом расскажу. – Кэт открыла дверцу и нырнула в салон. – Давайте выбираться отсюда.
Адам тоже сел.
– Вы видели Джону?
– Да.
– И как?
– Незабываемые впечатления.
– Как и ожидание тут, – буркнул Адам, включая двигатель.
Они поехали на север, оставляя Южный Лексингтон позади.
– Я видела Мэв, – сказала Кэт.
Адам едва не дал по тормозам.
– Она была там?
– Селеста оказалась права. Мэв – женщина Джоны.
Позади успели скопиться машины. Водители недовольно сигналили.
– Адам, едем дальше. Смотрите, какой хвост выстроился за нами.
Адам вдавил педаль газа. Он не мог опомниться от услышанного.
– Как она? Она… счастлива?
– Если честно, эта девочка вряд ли когда-нибудь была счастлива, – покачала головой Кэт.
– Она согласилась говорить с вами?
Кэт видела его лицо, слышала его голос. Обычный отец, испуганный и отчаявшийся. Она вдруг подумала о своем собственном отце – зеленоглазом мужчине, о котором она не знала ничего. Даже имени. Знал ли он, что у него есть дочь? Заботило ли его это? Вряд ли. Скорее всего, зеленоглазый мужчина был до смерти рад, что расстался с ее матерью. Кому-то наплевать на собственных детей. А таких, как Адам, волнуют чужие.
– Мэв не готова встретиться с вами, – сказала Кэт.
– Даже если я попытаюсь…
– Адам, сейчас не время.
– А когда это время наступит?
– Когда Мэв повзрослеет. Если, конечно, повзрослеет.
Пальцы Адама впились в рулевое колесо.
– Если бы знать, что именно я делал не так…
– Некоторые дети рождаются сердитыми на весь мир. Мне думается, Мэв злится на своего родного отца. Но поскольку он далеко и истерику ему не закатишь, все это переносилось и до сих пор переносится на вас. Любой ваш поступок она считает неправильным. Малейший контроль – и вы уже тиран. Вы пытаетесь установить хоть какие-то рамки – она яростно их крушит.
Кэт погладила его колено.
– Вы делали все, что в ваших силах.
– Этого было недостаточно.
– Адам, для такого ребенка, как Мэв, никогда не будет достаточно.
Они ехали молча. Наверное, даже хорошо, что Адам смотрел только на дорогу. Вид у него был, честно сказать, пришибленный.
«Как быстро он принимает всю вину на себя», – подумала Кэт.
А у великовозрастной девицы – никакой ответственности за свою жизнь. Всегда виноват кто-то другой. Очень удобно.
– Зато я много чего узнала, – сказала Кэт. – Мои предположения подтвердились. Источником всех этих бед действительно был Эстерхаус. Он украл зестрон-Л и передал Никосу для доставки. А Никос решил часть оставить себе. Так отрава попала в «муниципалку».
– Вы сказали, для доставки? Кому?
– Этого мне Мэв не сообщила. Зато у нее есть свои мысли насчет того, кто за всем этим стоит. И знаете кто? – Кэт засмеялась. – Городская элита. Имен и должностей Мэв не называла, полагая виновными всех представителей власти. Она считает распространение наркотика целенаправленным действием, чтобы очистить город от разного сброда.
– Не хочется признаваться, но в чем-то я согласен с Мэв. Я тоже не в восторге от городской элиты.
Кэт удивленно посмотрела на него.
– Я не говорю, что они ангелы. Но чтобы сознательно распространять опасный наркотик? Это что же, радикальный способ избавить Альбион от отбросов общества? Большой скачок, ничего не скажешь.
За окном мелькали пустые обветшалые дома с выбитыми стеклами.
– Знаете, несколько дней назад схожая мысль забрела и в мою голову, – призналась Кэт. – Я посчитала ее параноидальной. Всегда так соблазнительно вообразить какой-нибудь заговор…
Она помолчала.
– Кстати, а вы знаете, что год назад Эстерхауса арестовывали? За марихуану, которую он выращивал у себя на заднем дворе.
– Впервые слышу.
– Кто-то помог ему замять эту историю, и он вышел сухим из воды. Возможно, федералы, которые оберегают своих давних свидетелей. Они похлопотали о закрытии дела.
Адам думал над ее словами. Потом тихо спросил:
– А если это были не федералы?
– Как вы сказали?
– Что, если Эстерхаус заключил другую сделку и потому избежал обвинений?
– Вы подразумеваете… подкуп?
– Работая в «Сигнусе», он имел доступ к неисчерпаемому источнику наркотиков. Очень весомый аргумент для подкупа.
– И потому Эстерхаус заключает сделку. С судьей. Или…
– С полицией, – докончил за нее Адам.
Это возвращало их к сомнительной теории заговора, но в свете новых фактов ее было трудно отбросить как параноидальный бред. Смерть Эстерхауса явно была наказанием. Кэт вспомнились слова Мэв о давлении на него. Кто-то заставлял его воровать зестрон и распространять по каким-то местам. Взрыв ее дома – тоже дело рук профессионалов. Кэт вспомнила, как бешено сопротивлялись мэр и Эд ее намерениям созвать пресс-конференцию и рассказать о жертвах нового наркотика. Власти Альбиона изо всех сил старались не замечать смерть трех наркоманов из Южного Лексингтона.
Не замечать? Или… скрывать?
– Едем в город, – вдруг сказала Кэт.
– Зачем?
– Хочу повидать Эда.
– Зачем? – снова спросил Адам.
– Сила привычки. Люблю иногда его помучить. К тому же у него может оказаться нужная нам информация. В данном случае кто из полицейских арестовал и затем отпустил Эстерхауса. И в каких еще делах засветился этот геройский коп.
– Откуда Эду знать такие вещи?
– У него есть прямой доступ к полицейскому отделу внутренних расследований. Там собраны досье на каждого их служащего. Если тот полицейский на чем-то попадался, сведения занесены в его досье.
– А что, если все они там на чем-то попадались?
– Адам, такое я не хотела бы видеть даже в страшном сне, – замотала головой Кэт.
Мэрия превратилась во что-то среднее между цирком и студией телевизионных ток-шоу. Повсюду были растянуты баннеры: «МЭР СЭМПСОН ОТКРЫВАЕТ ТОРЖЕСТВА В ЧЕСТЬ ДВУХСОТЛЕТИЯ АЛЬБИОНА»… «200 ЛЕТ ПЕРСПЕКТИВ»… «АЛЬБИОН: ВЗГЛЯД В ТРЕТИЙ ВЕК». В вестибюле поместили карту со схемой предстоящего двухмильного парада. Стоило повнимательнее к ней присмотреться, и каждый замечал любопытную особенность: шествие огибало центр города. Маршрут пролегал в основном вдоль северных границ. Подальше от Южного Лексингтона, который оказывался вне зоны торжеств.
Эд был на месте. Рекламной пестроты хватало и в его кабинете. Стена за его креслом была увешана плакатами в поддержку перевыборов мэра. Кэт зацепилась взглядом за один плакат: девочка, увлеченно прыгающая через скакалку. Внизу была надпись: «АЛЬБИОН. БЕЗОПАСНЫЙ СЕГОДНЯ. ЕЩЕ БЕЗОПАСНЕЕ ЗАВТРА». Кэт так и хотелось спросить: «Безопасный для кого?»
Как обычно, появление бывшей жены не вызвало у Эда бурной радости.
– Времени у меня не много. Это понятно? – пробурчал он, когда Кэт с Адамом уселись напротив. – Не праздники, а катастрофа. Бюро погоды предсказывает дожди. Кто-то распустил слухи о снайперах, и три школьных оркестра отказались участвовать в параде. А теперь еще полиция подарочек преподнесла. Говорят, что не смогут гарантировать порядок.
– Ты боишься беспорядков? Это же наш город, – елейным тоном произнесла Кэт. – Сегодня уже безопасный. А завтра – еще безопаснее.
– Что тебе понадобилось на сей раз? – хмуро спросил Эд.
– Мистер окружной прокурор, как исправная налогоплательщица я прошу оказать мне небольшую услугу.
– Надеюсь, это никак не связано со смертью от передозировки наркотиков?
– Косвенно. Думаю, ты слышал о моем взорванном доме. И о мертвом сотруднике «Сигнуса» тоже.
– Заказное убийство. Мафия Майами сработала. Во всяком случае, так мне сказали копы.
– Копы говорили еще кое-что. Эстерхаус своровал из «Сигнуса» наркотическое вещество, и он же подложил бомбу в мой дом, чтобы я больше не задавала разные неудобные вопросы.
– Найдется немало охотников взорвать твой дом, – засмеялся Эд.
– Но вешать на Эстерхауса еще и взрыв – слишком примитивно, – подхватил Адам. – Проще простого все свалить на мертвеца. Эстерхаус много лет вел себя очень аккуратно. Он попался всего один раз, год назад. Тогда его арестовали за выращивание марихуаны.
– Я об этом не слышал, – признался Эд.
– Ему не предъявляли обвинения. Арестовав, почти сразу выпустили. Мы хотим знать, кто его арестовывал.
– Зачем?
– Если у человека находят плантацию марихуаны, он подлежит аресту. Тут все предельно просто. Но Эстерхауса арестовывают и тут же отпускают, не предъявив обвинений. Зачем понадобился этот спектакль?
– Решение о его освобождении могли принимать на разных уровнях.
– Нас интересует самый нижний. Уличный, – сказала Кэт. – Хотим знать копа, который арестовал Эстерхауса.
– Да? А чего еще вы хотите?
– Мы хотим знать, не пытался ли Эстерхаус подкупить этого полицейского. И не было ли замечено… внезапное повышение благосостояния этого полицейского. Свяжись с отделом внутренних расследований. Может, у них это отражено в его досье.
– Может, и не отражено.
– Тогда достаточно имени. Эд, узнай его имя.
Бывший муж покачал головой:
– Кэт, ты пытаешься добраться до конфиденциальной информации. Ты ничего не получишь.
– Я уже получила пустой участок, на котором совсем недавно стоял мой дом.
– А я получил мертвого работника, – добавил Адам.
– Значит, вы оба заинтересованы в этой информации?
– Вы тоже должны быть заинтересованы, мистер Новак, – сказал Адам. – В качестве окружного прокурора.
– Добавлю: непревзойденного окружного прокурора, – послышался голос из двери.
В проеме стоял мэр Сэмпсон, облаченный в элегантный костюм-тройку. Войдя в кабинет, он, как и надлежало хорошему политику, сразу же направился к Адаму.
– Мистер Куонтрелл, рад снова вас видеть, – сказал мэр, награждая Адама заученным рукопожатием. – Вы ведь приедете на бал по случаю двухсотлетия города?
– Пока что не собирался.
– Но Изабель зарезервировала два билета для ближнего круга.
– Мне она ничего не говорила.
Сэмпсон мельком взглянул на Кэт, поморщился, но тут же снова нацепил улыбку.
– Вы вся в делах, доктор Новак?
– По уши, – проворчал Эд.
– Никак опять эти наркоманы?
Сэмпсон покровительственно похлопал ее по плечу. Кэт терпеть не могла подобных жестов.
– Вы слишком уж близко к сердцу принимаете всю эту историю.
– Да, ближе некуда. Если учесть, что взорвали мой дом.
– Но Эд держит руку на пульсе расследования, – сказал Сэмпсон. – Правда, Эд?
– Абсолютная правда.
– Кстати, не пора ли нам двигаться? – спросил мэр.
Эд посмотрел на часы.
– Да. Прошу прощения, нас ждут в комитете по организации парада.
Все вышли в коридор. Эд помахал рукой. Жест был универсальным и мог означать как «до свидания», так и «катитесь-ка с глаз моих долой». Вскоре они с мэром скрылись за углом коридора. Кэт презрительно фыркнула:
– Торопятся освоить доллары с наших налогов. Скорее бы прошло это чертово двухсотлетие.
В лифте они ехали вместе со служащей мэрии. Руки женщины были заняты большой кипой разноцветных листовок.
– Возьмите листовку! – бодреньким голосом предложила она.
Кэт взяла и прочла про себя: «Мэр Сэмпсон приглашает Вас на бал по случаю двухсотлетия Альбиона. Билеты круга гостей – 500 долларов. Билеты круга благотворителей – 2500 долларов. Билеты для ближнего круга – 10 000 долларов».
– Как вы думаете, Эд нам поможет? – спросил Адам.
– Если не поможет, я от него до самой могилы не отстану.
– Впервые слышу от вас такую серьезную угрозу, – засмеялся Адам.
– Едва ли, – пробормотала Кэт, продолжая разглядывать листовку.
Они вышли из лифта. Итак, билеты ближнего круга идут по десять тысяч долларов. Изабель заказала два.
– Я никому не угрожаю, – сказала Кэт и швырнула скомканную листовку в урну.
Повариха Адама приготовила им восхитительный обед. Корнуэльские куры в клубничном соусе, канадский рис. В ведерке со льдом дремала бутылка вина. А на столе, естественно, стоял канделябр со свечами. Все в лучшем виде, как думалось Адаму. Во всяком случае, он на это рассчитывал.
Но его ожидания не оправдались.
Кэт рассеянно гоняла по тарелке кусочек морковки. Куда девался ее аппетит? Вздохнув, она положила вилку и посмотрела на Адама.
– Все думаете об Эстерхаусе? – спросил он.
– И… обо всем остальном.
– Включая нас?
Она кивнула.
Адам поднял бокал и сделал глоток. Кэт смотрела и ждала, когда он хоть что-то скажет. Молчание было для нее непривычно.
«Почему же нам так тяжело друг с другом?» – думала она.
– Мне вредно здесь задерживаться, – сказала она.
Адам посмотрел на ее тарелку с едва тронутой едой.
– По крайней мере, здесь вы не питаетесь фастфудом.
– Я не о еде. Вредно с эмоциональной точки зрения. Я не привыкла рассчитывать на мужчину. У меня такое ощущение, будто я встала на ходули и едва держусь, ожидая неминуемого падения. Когда я смотрю на все это, – она обвела рукой элегантно сервированный стол, красиво подсвеченный серебряным канделябром, – этот мир кажется нереальным.
– А я? – спросил Адам.
– Не знаю, – ответила Кэт, глядя ему прямо в глаза.
Адам ущипнул себя за руку, пожал плечами и улыбнулся:
– По-моему, вполне реальный.
Кэт не оценила юмора. За весь вечер Адаму не удалось добиться от нее даже легкой улыбки.
– Кэт, если вы постоянно ждете, что вам сделают больно, рано или поздно это случится.
– Нет, верно как раз обратное: если ты постоянно готова, тебе никто не сделает больно.
Адам сокрушенно вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Замечательный прогноз на будущее.
Кэт засмеялась. Невесело, отрешенно.
– А я, Адам, не загадываю на будущее. Я проживаю каждый день, стараясь наслаждаться тем, что мне доступно. Сейчас я наслаждаюсь вашим обществом. Но я хочу взять с вас одно обещание: когда все это кончится, так мне и скажите. Не надо никаких словесных кружев, никаких вежливых иносказаний. Только правду. Если я не то, что вам нужно, если наши отношения не выстраиваются так, как бы вам хотелось, скажите мне об этом в лицо. Я не хрустальная. Не разобьюсь.
– Вы уверены?
– Уверена.
Кэт подняла свой бокал и невозмутимо отхлебнула. Адам знал правду. На самом деле ее сердце было таким же хрупким, как этот бокал. Просто она старалась этого не показывать. Быть слабой – ниже ее достоинства. Закваска Южного Лексингтона? Скорее всего, Кэт была убеждена: стоит только утратить бдительность, и он сделает ей больно.
«Возможно, она права», – подумал Адам.
Он отодвинул стул и встал:
– Идемте.
– Куда?
– Наверх. Если наши отношения обречены, давайте наслаждаться ими, пока есть возможность.
Кэт беззаботно рассмеялась и тоже встала.
– Пока солнце светит, – сказала она.
– А если ничего не получится…
– Мы оба не обидимся, – закончила она.
Они поднялись в спальню Адама, закрыли дверь, оставив за нею весь мир. Кэт спокойно принялась раздеваться.
«Будем проживать каждый день, – подумал он, глядя, как предметы ее туалета падают на пол. – И каждый момент. А что будет потом, это мы увидим завтра».
Адам обнял ее, поцеловал. Он старался быть нежным. Ей хотелось неистовства. Казалось, занимаясь любовью, она сражалась со своим внутренним демоном, а может, и с самой собой. Любовь и война, наслаждение и отчаяние – все это испытывал Адам, занимаясь любовью с Кэт.
Когда всплески страсти затихли и изможденная Кэт заснула в его объятиях, он лежал без сна. В сумраке спальни белела антикварная мебель и сводчатый потолок.
«Это и стоит между нами, – думал он. – Мое богатство. Мое имя. Ее это пугает».
Кларк вернулся после недельного отпуска, обгоревший на солнце и весь искусанный комарами. Комары насладились нежданным лакомством, а вот у Кларка не получилось насладиться отдыхом.
– Всего одна жалкая рыбешка, – посетовал он. – Таких тощих угрей я еще не видел. Я не знал, то ли ее жарить, то ли пустить в аквариум моей ребятни. Всю неделю – никакого клева. Потерял три своих лучших мормышки. Ушла рыба из тех рек. Напрочь ушла.
– А Бет сколько поймала? – осторожно спросила Кэт.
– Бет? – удивился Кларк, словно впервые слышал это имя.
– Ваша жена.
Кларк кашлянул.
– Шесть, – нехотя признался он. – Может, семь.
– Только семь?
– Возможно, даже восемь. Обычная камбала.
– Она у вас здорово умеет ловить камбалу.
Кларк молча облачился в свой белый халат.
– И как тут без меня? Было что-нибудь интересное?
– Ничего.
– И зачем я спрашиваю? – проворчал Кларк. Он подошел к ящику и вытащил кипу своих бумаг. – Вы только посмотрите!
– Все ваши, – сказала Кэт. – Мы не трогали.
– Премного благодарен.
– Это еще не все. У вас стол завален бумагами на подпись.
– Ладно-ладно. Это специально делают, чтобы у таких парней, как я, даже и мыслей об отпуске не было.
Он вздохнул и двинулся в свой кабинет.
Кэт уселась за стол, слушая знакомое поскрипывание теннисных туфель Кларка. Все как обычно, привычная многолетняя рутина. Тогда откуда сегодня такая подавленность?
Она встала, налила себе еще чашку кофе. Третью за это утро. Кэт превращалась в кофеманку, сахароманку и… «любвеманку»? Специалистку по безнадежным отношениям. Она снова села. Если бы она могла хотя бы день… хотя бы час не думать об Адаме, она бы сумела вернуть контроль над своей жизнью. Но Адам превратился для нее в наваждение. Что он делает сейчас? Сидит у себя в кабинете, погруженный в дела. А по ней скучает?
Кэт взяла папку, раскрыла, поставила свою подпись и снова захлопнула. Она едва не застонала, услышав скрип теннисных туфель.
– Кэт, гляньте, тут что-то странное, – пробормотал Кларк.
– Что именно?
– Вы послушайте. – Он достал результаты лабораторного анализа и зачитал вслух: – Масс-спектрофотометрия и ультрафиолетовая спектрофотометрия. «Обнаружено присутствие наркотика лево-N-циклобутилметила-6, десятый класс бета-дигидроксидов. Полная идентификация будет позже»… Как прикажете это понимать?
– Думаю, вы случайно взяли один из моих анализов. Наркотик уже определен. Называется зестрон-Л.
– Я о таком не слышал.
– Наверняка перепутали результаты. Хорошо, что вы обнаружили.
– Но на запросе стоит мое имя.
Кэт обмерла от мелькнувшей мысли.
– А результаты по какому трупу?
– Джейн Доу.
– Тогда понятно, – облегченно вздохнула Кэт. – Это моя подопечная.
– Ошибаетесь. Это моя Джейн Доу. – Кларк подал ей бланк. – Видите? Здесь стоит мое имя.
Кэт взяла лист, вгляделась. В самом деле, заказчиком анализов значился Бернард Кларк… Женщина… белая… имя неизвестно. Идентификационный номер 372-3-27-В. Дата заказа: 27 марта.
Ее Джейн Доу появилась в морге неделей позже.
– Принесите мне документы, – потребовала Кэт.
– Что?
– Я просила принести документы!
– Будет исполнено, мой фюрер.
Кларк ненадолго исчез и вернулся с папкой в руке.
– Извольте.
Кэт открыла папку. Да, этим трупом действительно занимался Кларк. Кэт вспомнила мертвую женщину с рыжими волосами и мраморно-белой кожей. В папке были и лист из центральной идентификационной лаборатории. Ах да, проверка по отпечаткам пальцев. У этой Джейн Доу было имя: Мэнди Барнетт. Полиция задерживала ее за кражу в магазинах, проституцию и пьянство в общественных местах. Ей было двадцать три года.
– Ее тело по-прежнему у нас? – спросила Кэт.
– Нет. Вот разрешение на перевозку.
Бланк был подписан Уилоком. Итак, вчера тело Мэнди Барнетт увезли в морг Гринвуда.
– В качестве вероятной причины я указал передозировку барбитуратов, – сказал Кларк. – Мне это показалось вполне логичным. Рядом с ней обнаружили пустую баночку из-под фиоринала.
– Анализ выявил барбитураты?
– Только следы.
– Игл рядом не нашли? И жгута тоже?
– Согласно отчету полиции, только таблетки. Потому я и предположил отравление барбитуратами. Выходит, я ошибся.
– Я тоже.
– Что?
Кэт потянулась к телефону, набрала номер Сайкса. Сплошные длинные гудки. Она уже думала, что его нет на месте, когда в трубке послышалось:
– Убойный отдел. Сайкс.
– Лу, это Кэт Новак. У нас еще один случай.
– А точнее можно?
– Смерть от передозировки зестрона. Но есть кое-какие отличия.
Ей показалось, что Сайкс вздохнул. А может, просто зевнул?
– Слушаю тебя внимательно.
– Имя жертвы – Мэнди Барнетт. Ее нашли в Бельмиде неделей раньше. Поначалу все смахивало на заурядное отравление барбитуратами.
– Вы мне все-таки скажете, что тут происходит? – не выдержал Кларк.
Кэт пропустила его вопрос мимо ушей.
– Я намерена встрять в это дело. – Она помолчала. – Я считаю и эту смерть убийством.
