Глава 13
Они метались по туннелю и выскребали все подозрительные камни, надеясь поскорее отыскать золотую тиаберийскую метку. Страх выгрызал изнутри. Каждый понимал, что время играет не в их пользу, и шансы на спасение становятся все призрачнее. Золото, которое их так манило, стало злым коварным роком, оно не сделало их богаче, а напротив, грозило отнять самое дорогое и последнее — бесценную жизнь.
Вдали протяжно зарычал одинокий голос. Все пятеро замерли и уставились, на маячившие в глубине туннеля темные пятна.
— Они движутся прямо на нас! — закричал Зубастик.
— Ищите, ищите! Черти! — отозвался Броль. — Битва не проиграна, если есть хоть какая-то надежда победить.
Громила взвел курок пистолета и забрал пистолет у Палько.
— Ищите! — прошептал он. — А я попытаюсь разобраться с этой сволочью.
Он судорожно потянул носом и зашагал навстречу мертвецам.
— Не делай глупостей! — закричал вдогонку Всебор. — У тебя всего два выстрела.
Но Броль уже не слушал. Он сжался словно пружина и каждое движение, отточенное в кровавых сражениях, выдавало сосредоточенность на единственной, поглотившей внимание, цели.
— Тупой, самонадеянный эльф, — процедил Всебор. — Чтобы сдохнуть, большого ума не надо.
Он в отчаянии выругался и бросился помогать Палько, которому, наконец, удалось отыскать заветный кирпич. Но этот кирпич, нужно было еще вынуть.
Прогремели два выстрела, потом послышался лязг металла и несколько отрывистых выкриков.
— В лихой рубке ему нет равных, — дрожащим голосом прошептал Клут. — Но против такого противника шансы не велики…
— Вынимайте кирпич, — рявкнул Всебор. — А ты Жиль, давай свой пистолет.
— Не заряжен!
— Давай, живее! Сам заряжу.
Всебор схватил оружие и, забивая на ходу порох, побежал на помощь Бролю. В свете полыхавших светильников, он заметил Громилу, который периодически, с расчетливостью опытного рубаки, взмахивал саблей. Он экономил силы и наносил удар, только зная наверняка, что этот удар достигнет цели. Десятки тварей, медленно, но настойчиво тащились на запах живых. Они исступленно рычали и тянули безобразные истлевшие руки.
От этого зрелища в жилах застывала кровь, и Всебор не мог отделаться от ощущения, что снова видит скверный сон.
— «Это не сон, — пронеслось в голове. — Нежить существует и я тому свидетель».
Не добежав до Броля десяти шагов, он вскинул руку и, не целясь, нажал на курок, угодив особо резвому мертвяку прямиком в глаз.
— Решил помочь? — не оборачиваясь, бросил Громила. — Так и думал, что полезешь. У остальных кишка тонка.
— Хочу испытать трофей, — выпалил Всебор. — Если помнишь, я кое-что в сокровищнице подобрал.
— Поздно! — Броль с гиком размахнулся и отсек какому-то здоровяку голову. — Я тут почти разобрался.
Всебор выхватил из ножен саблю и, разрядив наугад второй пистолет, отбросил его в сторону.
— Даже мне не оставил? — Всебор с трепетом уставился на рычащую толпу. — И где у них слабое место?
— Не задавай дурацких вопросов. Мочи всех. И бей куда придется. Эти поганцы боли не чувствуют.
Всебор вскрикнул и ударил наотмашь обгоревшего верзилу-тиаберийца.
Управляться с холодным оружием, его никто не учил. Но кое-какие навыки он все же освоил, когда на диких задворках Спумариса дрался с мальчишками-забияками на палках. Приютские всегда побеждали. Побеждали потому что были отчаянно храбры, а от голода и злости сводило скулы. Эти жестокие забавы частенько заканчивались рукопашными потасовками, поскольку никто не следил за соблюдением правил, и каждый старался хорошенько ударить палкой по пальцам.
— Не подпускай близко! — истошно закричал Броль. — Цапнут, и считай, сдох.
Туннель наполнился невыносимым смрадом, от которого спирало дыхание и мутило. Запах тлена, нестерпимый жар от раскаленных светильников и оглушающий рев сотен глоток, ввергли Всебора в дикое исступление. Он рубил гиперборейской саблей без жалости и в пылу битвы не замечал ни усталости, ни страха.
Ходячие мертвецы, оборванные, покалеченные, покрытые плесенью и ржавчиной, воспринимались его разгоряченным воображением как соломенные мишени, отбросы, которые не вызывали ничего, кроме брезгливости.
«Легко сказать не подпускай, — подумалось ему. — Когда они так и прут, так и прут».
Почерневшие зубы, черепа с потрескавшейся серой кожей, белые глаза без каких-либо признаков ума, такими были «отверженные» Тиаберии. Они, как и всякая другая нежить бродили по своим владениям, напоминая всем живущим, что большая часть привычного мира теперь принадлежит навьим полчищам. Но Всебор этого не осознавал, он воспарил над сражением и ничто кроме самого сражения, не беспокоило его в эту роковую минуту.
— Попридержи коней! — зарычал Броль. — У тебя скоро пар из ушей попрет.
Скрюченные пальцы, отрубленные руки, части источенных червями голов — устилали каменные плиты под ногами. Десятка два упырей, лежали без движений, но тех, что бесконечной вереницей шли на запах живой плоти, меньше не становилось.
Приглушенно звякнуло железо, и Всебор увидел, как сабля Броля разлетелась на куски.
— Не нравится мне такой расклад, — крикнул Громила. — Если эльфы не вынут проклятый кирпич — нам труба.
Он швырнул обломки облаченному в доспехи мертвяку, а сам выхватил акинак, который тут же вонзил в глаз другому.
Всебор попятился и, едва увернувшись от цепких пальцев, рубанул с плеча. Сабля отсекла «отверженному» руку, а вторым ударом, Всебор отрубил противнику голову.
До слуха донесся знакомый грохот тяжелых тиаберийских замков, но Всебор не мог остановиться, он рубил, словно сам превратился в машину.
— Хватит, я тебе говорю! — рявкнул Громила. — Нам еще от нечисти улепетывать, так что понадобятся силы.
Не дожидаясь ответа, он дернул Всебора за рукав и поволок к спасительной двери.
— Мы все сделали! — издалека завопил Палько. — Погодите, я вас прикрою…
Клут и Зубастик уже нырнули в проем, остался одноглазый, который суетился и пытался унять дрожь в руке с пистолетом. Но как только Палько заметил, сколько свирепых тварей преследует Всебора и Громилу, его и след простыл.
Спотыкаясь, они вбежали в темный туннель. Здесь не было гномьих светильников, но Клуту удалось зажечь свой фонарь, который, словно путеводная звезда указывал им путь. Где-то впереди кричал Зубастик, грохотал подкованными ботинками Палько.
— Нет! Я не собираюсь становиться жратвой для этих белоглазых тварей, — скрипнув зубами, выпалил Броль. — Пусть оставляют себе золото Тиаберии. Лучше быть нищим, чем кучкой праха.
Всебор хотел, было ответить, но не смог. Только сейчас он почувствовал, насколько устал: его ноги одеревенели, а руки дрожали так, словно он весь день таскал тяжелые камни.
— Не расслабляйся, — подбодрил Громила. — Мы еще не победили.
Завывание и гневное рычание за спиной эхом разнеслось по длинному коридору. Твари шли по следу, и Всебор шкурой ощущал этот прожигающий жадный взгляд изголодавшихся хищников.
— Сюда! — Клут держал над головой фонарь и улыбался. — Слава богам мы дошли!
Впереди показался тот самый проем, через который пять дней назад они вошли в проклятые копи. Жажда золота гнала их в самое сердце забытой всеми страны и только теперь, Всебор понял, насколько безрассудным и глупым было их предприятие. Ни за какие богатства он не вернулся бы назад. Ни за какие богатства…
Один за другим они перешагнули через высушенный торс тиаберийца и побежали к спасительному свету вдали. Свежий воздух, дуновение ветра, тихое едва различимое верещание лесных птиц, стали теперь для пятерых товарищей дороже любых богатств.
— «Вот оно истинное сокровище, — подумал Всебор. — Глоток воздуха, солнечный свет. И больше ничего не надо».
— Давайте к выходу! — рявкнул Броль. — А я тут задержусь на минуту.
Он остановился и, развернувшись, решительно бросился назад.
— Какого черта!? — закричал Клут. — Ты с ума сошел!
— Он прав, — Всебор замедлил шаги, потом остановился и сам. — Если мы не закроем этот змеюшник, вся тиаберийская нечисть выползет наружу.
Громила давил на дверь изо всех сил. От напряжения на его лбу вздулись вены, а суставы рук хрустели словно жернова, перемалывающие зерно. Со свойственным упрямством и недальновидностью, он пытался решить проблему способом, который считал единственно возможным.
— Так не пойдет! — выкрикнул Всебор. — Этот почерневший сухарь все равно не даст закрыться замкам.
Шагах в двадцати замелькали лохмотья «отверженных». Твари рычали и мешали друг другу, надеясь пробиться к кормушке раньше, чем она закроется.
— Надо его убрать. Других вариантов не вижу.
— Я давлю, ты убираешь, — бросил Громила. — Хватай жмура за голову.
Всебор упал на колени и брезгливо сморщился. Работенка та еще. Но времени на раздумья уже не оставалось. Он схватил мертвеца за голову и потянул на себя. Затрещала высушенная плоть, хрустнули окаменевшие позвонки. С большим трудом ему удалось приподнять мумию тиаберийца, которая за столько лет приклеилась к камням. Но на этом все и закончилось. Голова и часть торса остались у него в руках, а он сам, от чрезмерных усилий кубарем откатился к стене.
— Придурок! Поднимайся живее! — завопил Броль. — Через минуту лавина упырей снесет нас в овраг…
Всебор вскочил на ноги, подбежал к двери и вцепился в грудную клетку тиаберийца. В эту минуту он вел себя как зверь. Никакого уважения к останкам несчастного, только безумное желание добиться своего. Он чувствовал, как крошится в его пальцах почерневшая плоть, как хрустко ломаются пожелтевшие ребра.
— Ну, давай же! — стиснув зубы, процедил он. — Давай!
Ему с трудом удалось оторвать останки от камней и отбросить их в сторону, но когда это произошло, скрытые в стенах тяги с грохотом захлопнули неповоротливую дверь. Они услышали лязг запираемых затворов и тихий едва различимый рокот голосов за ней.
— Какое облегчение, — прошептал Броль. — Давненько у меня так поджилки не тряслись.
Громила уселся прямо на пол и, опершись спиной на дверь, тихо рассмеялся. Он сидел на том самом месте, где пару секунд назад лежал мертвец, но похоже этот факт его нисколько не смущал.
— Кажется, на этот раз мне снова повезло! — заметил он. — Впрочем, все зависит от того, как на этот вопрос посмотреть. Верно?
Всебор усмехнулся и, тяжело вздохнув, принялся собирать останки тиаберийца.
— Оставил бы ты его в покое, — посоветовал Броль. — Парню давно на все наплевать и от того, где догнивать, ему ни холодно, ни жарко.
— Не хорошо как-то, — отозвался Всебор. — Может камнями прикрыть?
— Кто обо мне так позаботится, когда я сдохну? — Броль оскалился и в изнеможении закрыл глаза. — Ну, как знаешь. Если не устал, валяй.
Зубастик положил последний камень и прочитал единственную спумарийскую молитву, которую знал.
— Я даже рад, что все так закончилось, — произнес он. — Ну и по-свински же я себя вел в сокровищнице.
— Так и я о том же! — влез Палько. — Зуб мне вышиб, и единственный глаз подсветил.
Жиль улыбнулся, засунул в разорванный карман руку и достал щепотку золотого песка. На ладони, среди сверкающих песчинок лежал самородок, размером со сливовую косточку.
— Как тебе такая компенсация, — выпячивая резцы, спросил он. — Стоит твоего клыка?
— Ты настоящий друг! — всхлипнул Палько. — Черт, а я назвал тебя вонючим.
Палько смахнул набежавшую слезу, схватил самородок и полез обниматься.
— Это золото мы обязательно пропьем, — дрогнувшим голосом, заявил одноглазый. — Обещаю!
— Ни дать, ни взять, родственники, — качая головой, улыбнулся Всебор. — Вы тут особо не расслабляйтесь. Если помните, у нас небольшое дельце в Скальбурских топях.
— Давайте полчасика отдохнем, — предложил толстяк Клут. — Староват, я стал для подобных приключений, да и вам, молодым отдых тоже не повредит.
Он задымил трубкой и кивнул на Громилу.
— А наш предводитель времени даром не теряет. Спит. Как сурок.
Полчасика растянулись на пять часов. Усталость и нервное истощение от пережитого свалили их прямо у двери в Тиаберию. Даже осознание того факта, что за каменной плитой беснуются сотни голодных тварей, не помешали друзьям хорошенько выспаться.
Всебор разлепил веки и с улыбкой потянулся. Дневной свет впереди потускнел, окрасился благородным багрянцем. На кусте шиповника, у выхода из пещеры, весело щебетали воробьи.
— Уже вечер, а во рту еще ни крошки, — послышался голос Клута. — Да-а-а! От копченых угрей я бы сейчас не отказался.
Всебор приподнялся на локте и посмотрел на старого эльфа. Толстяк сидел на камне и задумчиво пыхтел длинной спумарийской трубкой.
— Ты и в самом деле такой старый или просто напускаешь вид? — поинтересовался Всебор. — Бегаешь, будь здоров, да и кулаками работаешь, как ярмарочный вышибала. Там, в сокровищнице. Въехал мне по ребрам так, что до сих пор звенят.
Клут рассмеялся и подмигнул.
— Я и есть ярмарочный вышибала, — заметил он. — Наверное, моего брата видно издалека, а то б ты догадался!?
За все время знакомства с Клутом, Всебор видел его смеющимся первый раз. Даже в трактире, в иностранной слободе, когда они все распоясались от дармовой выпивки, Клут ни разу не улыбнулся. Это было так необычно, что Всебор рассмеялся и сам.
— Вы люди живете недолго. Ваш век скоротечный и стремительный, — Клут перестал смеяться и посмотрел в сторону выхода. — Вы постоянно куда-то бежите, делаете множество ненужных дел, суетитесь почем зря, вот на суету все время и уходит. Вы растрачиваете жизнь на пустячные дела, а когда нужно сделать что-то серьезное отступаете, опасаясь неудач. Вы гоняетесь за фантомами, пытаетесь получить то, что на самом деле вам и не нужно. А когда, наконец, получаете, вас начинают грызть сомнения и разочарования. Ведь вам кажется, что вы хотели совсем другого.
— Это говорит тип, который десять часов назад набивал карманы самородками? — улыбнулся Всебор. — Если я тебя понял, эльфы за фантомами не гоняются и почти не суетятся.
Клут растянул губы в кривой усмешке и, вынув трубку, ответил:
— Так, я только на три четверти эльф. Другая моя часть человеческая.
Долго собираться не пришлось. Из пожитков пара пустых мешков, несколько пистолетов, ржавая сабля Зубастика, которую забрал Броль, да походный котелок старины Клута, остальное досталось тиаберийским мертвецам.
— Не густо, — протянул Броль. — Даже я свою саблю потерял.
Громила покосился на гиперборейский клинок Всебора и, покачав головой, улыбнулся.
— Может, уступишь вожаку свой тесак? — спросил он. — А то как-то не по чину ржавой железкой махать.
— Еще чего!? — хмыкнул Всебор. — В отличие от тебя я не жадничал и взял то, что оказалось нужнее.
— Разве я жадничал? — фальшиво удивился Броль. — Только самую малость. Ну, не рассчитал немного, но ведь и ситуация была не простая. Кому доводилось видеть столько золота, да еще в одном месте и сразу.
Они уставились друг другу в глаза и несколько секунд стояли не шевелясь, потом Громила отвел взгляд и дружелюбно хлопнул приятеля по плечу.
— Знал, что не поддашься. Так и надо! — произнес он. — Завоеванное однажды оружие, должно принадлежать только тебе. Клинок, как боевой конь не признает других хозяев.
Всебор улыбнулся и покосился на эфес сабли. На мгновение ему показалось, что в глазах Броля он увидел зависть и злобу. Мимолетные, едва заметные интонации, которые, впрочем, могли быть результатом перенесенных эльфом испытаний.
— Надо бы засветло до ущелья добраться, — бросил Громила. — Места вокруг гиблые, не хотелось бы еще в какую-нибудь переделку попасть.
Каждый уходил со смешанными чувствами и только Всебор, был уверен, что случившееся, не что иное, как естественный итог, предвидеть, который можно было с самого начала.
Теплый ветерок приятно ласкал кожу, свежий воздух, словно хорошая пища радовал вкус. Из пещеры Всебор вышел последним. Он переступил через обломки камней, жадно потянул носом и неожиданно остановился как вкопанный. Ему вдруг почудилось, что из туннеля на него кто-то смотрит. Резко повернув голову, он прищурился и несколько секунд всматривался в неподвижную маслянистую темень.
— Никого там нет, — наконец, прошептал он. — Нет. И не может быть.
— Ну, чего застрял? — выкрикнул Зубастик. — Обратно захотелось? Те мычащие ребята еще не ушли.
— Да иду я, иду!
Всебор фыркнул, поежился, словно от холода, и больше не оглядываясь, припустил за своими товарищами.
— Как же ты ошибаешься! — проговорил из темноты хриплый голос. — Ошибаешься, как все живые, не замечая тех, кто умеет скрывать свое присутствие.
Во мраке вспыхнули два синих огонька. Проводник теней стоял у самой двери и, прислонившись, к каменной плите, прислушивался к завыванию упырей в глубинах тиаберийских копей.
— Я дождусь своего часа, Всебор! И однажды приду, чтобы завершить начатое, — призрак тихо рассмеялся и, подражая тварям за каменной плитой, завыл. — Скигер всегда приходит за своей добычей. Всегда!
