Брэдли ответил на звонок, сказав, что еще не ложился спать, но по его голосу я понял, что он страшно измотан. То же в полной мере относилось и ко мне. Бен для прикрытия завел разговор о смерти Доджа, но я его оборвал:

– Помните, мы говорили о музыке? Ну, о той, которая звучала на фоне шума движущегося транспорта?

Брэдли, конечно, не понял, о чем идет речь, но сказал:

– Да, помню.

– Как там обстоят дела? – спросил я. – Кое-кто, насколько мне известно, должен был провести исследование и попытаться идентифицировать ее.

– Не знаю. Ничего такого я не слышал.

– Займитесь этим вопросом, ладно? Сделайте несколько звонков.

– Конечно, – ответил Брэдли, обиженный моим тоном и сразу же впавший, подобно мне, в раздражение. – Когда вам нужна эта информация?

– Прямо сейчас, – ответил я. – Предпочел бы получить ее несколько часов назад.

Голодный как черт, дожевывая уже третью засохшую конфету из мини-бара, я сидел в кресле, глядя в окно и думая об этой проклятой женщине, когда зазвонил телефон. Это был Брэдли, он сказал, что музыка не дала ничего интересного.

– Эксперты отфильтровали звук нью-йоркского транспорта, – сказал он. Упоминание Нью-Йорка в этом контексте было совершенно бессмысленно. – А потом усилили музыку. Она, конечно, турецкая. Сказали, что якобы играет кавал.

– Что? – переспросил я.

– Кавал. Типа флейты: семь отверстий вверху и одно внизу. Народный музыкальный инструмент. Известно, что им пользуются турецкие пастухи, чтобы вести за собой стадо.

– Отлично. Значит, мы ищем пастуха, который гонит овец по проспекту в час пик.

– Не совсем так, – заметил Брэдли. – На этом инструменте часто играют, особенно он популярен у групп, исполняющих народную музыку.

– Кавал, говорите? А это была живая музыка? Или ее передавали по радио? Может, она звучала с компакт-диска?

– На этот вопрос ответ не получен: убрав фоновый шум и усилив музыку, эксперты утратили то, что называют знаками при ключе.

– Господи боже! А проще выражаться они не в состоянии?

Я посмотрел на крыши домов и еще раз спросил себя: где же стояла эта женщина? Да что же это за место такое, где одновременно слышен шум транспорта и звучит турецкий народный музыкальный инструмент кавал?

– Есть и еще одна проблема, – продолжал Брэдли. – Они не могут определить мелодию. Фрагмент не очень большой, но, похоже, никто не слышал его раньше.

– Странно, – сказал я. – Неужели не нашлось хоть одного эксперта, кто в этом разбирается. Вы говорите, что это народная мелодия?

– Похоже на то.

Мы молчали несколько мгновений. Когда стало ясно, что обсуждать больше нечего, я сменил тему:

– Извините меня, Бен.

– За что?

– Я вел себя как болван.

– Не страшно, если учесть, что раньше вы всегда корчили из себя умника, – заявил он, по обыкновению, невозмутимо. – Так или иначе, я передам нашим друзьям, что вы испытываете страшный стресс и можете в любой момент слететь с катушек.

– Спасибо, это, несомненно, пойдет на пользу моей карьере.

– Всегда рад помочь.

Он не рассмеялся, это ведь был Бен Брэдли, но по его голосу я понял, что он на меня не сердится. И был благодарен ему за это.

– Еще одна просьба, – сказал я.

– Да, слушаю.

– Передайте, чтобы они нашли способ переслать мне эту запись. Одну только музыку, без звука транспорта.

Не знаю почему, но мне хотелось ее послушать.