Глава 26
Скигер рассмеялся и медленно подошел к мертвецу с драгоценным пистолетом. Он остановился рядом с тварью и помахал рукой перед мутными зрачками.
— Он меня не видит, но очень хорошо слышит, — заметил проводник душ. — Пустая оболочка, которую заставляет двигаться навье колдовство, обладает единственным достоинством. Достоинством прирожденного охотника.
— Разве ты сам не порождение этого колдовства? — спросил Всебор. — Или проводники душ появляются сами собой?
— Попридержи язык, — зарычал Скигер. — Издевательств я не потерплю.
— Тогда вытащи меня отсюда, — предложил Всебор. — Сам сказал, что я для тебя дорог.
— Не настолько, чтобы рисковать шкурой, — призрак кивнул на сияющее пятно вверху. — Солнце для нас губительно, и мы не можем долго оставаться на свету.
«Отверженные» продолжали бесноваться и, судя по реакции, всему виной был Скигер. Они и в самом деле его не видели, но особенно бурно реагировали на звук его голоса.
— Если бы ты знал, как близок к смерти, — усмехнулся проводник душ. — Ты бы уже молился своим богам.
Скигер приблизился к стене, и его глаза вспыхнули так ярко, что темнота рассеялась и в том месте, где он стоял, стало светло.
То что он показал Всебору не могло не вызвать трепета: цепь держалась на единственном штыре, который болтался из стороны в сторону и мог выскочить в любой момент.
— Каковы шансы дожить до заката? — спросил призрак. — И долго ли ты продержишься со своим смехотворным оружием?
— Зачем ты сюда явился? — выкрикнул Всебор. — Чтобы издеваться надо мной?
— Никто не может упрекнуть проводника душ в отсутствии чувств, — произнес Скигер. — Хочу продлить твое жалкое существование и дать немного времени. Я вижу будущее, и свою смерть ты обретешь не в смрадном отстойнике.
Проводник душ моргнул синими глазами и схватился за цепь. Чтобы сорвать ее со штыря, ему хватило одного рывка.
Всебор с замиранием сердца следил за тем, как он наматывает ее на свою длинную руку, и не мог поверить, что это бесплотное существо обладает такой невообразимой силой. Скигер оттащил разгневанного людоеда к самой стене и закрепил цепь на перевернутом лафете пушки.
— Теперь не вырвется, — проговорил дух. — Можешь не благодарить, я только защищаю свои инвестиции.
Скигер не забыл проверить надежность привязи и у оставшихся тварей. Похоже, ему доставляла удовольствие забота о своем подопечном, но Всебор хорошо понимал, что проводник душ рассматривает его как фермер скотину, которую однажды все равно съедят.
— Так-то лучше, — наконец, произнес Скигер. — Теперь им до тебя не добраться.
— Я все равно не сниму свой амулет, — отозвался Всебор. — Даже когда буду умирать от старости.
— Не стоит загадывать, — усмехнулся дух. — Скигер умеет ждать, и когда подвернется момент, я вернусь за тобой.
— Говори, говори! — нахмурился Всебор. — Я всегда буду настороже, и ты не застанешь меня врасплох…
Он запнулся на полуслове и огляделся по сторонам. Проводник душ исчез и сделал это так внезапно, что Всебор даже не заметил.
— Мерзавец долговязый! Ты где?
Людоеды загремели цепями и истошно завыли. Скигер был где-то поблизости, но пользовался своими преимуществами, чтобы оставаться невидимым.
— Хочешь подловить? — Всебор угрожающе выставил перед собой кость и приготовился к решительному отпору. — Ну, давай. Попробуй!
И он попробовал. Злобный дух стремительно выпрыгнул из темноты и, разинув пасть, грозно зарычал. Но на этом Скигер не остановился, подхватив Всебора, он швырнул его на землю, вышиб из руки кость и нанес сокрушительный удар, от которого померкло в глазах.
— «Вот и подловил, — подумал Всебор. — А все-таки этот гад спас мне жизнь».
Голос, мягкий и добрый, разносился волнами и наполнял все пространство вокруг. Верещали птицы, жужжали насекомые, было необычайно светло. Солнечный свет просачивался сквозь изумрудную листву, согревал и убаюкивал, пробуждая в душе радость и беспечность.
— Здесь хорошо, — сказал мужской голос. — Олени приходят на водопой. Может, и сегодня придут, и ты их увидишь. А потом я достану из бортей немного меда диких пчел, и мы втроем выпьем чайку.
Был ли это сон, или вспомнилось что-то из прошлого, Всебор не знал. Но ему стало так спокойно и хорошо, как не было никогда. Скигер знал свое дело и ударил со всей злостью, на какую оказался способен.
Всебор застонал, с трудом разлепил веки и, схватившись за подбородок, попытался встать на ноги.
— На мне скоро живого места не останется, — проговорил он. — Сволочь долговязая попадись только, и я тебе покажу, что такое ярость «Кошачьего глаза».
И вдруг прямо на голову упал конец веревки. Обычной веревки, какими пользуются корабельщики.
— Эй! Хватит болтать, — послышался голос сверху. — Неужели не надоело торчать в этой зловонной яме?
Всебор порывисто запрокинул голову и, щурясь от света, посмотрел на размытый силуэт вверху.
— Ританаль!? — радостно воскликнул он. — Черт меня подери, как ты меня нашла?
— Нет, вы только на него посмотрите! Он еще рассуждает. Обмотайся побыстрее веревкой, болван!
Над провалом появился еще один силуэт, и до слуха донеслось озабоченное бормотание старины Жиля.
— Держись, приятель! — закричал он. — Сейчас мы тебя вытащим!
Всебор схватился за веревку и, не сдерживая больше радости, засмеялся.
— Как же я рад вас слышать, — закричал он. — Если б вы только знали, какого страха я тут натерпелся.
— Крепче держись! — отозвалась Ританаль. — Сорвешься! За тобой никто туда не полезет.
Он стремительно взметнулся вверх, и уже через пару секунд крепкие дружеские руки выволокли его на вожделенную поверхность. Сказать, что он был счастлив, значит, ничего не сказать. Он чуть не задохнулся, когда с жадностью глотнул свежего воздуха, солнечный свет ослепил, а ноги, ощутившие твердую землю, так некстати подломились.
Всебор рухнул на колени, раскинул руки и, продолжая смеяться, распластался на пыльном крошеве кирпича.
— Я уже с жизнью стал прощаться, — заметил он. — До сих пор не могу поверить, что вы меня нашли.
— Ну, как там на пиру? — поинтересовался Жиль. — Чем угощают калибарские короли?
— Эх! Зубастик! — Всебор перевернулся на спину и уставился на друзей. — Лучше тебе не знать.
Сияющие доброжелательные лица и такие родные образы. Дымящий трубкой Клут, Палько в драной шляпе, вечно голодный Жиль, надменная Ританаль и Барбота со своей пресловутой ухмылкой.
— Ты-ы-ы! — взревел Всебор. — Ах, ты сволочь!
Он резво вскочил на ноги и схватил бывшего палача за грудки.
— Мерзавец! Подонок! Знаешь, что я испытал? И после всего случившегося, у тебя хватает наглости появляться у меня на глазах?
— Попридержи коней! Недомерок! — Барбота попытался оттолкнуть Всебора и даже замахнулся на него рукой. — Я не обязан перед тобой оправдываться. Что было, то было. И нечего тут причитать.
— Ну-ка, успокойтесь! — закричал Клут. — Иначе, накостыляю обоим по первое число. Ты Барбота знаешь мою правую. Я умею бить больно.
Толстяк встал между противниками и набычился, вспомнив навыки ярмарочного вышибалы.
— А ты юнец, тоже хорош. Сразу с кулаками не разобравшись, — Клут хмуро сверкнул глазами и пыхнул дымом. — Это ведь Барбота нам рассказал, где тебя искать.
— Держи свое барахло! — рявкнул королевский советник. — Знал бы, что встречу такой прием, выбросил бы на помойку.
Из-за спины старика эльфа, Барбота протянул гиперборейскую саблю и мешочек с деньгами.
— А как же Харольд? — удивился Всебор. — Это он меня обчистил со своими оболтусами.
— С Харольдом у меня были свои счеты, — заметил Барбота. — Вот сегодня и рассчитались. Раз и навсегда.
Всебор смущенно улыбнулся, забрал свои вещи и пожал плечами.
— Ладно, приятель. Не держи на меня зла! — добавил он. — Тут поневоле озвереешь.
Барбота пренебрежительно хмыкнул, махнул рукой и отошел в сторонку.
— Смотрю, ты все воюешь! — послышался знакомый голос. — Да-а-а, видать, я много чего пропустил.
Всебор в изумлении повернулся и, словно сгоняя наваждение, потряс головой.
— Броль!? — прошептал он. — Не верю глазам своим. Как же так?
Это действительно был Громила Броль. Он стоял у перевернутой пушки и в обычной для себя манере улыбался. Бледный, похудевший, покрытый ссадинами и шрамами, полукровка по-прежнему являл образ отчаянного искателя приключений. И никакие испытания не могли вытравить из него этот образ.
— Не может быть!? — воскликнул Всебор. — Вонючий, тупой эльф. Ты жив!
Он бросился к Бролю и стиснул его в объятиях. Минуту они хлопали друг друга по спинам, смеялись, дергали за руки. Заразительное веселье передалось и всем остальным.
— Эй! Полегче! — сморщился Громила. — С моста падать то еще удовольствие.
— Расскажи ему все! — заулыбался Клут. — Он же совсем ничего не знает!
— О, нет! Это длинная история, а до ночи нам надо убраться отсюда подальше, — отмахнулся эльф. — У меня мороз по коже от этого места. В Калибаре меня не любили в лучшие времена, а сейчас и вовсе четвертуют.
— Пожалуй, Громила прав, — поддержала Ританаль. — Путь не близкий, до наступления темноты успеем добраться до первых кордонов. Шептуны туда обычно не забредают.
За то время, что Всебор провел в калибарской цитадели, отважная охотница успела собрать все необходимое снаряжение. Самородок, конечно, сыграл свою роль, но ее реальные затраты наверняка оказались выше. Она раздобыла лошадей, закупила провиант и даже смогла приобрести кое-какое оружие. Всебор не переставал удивляться ее целеустремленности, хотя во многом, она определялась корыстью. И все же Ританаль не могла не восхищать.
Броль большую часть пути помалкивал. То ли сказывалась накопившаяся усталость, то ли раны, которые он получил при падении с кладок, были намного серьезнее, чем это представлялось со стороны. Его что-то угнетало, хотя он и бодрился. Зато Клут и Барбота, все время вспоминали прошлое и с охотой отвечали на бесконечные вопросы Палько и Зубастика.
А Всебор непрерывно клевал носом. Бессонная ночь, жуткие часы, проведенные в яме с мертвецами, не могли не сказаться на его активности. Крепко вцепившись в луку седла, он то и дело засыпал, на минуту другую, проваливаясь в благодатное забытье.
Солнце клонилось к закату. На землю опустились сумерки, трещали в траве степные сверчки, тревожно перекликались дикие куропатки.
Ританаль оказалась права, к первому кордону они подъехали до наступления темноты.
— Здесь давно уже никто не служит, — заметила Ританаль. — Раньше был замок, теперь от него остались одни руины.
— Да и что здесь охранять, — отозвался Барбота. — На многие версты вглубь Калибара пустоши, да брошенные поселки. Одна только столица и держится.
Они спешились и завели лошадей во двор замка. От оборонительных сооружений внутри не осталось ничего кроме груды камней. Даже стены, высота которых должна была внушать врагам трепет, теперь выглядели как жалкий заборчик.
— Надо костер разжечь, — сказал Клут. — Если какая нечисть объявится, мы хотя бы увидим.
В ход пошли доски перекрытий, балки и все что могло гореть. Палько и Зубастик сразу же принялись потрошить мешки с провиантом. Изголодавшиеся за время лишений, они вызвались сварить похлебку, но от жадности перегнули с крупой, и вместо супа получилась густая каша. Впрочем, на отсутствие аппетита никто не жаловался, и стряпня двух разгильдяев пришлась всем по вкусу.
— Подкиньте дровишек, — попросил Броль. — Что-то меня после купания в реке постоянно знобит.
— Еще бы, — усмехнулся Клут. — Вода, поди, ледяная.
Палько поворошил угли, а потом швырнул в костер здоровенное полено.
— Ты обещал рассказать, как все было, — напомнил Всебор. — Просто не могу поверить, что ты опять с нами.
— Я и сам в это не могу поверить, — Броль посмотрел на товарища и, улыбнувшись, покачал головой. — Из тебя получился неплохой вожак. Думаю, вы бы и без меня добрались до «Воронки душ».
— Ну, уж нет! — отозвалась Ританаль. — Этот сморчок настоящий бедоносец, хвостом за собой тащит неприятности.
Закипел в котелке чай, и некоторое время они молча пили его из кружек.
— Да собственно и рассказывать нечего, — наконец, произнес Громила. — По наивности я думал, что орки струсят, когда увидят, что я пытаюсь обрубить канат. Но тот верзила, который их привел, оказался тертым калачом. Даже падая, он умудрился зацепить меня своим ржавым тесаком. На мое счастье внизу не оказалось камней, зато орку досталось. Бедняга размозжил голову о какой-то выступ и в воду упал уже дохлым. Тот, кто думает, что орки не умеют плавать, глубоко ошибается. Вместе с вожаком в реку упали еще двое, и один из них здорово меня цапнул, когда мы барахтались в стремнине. Но мне повезло, нас разделило бурным потоком, и больше я с этим гадом не сталкивался. Версты две меня несло вниз, потом я смог выбраться на берег и немного просохнуть. Костер не зажигал, боялся, что просекут твари. А когда стемнело, я нашел в склоне нору и провел в ней всю ночь, так что дождь меня врасплох не застал.
Громила хлебнул из кружки и покосился на Ританаль.
— Я знал, что кто-нибудь из вас обязательно догадается заглянуть в мой дневник и найдет записку с адресом Ританаль. Тем более все вы знали, что нужно идти в Калибар. Туда навострился и я. Не скажу, что мой путь оказался легким, сначала мне нужно было выбраться из «Ущелья проклятых». Но в Калибар я пришел лишь на сутки позже, чем вы. Объявляться сразу не стал, решил немного подлечится. Да и куда вы без денег. Ни жратвы, ни транспорта. Одни благие намерения.
— Ну, денег и у тебя не оказалось, — улыбнулся Клут. — А мы вот придумали, как их раздобыть.
— О, да! И чуть не сгубили парнишку, — Громила хлопнул Всебора по плечу и загадочно подмигнул. — Я ведь за вами наблюдал.
— Точно! — оживился Всебор. — Ты тот оборванный тип, который нырнул в подворотню.
— Значит, все-таки заметил. Хотя, я особо и не прятался. Так, только вид делал.
Броль задумчиво улыбнулся и перевел взгляд на Барботу.
— И все же просить деньги у Долкина даже я не решился бы, — добавил он. — Эльфы давно знают, что в Калибаре творится какая-то чертовщина, хотя делятся своей информацией неохотно. Один остроухий мне кое-что рассказал по секрету, но я ему не поверил. Теперь вот понимаю, что зря.
— Скверные времена, — согласился Барбота. — Иногда такая жуть в душе наступает, что хватай пожитки и беги, куда глаза глядят.
— Оно и заметно, — хмыкнул Клут. — Куда теперь отправишься?
— Возвращаться в Калибар уж точно не собираюсь, — советник поежился и хмуро покосился на костер. — Про семью я вам тогда наврал, уже давно их в Вирекрею переправил, так что и моя дорога теперь лежит на юг. Климат в Вирекрее благоприятный. Домик купил, небольшой клочок земли. Разобью огород, лодочку арендую. Буду рыбу из моря тягать. Что нужно отставному палачу, чтобы встретить старость?
— А может, с нами рванешь? — предложил Клут. — Нам лишняя пара рук не помешает?
— Хотите, чтобы я добровольно ввязался в вашу авантюру? — рассмеялся Барбота. — Нет, ребята, разбирайтесь с «Воронкой душ» сами. Эта чертовщина почище нашей доморощенной. Я и в Калибаре каждую ночь засыпал в обнимку с мушкетом, боялся, что на фарш отправят, а вы предлагаете, после всего случившегося, тащиться в Скальбур.
— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся Клут. — Дух приключений у тебя в крови. Стоит месячишко провести в благодушии и покое, как начинает тянуть в путешествие. По себе знаю. И никакими копчеными угрями тебя не удержать.
Барбота хмыкнул и, махнув рукой, швырнул в костер несколько деревяшек.
— Не хочу испытывать судьбу, ведь я уже не молод, да и чутье подсказывает, что надо дергать куда-нибудь подальше. А то не ровен час и сам в «Колодце свиней» окажусь.
— Ты знал все с самого начала, — отозвался Всебор. — Просто прикинулся простачком.
— Только не надо ловить меня на словах, — возмутился Барбота. — Ты не понимаешь, что творится в Калибаре, и не имеешь права меня судить.
Советник стиснул кулаки и мрачно посмотрел на своего оппонента.
— К «Колодцу свиней» часто привозят провинившихся перед королем, — сказал он. — И судьба их не завидна. Люди в Калибаре пропадают постоянно, а когда их перестают искать, на улицах города появляются «отверженные». Кто-то узнает в них родных, кто-то знакомых. Но «отверженный» хуже бешеной собаки. Если его не убить, он начнет убивать сам.
— Там внизу, я видел твоих предшественников, — заметил Всебор. — Четыре бывших советника, которым больше ничего не надо.
— Ничего кроме мяса, — сморщился Барбота. — Да-а-а! Скверная история с ними приключилась. Я о чем-то таком догадывался, потому и подсуетился.
— А как узнал, что я в колодце? Харальд не тот человек, который станет выстилаться перед начальством.
— Харальд сволочь, — злобно процедил Барбота. — Я увидел у него твою саблю и понял, что он сдержал свое обещание. Подкатил к нему с расспросами, немного поскандалили. Как полагается, схватились за клинки. Про то, что тебя определили в «Колодец свиней» рассказали его приятели.
— А как же Харальд?
— Теперь Харальду уже все равно, — Барбота многозначительно провел большим пальцем по горлу и улыбнулся. — Наемников нынче как грязи, кто его хватится.
