Книга: Круиз самодовольного амура
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

Алена не пожалела о своем решении, потому что разговор в комнате с каждой минутой становился все более и более захватывающим.
– Так что? – продолжал Залесный. – Имя Юлии Николаевны тебе ни о чем не говорит?
– Нет.
И, помедлив, Филипп произнес:
– Я понимаю, тебе кажется странным, что я ничего не знаю о своем зяте, но дело в том… Моя дочь…
– Твоя приемная дочь. Ты женился на матери Евлалии, а девочку удочерил.
– Какая разница? – огрызнулся Филипп. – Приемная, родная… Я люблю Евлалию, всегда любил ее мать. Да, девочку мне пришлось удочерить уже в трехлетнем возрасте, но что с того? Она моя дочь по закону и перед людьми!
– А что же Роман?
– Так вот, про него я и пытался тебе рассказать, если бы ты меня не перебивал. Дело в том, что Евлалия уже не так молода и, увы, совсем не так красива, чтобы претендовать на знатных женихов. Тем не менее замуж ей надо. Но дочь не желала идти за голодранца или урода. А таких кандидатов, чтобы были одновременно и богаты, и хороши собой, не находилось даже в молодости. Что уж говорить про сейчас!
– И ты сознательно закрыл глаза на то, что Роман отнюдь не тот, за кого себя выдает?
– Более того, это была моя идея!
– Ты велел Роману сыграть роль успешного предпринимателя и бизнесмена?
– Да, я! И денег ему дал, чтобы прилично оделся и мог водить Евлалию по хорошим ресторанам. Машину подарил. Даже с бизнесом собирался им с матерью помочь.
– И все это для того, чтобы очаровать Евлалию?
– Да! И все это для того, чтобы сделать мою дочь счастливой! Как всякому отцу, мне хотелось видеть свою дочь благополучной. А для женщины благополучие – это прежде всего удачное замужество.
– Но брак с Романом вряд ли можно назвать удачным. Мы навели справки, у молодого человека вовсе нет личной собственности. Единственная квартира, в которой они прописаны вдвоем с матерью, принадлежит ей. Получается, что у Романа нет даже своего жилья!
– Жилье есть у Евлалии.
– Благодаря тебе!
– Да. Но что с того? Какая разница, откуда оно у нее?
– И помимо жилья у твоей дочери еще много всего, не так ли? Акции, недвижимость, счета. А вот у жениха ничего этого нет.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь.
– Серьезно? Не понимаешь?
– Нет.
– И имя Юлии Николаевны Коротковой тебе тоже не знакомо?
– Нет.
– А если я скажу, что точно знаю: ты в своей жизни уже встречался с этой женщиной – что тогда ты мне ответишь?
Филипп помолчал, а потом произнес:
– Ну, возможно, какой-то эпизод…
– Не просто эпизод. Юлия Николаевна проработала у тебя личным помощником целых пять лет. Правда, после ее ухода в декрет ее место заняла другая помощница – некая Варвара Кочеткова, которая и работает в этой должности по сей день.
– Да, Варвара работает у меня. А Юля… Действительно, теперь я припоминаю, что девушка с таким именем работала у меня. Но это было так давно!
– Двадцать пять лет назад, если быть точным. Уйдя от тебя, Юлия Николаевна в том же году родила мальчика, которого назвала Романом. Отца у мальчика не наблюдалось, так что Юлии Николаевне пришлось хлебнуть все тяготы одинокого материнства.
Какое-то время Филипп молчал, а потом воскликнул:
– Я ничего не знал! Клянусь тебе!
– Отец этого ребенка – ты, Филипп. Это бессмысленно отрицать.
– Я и не отрицаю, – забормотал Филипп. – Но я ничего не знал! Неужели ты думаешь, что я позволил бы Юле вести то жалкое существование, на которое она сама себя обрекла из-за своего упрямства? Она же ничего мне не сказала о том, что беременна. Просто подала заявление об уходе и ушла.
– И ничего не сказала о том, что собирается родить от тебя ребенка?
– Сказала, что выходит замуж и просит ее отпустить. Причем это было сказано таким тоном, что я почувствовал себя в какой-то степени оскорбленным.
– То есть ты долгое время не знал, что у тебя есть сын?
– Нет! Ничего не знал! Все эти годы надеялся, что Настя родит мне сына, мечтал, умолял ее об этом, а сын уже давно был готов!
– Ты предлагал Юле замужество?
– Нет, об этом речи у нас как-то не шло.
– А если бы ты знал о том, что она ждет от тебя ребенка? Тогда как?
– Все равно, – пробормотал Филипп. – Понимаешь, Настя… Евлалия… Это все было так сложно. Но я бы обязательно помогал Юле! Вероятно, я бы даже нашел возможность взять ребенка к себе в дом!
– Возможно, именно этого она и боялась. Боялась, что ты отнимешь у нее сына, – вздохнул Залесный и прибавил уже вновь заинтересованным тоном: – Ну, а как же ты узнал о существовании Романа?
– Случайно. Поверишь ли, совершенно случайно! Я увидел их на улице. Ее и Романа. И меня словно бы что-то толкнуло. Юлю я узнал, она не слишком изменилась за эти годы. Роман внешне не очень походит на меня, но что-то меня кольнуло. Я вспомнил внезапный уход Юли, ее странное молчание все эти годы. Я ведь несколько раз пытался связаться с ней, но она всегда решительно пресекала все мои попытки. А между тем я видел, что обручального кольца у нее на пальце нет. И они вдвоем с Романом тащили тяжелые сумки, значит, мужа у Юли тоже скорее всего нет.
– И ты решил проверить свою догадку?
– Да. Я колебался недолго. Сын – это всегда была заветная моя мечта.
– Но у тебя ведь есть Евлалия.
– Дочь – это совсем не то же самое, что сын. Я всегда хотел мальчика, наследника, товарища, друга. А девчонка – это совсем другое. Евлалия существо капризное, изнеженное и избалованное. А Роман… Он был совсем другим. Я чувствовал, что из этого мальчика может получиться толк. Но, конечно, сначала я был должен убедиться в том, что он и впрямь является моим сыном.
Филипп не стал изобретать велосипед. Он познакомился с Романом, представился ему старым другом его матери, сумел подружиться с юношей. Причем Филипп старался сойтись с Романом втайне от Юли, потому что не был до конца уверен в ее реакции на свое появление.
– Под предлогом трудоустройства Романа на новую работу у него была взята кровь. Этот образец был отправлен на генетическую экспертизу. И степень совпадения с моим образцом составила почти девяносто девять процентов. Очень высокий результат, подтверждающий наше кровное родство. Я это чувствовал с самого начала, но все же было приятно увидеть официальное заключение экспертизы.
– Рассказывай, что было дальше. Роман знал?
– Роман не догадывался, что я являюсь его отцом. Но мое предложение его заинтересовало.
– И что за предложение?
– Жениться на Евлалии.
– Как же ты решился поженить между собой брата и сестру? Это противозаконно. У них могли появиться дети, ты должен был это понимать.
– Да, конечно. Я понимал. Но… Но дело в том, что Евлалия-то мне не является родной дочерью. Я удочерил девочку.
– Удочерил, потому что в свое время имел роман с Настей, от которой у вас с ней и родилась Евлалия.
– Нет! Евлалию я удочерил на самом деле.
– Вот как? И почему ты это сделал?
– Я полюбил ее мать! – пылко воскликнул Филипп. – Я полюбил Настю.
Залесный молчал. Услышав пылкие заявления Филиппа, он сначала как-то сдавленно кашлянул, словно сомневался в словах мужчины. А потом замолчал вовсе.
А вот Филипп разошелся вовсю:
– Я полюбил Настю. Полюбил Евлалию. И к тому же в глубине души я надеялся, что в благодарность за мою заботу о ней и ее дочери Настя родит мне других детей, в первую очередь сына! Но увы, этого не произошло. Евлалия оказалась нашим единственным ребенком. И она даже не была моей по крови!
– И когда ты нашел своего сына, то решил таким образом под видом зятя ввести его в свою семью?
– Да. Я понимал, что ни Настя, ни Евлалия не будут рады, если я просто приведу Романа и скажу: вот мой сын, извольте, дамы, принять его таким, каков он есть. Но вот если Роман станет мужем Евлалии, то он займет место рядом со мной совершенно на законных основаниях, и ни у кого уже не возникнет сомнения в том, что он этого места достоин.
– Прекрасный план, – одобрил Залесный. – Все прекрасно продумано. Твой сын становится твоим зятем, на правах законного супруга получает доступ ко всем благам, которыми до сих пор пользовались лишь Настя и Евлалия. Но ты не задумывался о том, что будет, если правда вылезет наружу? Ведь у Романа есть мать. Она могла сообщить правду Евлалии или Насте.
– Юля? О, нет! Она бы не стала.
– Почему?
Филипп поколебался, но потом все же ответил:
– Она ничего не знала.
– Как же так? Мать не знала о том, что ее сын собирается жениться?
– Да. Мы с Романом решили, что пока не стоит посвящать Юлю в наш план. Пусть это станет для нее сюрпризом.
– Хорош сюрприз! Скрыть от матери правду!
– Роман от своего имени, но на мои деньги купил матери роскошный трехнедельный тур по Тихому океану, и счастливая Юлечка уплыла на огромном белом лайнере. Так что сейчас она находится в другом полушарии. И пусть она пробудет там подольше.
Голос Филиппа затих. Видимо, он представил себе, как будет объясняться с матерью своего сына. Как будет оправдываться перед ней. Столько лет не видеть своего сына, а потом взять его к себе на короткое время и снова потерять теперь уже навсегда!
– Лучше бы я вообще их не встретил! – вырвалось у Филиппа с горечью. – Лучше бы не знал про существование Романа вовсе!
И Алена услышала звуки рыданий. Впервые за все то время, что они были знакомы между собой, она слышала от Филиппа что-то похожее на обычную человеческую реакцию. Выходит, не такой уж он биоробот, запрограммированный исключительно на успех. Есть у него и нормальные человеческие чувства – горе, страх, неуверенность в своих силах.
Поняв, что сейчас не лучшее время, чтобы лезть к Филиппу со своими нотациями и нравоучениями об исправлении прежних ошибок, Алена на цыпочках отошла от двери. Успеет еще Филипп извиниться перед Тимофеевной. Сейчас будет куда лучше и полезнее, если Филипп по душам поговорит с Залесным.
Оказавшись на безопасном расстоянии, так что ее теперь уже не могли услышать, Алена побежала к выходу из дома чуть ли не бегом. Ей было необходимо остаться одной. Ей было необходимо подумать обо всем том, что она узнала сегодня.

 

Самым удобным местом, где можно было бы привести мысли в порядок, показалось Алене озеро, туда она и пришла. Озеро в этот предзакатный час было поистине великолепно. Невзирая на драму, разыгравшуюся в доме на его берегу, само озаренное лучами заходящего солнца озеро было невозмутимо, водная гладь была величественна и спокойна. Казалось, природе нет никакого дела до того, что происходит у людей, до их грызни и свар, приводящих к ужасающим последствиям.
На другом берегу озера темнел хвойный лес, оттуда доносились едва слышные возгласы, пахло дымом костра. Видимо, туристы или отдыхающие готовили себе вечернюю трапезу. Их голоса не мешали Алене сосредоточиться. Она пошла на новенький пирс, опустила с него ноги в прохладную воду и задумчиво принялась болтать ими в воде, поднимая пятками легкие волны.
В таком состоянии ее и нашла Инга.
– Ты тут чего?
– Сижу. Думаю. А ты чего одна? Где Ваня?
– Они с Василием Петровичем и Залесным сейчас обсуждают ситуацию.
– С Залесным?
– Да. Он поговорил с Филиппом, а потом захотел увидеться с Ваней и Василием Петровичем. Я ушла, чтобы им не мешать.
Помолчав, Инга присела рядом с Аленой.
– Игорь смотрит на меня, как на кровного врага. Не знаешь, что с ним такое?
– Знаю. Он ревнует.
– К кому?
– К Ване, разумеется.
– А Ваня сказал, что Игорь сам дал ему добро в отношении меня.
– Это он в благородство играл, – объяснила Алена подруге. – А потом, Залесный, наверное, думал, что и вы с Ваней тоже окажетесь благородными и от его щедрого подарка откажетесь.
– Зачем же предлагал, если на самом деле не хочет, чтобы мы с Ваней были вместе?
– Не знаю. Кто их разберет этих мужиков, что у них в головах? Лично я так и не научилась их понимать. Вроде бы все должно быть просто, а нет, постоянно что-то такое отчебучат, чего никак не понять. Тебе-то самой с кем лучше?
– С Игорем, наверное.
– А Ваня как же?
– С Ваней тоже здорово. Но Ваня… Его чувства меня вроде бы к чему-то обязывают. Я понимаю, что если уж я соглашусь быть с ним, то это навсегда. Все, конец, баста!
– А с Игорем у вас не так?
– С ним мне легко. И ему тоже со мной легко, я уверена.
Алена покачала головой:
– Ну, не сказала бы… Сегодня, судя по его перекошенной физиономии, он страдает, и сильно.
– Так это у него пройдет. Он себе найдет другую и…
– Пока что другого нашла себе ты!
– Слушай, чего ты от меня хочешь? – спросила Инга. – С Игорем останусь – плохо. С Ваней – тоже плохо. Я и так на распутье стою, а ты меня еще больше путаешь.
Алена отвернулась в сторону водной глади. Лучше она будет помалкивать и любоваться природой. Этак и для души полезней, чем без толку воду в ступе толочь. Все равно, как поступит Инга, может решить только она сама. А любой совет со стороны в данном случае может скорее помешать.
В воде отражались редкие облака, плывущие над лесом и окрашенные закатом в розовато-оранжевые краски. Сразу над темными елями тянулась узкая светлая полоска чистого неба, но уже выше в облаках начинал полыхать предзакатный пожар. Алена смотрела на солнце, пока у нее не начали слезиться глаза. А потом снова перевела взгляд на воду.
Итак, что же они знают? Оказывается, причина, чтобы ненавидеть Настю, была не у одной только разобиженной поведением подруги Натки. Была причина для ненависти и у Тимофеевны. Старушка до сих пор винила в смерти своего мужа Настю и Филиппа. А если Роман оказался родным сыном Филиппа, то не перенеслось ли такое отношение старушки также и на юношу? Пожелав отомстить Филиппу, она уничтожила самое дорогое, что у Филиппа было – единственного сына.
– Филипп всю жизнь мечтал о сыне, – пробормотала Алена. – И вот появляется Роман. Филипп дико счастлив. Конечно, если имеется враг, желающий зла Филиппу, то для него это отличный шанс, чтобы отомстить за давнюю обиду.
Удар был нанесен точно в цель. Убийство Романа, что называется, проняло Филиппа до печенок. Потеря только недавно обретенного сына заставила Филиппа неподдельно страдать. Так что если имелся враг, желающий сделать Филиппу очень больно, то этот человек своей цели достиг. Ну, и почему бы этим врагом не оказаться Тимофеевне?
И тут же Алена спохватилась – у этой версии имелось целых два «но»:
– Во-первых, как Тимофеевна добралась до Романа? У нее не было такой возможности. Римма Георгиевна утверждает, что подруга все утро была с ней. Но даже если Тимофеевна нашла возможность улизнуть от своей приятельницы или наняла и отрядила бы для убийства Романа кого-то другого, то все равно имеется второе «но». Как Тимофеевна вообще узнала о том, что Роман – родной сын Филиппа, а вовсе не просто его зять?
Инга с удивлением взглянула на подругу:
– Роман – сын Филиппа?
Алена кивнула и вкратце посвятила подругу в суть разговора, свидетельницей которого стала совершенно неожиданно.
Инна в ответ лишь вздохнула:
– Да, теперь я понимаю, почему Залесный захотел посоветоваться с Ваней и Василием Петровичем. Но может быть, Тимофеевна вовсе и не знала, что Роман – это сын Филиппа? Может быть, ей было достаточно и того, что Роман – зять ее врага? Тоже родство, хотя и не такое близкое, как сын. Но все равно, если Роман умрет, то Евлалии никогда уже не выйти замуж. Она так и умрет незамужней и бездетной. Род врага прервется, Тимофеевне могло быть достаточно и одного этого. Она ведь с заметным сдвигом старушка.
Но Алена помотала головой:
– Нет, нет… Мы с тобой что-то до сих пор не учли, что-то упустили. Я чувствую, что убийца – это не Тимофеевна и даже не Натка!
– Вот как… Даже не Натка?
– Нет, это было бы слишком просто. Пьяная обида, убийство… слишком просто.
– А кто тогда? Твоя Марина?
– А почему Марина?
– От ревности спятила, – помолчав, предположила Инга и добавила: – А еще Ваня мне сказал, что его пропавший карабин был найден неподалеку от места, откуда стреляли в Романа.
– Да, это так.
– Карабином могла воспользоваться Марина. Но знаешь… Если я еще могу поверить, что она перепутала в лесу из-за плохой видимости Романа с Ваней, приняв одного за другого и вместо Вани убив Романа, который был в такой же кепке и рост у него почти такой же, то уж Настю со мной твоя горничная никак не могла спутать. У нас и комнаты в разных концах дома. И внешне мы совсем не похожи.
– Все равно, – пробормотала Алена. – С Мариной надо еще потолковать. Насчет нее у меня большие сомнения. Не знаю, как она могла перепутать Натку с тобой, но насчет украденного ружья у меня тоже большие сомнения. Из всех гостей на свадьбе только Ваня и Марина знали, как с этим ружьем нужно обращаться.
– А с другой стороны, ну подумаешь, что Марина когда-то держала это ружье в руках. В принципе все охотничьи ружья похожи одно на другое. Если карабин Вани взял охотник или просто человек, разбирающийся в оружии, то разобраться, как из него стрелять, он тоже бы сумел.
Но Алена ее уже не слушала. Инга почувствовала, как ее подруга насторожилась. Теперь Алена глядела куда-то за спину Инги.
Внезапно Алена произнесла:
– Слушай, я пойду, а ты не ходи со мной.
– А ты куда собралась?
– Пойду, пообщаюсь кое с кем. Как говорится, на ловца и зверь бежит.
Инга повернула голову в ту же сторону и увидела, что чуть дальше по берегу, низко опустив голову, бредет Марина. Вид у нее был понурый, плечи низко опущены. Она шла, загребая ногами, как человек, который потерял всякую надежду, у которого иссяк всякий интерес к жизни.
Внезапно сердце Инги обдало теплой волной жалости к этой девушке. Что же ей делать? Как быть? Как сделать, чтобы всем им четверым было хорошо? И ей, и Марине, и Залесному, и самому Ване. Почему жизнь подкидывает нам такие сложные головоломки? И как быть, если у самой Инги сразу двое мужчин, причем ни один из них ей особо не нужен. А у Марины никого. Но при этом самой Марине нужен лишь один Ваня, и нужен так, что она ради него готова на любые безумства, а сам Ваня не испытывает к Марине сколько-нибудь глубоких чувств.
Марина ушла по берегу уже довольно далеко от них. Но Инга, встав на пирсе, увидела, как Алене удалось догнать свою горничную. И дальше они побрели уже вдвоем.
– Ну, и мне тоже пора, – засобиралась Инга.
Она знала, куда направляется. Ей было нужно заглянуть в сторожку к тете Марусе и дяде Вове, своими глазами посмотреть, как и в каком состоянии хранились у них там ключи. Инга поспешила к воротам, возле которых находилась сторожка. Подходя к домику, Инга прошла под раскрытым настежь окном и внезапно услышала голос дяди Володи, перекрывший монотонный бубнеж телевизора:
– Замоталась, поди? – спросил он у кого-то.
– Да уж, притомилась, – ответила ему тетя Маруся. – Народу много, всех обслужи, всем угоди. Да еще убийства эти… Одним словом, сил совсем нету.
– К птицам своим тогда сегодня не ходи.
– Почему?
– Сам у них после ужина приберу.
– Ты?
В голосе тети Маруси слышалось изумление и, пожалуй, даже испуг:
– Ты будешь в птичнике убирать?
– А чего… Приберу. Надо же тебе помочь.
Последовала продолжительная пауза, после которой тетя Маруся прочувственно произнесла:
– Спасибо тебе, Володя.
Голос ее дрожал от благодарности. Видимо, нечасто муж баловал ее своей заботой.
Но дядя Володя на трепетные чувства жены не откликнулся и лишь равнодушно пробурчал:
– Ладно, чего там. Отдыхай, пока я добрый.
Инга могла бы и дальше стоять под окном и слушать, но разговор супругов на этом и прервался. И Инга занялась тем, зачем и пришла. Она осторожно, стараясь не шуметь, зашла в сторожку, прошла в дом и заглянула из коридора в ту комнату, где должен был находиться железный шкафчик со всеми ключами. Шкафчик был на своем месте. Замок на нем по-прежнему отсутствовал. Дотронувшись до дверцы пальцем, Инга убедилась, что ключики висят тут, на своих местах. Над каждым имеется подпись, от какого помещения данный ключ, не ошибешься.
Ключ от сейфового хранилища и ключи от сейфов тоже были в наличии.
– Выходит, я могла бы запросто взять любой ключ.
И никто из супругов-сторожей, находящихся в соседней комнате, не почувствовал присутствия Инги, не выглянул, не поинтересовался, какого лешего ей тут нужно. У них работал телевизор, они оба наслаждались заслуженным отдыхом, им не было ровным счетом никакого дела до того, что делалось в соседней комнате.
– Безобразие, – пробормотала Инга. – Даже после того, как по их вине произошло несчастье, не позаботились хотя бы закрыть дверь на замок.
Так никем и не замеченная, она выскочила из дома. Теперь Инга собиралась разыскать своего мужа и поговорить с ним. Повод для разговора у нее имелся, так что нечего было откладывать. Инга чувствовала, что от этого разговора может измениться абсолютно все. Откладывать такой разговор на потом было никак нельзя, потому что этого «потом» могло у них и не случиться.

 

В это время Алена уже шагала рядом с Мариной вдоль берега озера. Ее крайне удивляло поведение горничной, которая на приближение хозяйки даже не отреагировала. Головы не подняла и продолжала брести, глядя себе под ноги.
Минут пять Алена просто шла рядом с горничной, а потом не выдержала и спросила:
– С тобой ведь полицейские уже побеседовали?
– Ага.
– И о чем спрашивали?
– Что я делала в промежутке между десятью и двенадцатью часами утра.
Романа застрелили в одиннадцать пятнадцать. Видимо, полиция пыталась выяснить, есть ли у Марины алиби. Отлично, значит, полицейские тоже подозревают горничную. Вот у самой Алены про ее алиби никто не поинтересовался. Впрочем, Алена все утро была вместе с остальными дамами и Евлалией на полянке, они наблюдали за приготовлением дичи. Алена никуда оттуда не отлучалась, да и причины, чтобы стрелять в Романа, тоже не имела.
– И что ты им сказала? – полюбопытствовала Алена у горничной.
– Правду. Что была с тетей Марусей, помогала ей прибираться в подвале. Там у нее старые прошлогодние еще банки с вареньями и закатками, она хотела их в дело пустить. Вот и попросила меня их достать, от пыли протереть и на кухню перенести.
– А кто-нибудь еще может это подтвердить?
Марина пожала плечами:
– Не знаю. Кроме нас с тетей Марусей, в подвале никого не было. Тетя Маруся, наверное, может. Только она не все время со мной была, своими делами тоже занималась.
– Может быть, на кухне мимо тебя кто-нибудь проходил?
– Может, кто-нибудь и проходил. Да мне не до кого-нибудь было. О своем думала.
О чем же так задумалась ее вечно любопытная горничная, что даже по сторонам не смотрела?
И, решившись, Алена спросила у нее:
– Скажи, Марина, а положа руку на сердце, тебе никогда не хотелось убить Ваню? Застрелить его, к примеру, за то, как он с тобой обращается?
На сей раз горничная отреагировала живей. Она подняла голову и с удивлением взглянула на хозяйку:
– Что? С чего это мне Ваню хотеть убивать?
– От ревности.
– Ну, вы скажете тоже, – хмыкнула горничная. – Точно про вас говорят, что вы у нас немного… не того.
Интересно, кто говорит? И чего это… не того?
Но Марина уже продолжала свою речь:
– Ваня человек-то сам по себе хороший, да и вообще непьющих мужиков и так в стране совсем мало, а вы мне в одного из них еще стрелять предлагаете!
– Значит, его тебе убить не хотелось?
– Нет.
– Ну а Ингу? Ее тебе не хотелось убить?
– Алена Игоревна, вы странные вещи говорите, честное слово! Какой бы там ни была Инга, она ведь живой человек!
– Но ты же любишь Ваню, а Инга стоит между вами.
– Так и что? Убиться мне самой или кого-нибудь из них убить? Пусть живут, коли любят друг друга.
– Но ты следила за нами, – растерянно произнесла Алена. – Специально приехала сюда, чтобы следить за Ваней и Ингой.
– Ну и что? – снова пожала плечами горничная. – Верно. Приехала. Но не для того же, чтобы убивать.
– А для чего?
– Мне просто правду важно было знать. А то ведь Ваня, он вроде как и со мной, а вроде как и с ней. Совсем от себя не отпускал, но и приблизиться не позволял. А про Ингу все намеками выражался, мол, сердечная рана у него. Когда у нас в «Дубочках» ваша подруга жила, с ней вроде муж был. Так и Ваня лишь издалека ее глазами пожирал. А теперь ваша подруга одна, и я вижу, что у них с Ваней все серьезно закрутилось. Всю ночь вдоль озера гуляли, за руки держались. Меня Ваня, сколько мы с ним, ни разу просто так за руку не взял.
На глазах у Марины снова появились слезы. И, утерев их, она воскликнула:
– Ну и бог с ними, пусть живут. Я тоже себе кого-нибудь найду, уж одна не останусь.
– Значит, карабин из хранилища не ты взяла?
– Какой еще карабин?
– Ванин… Охотничий. Тот, из которого вы с ним по банкам стреляли.
– Не брала я оружия.
– А кто брал, знаешь?
– Понятия не имею, – помотала головой Марина. – Об этом вы у дяди Вовы спросите. Он тут за все ценности ответственный.
Они еще немножко прошли вдоль берега, а потом Алена спросила у горничной:
– А как ты попала в коттедж?
– Обыкновенно. На автобусе приехала. Я ведь еще в городе с вами в одной гостинице жила. Там знакомая моя работает, она и разрешила мне внутрь отеля пройти. Кстати, ваше платье красное из шелка – это я гладила.
– Ты?
– А вы думали, кто другой с ним столько возиться станет? С той тканью же никакого терпения нету. И зачем вы его только купили? Оно же мнется, словно сумасшедшее. Хорошо я его погладила?
– Хорошо. Спасибо, – машинально поблагодарила ее Алена и спохватилась: – Ну, а тут-то ты как очутилась?
– Говорю же: на автобусе приехала и сразу на кухню прошла.
– И что?
– А там старшую спросила. Ко мне тетя Маруся вышла. И я ей сказала, что я ваша горничная, за вами из «Дубочков» приехала.
– И все?
– Все, – пожала плечами Марина. – Чего еще-то? Достаточно. Правда, я про Василия Петровича упомянула да про Ваню и Ингу, мол, все тут, всех я знаю. Ну, вопросы и отпали. Да и не до расспросов там особо было. Вам-то и другим гостям хорошо тут отдыхать и забавляться на свежем воздухе, а видели бы вы, какая свистопляска в кухне была, когда я туда вошла! Все бегают, суетятся, не успевают ничего. Так я сразу же, как на кухню вошла, тете Марусе помощь свою по дому и по кухне предложила. Она и обрадовалась. Хоть все повара, что для праздника угощение готовили, они специально приглашены из разных ресторанов были, но известное дело, рабочие руки лишними не будут. Меня сразу же картошку чистить поставили, овощи резать. Так и осталась. А вечером, когда гости разошлись, я за Ваней проследила.
– И чего увидела?
– Да то же, что и в городе. Гулять они с Ингой отправились. В городе он ее до дома провожал, в гостиницу среди ночи вернулся. И тут они до трех утра гуляли.
– И ты все это время за ними следила?
– Сначала следила, а потом плюнула. Чего мне на их счастье смотреть и свои раны растравлять? Потом уж я просто в камышах сидела и ревела. Страх, как мне обидно было, что ее он любит, а меня нет.
И, помолчав, Марина вдруг сказала:
– Только, сказать по правде, я там не одна ревела.
– А кто еще с тобой был?
– Невеста.
– Евлалия? – удивилась Алена.
– Ага. Вот имечко родители ребенку дали? Не мудрено, что всю жизнь несчастная.
– Погоди, – запротестовала Алена, – ты уверена, что видела, как Евлалия плачет?
– Словно крокодил рыдала!
– А… а почему?
– Откуда я знаю? Может, ее отец с женихом расстроили?
– А они тоже там были?
– По бережку прогуливались, – подтвердила Марина. – Под ручку, словно влюбленные.
Все верно, Филипп и полицейским сказал, что минувшей ночью у них с Романом состоялся продолжительный разговор, ради которого Филипп даже вытащил молодого из супружеской опочивальни. Наверное, поэтому Евлалия и рыдала? Обидно ей было, что отец с ее мужем так быстро общий язык нашли, а она им двоим по большому счету и не нужна, даже лишняя.
И тут в голове у Алены шевельнулась какая-то мысль, пока еще неясная, но наполнившая душу тревогой.
– Марина, а ты не можешь поточнее об этом вспомнить?
– О чем?
– Что Евлалия еще делала?
– Говорю же, рыдала горько. А потом поднялась, юбку отряхнула и к дому пошла.
– А ты?
– А я еще долго в камышах сидела. Теперь-то мне никто помешать не мог всласть наплакаться. Уж я и отвела там душу, скажу я вам! На всю жизнь наплакалась!
– И в какой час Евлалия ушла домой?
– Ну, ночью.
– Да, но во сколько?
– Думаю, около часу. После Евлалии я еще долго сидела, часа два, не меньше. Около трех Ваня с Ингой обратно к дому мимо меня прошли. Ну и я за ними отправилась. Замерзла уже, да и наревелась. Решила, что хрен с ним, с Ваней, свои нервы дороже. Если я всякий раз так из-за него реветь буду, это же никакой нервной системы не хватит. Заболею еще, чего доброго. А я болеть не хочу. Я замуж хочу.
И Марина снова хлюпнула носом. Алена с сочувствием посмотрела на горничную. Может, Марина и впрямь не так уж виновата? Ваня тоже хорош! Прежде чем начинать один роман, нужно закончить с предыдущим. А он еще нормально с Мариной не объяснился, а уже помчался к Инге. Очень по-мужски, ничего не скажешь!
– Не переживай, – попыталась приободрить она свою горничную. – Найдем мы тебе мужа.
– Ага! Спасибо, Алена Игоревна. Я всегда знала, что вы добрая. А с Василием Петровичем поговорите, чтобы он меня не увольнял?
– Неужели ты хочешь остаться у нас в «Дубочках»?
– А чего нет? Я слышала, как Ваня с Ингой сговаривались, что жить они могут в городе. Если Вани в «Дубочках» не будет, чего мне там не жить?
Даже так? Ваня собирается оставить свою работу, своих друзей, даже свой дом? И все это ради одной Инги? Вот что имела в виду Инга, когда говорила, что если уж ей быть с Ваней, то навсегда. Действительно, когда человек ради вас отказывается от всей своей прежней жизни, да не на словах, а на самом деле, тут стоит много раз подумать. Нужна ли вам, в самом деле, такая огромная жертва?
И Алена пообещала Марине, что поговорит со следователем о срочном отъезде горничной. Возможно, под личную ответственность самой Алены он и позволит девушке покинуть коттедж и Ваню, вид которого нынче причиняет ей такую боль.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13