ДЕНЬ ВТОРОЙ
3
Форбс Маккаски пришёл на несколько минут раньше назначенного. На нём был короткий плащ в военном стиле, а на плече сумка шотландского твида. Ребус провёл его в комнату для допросов, где их уже ждала Шивон Кларк. На столе перед ней лежала папка — та самая, которая была у неё на месте аварии. Она жестом попросила Маккаски сесть против неё. Стула для Ребуса не было, но они это согласовали заранее — он предпочитал стоять у стены, всегда точно напротив допрашиваемого.
— Я инспектор уголовного розыска Кларк. Сержанта Ребуса вы уже знаете.
— Значит, вы его начальница? — удивился Маккаски.
— Да, я здесь старший полицейский.
Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».
— Джессике невероятно повезло.
— Да, я вижу, — сказал он, снова кивнув.
— Счастье, что кто-то проезжал мимо, — вызвали «скорую».
— Да.
— Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.
— Но с ней всё будет в порядке, она сама мне сказала.
— И всё же из-за потери времени её выздоровление затянется, — сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. — В странном для неё месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?
— Сказала, что ей хотелось прокатиться.
— Её отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…
— Может, на дороге было масло.
— На дороге ничего не было — мы проверили.
Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.
— И потом, у нас ещё есть вот это.
— Да, что это? — Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.
— Это её сапожок — его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?
Маккаски чуть выпятил губы и недоумённо покачал головой.
— Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, — очевидному для нас, я хочу сказать, — что Джессика была в машине не одна. И за рулём сидела не она. А после аварии водитель перетащил её на своё место, чтобы всё выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.
Маккаски встретился взглядом с Кларк.
— И вы думаете, что это был я?
— А не вы?
— А Джессика что говорит? — нашёлся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. — Я её навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил её, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у неё слёзы в глазах, когда мы поцеловались?
— Как вы повредили ногу, Форбс?
Вопрос задал Ребус. Маккаски перевёл взгляд на него.
— Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.
— Доктору показывались?
— Ничего, и так заживёт.
— Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?
— Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.
— Не умеете водить? — И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.
— Ваши родители знают, что вы здесь? — прервал повисшую тишину Ребус.
— Нет.
— Вы им говорили про Джессику?
— Нет ещё.
— А её отец — вы с ним ладите?
— Я с ним только вчера познакомился.
— У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. — Ребус подошёл поближе к столу. — Таких людей лучше не сердить.
— Правда?
— Инвестор одной из его компаний начал его поносить почём зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал — так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. — Ребус помолчал. — Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.
— Что?
Впервые с того момента, как Маккаски вошёл в комнату, он задёргался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на неё, и выражение его лица не изменилось. Значит — правду.
— Вы должны ему сказать, что ошиблись, — сказал Маккаски. — Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?
— Не знаю, — сказал Ребус. — Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…
— Я не могу признаться в том, чего не делал.
— И правильно, — сказала Кларк, собирая фотографии. — Ну что ж, похоже, с этим мы разобрались. Нам только нужен ваш адрес — и можете идти.
Маккаски уставился на неё.
— А что потом?
Кларк пожала плечами, закрывая папку.
— Если нам понадобится ещё поговорить с вами, мы дадим вам знать.
Она пододвинула ему лист бумаги и шариковую ручку.
— Пишите адрес.
Пока он писал, она спросила, учится ли он. Он кивнул в подтверждение.
— И какая специализация?
— История искусств.
— Как у Джессики и её подружки.
— Мы все на втором курсе.
— Так и познакомились?
— На вечеринке.
Он закончил писать. Почерк у него был неважный.
— Арден-стрит? — переспросила она.
— Да.
— Это ведь в Марчмонте?
Маккаски кивнул. Кларк и Ребус переглянулись: на той же улице находилась и квартира Ребуса. Он посмотрел на номер дома. В шести домах от него, на противоположной стороне улицы.
— Ещё раз спасибо, что пришли, — сказала Кларк, поднимаясь на ноги.
Маккаски обменялся рукопожатием с обоими детективами, и они вызвали дежурного, чтобы проводил гостя до выхода.
— Ну? — спросила Кларк, когда за парнем закрылась дверь.
— Подружка его покрывает.
— Но в его словах есть смысл: зачем ей это делать?
— Может, она вообще склонна прощать. Он, скажем, приходит к её больничной койке, бормочет нежные слова, взмахивает ресницами — и дальше они выдумывают правдоподобную историю.
Кларк обдумала эту версию, сложив руки на груди и сжав губы в тонкую решительную линию.
— А ты и в самом деле выложил Оуэну Трейнору всё как есть? Когда успел? После маленького визита в «Окс», проглотив пинту-другую пива?
— Я заехал посмотреть, как дела у больной. А Маккаски и Элис Белл как раз выходили от неё.
Кларк укоризненно покачала головой:
— Вот именно таких вещей ты и не должен делать…
Она замолчала — в дверях появился Джеймс Пейдж.
— Чего это не должен делать Джон?
— Ставить на то, что «Рейв Роверс» поднимется в таблице, — не растерялся Ребус.
— Я бы в этом смысле поддержал Шивон. — Пейдж помолчал. — Ну так что у нас с этой аварией?
— Пока не очень продвинулись, — сообщила Кларк.
— В таком случае, может, лучше бросить это дело. Что скажете? Нам тут ничего не светит — так какой смысл тратить силы?
— Её бойфренд, — сказал Ребус, — тот, кто, по нашему мнению, был с ней в машине…
— Да, что с ним?
— Он сын Пэта Маккаски.
— Министра юстиции?
— А министр юстиции у нас ещё и лицо кампании за независимость Шотландии. — Ребус знал отношение своего босса к этой теме — как и всем остальным в отделе, Пейдж ему все уши прожужжал разговорами, как важно для Шотландии оставаться в составе Соединённого Королевства. — Маккаски возглавляет кампанию «Скажи, „да“».
Пейдж немного помолчал, раскладывая эту информацию по полочкам у себя в голове.
— И что у вас на уме, Джон? Звоночек знакомому журналисту?
— Только если найдём что-нибудь убедительное. В противном случае у дела будет явно политическая окраска.
— На том и порешим.
— Постойте, — сказала Кларк. — Вы собираетесь использовать сына, чтобы насолить отцу? По-моему, это не совсем честно.
— Будет вам, Шивон. Мы все знаем, как вы проголосуете.
Кровь прихлынула к щекам Кларк.
— При чём тут…
Но Пейдж уже отвернулся и пошёл прочь.
— Ещё день-два, — бросил он на ходу. — Посмотрим, что вам удастся нарыть.
Кларк уставилась на Ребуса, а он примирительно развёл руками.
— У нас всё равно других дел сейчас вроде как и нет, — сказал он.
— Так эта маленькая комедия, которую ты тут разыграл… — Она показала пальцем в направлении удалившегося Пейджа.
— Я не сомневался, что он на это купится.
— Он, может, и купится, а вот я — нет.
— Ты разочарована во мне, — притворно огорчился Ребус. — Но ты должна признать, что в твоих делах такие персонажи, как Пэт Маккаски и Оуэн Трейнор, фигурируют не часто…
— Понять не могу, как сомнительный бизнесмен вроде Трейнора входит в доверие к лондонской полиции.
— Ну, лондонская полиция сама себе законы устанавливает, Шивон. Так и у нас было прежде.
— И ты явно тоскуешь по тому времени. И чтобы себя потешить, устраиваешь бурю в стакане воды — глядишь, что-нибудь да получится.
— Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.
— И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? — Она с вызовом сплела руки на груди.
— Понимаешь, самое занятное — это как раз буря и есть, — сказал Ребус. — Тебе пора бы уже это усвоить.
— Вашего отца нет? — спросил Ребус.
Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг её шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не всё время лежать, глядя в потолок.
— Чего вы хотите? — спросила она.
— Да просто зашёл узнать, как вы себя чувствуете.
— Хорошо.
— Рад слышать.
— А отец сейчас в отеле.
Ребус обратил внимание на телефон в её правой руке.
— С Форбсом сегодня успели пообщаться?
— Две эсэмэски пришло.
— Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.
— Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.
— Просто как в песне, да?
— В какой песне?
— Её теперь не поют, — вздохнул Ребус. Потом показал на её телефон. — Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна — до того как он пришёл на беседу в участок, а другая — после?
Она не ответила на его вопрос.
— Я так и не могу понять, почему вы здесь…
Ребус в ответ пожал плечами.
— Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…
— Какая разница — был Форбс в машине или нет? — Она уставилась на него.
— Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…
— Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.
Ребус опять пожал плечами:
— А ваш отец? Его это не заинтересует?
— Но ведь это его не касается?
— Справедливо. — Ребус смотрел, как она разглядывает экран своего телефона. Может быть, получила новые послания, а может — нет. — Сколько вам придётся здесь пролежать?
— Я ещё не говорила с врачом.
— Вероятно, они посоветуют вам какое-то время держаться подальше от скоростных машин.
На её лице появилась слабая улыбка.
— И от загородных дорог по вечерам, — добавил Ребус. — Западный Лотиан не случайно называют Ничейная земля.
Она посмотрела на него.
— Ничейная земля?
— Там нет ни законов, ни правил.
— Тогда понятно… — Ребус ждал продолжения, но она сжала губы. — Явный признак того, что она проговорилась.
— Джессика, если вам есть что сказать…
— Уходите! — закричала она в тот момент, когда в палату вошла сестра. — Я хочу, чтобы он ушёл! Пожалуйста!
Ребус уже поднял руки, демонстрируя покорность, и вышел в коридор.
Ничейная земля.
«Тогда понятно».
А что именно понятно? Что-то случилось в тот вечер. Ребус мысленно сделал зарубку: позвонить в диспетчерскую на Блистон-Глен — нет ли у них данных о каких-либо происшествиях. Незаконные гонки? Сообщения о местных хулиганах, которые терроризируют туристов?
«Что-то или ничего», — пробормотал он себе под нос, выходя из больницы и доставая сигарету.
К больничным воротам подъехало чёрное такси, и с заднего сиденья вышел пассажир, собираясь расплатиться с водителем через окно переднего пассажирского сиденья. Серьёзная ошибка приезжих, привыкших к другой системе: в Эдинбурге нужно заплатить, прежде чем выйдешь. Ребус подошёл и встал за спиной Оуэна Трейнора. На Трейноре был вчерашний костюм, но рубашка свежая. Водитель отдал сдачу и чек, Трейнор повернулся — и вздрогнул, увидев Ребуса лицом к лицу.
— Чёрт побери, — сказал он.
— Извините, сэр. Я как раз ухожу.
— Были у Джессики?
Ребус кивнул.
— И?
— Что «и», мистер Трейнор?
— Вы по-прежнему считаете, что за рулём сидел её бойфренд?
— Это одна из гипотез.
— Что ж, может быть, мне она скажет.
У Ребуса на этот счёт имелись сомнения, но он промолчал.
— Вероятно, для всех будет проще, если мы оставим это дело, — предложил Ребус. — Какова бы ни была истина, Джессика стеной стоит за мистера Маккаски.
— Да, но если он так с ней поступил…
— Я серьёзно говорю, сэр: лучше оставить всё как есть. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь совершил безрассудный поступок?
Трейнор уставился на него.
— Вы ведь меня понимаете? — продолжил Ребус.
— Не уверен, — пробормотал Трейнор.
— У вас своеобразная репутация, мистер Трейнор. И мне очень интересно, как вы при этом сумели обзавестись друзьями в лондонской полиции.
— Наверное, я состою в правильных клубах.
Трейнор, обойдя Ребуса сбоку, двинулся ко входу в больницу.
— Это мой город, и здесь действуют мои правила, — бросил ему вслед Ребус.
Но Оуэн Трейнор сделал вид, что не услышал.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — произнёс Малькольм Фокс, поднимаясь из-за столика и протягивая руку Шивон Кларк. — Что вам взять?
— Брайан принял мой заказ. — Она кивнула в сторону стойки.
У кофемашины орудовал владелец кафе, которое находилось всего в сотне ярдов по Лит-уок от Гейфилд-сквер, но никто из копов сюда не заглядывал, насколько знала Кларк. А потому для встреч это место было сравнительно безопасным.
Кларк уселась на скамью напротив Фокса. Они встречались и прежде, но очень редко.
— Я слышала, вы уходите из «Жалоб», — сказала она. — Наверное, это не слишком приятно.
— Да уж, — согласился Фокс и потёр ладонью о скатерть.
Всё та же пресловутая реорганизация, под которую попадали и сотрудники службы внутренней безопасности. Их эдинбургское отделение подлежало сокращению. А кроме того, Фокс отслужил положенный срок, и теперь его возвращали в уголовную полицию, где ему предстояло работать бок о бок с теми, чьи действия он ещё недавно придирчиво расследовал, в отделениях, которые были у него под колпаком: там ему в лучшем случае не будут доверять, в худшем — возненавидят.
Владелец кафе принёс капучино для Кларк и спросил Фокса, не нужно ли ему ещё. Фокс кивнул.
— Чёрный, без сахара, — напомнил он хозяину.
— Отказываетесь подсластить себе пилюлю? — высказала предположение Кларк, чем вызвала ироническую ухмылку.
Она чуть откинулась назад и, повернувшись к окну, принялась разглядывать пешеходов.
— Ну так почему я встречаюсь с врагом? — спросила она.
— Может быть, потому, что вы знаете: я не враг. «Жалобы» существуют для того, чтобы полицейские вроде вас — честные полицейские — могли добиться успеха.
— Спорю, вы уже говорили это прежде.
— И не раз.
Она повернулась к нему. По его лицу всё ещё гуляла ухмылка.
— Вы хотите просить меня об услуге? — предположила она и в ответ получила кивок.
Принесли его кофе, и он прикоснулся кончиками пальцев к краю блюдца.
— Это имеет отношение к Джону Ребусу, — начал он.
— Кто бы сомневался.
— Я должен с ним поговорить.
— Я вам не препятствую.
— Дело вот в чём, Шивон, мне нужно, чтобы он пошёл на откровенный разговор. Но если просьба будет исходить от меня, он, несомненно, пошлёт меня подальше.
— «Просьба»?
— Ну хорошо, приказ. И он по большому счёту исходит не от меня…
— От генерального прокурора? — предположила Кларк. Фоксу едва удалось скрыть, что его порядком удивила её осведомлённость. — Я видела, как она направлялась в вашу сторону на прощальной вечеринке у главного.
— Она доверила мне одну работу.
— По линии «Жалоб»?
— Моё последнее поручение, — тихо сказал он, глядя на блюдце.
— И если вы расстараетесь, то как она вас наградит? Отблагодарит повышением? Переведёт из полицейского планктона в совет директоров?
— У вас здорово получается. — Восхищённый тон Фокса казался искренним.
Теперь Кларк наконец поняла, на что намекал Дэвид Гэлвин за обедом в бистро «Бия». «Как работается со старым спарринг-партнёром? Ходит по струнке? Выполняет распоряжения?»
— Вы и в самом деле думаете, что я поднесу вам на блюде Джона Ребуса?
— Мне нужен не Ребус, а люди, которых он знает или знал. Речь идёт о событиях тридцатилетней давности.
— Саммерхолл?
Фокс помедлил, испытующе глядя на неё.
— Он говорил об этом? — (Она отрицательно покачала головой.) — Так откуда вы знаете? — Но через несколько секунд он сообразил. — Прощальная вечеринка, — сказал он почти самому себе. — Там был Эймон Патерсон. Я видел его с Ребусом.
— Тогда вы знаете о Саммерхолле столько же, сколько и я. Но я до сих пор не понимаю, с какой стати я должна вам помогать.
— Так или иначе мне в конечном счёте придётся задать Ребусу несколько вопросов. Просто я подумал, что щекотливую ситуацию можно сгладить при наличии некоего рефери.
— Рефери?
— Чтобы игра велась по правилам — с обеих сторон.
Она отхлебнула кофе. Раз, потом ещё. Фокс сделал то же самое, чуть ли не в точности повторяя её движения.
— Это должно побудить меня к сотрудничеству? — спросила она.
— Что «это»?
— Вы обезьянничаете для того, чтобы внушить мне, будто главное слово за мной.
Он помолчал, словно обдумывая её наблюдение.
— Когда вы приложились к своей чашке, я приложился к своей — только и всего. Но спасибо за совет — я им воспользуюсь.
Она уставилась на него, пытаясь оценить уровень игры, которая ей предлагалась.
— Кстати, здесь хороший кофе, — добавил он и сделал большой глоток.
Кларк не смогла сдержать улыбку. Она снова принялась разглядывать пешеходов, одновременно обдумывая варианты, которые имеются в её распоряжении.
— Тридцать лет назад — это ведь очень давно, — сказала она наконец.
— Да.
— Есть предположения, что в Саммерхолле что-то случилось?
— Возможно.
— С участием Джона?
— Косвенным. Не думаю, что он недостаточно долго там работал, чтобы в чём-то таком участвовать. Он тогда был молодой и зелёный…
— Вы же понимаете, что он не выдаст тех людей, с которыми работал?
— Если мне не удастся убедить его.
— Желаю удачи, — сказала Кларк.
— Это моя проблема — не ваша. Я просто прошу вас убедить его поговорить со мной с глазу на глаз.
— О чём всё-таки речь? Несколько поддельных показаний? Лжесвидетельство под присягой? Заключённые, которые «случайно оступились и упали» по дороге в камеру? — Она посмотрела на него в ожидании ответа.
— Речь идёт о вещах посерьёзнее, — сообщил он, с крайней осторожностью возвращая чашку на блюдце. — Значит, Ребус ничего вам не рассказывал?
— О Саммерхолле? — Она дождалась его кивка. — Ни слова.
— В таком случае, — сказал Фокс, понизив голос, хотя в кафе, кроме них, никого не было, — вы, вероятно, ничего не слышали о святых?
— Только о музыкальной группе с таким названием.
— Это тоже была группа, только преступная, как я думаю. «Святые Тайного завета» — так они себя называли.
— И что это значит?
— Я не уверен — имеющиеся в прокуратуре материалы, судя по всему, далеко не полны.
— Прямо что-то масонское.
— Возможно, вы недалеки от истины.
— И полицейские из отделения на Саммерхолл-плейс были членами этой организации?
— Они были её единственными членами, Шивон. Если кто работал там в то время в уголовном розыске, значит он был одним из святых Тайного завета…
