Книга: Грешники и праведники
Назад: 3
Дальше: ДЕНЬ ТРЕТИЙ

4

Ребус сидел в своём «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблёскивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошёл внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задёрнутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придёт. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился — дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась — целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдаёт. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашёл, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.
Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.
Имя мужа стоит первым, но написано её почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чём им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила — сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придётся стоя или сидя жонглировать тарелкой?
«Вот чёрт», — пробормотал он, стряхивая пепел в окно.
— А ну не сорить! — рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.
У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чём свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.
— До инфаркта меня довести хочешь? — притворно возмутился Ребус.
— Старый трюк копов — незаметно подкрасться к подозреваемому.
Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка и открыл дверцу.
— Ты хочешь сказать, что пришёл пешком? — удивился он и вышел из машины.
— Приехал на автобусе. — Кивнув на «сааб», Патерсон спросил: — Предлагаешь развести всех по домам?
— Как во времена Саммерхолла.
— Да ладно, тебе только раз или два пришлось нас всех развозить.
— И очищать заднее сиденье от блевотины.
— Кажется, это другая машина.
— Да, не совсем та.
— Я даже помню ещё, как твоя жена жаловалась, что запах не уходит.
— Пришлось в конце концов продать её со скидкой.
— Машину или жену? — Патерсон подмигнул и похлопал Ребуса по плечу. — Ну, готов навестить инвалида? А то мне показалось, что ты сдрейфил.
— Просто боялся, что придётся мне там солировать.
— Да разве святые это допустили бы? — Ещё один ободряющий хлопок по плечу — и Патерсон направился ко входу в коттедж.
Мэгги Блантайр открыла не сразу. В тёплом, приветливом свете ему показалось, что она совсем не состарилась. Пепельно-светлые волосы падали на её голую шею, плечи у неё, как и раньше, были широкие, а талия узкая. В ушах и на пальцах дорогие с виду украшения и безупречный макияж.
— Мальчики! — сказала она и распахнула руки, чтобы заключить в объятия сначала одного, потом другого. — Скорее в дом с холода.
Тут же на пороге Патерсон получил поцелуй сначала в одну, потом в другую щёку, затем наступила очередь Ребуса. Расцеловавшись с ним, она поймала его взгляд и секунду смотрела ему в глаза, потом провела пальцами по его щеке, стирая помаду.
— Джон, — сказала она, — я так надеялась, что ты придёшь. — Закрыв дверь, она взяла его под руку и повела в дом. — Разоблачайтесь. — Она кивнула на перила лестницы, где уже висело верблюжьего цвета пальто, из кармана которого торчал красный шарф.
— Стефан пришёл? — спросил Патерсон.
— Ты же детектив, — неторопливо проговорила Мэгги, — вот сам и догадайся.
— Я всегда говорил, что верблюжий цвет делает его похожим на продавца подержанных автомобилей. — Патерсон положил на перила свою тёплую куртку.
Ребус долго боролся с собственным пальто, пока Мэгги не помогла ему. Он обратил внимание на подъёмник, прикреплённый к стене у основания лестницы.
— Я не знал, уместно ли принести бутылку, — извинился он.
— Важно, что вы, ребята, пришли, всё остальное — ерунда, — успокоила она Ребуса, снова прикоснувшись к его руке. — Теперь прошу за мной.
Они миновали небольшую столовую и вошли в гостиную. Дод Блантайр, одетый, сидел в обычном с виду кресле, рядом с ним на сервировочном столике стоял стакан с жидкостью оранжевого цвета. С дивана поднялся Стефан Гилмур, переместив стакан с виски из правой руки в левую.
— Здорово, Жиртрест, — сказал он. Они с Патерсоном обменялись рукопожатием, потом наступила очередь Ребуса. — Давненько не виделись, Джон.
— Стефан. — Ребус разглядывал своего старого босса. Тому было немного за семьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. В чёрной футболке, пошитом на заказ пиджаке, плисовых брюках цвета ржавчины и коричневых туфлях-лоферах. Оставшиеся редкие волосы были аккуратно разложены по голове, чтобы максимально прикрыть лысину. Проницательные голубые глаза и здоровый румянец на щеках.
— Ты останешься в городе? — спросил Патерсон.
— Нет, — снисходительно улыбнулся Гилмур, — меня отвезёт мой водитель.
— Водитель? У меня на сегодня тоже водила образовался. — Патерсон махнул рукой в сторону Ребуса.
Потом он направился в угол комнаты, где сидел Дод Блантайр, приветственно стиснул его плечи.
— Ты уж прости, что не встаю. — Одна сторона лица Блантайра обвисла, отчего речь его была не вполне разборчивой.
— Ты молодцом, Дод, — сказал ему Патерсон.
Блантайр кивнул и обратил взгляд на Ребуса.
— Вот он, бродяга, — сказал он. — Я уж думал, пьянство тебя сгубило или ты уехал в какую-нибудь Испанию.
— Много работы, — извинился Ребус, виновато пожав плечами.
— Ну, раз уж мы тебя залучили, не дадим тебе умереть от жажды. Мэгги!
Она открыла шкафчик с бутылками. Ей, по-видимому, наперёд было известно, что Патерсон будет пить «Хайленд-Парк».
— Тебе то же, Джон?
— Мне, пожалуй, стаканчик вот этого. — Ребус кивком показал на стакан Блантайра.
— С тремя порциями водки или без?
— Без.
— Дод сам знает, что ему лучше не пить.
Она принялась наливать сок из литровой картонки.
— Доктора хотят изгнать из жизни все радости, — пожаловался Блантайр.
И опять Ребусу пришлось напрячься, чтобы разобрать, что говорит его старый коллега.
— Рассаживайтесь, — приказала Мэгги, раздавая стаканы. Для троих мужчин на диване едва хватило места. Мэгги устроилась на свободном кресле. — Ну, за нас, — сказала она, поднимая стакан и обращаясь ко всем присутствующим. Но, поняв свою ошибку, тут же подошла к мужу, вложила ему в руку стакан и поддержала, пока он пил через соломинку. Когда у него по подбородку потянулась оранжевая ниточка, она отёрла её тыльной стороной пальца, сверкнув кольцом.
— Хорошо, что вы все пришли, — сказала она, снова садясь. — Верно я говорю, Дод?
— Да, — подтвердил он. — Святые Тайного завета…
— Давненько я не слышал этих слов, — разулыбался Стефан Гилмур.
— Это потому, что ты теперь вращаешься в других кругах, — напомнил ему Патерсон. — Футболисты, кинозвёзды…
— Не так часто, как ты думаешь.
— Но твой отель в Дубае по-прежнему действует?
— Ну, это как подушка безопасности и на случай финансовых песчаных бурь, — сказал Гилмур.
Ребус, сидевший по другую сторону дивана, не мог толком видеть своего прежнего босса, не наклонившись вперёд. Гилмур в Саммерхолле был инспектором, Патерсон и Блантайр — сержантами, а Ребус всего лишь констеблем, как и другой новичок Фрейзер Спенс. Но Спенс погиб десять лет назад в Греции, попал в аварию на мотоцикле. На его похоронах четверо оставшихся святых и встречались в последний раз.
— Ты о чём думаешь, Джон? — спросила Мэгги Блантайр, покручивая белое вино в бокале.
— Я думаю, что не стоило мне приезжать на машине. — Он выразительно посмотрел на свой апельсиновый сок.
— Оставь ты её здесь — завтра заберёшь.
Но Ребус не поддался соблазну.
— Говорят, ты всё ещё работаешь? — сказал Дод Блантайр.
— Какое-то время был в отставке — работал на гражданской должности в отделе по расследованию глухарей…
— Это тот отдел, который был организован Грегором Магратом?
— Теперь отдел закрыли, я подал на восстановление, и мне повезло.
— В строймаркеты «Би энд Кью» тоже набирают старикашек, — пошутил Патерсон.
— Джон всегда был трудягой, — сказал Блантайр.
— А удар, случайно, на твою память не повлиял, Дод? — с ухмылкой спросил Патерсон. — Джон всегда был ленивый сукин сын. — Он повернулся к Ребусу. — Ну-ка, поддержи меня, Джон!
— Ты путаешь Джона с беднягой Фрейзером, — вмешался Гилмур. — Это Фрейзер всегда исчезал и шлялся по магазинам.
— Ой ли? — Патерсон нахмурился, силясь напрячь память.
— Жиртресту больше виски не давать, — предупредил жену Блантайр. — У него и так с головой плохо.
Немного посмеялись, снова выпили. Ну, это ещё ничего, подумал Ребус. Правда, он знал этих людей — их настроение могло измениться в одну минуту.
— А евангелие у кого-нибудь сохранилось? — спросил Гилмур, выбрав момент, когда ненадолго воцарилась тишина.
— Не помню, что с моим случилось, — сказал Блантайр. — Мэгги думает, что оно попало в мусорный контейнер, когда мы вычищали гараж.
— Жаль, жаль.
Блантайр посмотрел на Гилмура.
— Ты-то рад, что вовремя ушёл, — заработал больше денежек, чем все мы вместе.
— Сколько у тебя сейчас гостиниц, Стефан? — спросила Мэгги.
— Они не совсем мои. Я, похоже, добился того, что возглавил компанию.
— И всё же сколько?
— По последним подсчётам, семнадцать.
— Наверно, гребёшь премиальные мили от авиакомпаний.
— Да, я на короткой ноге с персоналом в Эмиратах.
Она улыбнулась, словно от души радуясь за него.
— По-прежнему встречаешься с этой моделью?
— Она не модель, она работала на телевидении.
— Ну, это почти то же самое — нужно иметь лицо и фигуру.
Гилмур задумчиво кивнул.
— Мы по-прежнему вместе, — подтвердил он. — Хотя и не женаты.
— Мы читали про тебя в газетах — про весь этот сыр-бор, связанный с референдумом.
— «Стефан Гилмур говорит, „нет“», — процитировал Патерсон. — Рассчитываешь получить титул?
— Ты же вроде с этим твоим приятелем-футболистом собирался купить стадион «Тайнкасл» — передумали? — полюбопытствовал Дод Блантайр.
— Ну что вы мне тут допрос устроили, — жалобным голосом проговорил Гилмур. — Мы-то с вами знаем, в какой кошмар могут превращаться допросы. — Он ностальгически улыбнулся и отхлебнул из стакана.
— Расскажи про себя, Джон, — обратилась Мэгги к Ребусу. — С Роной ведь ты расстался? У тебя одна дочь?..
— Не трогай его, — сказал Блантайр жене. И доверительно сообщил Ребусу: — Слишком много мыльных опер, Джон, вот в чём беда.
— Ну, я, пожалуй, поставлю пироги в духовку, — сказала Мэгги, поднимаясь на ноги. Её муж кивнул.
— Пироги? — переспросил Патерсон.
— Дод решил, что это будет в тему. Он всегда говорит, что в своё время вы, ребята, года два сидели на одних пирогах.
— Похоже на то. — Паттерсон похлопал по животу, но не своему, а Ребуса. — Джон и Фрейзер бегали их покупать.
— Тогда я оставлю вас на минутку. — Она подошла к мужу и поцеловала его в лоб, а уж тогда направилась на кухню.
Как только она вышла, Блантайр попросил закрыть дверь. Стефан Гилмур поспешил выполнить его просьбу.
— Вы, все трое, подойдите ко мне, — сказал Блантайр. И три гостя приблизились к его креслу. — Я не хочу говорить громко.
— Что происходит, Дод? — спросил Гилмур тоже вполголоса.
— В последние несколько раз, когда я был у лекарей, Мэгги я с собой не брал. Поэтому она не знает, что дела мои плохи. Причина не только в ударе. Моторчик совсем износился.
— Сочувствую, старина, — сказал Патерсон.
— Мне осталось несколько месяцев. По крайней мере, я на это надеюсь. Но до меня доходят слухи, что они могут оказаться совсем не такими приятными, как хотелось бы. — Он оглядел каждого из них. — Элинор Макари вышла на тропу войны.
— Макари? — переспросил Гилмур.
— Генеральный прокурор Шотландии, — просветил его Ребус.
— Она намерена пересмотреть дело Сондерса.
— На кой чёрт ей это нужно?
— На тот, что она это может. Закон теперь разрешает повторно привлекать за одно и то же преступление, если ты ещё не в курсе.
— Не в курсе, — признался Гилмур.
— Не то чтобы разрешает, — счёл необходимым уточнить Ребус. — Но в некоторых случаях можно потребовать провести новое расследование.
— Но это было тридцать лет назад, — возразил Гилмур. — Не думают же они, что мы помним…
— Ну, вопросы задавать им это не помешает. — Патерсон повернулся к другу. — Представляешь свою фотографию в газетах, Стефан? Но не под ручку с телезвездой, а рядом с Билли Сондерсом анфас и в профиль.
— А жив ли он вообще — Сондерс? — спросил Гилмур.
— Макари не уцепилась бы за него, будь он мёртв, — сказал Блантайр и добавил: — В горле что-то пересохло, может мне кто-нибудь…
Патерсон поднял стакан и, согнув соломинку под нужным углом, дал Блантайру напиться. Гилмур тут же достал чистый платок из кармана, чтобы вытереть бедняге подбородок.
— И что будем делать? — спросил он.
— Просто я вас, ребята, предупреждаю, — сказал Блантайр. — Мне что — через несколько месяцев мне будет всё равно. Но вот вам нужно быть начеку…
Гилмур повернулся к Ребусу:
— Ты единственный из нас, кто ещё при делах, Джон. Можешь узнать, что там происходит?
— Попытаюсь, — согласился Ребус.
— Только по-тихому, а то кто-нибудь догадается, что ты пытаешься спрятать концы в воду, — добавил Патерсон.
— Концы в воду? — машинально переспросил Ребус как раз в тот момент, когда вернулась Мэгги.
— Ой! — испуганно вскрикнула она при виде троих гостей, тесно обступивших её мужа. — Что случилось?..
— Я в норме, — заверил её Блантайр. — Попил немножко.
— Как вы меня напугали, — сказала она, прижав руку к груди, и потом уже спокойно добавила: — Ещё минут пятнадцать — и пироги готовы, а сейчас мне нужно выйти покурить.
— Я с тобой, — сказал Ребус. Он встретился глазами с Додом Блантайром. — Если никто не возражает…
— Не возражает, — после секундного колебания разрешил Блантайр.
Вслед за Мэгги Ребус через маленькую кухню вышел в садик позади дома. На мощёной площадке стояла садовая мебель, укрытая до лучшей погоды, дальше — заплатка газона. Мэгги закурила сигарету и передала свою золотую зажигалку Ребусу. Поёжившись, обхватила себя руками — холодно.
— Принести тебе пальто? — спросил он.
Но она покачала головой.
— В доме у нас, как правило, слишком жарко. Дод любит, чтобы было тепло.
— Как вы — справляетесь?
— А что ещё остаётся? — Она убрала со лба прядь волос.
— Достаётся тебе, наверное.
— Мы можем переменить тему?
— Как скажешь.
Она задумалась.
— Хотя нет. Давай продолжим эту тему: почему вы все сегодня здесь?
— Не уверен, что понимаю тебя.
— Когда вы вчетвером собирались вместе?
— Когда хоронили Фрейзера.
— А было это десять лет назад. Так почему вдруг теперь? — Она протестующе подняла руку. — Только не надо пудрить мне мозги. — Она шагнула к нему, и он ощутил запах её духов. — Это потому, что он умирает, верно? Он умирает и надеется скрыть это от меня?
Она увидела ответ в его глазах и отвернулась. Потом глубоко затянулась и выдохнула через ноздри — её лицо заволокло дымом.
— Мэгги, — начал он, но она только качала головой.
Наконец она шумно вздохнула и попыталась взять себя в руки.
— Ты живёшь всё по тому же адресу, куда я на Рождество отправляю открытки? — спросила она.
— Да.
— Не захотел сниматься с места? Думал, что Рона вернётся?
— Да нет, в общем-то. — Он переступил с ноги на ногу.
— Мы не любим рвать связи с прошлым, так уж мы устроены, да? Дод часто вспоминает Саммерхолл. Иногда мне кажется, что ему нужен священник, а не жена. — Она увидела его взгляд и подняла руку. — Ни в какие душераздирающие подробности он меня не посвящает. Какие времена, такие и правила, что скажешь?
— Да, наверно, именно так мы и успокаиваем себя. — Ребус внимательно разглядывал горящий кончик сигареты.
— Но что-то его взволновало — и не просто суровая правда, что он умирает, разве нет? Это как-то связано со святыми?
— Лучше спроси у него.
Она улыбнулась:
— Я спрашиваю у тебя, Джон. У моего старого дружка. — Не дождавшись ответа, она подалась вперёд и прижалась к его губам. Потом пальцем стёрла следы помады. — Он ничего не узнал, — сказала она тихим шёпотом. — Если только ты ему не сказал.
Ребус покачал головой, но промолчал.
— Вы были совсем мальчишки — все вы. Мальчишки, которые играли в ковбоев. — Она другим пальцем провела по его щеке и шее.
— А кем была ты, Мэгги? — спросил он, пока она разглядывала контуры его лица.
— Я-то какая была, такая и есть, Джон. Ни больше ни меньше. А вот ты…
— Ну, меня стало явно больше.
— Но ещё ты и выглядишь печальнее. Вот я и спрашиваю себя: почему ты считаешь, что тебе необходимо продолжать работу?
— Так каким я был в молодости?
— Ты был словно под напряжением.
— Слава богу, рубильник выключили.
— Я не уверена. — Затянувшись напоследок, она выбросила окурок в ближайший цветочный горшок. — Пойдём-ка в дом, а то они развяжут языки. Конечно, вы, святые, друг другу доверяете…
Ребус докурил сигарету и положил окурок в тот же горшок, что и она.
— Это просто придуманное название, — объяснил он. — Оно ничего не значит.
— Попробуй сказать это Доду. — Она помедлила у двери, повернула ручку. — Послушать Дода, так вы все сошли со страниц комикса про супергероев.
— Что-то я не помню супергероев, которые обжирались бы пирогами, — возразил Ребус.
— Ну, ты, наверно, и трусы поверх брюк не носишь, — согласилась она. — Разве только я чего-то не знаю…

 

 

Дом Патерсона с обеих сторон примыкал к другим таким же викторианским домам на Ферри-роуд. Большинство соседей сдавали внаём комнаты, переделав садик в миниатюрную парковку Но перед домом Патерсона сохранились большие деревья и живая изгородь из остролиста. Он уже семь лет как овдовел, но, судя по всему, ужиматься не собирался.
— Детишки меня изводят, — признался он Ребусу в «саабе». После выпитого его клонило в сон, фразы то и дело повисали незаконченными. — Можно купить где-нибудь современную квартирку — и никаких хлопот, но мне здесь нравится.
— Вот и я такой же, — сказал Ребус. — Две пустые комнаты, которые мне ни на что не нужны.
— Ты приближаешься к нашему возрасту — перемены нам уже ни к чему. Посмотри на беднягу Дода — никто не знает, что ждёт за поворотом. Лучше оставить всё как есть и не слишком… — Он не смог найти подходящего слова, а потому просто покрутил руками.
— Обрастать вещами? — предложил подсказку Ребус.
— Да, вроде того. — Патерсон шумно выдохнул. — Но смотри-ка, вон Стефан-то неплохо себя обеспечил, а? Миллионы в банке, летает по всему миру. — Ребус кивнул. — А Мэгги всё ещё красотка — тут Доду повезло.
— Это точно.
— Она, как прежде, хороша и… — Патерсон замолчал, нахмурился. — Есть какой-то стих — не могу вспомнить. Хороша и ещё что-то, а потом, кажется, и ещё что-то.
— Ну, жду с нетерпением.
Патерсон посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Бесчувственный ты мужик, Джон. Всегда таким был. Я не хочу сказать… — Он задумался на секунду. — Что я хочу сказать?
— Бесчувственный — в смысле высокомерный? — предположил Ребус.
— Нет, не то. Просто ты не любил показывать чувства — боялся, что тебя будут жалеть.
— А я этого не хотел?
— Не хотел, — согласился Патерсон. — Мы же бойцы — все мы. Все, кто тогда поступал в полицию, — мы университетов не кончали. Но если у кого из нас мозги были на месте, то можно было дослужиться до инспектора… — Он замолчал, глядя прямо перед собой в лобовое стекло. — Приехали.
— Я знаю.
Патерсон уставился на него.
— Откуда знаешь?
— Потому что мы уже пять минут стоим перед твоим домом. — Ребус протянул руку Патерсону. — Рад был тебя повидать, Жиртрест.
— Ну, ты доволен, что пошёл с нами?
— Не уверен.
— А то, о чём говорил Дод, — как ты думаешь, получится у тебя?..
— Может быть. Но никаких обещаний.
Патерсон отпустил руку Ребуса.
— Ты хороший парень, — сказал он, словно только сейчас пришёл к этому мнению. Потом он распахнул дверцу и попытался выйти.
— Если отстегнёшь ремень, будет проще, — напомнил ему Ребус.
Ещё секунда-другая — и Патерсон освободился. Он, пошатываясь, пошёл по тропинке к дому. Зажёгся уличный сенсорный фонарь, и Патерсон, не поворачивая головы, махнул Ребусу, мол, всё в порядке, теперь он дойдёт. Ребус улыбнулся устало, включил первую передачу и мысленно попытался проложить простейший путь домой.
На дорогу под песни Мика Тейлора у него ушло двадцать минут; светофоры, казалось, услужливо включали зелёный при его приближении. Задребезжал мобильный телефон в его кармане, но он припарковался у своего дома и только тогда прочёл сообщение от Шивон Кларк.
«Можем поговорить?»
Ребус позвонил ей, не выходя из машины. Она ответила сразу же.
— Что случилось? — спросил он.
— Я несколько раз подъезжала к твоему дому — не хотела по телефону.
— Не хотела что?
— Посредничать.
Ему показалось, что он неправильно понял.
— Посредничать?
— Передать просьбу Малькольма Фокса. Он нижайше просит тебя уделить ему некоторое время завтра или в ближайшие дни.
— И боится обратиться ко мне напрямую?
— Что-то в этом роде.
— А ты посредничаешь, потому что…
— Потому что иногда присутствие дружелюбного лица помогает избежать неприятностей. — Она помолчала. — Но я знаю, что ты так или иначе скажешь ему «нет».
— Скажу «нет»?
— Он работает в «Жалобах», Джон, а по тебе будто ток течёт — ещё плюнешь ему в физиономию!..
Ток течёт… Он вспомнил слова Мэгги: «Ты был словно под напряжением…»
— В этом есть доля правды, — сказал он.
— Так что мне ему сказать? Только имей в виду: я хрупкий цветок.
— Ты несёшь бог знает что, инспектор Кларк.
— Но ты собираешься сказать «нет»?
— Я скажу завтра, во втором зале «Окса» в полдень.
Последовало молчание.
— Ты всё ещё здесь? — спросил он.
— Не уверена.
— Завтра в двенадцать, повторил он.
— И всё?
— И всё.
Я теперь не усну, пока ты мне не скажешь почему. — Она снова помолчала. — Ты как будто уже знал.
— Знал?
— Знал, что он тобой интересуется, — продолжила она. — Но как это может быть?
— Фокусники никогда не выдают своих секретов, Шивон.
— Ты знаешь, что это связано с Саммерхоллом? И святыми Тёмных заповедей?
— Тайного завета, — поправил её Ребус.
— Так ты знаешь? — гнула своё она.
— Есть кое-что, чего я не знаю…
— И что это?
— На этой завтрашней встрече ты на чьей стороне будешь — на его или на моей?
— А ты как думаешь?
— Может, тебе лучше вообще там не появляться.
— Но кто тогда остановит тебя, если ты захочешь двинуть ему между глаз?
— Не захочу, Шив… Мне интересно, что он скажет.
— Это связано с человеком но имени Билли Сондерс.
— Кто бы сомневался, — сказал Ребус, отключил телефон и вышел из машины.
Назад: 3
Дальше: ДЕНЬ ТРЕТИЙ