Тем временем пятеро мужчин и одна женщина сидели вокруг стола Линкольна, пытаясь наметить план действий. И почти сразу же обнаружились серьезные противоречия.

Единственное, на чем все они сошлись, – статус угрозы для государства не изменился: он остается на низком уровне, а чтобы избежать паники и ненужных вопросов, тайна не должна выходить за пределы этого кабинета. В последующие два часа атеисты и святоши стали брать друг друга за горло по любому поводу. Затем, обсуждая какой-то вопрос, они внезапно сплотились против президента, разбились на еще более мелкие группы, после чего сформировали ненадежные союзы с бывшими оппонентами, вернулись к своим естественным союзникам, а потом в нескольких случаях выступили как одинокие стрелки.

– Это даже хуже, чем заседание Лойя-джирга, – исчерпав все прочие эпитеты, сказал глава администрации в свой mp3-плеер.

К тому времени как бесплодные споры не на шутку изнурили собравшихся, все объединились против Шептуна. Присутствующие решили про себя, что это самый упрямый человек, которого они встречали. При обсуждении одного из вопросов министр внутренней безопасности впала в крайнюю степень раздражения и воскликнула, обращаясь к Шептуну:

– Да уберите же наконец руку со своей ширинки!

Такое выражение было столь неподобающим для женщины и христианки, что даже она сама была шокирована сказанным. И тогда Шептун, человек по натуре добрый, улыбнулся вместе со всеми.

В результате настроение присутствующих значительно улучшилось. И тут Шептун внезапно высказал по-настоящему плодотворную идею: именно ему пришла в голову мысль о полонии-210.

До этого все присутствующие безуспешно пытались сдвинуть упрямца с мертвой точки: начальник разведки последовательно отвергал любые предложения, отказываясь верить, что в принципе возможно раскинуть сеть по всему миру, если ищешь человека, но не желаешь, чтобы он это даже заподозрил. Вот что, например, Шептун говорил своим коллегам:

– Допустим, мы обратимся к пакистанцам и скажем, что очень нуждаемся в их помощи, но, к сожалению, не можем раскрыть им причину этого. Они не только обидятся, но начнут размышлять, что за этим кроется. Знаю по опыту: когда многие люди о чем-то напряженно думают, кто-нибудь наверняка да догадается.

Чуть позже, когда все посмеялись над необдуманной репликой министра внутренней безопасности, Шептун вновь взял слово:

– Мы говорим об использовании ресурса всего разведывательного сообщества США и его союзников. Больше ста тысяч агентов будут охотиться на одного человека. Конечно, возникнет предположение, что это террорист. И в ответ мы скажем…

Внезапно его голос отстал от полета мысли, которая, казалось, наткнулась на некое невидимое препятствие, а потом вновь вырвалась на открытое пространство.

Президент вопросительно поднял на него глаза:

– Что, простите?

Шептун улыбнулся:

– И в ответ мы скажем следующее: у нас есть заслуживающие доверия разведывательные данные, оперативная информация о том, что похищение иностранных граждан – лишь часть грандиозного заговора. Конечная цель – добыть деньги для приобретения полония – двести десять.

– Ядерный заряд? – спросил госсекретарь.

– Точно, – подтвердил Шептун. – Мы скажем, что якобы этот человек или организация, в которой он состоит, вплотную приблизились к созданию портативного ядерного устройства размером с чемоданчик.

Когда до присутствующих дошел смысл этой идеи, они почувствовали себя на фоне хитроумного Шептуна наивными первоклашками.

– Все непременно станут нам помогать, – воодушевился министр обороны. – Ни одно правительство в мире, даже в тех странах, где у власти стоят экстремисты, не захочет, чтобы неизвестно кто тайком изготавливал бомбу у них на заднем дворе.

– Это даст нам повод открыть крупнейшую в истории охоту на человека, – продолжал Шептун. – Дело столь серьезное, что никто даже не будет задавать лишних вопросов. Конечно, мы сделаем вид, что крайне неохотно раскрываем эту информацию…

– Мы сами организуем утечку, – предложила министр внутренней безопасности. – Пусть это будет печатный орган, пользующийся уважением, – «Таймс» или «Пост».

Шептун улыбнулся: присутствующие уловили суть его идеи.

– Но это вызовет панику, – заметил госсекретарь, надеясь, что его разумная реплика прозвучала достаточно громко и будет зафиксирована записывающей аппаратурой.

– Да, конечно, но все же не такую сильную, как известие о вирусе оспы, – ответил Шептун. Он уже подумал о реакции общественности и рассчитывал, что препятствий из-за этого не возникнет. – Одна бомба, один город. Президент убедит публику, что ситуация под контролем.

Все повернулись к главнокомандующему, желая увидеть его реакцию, и с удивлением обнаружили, что лицо президента еще больше погрустнело.

– Ужасная особенность нашего времени, – сказал он, – состоит в том, что портативная атомная бомба оказывается не столь страшной, как настоящая правда.

Последовала пауза: все призадумались. Действительно, когда все это началось? Как случилось, что мир сошел с ума?

Однако Шептун, который был не просто здравомыслящим практичным человеком, но и самым сильным и волевым из присутствующих, посчитал, что размышления о причинах вражды между людьми сейчас абсолютно неуместны. Он предпочитал действовать.

– Надо послать в аэропорты и на пограничные пункты агентов со сканирующими устройствами. Не важно, как мы их назовем – счетчики Гейгера или иначе, – главное, чтобы они измеряли температуру тела. Так мы выявим один из первых признаков оспенной инфекции. Естественно, мы уделим особое внимание арабам и другим мусульманам, как же иначе? Все люди с повышенной температурой будут направляться для повторной проверки и при необходимости на карантин.

Госсекретарь прервал его:

– Неужели это самый вероятный метод атаки: люди, которые намеренно?…

– Инфицированные самоубийцы, – подхватил его мысль Шептун. – Несколько лет назад мы проводили учебную операцию под названием «Темная зима», и эта гипотеза всегда рассматривалась как наиболее вероятная. Если мы сумеем выявить одного из переносчиков инфекции, можно будет проследить, откуда он появился, держать под контролем его перемещения и таким образом найти организаторов.

Наступила тишина, но Шептун знал, что это молчание, сопутствующее успеху, а не разочарованию. Они потратили несколько часов, но теперь у них появилась вполне осуществимая стратегия. При данных обстоятельствах план был превосходным, и не стоило придираться к тому, что лица собравшихся не выражают в должной степени надежды и уверенности.

Увы, план этот был обречен на неудачу.

Во-первых, сколько ни привлекай агентов для данной операции, о перемещениях Сарацина было известно лишь ничтожной кучке людей, а они вовсе не собирались кому-то помогать. Мохаммед Абдул-хан услышал, что началось какое-то светопреставление: пакистанцы, афганцы и даже, разрази его гром, иранское правительство ищут человека, путешествовавшего по Гиндукушу и, как предполагают, пытавшегося приобрести ядерный заряд. Абдул-хан не был вполне уверен, что все это имеет хоть какое-то отношение к его знакомому врачу, в прошлом – сущему дьяволу с «Блоупайпом». Однако на всякий случай Абдул-хан послал связного, одного из своих внуков, которому вполне мог доверять, с устным посланием к иранским похитителям, услугами которых недавно воспользовался. Они должны были уяснить простую вещь: Абдул-хан заклинает их, во имя всего святого, ничего не рассказывать о захваченных по его просьбе трех иностранцах. Ответное послание было еще более лаконичным: братья клялись жизнью матери, что не разомкнут уст.

Второй проблемой стало то, что люди в Белом доме уверовали в силу больших чисел, уповая на агентов в каждом аэропорту, многочисленные сканеры и повышенную температуру тела. Участники совещания сделали ставку на инфицированных самоубийц, исполняющих роль переносчиков заразы. Однако Сарацину ничего подобного даже в голову не приходило, и это различие концепций оказалось решающим.

Когда забрезжил рассвет и госсекретарь попросил, чтобы им принесли поесть, поступили сведения от системы «Эшелон».