Глава 30
Закутавшись в бледно-розовый кашемировый платок, Жас сидела на диванчике у камина и прихлебывала чай с коньяком. Так же, как любила сидеть бабушка. И брат. Так же, как сама она сидела перед началом всей этой истории в доме Малахая в штате Коннектикут. Когда обнаружила письмо от Тео.
Ева варила в кухне суп и готовила сандвичи, а Минерва и Тео составили компанию Жас. Они оба тоже плеснули в чай спиртное. Вопросов ей больше не задавали. Пока, по крайней мере. Но сама она прокручивала в голове сегодняшний день – кадр за кадром. Ничего не складывалось, и рассказ Тео только запутывал общую картину.
– Та фигурка. Ты забрал ее с собой?
– Да.
Тео потянулся к карману. Осторожно поставил статуэтку на кофейный столик. Жас покосилась на нее, но руку не протянула. Не сейчас.
– Что это? – спросила Минерва.
Жас начала рассказывать; в это время Ева принесла сандвичи. Запахло жареным хлебом, сыром и помидорами, и девушка поняла, насколько проголодалась.
Пока Жас ела, Ева подняла фигурку и осмотрела.
– Любопытно.
– Что именно? – спросила Минерва.
– Мне кажется, в доме уже есть одна такая. Что-то попадалось похожее.
Она вернула статуэтку на стол. Жас потянулась к ней, взяла, едва касаясь пальцами, как горячую картофелину, и повертела в руках.
– Заночуете у нас? – предложила Минерва.
– Я вполне могу добраться до гостиницы.
– Конечно, можете. Но после всех сегодняшних приключений… Как врач я бы советовала вам остаться здесь. Не думаю, что рецидив возможен, но лучше, чтобы вокруг были люди.
– Спасибо огромное, но…
– Моя сестра права, Жас, – согласилась Ева. – Отпускать вас в гостиницу, в пустую комнату просто страшно.
– А если я заночую здесь, вы поможете мне разобраться? – спросила Жас у Минервы.
– Завтра. Сейчас вам прописан покой, еда и здоровый сон.
– И я спокойно засну, как только разберусь.
– Не думаю…
– Прошу вас. У меня в голове сейчас полная мешанина. Мне очень надо, правда.
– Ну, хорошо.
Минерва произнесла это спокойным, «врачебным» тоном, но в ее голосе Жас послышалось колебание. Почему?
– Тео, помоги мне убрать со стола, – позвала Ева. – Пусть они поговорят.
Они вдвоем унесли посуду, а потом Ева вернулась.
– Я хочу кое-что вам подарить. Вот.
Она достала из кармана плетеный шелковый шнурок и протянула Жас.
– Дайте запястье.
Жас послушно подставила руку.
– Своего рода подстраховка. Сестра вытащила вас из того состояния, в котором вы находились, используя, как канат, свой голос. Пусть у вас будет собственный канат – на случай, если вокруг никого не окажется. И якорь, он закреплен в настоящем. Поможет погрузиться и вынырнуть.
Шнур был выкрашен в самый яркий алый цвет, который Жас когда-либо видела.
– Викканский? – спросила она, глядя, как Ева связывает концы у нее на запястье.
Всю жизнь Жас была неравнодушна ко всяческим шнурам, тесьме и лентам. «Браслет» устроился на запястье, будто всегда там находился. Как будто она ждала именно такого подарка. Но это же лишено смысла!
Ева улыбнулась.
– Нет. Это каббалистическая традиция. Мистический талисман, называется roite bindele, «красная нить». Говорят, защищает от неудачи и сглаза. Год назад мне заказала такую клиентка и объяснила, в чем суть. С тех пор я их плету.
Жас коснулась нити; пальцы пробежали по гладкой шелковистой поверхности.
– Сглаз… – повторила она.
– В него верили еще в Древнем Вавилоне, много тысячелетий назад. – Ева смутилась. – Ой, вы все это без меня прекрасно знаете, правда?
Жас кивнула.
– Знаю. В каждой культуре свое представление. Символ универсальный, но везде называется по-своему. Спасибо.
Ева улыбнулась.
– Теперь я оставляю вас на Минерву.
Она вышла из комнаты, слегка подволакивая ногу.
– Пересядете сюда? – Минерва показала на кресло. – Здесь вам будет удобнее.
Жас уселась, вытянув ноги и укрывшись кашемировым платком, как одеялом. Ее все еще знобило.
Минерва устроилась поближе.
Жас поняла, что сейчас мебель расставлена так же, как в кабинетах у психотерапевтов.
– Отлично, начнем. Если хотите, закройте глаза. Это иногда помогает.
Минерва улыбнулась, Жас вернула улыбку.
– Умница. Начнем с дыхательных упражнений.
Сеансы Малахая в Бликсер Рат начинались так же.
– Вдыхаем… раз, два, три, четыре… Удерживаем – раз, два, три, четыре… Теперь медленно выдыхаем… раз, два, три, четыре. Снова удерживаем на выдохе – раз, два, три четыре… и снова…
Напряжение покидало тело: шея… плечи… спина… колени… Мышечный спазм исчез… Ее отпустило.
– А теперь расскажи мне, что последнее ты помнишь перед провалом в памяти?
– Пещеру. И как Тео нашел дневник.
– Отлично. Очень хорошо. Давай немного задержимся в пещере. Оглядись. Ты видишь Тео? Переведи взгляд на свои руки… ноги… Что ты видишь?
Жас описала пещеру, странный камень-метеорит и ниши с фигурками-тотемами и костями.
– Расскажи мне о тотемах.
– Грубо вырезанные фигурки, маленькие, наполовину люди, наполовину звери – как и в настенной живописи. Я взяла одну: полукота. Она намокла, я потерла, и появился удивительный запах.
– Запах… Помнишь его? – мягко спросила Минерва.
Жас вспомнила янтарный тотем, его запах, и это вызвало вереницу образов – как если бы ей крутили кино внутри ее собственной головы. История маленькой семьи: мать, отец и сын. Она не знала их, но ощущала эмоции. Их тревогу, гнев, любовь…
Эти образы, эти люди и их проблемы не вызывали в ее собственной памяти ни малейшего отклика. Чуждое. Чужое.
Девушку ошеломила боль человека, чью трагедию она наблюдала.
– Я в пещере. Боги посылают мне видение, и я понимаю, в чем состоит мой долг перед племенем. Но тяжесть этого груза так велика… Я лучше умру, чем приму его. Вероятно, я ошибся, не так понял ниспосланное. Это не может быть правдой. Не может быть, что меня ждет именно это.
Когда Жас открыла глаза, Минерва по-прежнему сидела в кресле, подавшись вперед, и слушала. Первым нарушил молчание Тео, который тоже почему-то оказался в комнате:
– Ты все это видела?
– Да.
Тео недоверчиво покачал головой.
– Не понимаю. Но эта история мне знакома.
– Знакома? – переспросила Минерва.
– Ну да. Я будто заранее знал все, что скажет Жас.
Жас изумленно посмотрела на них.
– Я же не могу видеть то, о чем помнит Тео.
Минерва перевела взгляд с Жас на племянника:
– Возможно, это уже случалось.
– Что случалось? – не поняла Жас.
Минерва решительно встала.
– Мне надо позвонить.
– Прямо сейчас? – фыркнул Тео. – Что, черт побери…
– Сначала я кое-что выясню. – Минерва посмотрела на Жас. – Ты все сделала отлично. И я помогу тебе, обещаю. Позволь мне позвонить – а потом я все объясню. Не тревожься, все будет хорошо.
Она вышла из комнаты.
Жас перехватила взгляд Тео: его глаза выцвели, в них плескалась тоска. На лбу выступила испарина. Он сжимал и разжимал кулаки.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.
Она качнула головой.
– Нет. Тео, но ты же нашел дневник, правда? Мне не примерещилось?
Его взгляд прояснился.
– Да.
– Посмотреть можно?
Тео вернулся через несколько минут. Осторожно передал ей тетрадь.
Жас коснулась истертой обложки. Открыла дневник. Там, в пещере, она так и не сумела толком его рассмотреть. Сейчас, при ярком свете, было проще изучить убористый наклонный почерк. Она перечитала первый абзац, затем перескочила в самый конец. Страницы были пронумерованы: от первой до двадцать пятой.
Жас принадлежала к той категории людей, что всегда читают книгу с конца. Не всю последнюю главу, а только финальные несколько строк.
Брат однажды спросил ее почему. Подумав минуту, она заявила, что обойдется без неприятных неожиданностей. Их и так слишком много в реальной жизни.
Сейчас она хотела заранее узнать, что за рассказ ее ждет. Узнать, как все завершилось: хорошо или плохо.
Последние три слова на двадцать пятой странице тем не менее преподнесли сюрприз. Жас подозвала Тео.
– Здесь не закончено. Взгляни.
Тео, нахмурившись, всматривался в текст.
– Переведешь?
– «Продолжение этой истории – в следующей тетради», – прочитала она. – Должна быть еще одна.
– Там ничего больше не было.
– А когда ты обнаружил этот дневник, ты заглянул в остальные ниши?
– Нет. Вода поднималась.
– Нам придется вернуться.
– Мне придется вернуться.
– Я с тобой.
– Обсудим позже. А сейчас давай прочитаем и переведем весь текст. Все равно нужно дожидаться отлива и…
В комнату вошла Минерва с телефоном в руке.
– Я поговорила с Малахаем. Он просит, чтобы ты позвонила ему, когда мы тут закончим, Жас.
– А при чем тут Малахай? – не поняла Жас.
Тео встал и собрался выйти.
– Нет, Тео, останься, – попросила Минерва. – Тебе тоже стоит послушать.
Она подождала, пока он снова устроится в кресле, и тяжело вздохнула.
– Еву тоже нужно позвать.
Она вышла и вернулась с сестрой.
Когда все устроились, Минерва обратилась к Тео и Жас:
– В клинике Малахай и другие врачи были сторонниками идей Юнга о коллективном бессознательном.
– Мы знаем, – подтвердил Тео.
Жас кивнула. То, что она узнала в Бликсер Рат, ей действительно помогло. Теория о том, что коллективное бессознательное включает память, инстинкты и опыт всех ранее живших людей. Общий поток, черпать из которого может каждый.
Поначалу это было трудно переварить. Но затем она на собственном примере убедилась, что все это действительно хранится в глубинах «я» и влияет на мотивацию и поступки. Теория Юнга лично для нее оказалась тем инструментом, который помог исцелению и только усилил ее интерес к мифологии. Именно это стало краеугольным камнем в решении о том, какую профессию выбрать.
– Некоторые психотерапевты клиники, как и Юнг, верили в идею реинкарнации. А если так, то многие наши проблемы укоренены в опыте прошлых жизней.
– Нет, – невольно вырвалось у Жас.
Минерва вопросительно обернулась к ней.
– Нет. Это может быть вообще никак не связанным с реинкарнацией.
– Жас, почему?
– Просто не верю.
– Я понимаю, – кивнула Минерва. – Правда, понимаю. Но позволь мне закончить объяснение.
Жас вздохнула, поерзала в кресле; села, скрестив ноги в лодыжках.
– Когда вы оба были в Бликсер Рат, случилось кое-что любопытное. Жас, помнишь рисунки с кругами камней? Выяснилось, что Тео рисовал то же самое. Эти круги находятся здесь, на Джерси. Вы их видели.
– Да, конечно.
– Были еще моменты, которые ты, вероятно, не помнишь. Малахай сказал мне, что подвергал тебя гипнозу, так что ничего странного.
– Гипнозу? – Жас растерялась. Затем вздрогнула от отвращения. – Как он мог?
– А как насчет профессиональной этики? – поинтересовался Тео.
– Меня там не было, так что судить не возьмусь. Но Малахай – один из лучших психотерапевтов, которых я знаю. Он признался в сегодняшнем разговоре, что сделал это, поскольку полагал, что в противном случае лечение даст сбой, у тебя снова начнется обострение. А он этого не хотел, Жас.
– Он велел мне что-то забыть? – Голос Жас дрожал от гнева. – Что?
– Когда вы с Тео подружились, Малахай сначала это только приветствовал. И всячески поощрял. Время от времени он звонил мне, держал в курсе. Твоя мама, Тео, просила его сообщать мне, как идут дела. Летом все было отлично. Вы оба выздоравливали, учились решать свои проблемы. И чем теснее становилась ваша связь, тем быстрее шел процесс. До того случая. Ты упала в воду со скалы, Жас. Помнишь?
– Конечно. Это случилось в тот самый день, когда уеха-л Тео.
– Малахай отправил меня домой, хотя я ни в чем не был виноват. – Голос Тео звенел от ярости. – Мне даже не разрешили проститься. Даже не объяснили, почему нельзя. Сказали, что отправляют за нарушение правил распорядка. А на самом деле они считали, что в случившемся с Жас виноват я.
Ева сказала:
– Они отправили тебя домой, потому что ты слишком долго и демонстративно плевал на правила. Спиртное, марихуана, грибы… О чем ты только думал?
– А еще из-за того, что происходило между тобою и Жас, – добавила Минерва. – Друзья – это замечательно. Но Малахай считал, что ты попытаешься ее соблазнить. А на том этапе вашего лечения физиологическая близость могла быть опасной. Для вас обоих.
– Несколько поцелуев и травка?
Жас посмотрела на Тео. На мгновение расследуемая ими сейчас загадка утратила важность. Ей вспомнились невинные объятия в лесу. Но его лицо исказилось от ярости, глаза потемнели. Что же мучит его так сильно?
– Нет, – сказала Минерва. – Не только. Нечто, что он, по его словам, и сам не сразу понял. Он признался мне сегодня, что в тот день, Жас, у тебя была вспышка регрессионной памяти, очень глубокая. Настолько глубокая, что Малахай испугался, что не сможет вывести тебя назад.
– Не помню. А даже если бы и помнила… Все равно я не понимаю, при чем здесь Тео.
– Эти воспоминания… Ты видела не свою жизнь, Жас. Ты видела то, что в прежней жизни происходило с Тео. Ты вспомнила чужую инкарнацию.
