Коллеги Кумали уже приехали, высокие ворота были раскрыты. Проехав по длинной подъездной аллее, мы обнаружили трех человек в штатском, которые ждали нас у своих машин. Они курили, разговаривали по мобильным телефонам.

Двое из них выглядели как обычные сыщики. У третьего на лице было написано, что он продажный малый. Лет сорока пяти, высокий и грузный, – этакий вульгарный тип с пальцами толщиной с сосиску, в превосходном дорогом костюме. Кумали представила его, но будь я проклят, если разобрал его имя. Чтобы не ошибиться, я решил называть его просто «офицером».

Когда копы позвонили в дверной колокольчик, в моем кармане завибрировал мобильник, уже в четвертый раз после того, как я нашел Кумали в парке. Я вновь решил не отвечать на звонок. Хоть я и надеялся, что это был кто-то из галереи Уффици, сейчас мне не хотелось вдаваться в объяснения. Мне нужно было много времени, чтобы познакомить присутствующих со своей идеей. Думаю, ничего более странного им в жизни слышать не приходилось.

На звонок никто не ответил, и Кумали открыла дверь своим ключом доступа. Внутри, как обычно, было темно, и я провел их через столовую в библиотеку, хотя и не бывал в этой части здания. Единственным, что изменилось с предыдущего вечера, были опущенные шторы. Очевидно, после того как я ушел, Камерон оставалась какое-то время в этой комнате, хранившей память о ее покойном муже. А может быть, звук закрываемой двери мне вовсе не почудился и тот, кто находился в доме, кроме вдовы, зашел в библиотеку и провел здесь остаток вечера.

Я поднял шторы, впустив в комнату свет, и повернулся к четырем турецким копам:

– Детектив Кумали уже поставлена в известность: я не верю, что Додж был один в ночь убийства. Думаю, в библиотеке находился гость, человек, которого он знал.

– И как же он, по-вашему, оказался на территории поместья? – весьма агрессивно поинтересовался коп, которого я окрестил Офицером. Что ж, весьма типичное поведение.

Не желая тратить время на бессмысленные препирательства, я сам перешел в наступление:

– Вообразите на минутку, что посетитель сумел обмануть систему наблюдения, ну, скажем, знал место, которое не охватывают камеры, или нашел способ перебраться через стену. Да что угодно, это не так важно.

– Ладно, не тяните кота за хвост, излагайте побыстрее, – сказал один из сыщиков.

Я его проигнорировал.

– Свет выключен, шторы раздвинуты – об этом говорится в протоколе осмотра места происшествия. – Я указал на кожаное кресло. – Они здесь вдвоем: гость стоит, Додж сидит рядом. У него наркотический загул, и он не собирается никуда идти. Но у посетителя есть план: выманить Доджа к бельведеру и сбросить его с утеса.

– И что же такое гость сказал ему, чтобы добиться этого?

– Не знаю, – ответил я.

– Да что вы вообще знаете?

– Можно с уверенностью утверждать, что, когда эти двое беседовали, начался фейерверк. Над мысом взорвалась белая звезда. Все говорят, что она была огромной.

– Да, ее можно было увидеть даже из Стамбула, – заметил один из сыщиков.

Я вежливо улыбнулся: до Стамбула отсюда пять сотен миль. И продолжил:

– Но об одном убийца не подумал. О природе фейерверков.

Копы переглянулись: о чем разглагольствует этот идиот из ФБР? Фейерверки, они и есть фейерверки.

Мне удалось наконец завладеть вниманием аудитории.

– Для того чтобы их было видно в Стамбуле, они должны содержать измельченный магний. Это обычный компонент больших фейерверков: благодаря данному веществу удается достичь такой яркости, что на мгновение ночь превращается в день. Именно поэтому фотографы былых времен использовали магниевые лампы-вспышки.

– Послушайте, фейерверки, магний – к чему вы клоните? – раздраженно спросила Кумали, явно выражая общее мнение.

– Это значит, что мы имеем вспышку и объект для съемки – Доджа и его гостя, – пояснил я. – Осталось только найти пленку. – Я показал на два больших зеркала рядом с камином. – Зеркало представляет собой стекло, задняя часть которого покрыта азотнокислым серебром. Именно его когда-то использовали при съемке фильмов, это просто другое название кинопленки.

Все молчали, пытаясь осознать сказанное.

– У нас есть все необходимое, – продолжал я. – Вспышка. Объект для съемки. Пленка. Полагаю, мы имеем фотографию человека, который находился в этой комнате. Она должна быть запечатлена на обратной стороне зеркал.

Копы продолжали молчать, с недоверием взирая на меня. Я не мог обвинить их в тупости, понимая: то, что я сказал, звучит достаточно дико.

Первой пришла в себя Кумали.

– Позвольте уточнить: вы полагаете, что сможете «проявить» зеркала? – спросила она.

– Да.

– Где же? В ближайшем павильоне «Фото за час»?

Я улыбнулся, но, прежде чем успел ответить, в разговор вмешался Офицер.

– Это смешно: фотографии на обратной стороне зеркал, – презрительно фыркнул он. – Мы зря тратим время.

И подал знак остальным, что пора уходить. Возможно, ему надо было разыскивать каких-то преступников. Тут уж я не сумел сдержаться и набросился на него. Всегда терпеть не мог продажных чиновников.

– Почему вы думаете, что это смешно? Потому что раньше никто никогда такого не делал? Да будет вам известно: ФБР располагает лучшей криминалистической лабораторией в мире! Вы меня слышите? Самой лучшей! Мы привыкли быть первопроходцами! Откуда вам знать, что смешно, а что нет?

Искра гнева, вспыхнувшая в его маленьких глазках, равно как и поджатые губы, красноречиво свидетельствовали: я приобрел врага до конца жизни. Впрочем, меня это не заботило. Но тут снова зазвонил мобильник. Взглянув на экран, я увидел, что номер был итальянский.

– Это из галереи Уффици во Флоренции, – сказал я копам. – Буду просить их помочь воссоздать изображение.

Один из сыщиков – очевидно, это был старший группы – покачал головой:

– Нет, здесь ни итальяшки, ни кто-либо другой не помогут. Зеркала останутся на месте. Вы пытаетесь, как это у вас говорят, ухватиться за соломинку.

– Ладно. Я не буду делать формальный запрос от имени ФБР, чтобы эти зеркала были отправлены на криминологическую экспертизу. Если вы отказываетесь от нее, я хотел бы получить от вас письменное обоснование этого, чтобы направить копии документа в Белый дом и высокопоставленным чиновникам в Анкаре.

Последовало молчание. Вновь зазвонил телефон, но я даже не стал доставать его. Некоторое время мы все стояли, не произнося ни слова. Потом старший группы пожал плечами.

– Забирайте эти чертовы зеркала, если хотите, – сердито сказал он. – Если вам не жалко тратить на них время.

– Спасибо, – ответил я. – С кем я должен связаться, чтобы мне разрешили их взять?

Офицер рассмеялся:

– Понятия не имею. Обратитесь в лабораторию ФБР. Они все знают и наверняка вам помогут.

И оба сыщика растянули рты в ухмылках. Кумали явно смущало поведение коллег, но, когда старший группы подал знак выходить на террасу, она молча повиновалась.

Они закурили. Пересекая лужайку, копы наслаждались видом и наверняка отпускали язвительные замечания в мой адрес. Тем временем я позвонил в галерею Уффици. Кто-то предупредил директора мастерской о моем запросе. Именно ему, ведущему в мире эксперту по реставрации произведений искусства, я объяснил, что мне нужно.

Отсмеявшись, директор мастерской заставил меня повторить свою просьбу еще раз. Задав дюжину вопросов, он наконец согласился, скорее всего, потому, что его заинтересовала поставленная перед ним сложная задача. Однако эксперт дал мне понять: надежды, что этот план сработает, практически нет.

– Полагаю, дело срочное? – спросил он.

– Конечно, – ответил я. – У вас все? Тогда я пришлю вам зеркала по возможности быстро.

Как только связь с ним прервалась, я позвонил еще в одно место, в другую часть света, где мне также обещали помочь.