Королевство Вэтфэльд — это живописная земля удивительной и восхитительной природы. Тёплые зимы и нежаркое лето открывали огромные возможности для сельского хозяйства. Поэтому Вэтфэльд — это страна крупнейших ярмарок и фермеров. Но славилось она, по большей мере, отнюдь не крупным разнообразным рынком, а кузнечным и военным ремеслом. Хорошо обученная мощная армия требовала огромных затрат, из-за этого рабовладение стало чуть ли не обязательным для этой страны. Однако, по сравнению с соседями, здесь рабы не были чёрной силой, напротив, они считались низшим сословием и принадлежали лишь государству. Невольники не только трудились на рудниках и в шахтах, но и занимались различными видами строительства. Более того, каждый раб мог выкупить свою свободу через двадцать пять лет службы в течении пяти дней, пока длился праздник в честь бога войны и кузнечного ремесла Áрсида. В течении этого торжества днём устраивались рыцарские сражения, а вечером в театре ставились постановки на основе баллад и легенд. Казалось, Вэтфэльд не имеет изъянов, но у монеты, увы, две стороны. И эта вторая сторона выражалась в полной зависимости крестьян от несправедливых законов. Государство взимало налог за любой вид деятельности, будь то охота или рыболовство, и налог немалый. Именно это вынуждало мужчин наниматься в рекруты, и то, только при условии, что в хозяйстве есть хотя бы один юноша старше двенадцати лет. За сына, по закону, крестьянин получал небольшой клочок земли и, как следствие рос, налог. Если девушка старше семнадцати лет не выходила замуж, появлялся дополнительный оброк на её семью. А в случае свадьбы, новая семья получала небольшой участок земли и так же облагалась налогом. Таким образом, правительство Вэтфэльда не давало, и зачахнуть сельскому хозяйству, и иметь постоянный, почти бесплатный, рекрутский набор. Но самым ужасным было то, что по закону, любой зажиточный купец или ремесленник мог выкупить землю крестьянина, подарив хорошую сумму в казну.

После войны произошёл коренной перелом и в Вэтфэльде. Ужесточились наказания за воровство, пьянство и бездельничество. Теперь, чтобы жить и не беспокоиться о своём доме, было просто невозможно. За хозяйствами начал следить особый орден сакранистов — сообщество, поставившее своей целью высший порядок везде. Отныне, лишняя минута отдыха каралась ударом розги или кнута. С купцов начали взимать налоги за торговлю. Одним словом, упираться в деньги стало всё. А виной всему, вступивший на престол после войны род Брóгуров. Именно Брогуры задумали масштабные преобразования. Вэтфэльд медленно превратился в оплот неиссякаемой жажды золота, драгоценных камней и несравненной красоты. Первым делом благодаря непомерным усилиям рабов, столица Вэтфэльда превратилась в необычно красивый, с горделивыми багровыми черепичными и зубчатыми башнями, белокаменный город Старстоун. Изрезанность земли разбивала город на несколько крупных районов. На возвышенности величаво вздымались медно-золотистые шпили башен белокаменного замка Брогборг. С балконов свисали различные цветы. От замка к узорчатым чёрным воротам из стали вела аллея из вишнёвых деревьев, плавно переходившая в пышный сад из можжевельника, рябины и груши, который окружали высокие каменные стены. На отлогой плодородной земле, то резко обрывавшейся, то плавно опускавшейся к подножию Старстоун, располагались извитые каменистые улочки военного и торгового районов, красовавшиеся черепичными багрово-коричневыми башнями. Бедняки ютились в основном по окраинам города в небольших каменных домиках с дубовой крышей. Стены домов и оград оплетали змеевидные лозы вьюнка с голубыми, жёлтыми и сизыми цветками. За городом поодиночке располагались небольшие крестьянские фермы, количество которых, постоянно росло, причём этого требовало государство. Казалось, непомерные обязанности, возлагаемые на крестьян, и изнурительный труд должны были вызвать восстание, но мало кто мог решиться выступить против элитных солдат Вэтфэльда, сравниться с которыми на Ардоре, мало кто мог.

Утро, как и всегда, началось с торжественного марша войск и лязга скрещенных мечей. Замок пробудился от гула труб и грохота барабанов. Лучи солнца, выплывшего из-за сине-фиолетовых скульптур густых ночных облаков, коснулись коронованных медведей с мечём и щитом в неуклюжих лапах на медно-жёлтых знамёнах на мрачных, в утреннем неясном свете, башнях замка Брóгборг.

С первыми же петухами охраняемая десятком тяжеловооружённых элитных солдат к стенам Старстоун подъехала повозка, из которой непременно вышли озлобленный и недовольный принц Бахорн, его брат Хольдур, не выспавшийся, с угрюмым лицом и сопровождавший их рыцарь сэр Венсан. Не дожидаясь своей свиты из солдат и знаменосца, Бахорн торопливой походкой направился в замок. Принц без разбора сбивал и отталкивал мирных граждан на своём пути, преисполненный негодования и злости. Взойдя на ступени, мужчина приказал сэру Венсану никого не пропускать, после чего с грохотом отворил ворота замка и, как рассвирепелый медведь, ворвался внутрь.

В стенах замка было просторно и свежо, приятно веяло лёгких ароматом дуба. С больших прямоугольных окон свисали бронзово-золотистые атласные шторы, доходя своей роскошной красотой чуть ли не до самого пола из серо-белого мрамора. На плитках были изображены медно-жёлтые четырёхконечные звёзды. От входной резной дубовой двери к золочёному узорчатому трону через мраморные ступени тянулась длинная зала с серыми колоннадами, которые были оплетены солнечно-жёлтыми лентами. Только серые невзрачные стены разбавляли пасмурностью всю эту приторность роскоши тронного зала.

— Пошли все вон! — закричал раздражённо Бахорн, грозно посмотрев на советников в багровых камзолах и каких-то роскошно одетых в шелка белокурых женщин.

— Что за бесстыдное хамство? — возмутилась одна из трёх женщин, посмотрев ошеломлённо на запыхавшегося принца.

— Замолчи и уходи прочь! — оборвал негодование гостьи Бахорн, указав на дверь.

— Прошу простить моего сына, миледи, обычно он ведёт себя сдержанно и не бросает на ветер оскорбления, — извинился с приторной учтивостью король перед дамами. Фаргос Брогур — широкоплечий среднего роста мужчина, лет пятидесяти, со слегка впалыми зелёными глазами, пухлыми щеками, каштановой бородой и длинными вьющимися до плеч волосами. Медно-золотое платье с длинным подолом и высоким воротом подчёркивало надменность хладнокровного взгляда.

— Да полно вам, Ваше Величество, мы зайдём в более удобное время, — поклонившись, произнесла звонким голосом одна из юных дам.

— Вина! — вдруг вылетело из уст Бахорна, который трясся от злобы и не мог успокоиться.

— Не учтивый жеребец, что за спектакль ты тут устроил?! — взорвался негодованием король Брогур, когда посторонние покинули зал.

— Отец! — закричал с отчаянием принц, упав на колени и склонив голову, — я опозорён, раздавлен, уничтожен!

— Перестань вести себя как ребёнок! — потребовал Фаргос, — и скажи, что случилось?

— Свадьбы не будет! — ответил принц.

— И из-за этого ты устроил весь этот спектакль? — с некоторой усмешкой спросил король.

Бахорн медленно поднял подавленный взор на своего отца и застыл в молчании. Слеза скатилась по щеке принца и упала на мраморный пол. Потом Бахорн отвёл взгляд от отца и обречённо прошептал:

— Я абсолютно безразличен тебе…

Фаргос молчал, потирая густую каштановую бороду.

— Чего же ты молчишь, отец, ответь? — умоляющим тоном потребовал принц.

— Что тебе нужно ответить, чтобы ты наконец-таки понял, что у меня нет времени и желания слушать твою глупую речь, — хмуря брови, произнёс Брогур.

— Я понял, — вдруг усмехнулся язвительно Бахорн, — тебе, верно, стыдно считать меня своим сыном, если ты так говоришь.

— Что за ересь ты несёшь? — с омерзением протянул отец.

— Ересь?! — с саркастической улыбкой удивился принц, — у тебя никогда не было на меня времени! Вечно ты со своими проблемами и…

— Это проблемы Вэтфэльда! — оборвал сына Фаргос, — не строй из себя крестьянскую девку, которую обманом лишили девственности на сеновале! Ты мужчина, а ведёшь себя, как напыщенный индюк, о какой свадьбе может вообще идти речь?

— А как же тогда ваш уговор с Тронэрами? — с издёвкой вопросил Бахорн, — или слова короля — это всего лишь пустой звук?

— Не лишним бы было тебе сейчас отрезать твой поганый язык! — огрызнулся Брогур с презрением посмотрев на самодовольного сына.

— Ну, так вели мне отрезать его, — усмехнулся с кичливостью принц, встав с колен.

— Как же я вообще смог допустить, что ты стал таким самодовольным слюнтяем! — воскликнул разозленно король, вставая с трона и направляясь к одному из окон, возле которого стоял на изогнутых изящных ножках лакированный золотистый стол. Король Фаргос налил себе в кубок вина и, сделав жадный глоток, спокойно заговорил:

— Да ты даже и половины истины не знаешь, — угрюмо начал отец, потупив взор. Бахорн от нетерпения заскрипел зубами.

— Давно это всё было, да и не самые лучшие впечатления у меня остались от того времени. Кроме материнской груди ты ещё ничего и не знал в этом мире! Мою шестнадцатилетнюю сестру должны были выдать замуж за старшего сына Короля Тронэра, о котором, ходили не лучшие слухи. А тут ещё и бессмысленная война с Кальхеймцами близ гор Симпаль. Вообще Тронэры грезили прекрасными, как они говорили, порядками, и не ведали за собой грешков. Они всегда опирались на законы деспотии и неоспоримой монархии… — вздохнул Фаргос, отпив ещё вина и повернувшись в сторону сына.

— Но всё обошлось куда лучше, чем я ожидал, — с лёгкой усмешкой продолжил Брогур, — младший из Тронэров лишился головы на войне, а его обезумевшая вдова отравила старшего. Трон достался самому благоразумному из Тронэров — Томаду. Не спорю, я восхищаюсь его правлением, монарх с твёрдой волей и светлой головой. Форлианд при нём, несомненно, расцвёл, а моя сестра получила доброго, хоть и грубого супруга. И как-то на одной из ярмарок, Томад предложил объединить наши и земли, а после выйти войной на непокорный Сноуглэйд и возродить незапамятные времена. Поэтому он предложил выдать свою капризную дочь за тебя, но…

— Да, да, да, — перебил отца Бахорн, — и, конечно же, виноват только я. Она всего лишь женщина, её дело повиноваться, а не оспаривать решения! — заявил с надменностью принц.

— Она всего лишь королевская дочь, — ухмыльнулся Фаргос, — а ты избалованный толстокожий болван!

— То, что она королевских и очень знатных кровей не даёт ей права разбрасываться оскорблениями! — стоял на своём Бахорн.

— Хорошо, — уступил упрямому сыну отец, — чего ты от меня хочешь?

— Возмездия! — с дикостью в глазах ответил возмущённо принц, — я хочу увидеть их скорбные лица на могилах их мужей, а не лицемерные слащавые улыбки!

Король, хмуря брови, задумчиво посмотрел на сына, потом улыбнулся. Нарастающий смех, как гром, разбил напряжённую тишину и спокойствие в зале.

— Мальчишка! — с презрением бросил Брогур в ответ на слова сына, — только глупец, склонен так полагать. Это ещё раз подтверждает твою неподготовленность взять в руки целую страну и тем более уж, распоряжаться законами в ней, без малой доли на то мудрости!

— Откуда тебе знать о том, чем ты сам не обладаешь? — протянул Бахорн, с нахальством впившись в лицо отца.

— Разговор окончен! — твёрдо заявил Фаргос.

— Как же так, отец? Ты оставишь виновных безнаказанными? — удивлённо спросил сын.

— Я всё сказал! — настаивал на своём Брогур.

— Но… — Бахорн не успел договорить, как Король вызвал своего советника, которого принц всей душой яро ненавидел и избегал. Высокий стройный мужчина с уложенными на затылок иссиня чёрными волосами вошёл в залу. На нём, как влитой, сидел дорогой фиолетово-синий камзол, с пышными чёрными манжетами и высоким узорчатым воротником. Лицо советника — чисто выбритое, с острым носом и подбородком, худыми щеками и ярко выделявшимися скулами, с омерзением передёрнулось при виде принца.

— Ваша Милость, — выдавил из себя приветствие советник Нóрбэл, кланяясь перед Бахорном.

— Советник, — начал разговор требовательным тоном Король, — мой сын не может править этими землями.

— Что значит, не может?! — в недоумении вскричал принц, но его проигнорировали.

— Его манеры скверны, он не исправим, и это моя вина, — продолжал Фаргос. — Помогите моему сыну собрать вещи в дорогу. Не позднее чем через неделю он должен уже прибыть вместе с вами в поместье «Медовый лист», неподалёку от Риверглэйд, надеюсь, дорога вам известна?

— Известна, Ваше Величество. Можете не беспокоиться за своего сына, — услужливо пообещал Норбэл.

— Отец, что это значит?

— Это значит, что пока ты не докажешь, что достоин этого трона, он тебе никоим образом не достанется. Кстати, у тебя три дня, чтобы собрать вещи и уехать в поместье. Ключник встретит тебя, а теперь не отнимай моего времени и не пытайся оспаривать моего решения, ибо оно окончательно.

Бахорн с ненавистью посмотрел вслед своему отцу и неспешной походкой направился к выходу.

— Ваше Величество, к вам генерал Ролан Глэйд с гонцом из Сноуглэйд! — крикнул с порога Сэр Венсан.

— Я не ослышался? — ошеломлённо произнёс Фаргос, скорчив изумлённую гримасу, — дай им пройти, хочу знать, какого чёрта Глэйд знается с предателем.

Бахорн замедлил шаг после того, как в залу вошёл, поскрипывая кожаными сапогами и лязгая латными перчатками, генерал Ролан Глэйд, облачённый в коричневый бархатный плащ, из-под которого выглядывала подпоясанная ремнём кольчуга.

— Генерал Ролан Глэйд, какой сюрприз! — восторженно вскрикнул Фаргос Брогур с притворной улыбкой на лице.

— Ваше Величество, прошу простить меня за вторжение в Сноуглэйд и переговоры, без ведомого на то права, — приклонив колено и не смея смотреть в глаза королю, произнёс виновато Ролан.

— Оно, конечно же, хорошо, что вы признаёте себя виноватым за содеянное, но ответьте, Генерал, какого чёрта вы там забыли? — требовательным тоном спросил Фаргос.

— Ваше Величество, я желал лишь посмотреть, в каких условиях проживают люди Сноуглэйд, оценить тамошнюю военную мощь и узнать их намерения.

— Ну, и что же, утолили желание? — усмехнулся Брогур, усевшись поудобнее на трон.

— Сполна, — ответил Ролан, подняв взгляд на короля. Фаргос долго смотрел на непоколебимое виноватое лицо Глэйда.

— Ну, и что же вы молчите, генерал, расскажите, что же интересного происходит в Сноуглэйд, — разрушил тишину громкий высокомерный голос короля.

— Они голодают… — с прискорбием ответил Ролан.

— Ммм, надо же, — усмехнулся Брогур, — а я вижу, вам их жаль, не так ли генерал?

— Почему к ним нельзя испытывать сочувствие, они такие же люди, как и мы.

— Вздор! — рассерженно крикнул Фаргос, — они предатели, отверженные, как и их забытый бог Эзолус. О чём вы с ними договаривались? — с подозрением спросил Король.

— Люди Сноуглэйд хотели бы присоединиться к нам, платить исправно налоги, иметь общее войско, но при этом сохранить свои национальные богатства, культуру и автономию.

— Да неужели? — рассмеялся напыщенно Брогур, — после стольких лет притязаний на независимость, когда голод сковал им руки, они всё-таки решились? Смешно! — протянул с издёвкой последнее слово Фаргос. — Почему бы просто не отобрать у них плодородный Юг и дело с концом? — задался вопросом Король.

— У них есть обороноспособная армия, чтобы противостоять нападению, — ответил Ролан.

— Эх, генерал, генерал, — иронически протянул Брогур. — Я, конечно же, понимаю, вы человек в Вэтфэльде новый, но так заблуждаться в могуществе нашей армии… Полагаю, вам лучше не следует ей командовать.

Глэйд в недоумении посмотрел на короля.

— А что вы на меня так удивлённо смотрите? Я всего лишь снимаю с вас полномочия главнокомандующего моей армией, а не отбираю у вас чин, — пояснил Фаргос. Ах да, а гонец может передать своим господам: «зачем кормить ослабленного врага, когда можно сделать его рабом?» На этом всё, ступайте, генерал, а хотя нет, подождите, — остановил Ролана король. — Передайте Лорду Энсису, что я жду его и чем раньше, тем лучше. Нужно бы поговорить о вашем «слегка» неправильном поведении.

— Да, Ваше Величество, — ответил угрюмо Глэйд и с подавленным взором направился к выходу, а Брогур довольным надменным взором проводил незваного гостя.

Генерал Ролан был сильно разочарован. Он медленной апатичной походкой возвращался к лошадям. Проходя по «королевской аллее», мимо вишнёвых и сливовых деревьев, Глэйд вдруг услышал:

— Генерал, стойте! — крикнул Бахорн, торопливым шагом направляясь к собеседнику.

— Ваша Милость, — понуро сказал Ролан.

— Чего вы такой кислый? — поинтересовался принц, озорным взглядом впиваясь в задумчивые угрюмые глаза собеседника.

— Ну и молчите, себе, — усмехнулся Бахорн, — но я-то знаю, что ответ моего отца вас сильно огорчил, я бы даже сказал, разочаровал.

— Ваша Милость, вам что-то требуется от меня? — спросил Ролан.

— Не стану скрывать очевидного, мне нужна ваша помощь, — ответил Бахорн.

— Что я могу сделать?

— Сегодня вечером в трактире на окраине торгового района я буду вас ждать. Вы поможете мне, а я помогу вам, и не думайте сомневаться в моём слове, генерал, оно твёрдо и вечно, как надгробие, — прошептал на ухо собеседнику принц.

Ролан с подозрением посмотрел на Бахорна.

— Да не смотрите вы на меня таким взглядом, здесь нет никакого подвоха, только общая пересекающаяся проблема, — утешил неуверенность Глэйда, принц и протянул ему руку.

Недолго думая, без лишних слов, Ролан сделал дружественный жест в ответ. После этого генерал отправился к лошадям, а Бахорн ушёл в замок, готовиться к обеду.

Небо было ясным. Время близилось к обеду, от чего в стенах замка Брогборг поднялась суматоха среди кухарок и служанок. Семья Брогуров сидела в просторном помещении за длинным широким столом, укрытым расписной медно-золотистой скатертью. Багрово-коричневые стены, украшенные различными роскошными картинами в золотых рамках, большие окна, прикрытые молочно-жёлтыми шторами и мраморный пол, цвета шоколада, создавали уют в этой комнате. Было жарко и слегка душновато. В воздухе веяло терпкими и пряными ароматами специй и жареной утки.

Хольдур, сонный, сидел напротив своего старшего брата, на краю стола. Оба были одеты в белые просторные рубашки с пышным воротом и манжетами. По правую руку от Хольдура, в багровом роскошном платье с алыми рюшами, молча, с милым и кокетливым взором, сидела младшая сестра Жульена. Её медно-золотистые волосы были подвязаны жёлтыми лентами и собраны в некое подобие ракушки. Несколько закрученных прядей волос свисали у висков. На ушах сверкали изумрудами, похожие на сосульки, серьги. Возле сыновей и дочери, на краю стола восседала королева в золотистом, с медной каймой и манжетами, платье с пышными длинными рукавами. На шее блистало ромбовидными бриллиантами ожерелье. А серьги из чёрного жемчуга подчёркивали властность и безукоризненность всё ещё молодого очаровательного лица. Огнисто-медные кудри изящно ложились на плечи. Острый нос и карие надменные глаза придавали лицу кроме обаяния, ещё повелительный и властный вид. Эту женщину настолько боялись вельможи, что не смели поднять на неё своего взгляда без того на то ведома, а крестьяне вообще падали на колени и склоняли головы, как провинившиеся.

Стол для семьи Брогур был уже накрыт, но трапезу не начинали без отца. Вскоре в комнату важной неторопливой походкой вошёл Фаргос и, поцеловав жену в щёку, сел подле неё.

— Дорогой, об осеннем бале в Вэйтстоун ещё ничего не слышно? — после недолгого молчания за столом начала разговор королева, с некой слащавостью посматривая на мужа.

Фаргос тщательно пережевал кусок бекона, не торопясь запил его вином и, сделав задумчивое лицо, язвительно посмотрел на старшего сына. После чего, поглаживая руку жены, с насмешкой ответил:

— Спроси об этом любимого сына.

Шидэль Брогур бросила острый, как меч, недовольный взгляд в сторону Бахорна, который удручённо тыкал ножом в печёного цыплёнка.

— Сын, оторвись от тарелки и посмотри на меня, — повелела королева.

Бахорн с горделивостью встретил властный взгляд матери.

— Что ты опять натворил?

Принц молчал, стараясь не проронить ни слова. Негодование в его сердце нарастало, как грохот волн встревоженного бурей океана.

— Он нанёс оскорбление княжне Грэнн, угрожая ей ножом, опозорил себя и выставил круглым невоспитанным самодовольным идиотом пред принцессой Флёр, — усмехнулся язвительно отец, попивая вино.

Мать огорчённо покачала головой.

— Ты придал бесчестию имя нашей семьи, пресвятые отцы, как у тебя ума вообще хватило ножом-то угрожать? — с гневом в глазам, возмущалась рассерженно королева. — И что же, ты даже ничего не скажешь в своё оправдание? Будешь сидеть и нагло смотреть на меня, будто бы ничего и не было? — удивлялась мать.

— Да полно вам, Матушка, там была стража, мы все перепугались, — опрометчиво вступился за брата Хольдур.

— Вот даже как! — вскричала Шидэль.

— Значит так, сынок, — едко, с негодованием и презрением говорила Королева, — если я еще хоть раз узнаю, что ты спускаешь деньги на шлюх в борделе или на выпивку в кабаках, клянусь, я сошлю тебя в качестве рекрута в Вудвельд! — предупредила мать сына и, колко улыбнувшись, продолжила обеденную трапезу.

— А ведь не плохая идея, — усмехнулся Фаргос, хитро посмотрев на Бахорна, — но туда, куда он отправляется, нет, ни борделей, ни кабаков, только поле и лес.

— «Медовый лист»… — протянула королева, после помолчав, категорично добавила, — что заслужил, то и получил.

— Но самое смешное в этой нелепой истории, принёсшее, куда больший позор, — не сдерживая саркастической улыбки, продолжал унижать сына, отец, — это угрозы выступить войной на Вэйтстоун!

Жена не смогла сдержать смех.

— Что за бесчестное поколение, — возмущался Фаргос, доедая жареную утку, — один слабовольная тряпка и жуткий бабник, другой напыщенный самоуверенный индюк, который думает, что остриё меча можно вот так-то просто и беспрепятственно вовлекать в любую ситуацию. Абсолютный глупец тот, кто полагает, что оружие универсально подходит для решения любых проблем. Война — это конфликт, а его, в свою очередь, можно решить куда более радикальными и безопасными методами.

— Дорогой, а что нам с этим позором теперь делать? — поинтересовалась жена.

— Что делать, что делать… — промямлил муж, — жить с ним, надеясь, что он забудется в скором времени, в чём я сильно сомневаюсь.

На некоторое время наступила тишина. Было слышно только, как стучат ложки, вилки и ножи по золочёным тарелкам.

— Придётся ехать в Вэйтстоун и просить извинений у Королевы. А через год выдавать Жульéну замуж, — неожиданно для всех, сказал Фаргос.

В этот момент чаша терпения Бахорна переполнилась, и принц резко встал из-за стола, бросил вилку с ножом и пролил бокал вина в тарелку с курицей.

— Отец, — смотря на миленькое личико своей сестры, начал озлобленно сын, — ты не посмеешь так поступить.

— Надо же, у кого язык от нёба отсох, — саркастически усмехнулся Фаргос, — это почему же я не посмею?

— Я не хочу даже думать, что моя сестра возляжет с кем-то из Тронэров!

Король надменно засмеялся, вытер губы платком и, закончив трапезу, решил уходить, но сын преградил ему путь.

— Отец, пообещай, что Жульена не будет выдана за Тронэров, — потребовал Бахорн.

— Подумай ещё меня поучить, щенок, — с омерзением протянув последнее слово, ответил возмущённо Король.

— Да мне плевать, я не отдам сестру в лапы этих деспотов! — твёрдо заявил принц.

В этот момент Фаргос устало потёр виски пальцами, а затем резко повернулся к упрямому сыну и тыльной стороной ладони, что есть сил, ударил его по лицу. Бахорн с ненавистью смотрел на отца некоторое время, затем сплюнул кровь с разбитой губы и скорыми шагами направился к выходу.

— Дерзкий, самоуверенный и невоспитанный, тебе никогда не стать королём! — прозвучали слова Фаргоса, как проклятье, принцу вслед.

— А тебе отцом! — дерзко, сквозь зубы, бросил в ответ Бахорн.

Король ухмыльнулся и сочувствующе покачал головой.

— Он не исправим, — прошипел себе под нос рассерженный отец, по пути в тронный зал.

День сменился вечером. Алые и золотые волны заката разбавили нежное голубое небесное море. Лёгкий ветер проносился по закоулкам, вороша солому и августовскую траву. Когда солнце окончательно утонуло за зубчатыми ледяными апогеями гор, Бахорн вышел из замка и направился на окраину торгового района в таверну. Когда он стоял у её дверей, ночной мрак уже обнял своими беспредельными чёрно-бархатными крылами небосвод. Принц постоянно оглядывался и был чем-то обеспокоен, не смотря на то, что был неприметно одет: кожаные коричневые сапоги и груботканый плащ с большим капюшоном. В таверне как всегда было людно и шумно. Пахло жареной свининой, сушёной рыбой, чесноком и перегаром. Бахорн сел за самый дальний стол, где было меньше всего толкотни и возни, заказал себе кружку пива и начал ждать генерала Глэйда. Вскоре в таверну вошёл высокий мужчина в кожаном плаще с натянутым на голову капюшоном, из-под которого выглядывали пряди светло-русых волос. Принц сразу же узнал генерала по его походке и поднял кружку с пивом в сторону его взгляда.

— Милорд, — приветствовал Бахорна Ролан, усевшись за стол и также, не снимая капюшона.

— Я уж было подумал, что вы не придёте, — усмехнулся собеседник.

— Вы желали, чтобы я помог вам? — спросил Ролан.

— Ещё как, — протянул лукаво принц, — но сначала, генерал, поведайте мне, зачем вам помогать Сноуглэйд?

— Голод овладел их землёй, — коротко ответил Глэйд.

— Генерал, не разочаровывайте меня, — пробасил недовольно Бахорн, — и не думайте, что об этом разговоре кто-либо узнает.

Ролан помолчал некоторое время и начал рассказывать собеседнику свою историю.

— В далёком прошлом, Форас Фрост, ныне Король Морнингфроста, был моим верным соратником и другом. Мы вместе сражались с религиозными фанатиками, которые устраивали жертвоприношения в честь бога хаоса Крадена. Они настолько задурили мозги жителям крупного посёлка Коулакс, ныне почивающего уже в руинах, что безумный фанатизм вылился в мятеж. Моргенштерн задел меня и перебил пару рёбер. Они пронзили лёгкое. Я бы умер, но Форас чудом вытащил меня из пекла, хотя и сам был ранен в ногу. С тех незапамятных пор я обязан ему жизнью, поэтому, когда голод пришёл в их земли, я помогал припасами как мог.

— Вижу вы человек сострадательный и признательный. В наше время, для зажиточного общества — это редкие качества, — позавидовал и одновременно восхитился Бахорн. В ответ еле заметная улыбка блеснула из-под капюшона Глэйда.

— Как я понимаю, Сноуглэйд нужна пища, и поэтому вы хотели убедить моего отца заключить мир? — предположил принц.

Ролан подтвердил догадки собеседника, кивнув головой.

— Полагаю, отец сказал вам, что лучше захватить территорию врага, чем быть ему другом.

— К сожалению, это так, — огорчённо произнёс Глэйд.

— Если бы я был королём, то проблему можно было бы решить в два счёта, — сказал решительно Бахорн, затем отпив пива с досадой добавил, — но я, всего, лишь неудачник, которого презирает и унижает отец.

— Милорд, я правильно понял, вы настраиваете меня против короля? — спросил ошеломлённо Глэйд.

— Тише… вы правильно понимаете, поэтому-то я вас и пригласил сюда, мне нужны такие люди, как вы, генерал.

— Но вы подталкиваете меня на измену, — с омерзением протянул Ролан, — а разве предателю потом следует доверять?

— Тут вы с одной стороны правы, генерал, но посудите сами. Мало знакомый человек в высоком чине, который без ведома короля вторгся в чуждые владения, разве он не предатель?

Эти слова сильно задели собеседника, от чего тот будто бы лишился дара речи.

— Чего вы притихли? Я не считаю ваш поступок предательским, а вот мой отец, весьма надменный и подражающей деспотии Тронэров, может, — подвёл итог Бахорн. — Сегодня он сказал, что снимет с вас полномочия, завтра отберёт чин, а затем и вовсе раздавит ваше доброе имя в грязи и окрестит изменником. И до чего потом больно будет понимать, что за сострадание и самоотверженность вы омоете своей кровью топор палача.

— Милорд, — вдруг сердито произнёс Ролан, — вы, кажется, привели за собой хвост.

— Что!? — испуганно произнёс Бахорн, — где он?

— Вон видите, с трактирщиком беседует, неприметный такой, на обычного крестьянина похож, нет-нет, а в нашу сторону так и норовит посмотреть, я таких в Вудвельде немало повидал, — пояснил Глэйд.

— Понятно, — протянул с задумчивостью принц, нервно теребя усы, — если моя мать узнает, что я был здесь, меня ждут рекруты Вудвельда. Видите ли, генерал, я считаю себя оплошностью семьи, такое чувство, что я был рождён, чтобы меня пинали и унижали. Я хотел, чтобы отец гордился мной, а не питал презрение. Если бы брак с Тронэрами удался — у меня был бы шанс стать к нему ближе, но всё рухнуло.… Да дело и не только во власти, — осушив кружку с пивом, удручённо проговорил Бахорн.

— Милорд, я прекрасно понимаю вас, мой отец, хоть был и не король, в упор не видел меня и моих достижений и, когда умерла моя мать, я добровольцем вступил в северный полк Сноуглэйд, остальное вы знаете, — признался Ролан.

— Значит, я могу доверять вам?

— Как самому себе.

— Тогда слушайте внимательнее, — приказал Бахорн собеседнику, придвинувшись поближе. — Отец, ужас как любит охоту. Мне велено уезжать в скором времени в Риверглэйд, и я мог бы пригласить его на последнюю для него охоту.

— Можете не продолжать даже, я знаю одного замечательного охотника, который мог бы поработать и наёмником за определённую плату.

— Гарантия?

— В такой ситуации всё пройдёт, как по маслу, — пообещал Глэйд.

— Ну, что ж, в таком случае, осталось решить последнюю загвоздку, — коварно заулыбался Бахорн. — Я пойду первым и, как только этот чёртов следопыт последует за мной, любым способом остановите его, а я буду вас ждать на следующей улице.

— Как угодно, Милорд, — сказал Ролан.

— Ну, всё, я пошёл, — предупредил собеседник и, слегка покачиваясь, вышел из таверны. Через некоторое время крестьянин, что мило беседовал с трактирщиком, сорвался с места и пошёл следом.

Глэйд, выйдя из трактира, сбросил с головы капюшон, растрепал волосы и прикинулся пьяницей. Шаткой походкой он догнал «следопыта» и несвязной речью что-то пробормотал.

— Пошёл прочь отсюда, попрошайка, — рявкнул озлобленно крестьянин, пригрозив кулаком. Ролан, недолго думая, схватил руку недоброжелателя:

— Попытаешься дёрнуться, и я сломаю тебе плечо, понял? — сказал Глэйд. «Следопыт» понимающе кивнул головой. Генерал держал своего пленника за вытянутую руку и говорил, куда ему идти, следуя за ним. На улицах уже царил мрак. В округе слышался лай собак. Изредка встречались по внешнему краю улицы железные чаши с горящим пламенем.

— Кто вы и зачем меня привели сюда? — в недоумении спросил испуганно шпион, видя перед собой знакомую фигуру Бахорна.

— Надо же, я его знаю! — воскликнул удивлённо принц, — это прислуга в нашем доме, я видел его пару раз на недавнем банкете.

Юноша хотел что-то сказать, по Бахорн приложил палец к его губам.

— Ты зачем здесь шлялся? — спросил сердито принц.

— Я просто зашёл в таверну, Ваше Сиятельство — ответил незадачливый прислуга.

— Твой ответ пропитан ложью, паршивый сорванец, говори, какого чёрта ты следил за мной?! — схватив жестоко юношу за ухо, потребовал ответа Бахорн.

— Ваша матушка приказала мне приглядеть за вами, — тут же отозвался прислуга, сморщив лицо от боли.

— Ах, вот оно как, генерал отпустите бедолагу, — сказал с хитрой улыбкой принц. Юноша потёр рукой затёкшее плечо и облегчённо выдохнул. Бахорн обнял прислугу, как давнего друга и подошёл к отвесному невысокому обрыву, под которым были густые заросли травы.

— Я освобождаю тебя от твоих обязанностей, теперь ты свободен, — спокойно сказал принц.

— Правда? — не веря своим ушам, беззаботно спросил юноша.

— Правдивее и быть не может, — ответил с ухмылкой Бахорн и, вытащив незаметно из-под плаща нож, перерезал юноше горло. Бедолага попытался закричать, но кроме хрипа, иных звуков издать не мог. Он схватился за горло, пытаясь остановить хлещущую из жуткой раны кровь, но всё было тщетно. Бахорн с презрением столкнул умирающего юношу с обрыва.

— Генерал, надеюсь, вы понимаете мой поступок, я устранил угрозу нашему плану, вы со мной до конца? — уточнил принц.

— Один человек не стоит тысячи, да и нет уже пути назад, — ответил решительно Глэйд.

— Тогда ждите от меня вестей, — улыбнулся довольно Бахорн и скорыми шагами удалился в непроглядную темноту ночных улиц.