Глава 24
Чернокожий поджидал их у входа.
Широченные плечи, бугристые мышцы под приличным слоем жира; в спортивном зале он не тренировался, поскольку и без того поднимал тяжести. Самым подходящим местом для него был бы портовый док, где бы он работал грузчиком.
– Что за черт?! – выплюнул черный в лица поднимавшимся по ступенькам Куперу и Шеннон.
– У тебя проблемы?
– Ты заплатил за мое удостоверение личности. Большим человеком стать пыжишься? Думаешь, меня знаешь? – Чернокожий анормал презрительно покачал головой. – Ты меня не знаешь.
– Не знаю, и ладно. – Купер попытался пройти мимо, но здоровяк мертвой хваткой впился ему в руку:
– Я задал тебе вопрос.
Купер глянул на руку здоровяка:
«Отклониться в сторону, ударить правым локтем в солнечное сплетение, затем коленом между ног. Хорошенькое дельце намечается. Помог, называется!»
– Я всего лишь иду своей дорогой.
Что-то в голосе Купера заставило черного заколебаться, и тот ослабил хватку. Потирая бицепс, Купер прошел мимо.
– Я тебя ни о чем не просил. И ничего тебе не должен.
Купер обернулся:
– Еще как должен, засранец. Должен мне шесть месяцев своей жизни. И слова, которые ты ищешь у себя в головенке, но никак не находишь, звучат «большое спасибо».
Скрестив на груди руки, чернокожий воззрился на Купера:
– Я не чей-нибудь раб. Не Шнейдера и не твой.
– Браво, – бросил Купер. – Поздравляю, ты остров, торчишь сам по себе.
– А?
– Устал я от таких, как ты. Шнейдер без всякой реальной причины забрал шесть месяцев твоей жизни, а ты лишь щелкнул зубами и согласился. Ладно, выбор, конечно, твой. Но затем добрый ангел взял и выкупил твое время. И какая мысль первой возникла у тебя по этому поводу? Он хочет от тебя чего-то! И в головенке у тебя даже не укладывается, что этот ангел – такой же, как и ты, анормал. Которому просто не нравится, когда с подобными ему обращаются недолжным образом.
Глаза чернокожего сузились.
– Никто за бесплатно ничего не делает. Будь то анормалы или нормальные.
– Конечно, так оно и есть. Потому мы и проигрываем. – Купер повернулся к двери, но все же бросил через плечо: – Я добиваюсь лишь того, чтобы ты не был рабом. Ни моим, ни чьим-либо еще. Будь таким, каким рожден, – свободным человеком.
Открыв рывком дверь, Купер зашагал дальше.
– А ты, Купер, парень не промах, – хихикнула позади Шеннон.
– Пошли искать Шнейдера.
Завидя их, мошенник махнул рукой, призывая следовать за собой, и, не оборачиваясь, двинулся по проходу. Купер усилием воли подавил гнев:
«Возьми то, что тебе причитается, и отправляйся в Вайоминг на встречу с Джоном Смитом. Вряд ли тебе удастся решить все мировые проблемы, поэтому реши хотя бы одну и дай миру толику времени, чтобы, наконец опомнившись, не грохнуться прямиком в ад».
Очевидно, что Шнейдер проводил в офисе не много времени: стены из шлакоблоков здесь были наспех выкрашены белой краской, а на письменном столе стояли лишь простенькая лампа да телефон. Единственной дорогостоящей вещью тут был ноутбук.
Мошенник сел за стол, открыл ящик и положил на крышку стола конверт:
– Паспорта, водительские права, кредитные карты.
Открыв конверт, Купер вытащил паспорт – мятый, с поблекшей местами краской. Рядом с фотографией значилось имя: Том Каппелло. Пролистав паспорт, он выяснил, что Каппелло много путешествовал, в основном по Европе.
– Микросхема соответствует данным в паспорте?
– За кого ты меня держишь?
– Повторять вопросы раз за разом мне напряжно. Итак, микросхема соответствует данным в паспорте?
– Разумеется. – Шнейдер откинулся на спинку кресла и положил одну костлявую ногу на другую. – Что более важно, вся надлежащая информация о тебе перенесена в соответствующие базы данных. Включая выплаты по ипотеке, штрафы за нарушение скорости, отданные тобою голоса за того или иного кандидата на местных и федеральных выборах, – все, абсолютно все учтено.
Купер открыл второй паспорт и увидел фотографию Шеннон. Должно быть, снимок был сделан с камеры слежения где-то в здании, но фотография была четкой, задний план соответствующим образом размыт. Затем Купер разглядел имя на паспорте.
– Ты над нами издеваешься?
– Что такое? – Шеннон выхватила из его руки документ. – Элисон Каппелло, – вслух прочитала она. – И что?
– Он сделал из нас семейную пару.
Шнейдер улыбнулся, продемонстрировав им свои гнилые зубы:
– Что не так?
– Я тебя об этом не просил.
– Ваши профайлы полностью соответствуют друг другу. Таким образом, риск сведен к минимуму.
– Да, риск для тебя. Но не для нас. Отныне нам придется постоянно играть роль мужа и жены.
Шнейдер пожал плечами:
– Не моя проблема. А теперь слушайте. Слушайте внимательно. Вы оба существуете, существуете – во многих компьютерных базах. Но пока ваши данные в различных базах не везде и не всюду пересекаются. Я лишь высадил на богато удобренную почву ваши данные, а дальше они прорастают. Прорастают сами.
– И как долго будут они прорастать?
– С тем, что у вас уже есть на руках, вы хоть сейчас беспрепятственно пройдете через службу безопасности Нью-Канаана. Но я бы рекомендовал выждать несколько дней, и тогда данные из разных систем пересекутся и дополнят друг друга. Впрочем, выбор, конечно же, за вами.
Купер вложил паспорта обратно в конверт и повернулся.
– И вот еще что, Поэт…
– Да?
– Возвращайся в любое время, когда пожелаешь. – Мошенник засмеялся. – Халявные деньги всегда кстати.
Спустившись по металлической лестнице складского помещения, чернокожего они не обнаружили. Ему повезло. Находясь в том настроении, в каком он сейчас пребывал, Купер мог бы использовать черного в качестве мальчика для битья.
– Наверно, нам стоит провести несколько дней в доме Ли и Лизы.
Отпирая дистанционным брелоком машину, Купер покачал головой:
– Мы отправляемся в путь.
– В Вайоминг?
– А почему бы и нет? Спешить нам некуда, а лететь на самолете, в общем-то, небезопасно.
– Ладно. – Шеннон еще раз пролистала свой паспорт. – Значит, Том и Элисон Каппелло. – Она засмеялась. – Если ты пытаешься таким образом затащить меня в постель, то твой метод, на мой взгляд, самый оригинальный из всех, с какими я прежде сталкивалась.
– Смешно. – Купер завел машину и покатил на восток. – Так как мы с тобой встретились?
– Как встретились?
– Мы с тобой женаты. И если возникнут вопросы, будем прикидываться супружеской парой.
– Понятно. Ладно, полагаю, мы познакомились на работе. Тем более что это чистая правда. Возможно, единственная во всей истории нашего брака.
Ирония в ее голосе вызвала у него невольную улыбку.
– Только давай придумаем другую работу – что-нибудь скучное, о чем расспрашивать никому даже не захочется.
– Бухгалтерский учет?
– Если меня спросят о налоговых возвратных ставках, мы прогорели. А как насчет… логистики. Допустим, мы с тобой вместе работали в компании по доставке грузов. Никому на свете не интересно, как грузы перемещаются с места на место.
– Подходит. Прежде чем в компании появился ты, я там уже давно работала. Мы встретились, когда ты был переведен в центральный офис из какого-то местечка в Чикаго. Нет, из городишка Герри, штат Индиана. Никому не интересен городишко Герри, штат Индиана, – уверенно заявила Шеннон. – И разумеется, ты немедленно стал за мной ухлестывать.
– Да нет же, нет. Это ты охотилась на меня. А я до самого конца оставался холоден.
– Да все же было абсолютно очевидно. Ты всякий раз проходил мимо с каменным лицом, но тем не менее выискивал малейший повод, чтобы оказаться рядом с моим столом.
– Так у тебя в конторе был собственный письменный стол?
– А то! А на нем еще стояло искусственное растение. Герань, конечно. – Шеннон привычным движением закинула волосы за левое ухо. – На первом свидании мы ходили в кино. Тогда ты выказал себя истинным джентльменом.
– Ну а ты была горяча. При всяком удобном случае касалась моей руки и гладила мои волосы. И томно поправляла бретельку лифчика у себя на плече.
– Томно поправляла? Размечтался тоже!
– А еще ты потела. Помню, помню, как ты божественно потела.
– Да прекрати ты, наконец!
Купер улыбнулся. Их разговор был легким, естественным, но он не флиртовал с ней, а лишь забавлялся.
Они достигли скоростного шоссе, и он свернул в сторону Чайна-тауна. Лиза обещала им ужин перед отъездом, и времени на это у них сейчас было предостаточно.
Купер мысленно составил маршрут до Вайоминга. Путешествие получалось часов в двадцать пять. Разумеется, они поедут медленней, а где-нибудь по пути купят еще и пару обручальных колец. А еще он без спешки разработает текущий план. План, как войти в доверие к Эрику Эпштейну, что, конечно же, дастся нелегко. И это будет лишь первой ступенькой на пути к Джону Смиту.
– Наш медовый месяц мы провели в Италии, на пляжах Амальфи, – развивала историю их брака Шеннон. – Мы сняли бунгало прямо на склоне и пили вино прямо на балконе. И каждый день купались в море.
– Помню, помню. На тебе был очаровательный купальник.
– Красный? – Она взглянула на него из-под ресниц. – Точно, ты всегда любил меня в красном.
– Красное белье соответствует твоему телу. – Купер тут же вспомнил вчерашнюю ночь и мягкий шелест блузы, снимаемой ею через голову.
Шеннон одарила его полуулыбкой:
– Моему телу, считаешь?
– Твоей коже, я бы уточнил. Отец у тебя ливанец. А кто твоя мать?
– Француженка. От нее кудрявые волосы и пухлые губы. Мои родители были прекрасной парой.
– Были?
– Да, – подтвердила она просто.
– Извини, не знал.
– Да, в общем-то, извиняться не за что.
Купер заметил, что настроение у нее резко изменилось.
Он намеревался спросить, где жили ее родители, и тут увидел «эскалейд». По мере приближения к Чайна-тауну движение замедлялось, и поначалу Купер приписал это наплыву туристов, но от вида здоровущего джипа…
«Последней модели, черный, с радикально тонированными стеклами.
Джип припаркован так, будто остановился внезапно. Видимо, технические проблемы. И произошло это точнехонько между двумя главными транспортными артериями Чайна-тауна – Сермак-стрит и Арчер-стрит.
Двигатель работает.
Номера правительственные.
Черт!»
…вдоль позвоночника прошла нервная дрожь. Резко выпрямившись на водительском сиденье, Купер покрепче сжал руль.
– Нет! – уловив его движение, крикнула Шеннон.
Купер глянул в зеркало заднего вида. Позади был лишь ряд обычных, ничем не примечательных автомобилей. Если они и угодили в ловушку, то она еще не захлопнулась.
«Что же предпринять? Развернуться и рвануть обратно? Только внимание к себе привлечешь. Не исключено, что здесь вылавливают какую-то другую рыбку».
– Ли и Лиза. – Шеннон подпрыгнула, будто от удара электрошокером. – Нет, нет, нет!
– Мы ничего не знаем…
– Черт, мне надо убедиться самой. Останови машину.
– Обожди, Шеннон. Мы пока не…
– Останови машину.
Впереди, скорее всего, была серьезная авария, о чем сигнализировали мигалки на полицейских машинах.
«Да, конечно, авария. И еще там, поди, за нарушение правил дорожного движения выписывают квитанции на штраф. И делают это агенты ДАР…»
Купер крутанул рулевое колесо вправо и нажал на газ. Передние колеса автомобиля с неохотой перевалили через бордюр. Шеннон распахнула дверцу и выскочила. Купер заглушил двигатель и последовал за ней. Бежали они к автостоянке у небольшого торгового центра.
Издалека раздавались громкие резкие звуки. То мог быть парад или фестиваль, но Купер знал, что это не так.
Пробежав через парковку перед торговым центром, Шеннон с ходу перепрыгнула через низкую ограду и рванула вдоль Арчер-стрит. Купер старался не отставать. Лавируя между стоящими вдоль улицы в пробке машинами, Шеннон пересекла улицу, побежала по газону вдоль фасада административного здания и завернула за угол. Купер на время потерял ее из виду.
В полуквартале к северу был припаркован еще один черный «эскалейд». Двери открыты, рядом ощетинились автоматами трое в черных бронежилетах и черных же, полностью скрывающих лица шлемах, за которые в народе их и прозвали безликими.
Несомненно, команда тактического реагирования ДАР. Купер тысячи раз видел в действии такие команды и сотни раз сам вызывал их к месту проведения очередной операции.
Он снова увидел Шеннон – она бежала по перпендикулярной улице на юг. Рядом возмущенно гудел клаксоном автомобиль. Купер почти нагнал ее, но девушка резко свернула направо. Он последовал за ней и тут же увидел источник шума.
Переулок и прилегающий к нему кусок улицы был запружен людьми, в основном китайцами, все смотрели в одном направлении. Все орали и в ярости трясли кулаками. Толпа рвалась вперед, но не продвигалась ни на шаг. Толпа пыталась попасть в следующий переулок, но ее движению противостояла дюжина безликих с прозрачными щитами.
Толпа рвалась именно в тот самый переулок, в котором находился бизнес Ли – его социальный клуб.
«Нет!»
Шеннон влетела в людской поток и, используя свой дар, заскользила, словно стрела сквозь соленую океанскую воду, дальше. Куперу же пришлось ввинчиваться за ней, полагаясь на физическую силу.
Гвалт стоял неимоверный – в основном крики ярости и страха на чужом языке. Мужчина рядом с Купером схватил с мостовой камень и швырнул. Камень ударился в щит безликого, не нанеся никакого вреда. Тот сделал шаг вперед и саданул китайца щитом прямо в лицо. Раздался звук разбитых хрящей. Мужчина упал на колени, из его переломанного носа хлынула кровь. Толпа заголосила еще громче. Купер в отчаянии огляделся. Вокруг – лишь низкие здания, а боковой переулок далеко впереди. Туда не проскользнуть, поскольку солдаты, несомненно, уже замкнули периметр зоны проведения операции. В соответствии с протоколом номер сорок три войск тактического реагирования ДАР, им надлежало любой ценой удерживать враждебно настроенную толпу, а в случае если кто-либо попытается взобраться на крышу здания, немедленно открыть огонь на поражение.
Достигнув края толпы, Шеннон вынуждена была остановиться, поскольку прямо перед ней, стоя плечом к плечу, переулок полностью перекрывали безликие. Купер, резким движением оттеснив мужчину перед собой, очутился за спиной Шеннон.
– Немедленно уходим! – проорал он ей в ухо. – Солдаты убедятся, что в доме нас нет, и начнут прочесывать толпу.
– Они явились сюда не за нами. – Щеки Шеннон были смертельно бледны.
– Да с чего ты…
Купер проследил за ее глазами и увидел крытый грузовик с распахнутыми задними дверями. Вокруг грузовика расположилось дополнительное кольцо охраны, оружие у каждого солдата было наготове. Еще одна группа солдат толкала перед собой к грузовику двоих – рано облысевшего мужчину и женщину с элегантной прической, оба кричали и сопротивлялись.
Ли и Лиза.
Сердце Купера сжалось.
Солдат ударил Ли прикладом в живот. Пронзительно закричав, Лиза рванулась к мужу. Другой солдат схватил ее сзади и, напялив на голову мешок, с силой втолкнул в грузовик. Несколькими секундами позже туда же был заброшен и Ли.
Не слыша собственного крика, Купер рванулся к грузовику. Продвинулся дюймов на шесть, а затем его оттеснили обратно. Он вновь и вновь пытался прорваться вперед, но толпа, словно бурное море, то слегка уступала, то отбрасывала его назад. Дар Шеннон ничем сейчас ей не помогал, и она преуспела в движении к грузовику еще меньше, чем он.
Наверху роторами грохотал вертолет, издалека сразу с нескольких сторон несся пронзительный вой сирен. Невдалеке послышался звук разбиваемого стекла: то ли бутылочного, то ли оконного. Звук разбитого стекла будто послужил солдатам сигналом к действию, и они, сомкнув щиты, грозно и неторопливо двинулись вперед. Из-за их спин вылетел и упал посреди толпы дымящийся баллон. Кто-то, сразу же вдохнув газ из баллона, закашлялся, и толпа отпрянула. За первым баллоном последовали второй и третий. Люди начали кашлять и стонать, многих выворачивало наизнанку. Наконец, будто сойдя с ума, толпа устремилась прочь из переулка.
И прежде чем газовые облака заволокли все вокруг, Купер увидел, как солдат напяливает мешок на голову восьмилетней Элис Чен.
* * *
Тишина. Тишина длилась уже около часа, но крики людей все еще эхом отдавались в ушах.
Когда толпа в ужасе разбегалась, Купер нахватался газа, и от неминуемо последовавшего потом неистового кашля все еще саднило горло, а глаза резало. Чертовски хотелось что есть сил надавить на педаль газа, но вместо этого он спокойно вел «ягуар» в потоке машин. Перед глазами снова и снова прокручивалось увиденное, а детали, рассмотреть которых он не смог, услужливо воссоздавала фантазия.
«Почему взяли Ли, Лизу и Элис? И почему задержание было проделано столь варварским образом? Да и как вообще такая акция могла быть санкционирована?»
– Приходили за нами. – Голос Купера был тих и глух.
Шеннон не ответила. Развернувшись вполоборота, она сидела на самом краешке пассажирского сиденья – старалась оказаться как можно дальше от него.
– Поверить собственным глазам не мог, – продолжал Купер.
– С чего бы это? – спросила Шеннон, неотрывно глядя в боковое окно. – Все было именно так, как оно было.
– Агенты считали, что там мы. Иначе бы не вели себя таким образом.
Она повернулась и с презрением взглянула на него:
– Ты уверен?
Купер попытался найти достойный ответ, но все слова, которые приходили на ум, немедленно становились ложью, едва представлялся мешок на голове восьмилетней девочки.
– Именно так и работает система. А ты об этом прежде не знал? Конечно же знал. Ты и сам не раз отдавал приказы на проведение подобных акций.
– Нет. Никогда. Ни разу в жизни.
– Ты никогда не посылал агентов ДАР на проведение задержаний?
– Никогда на задержания, подобные тому, свидетелями какого мы стали.
– И что ж, твои люди приходили с цветами и тортами?
– Люди из моей команды задерживали преступников. И только преступников. Террористов. Анормальных, которые причинили вред другим людям или намеревались его причинить.
– Уверена, тем безликим, которых мы сегодня видели, было сказано то же самое. Они не сомневались, что Ли и его семья – террористы. Точно так же рядовые гестаповцы, арестовывая людей, верили, что эти люди представляют для государства угрозу.
– Гестапо и нацистская партия не имеют ничего общего с Департаментом анализа и регулирования.
– Но не находишь ли ты, что ДАР постепенно превращается в нечто подобное?
– Хорошо, если настаиваешь, начнем все сначала. Первое. Я больше не работаю в департаменте. Припоминаешь? Второе: ничего подобного, скорее всего, не случилось бы, если бы анормальные из агрессивно настроенных групп, подобных вашей, не взрывали здания и не убивали людей. Я ненавижу то, что увидел. Арест твоих друзей причиняет мне физическую боль. Но нельзя же кидать бомбы, а затем испытывать досаду оттого, что людям бомбисты не по нраву. Агенты ДАР были уверены, что арестовывают террористов, ответственных за взрыв, унесший жизни более чем сотни людей.
– Твои слова ровным счетом ничего не доказывают. – Шеннон демонстративно отвернулась к окну.
И тут Купера словно ударило молнией.
– Подожди-ка секундочку. До последнего мгновения я и знать не знал о существовании Ли и Лизы. Но знала ты. И знали о них твои друзья.
– И что с того?
– А то, что к ним заявились агенты ДАР. Очевидно, кто-то их туда направил.
– И кто же, по-твоему?
– А как насчет Саманты? Или… – Купер замолчал, позволив ей самой закончить его мысль.
– Не считаешь ли ты, что Джон сообщил Департаменту анализа и регулирования о том, где нас искать?
– А он знал Ли и Лиз?
– Не важно. Он бы такого никогда не совершил.
– Может быть, Саманта не передала ему твое сообщение и он попытался избавиться от тебя.
– Абсолютно исключено.
– Шеннон…
– Достаточно, Купер. Разговор закончен.
Ему хотелось спорить. Да что там спорить – драться. Бушевавший гнев гнал Купера в битву, пусть даже и словесную. Он намеревался рассказать о розовой игрушке, валявшейся среди обломков руин и пыли на мостовой Нью-Йорка. Но вдруг представил, как дверь в квартире Ли срывается с петель, внутрь с криками устремляются безликие, кладут всех членов семьи на пол кухни – той самой кухни, где он прошлой ночью беззаботно общался с дружелюбными незнакомцами-китайцами.
«Во всем виноват Джон Смит! Если бы не было его и ему подобных, не было бы и подразделений тактического реагирования. Руки Смита обагрены кровью тысяч невинных людей, и Ли, Лиза и Элис стали последними на сегодняшний день жертвами в его списке».
И тут Куперу вспомнилось обращение президента к нации, произнесенное двенадцатого марта. Купер слушал его на следующий день в записи, находясь уже в бегах. Он опасался тогда, что президент призовет покарать анормальных огнем и мечом. Вместо этого президент настаивал на том, что следует быть терпимыми к анормальным. Как же он сказал?
«Ибо сказано, что лишь в тяжких испытаниях выковывается истинное взаимопонимание. Так пусть тяжкие испытания не разделят нас на нормальных и анормальных, пусть все мы почувствуем себя единой нацией – американцами.
Давайте же вместе трудиться над построением лучшего будущего для наших детей.
Но пусть никто из нас не забудет боль сегодняшнего дня. Пусть никто из нас никогда не пойдет на поводу у тех трусов, которые считают, что сила заключена в оружии, и которые ради достижения собственных целей убивают детей.
Для таких трусов нет и не будет в наших сердцах жалости…»
Слова президента укрепили тогда Купера в решимости выполнять возложенную самим же на себя миссию – миссию, из-за которой он уже полгода не видел собственных детей.
Надлежало найти Джона Смита. И для Джона Смита и ему подобных в его сердце жалости не будет.
Слова были старыми, но верными, как молитва, которую Купер повторял каждый вечер. Но частенько вслед за этой молитвой он слышал тихий голос внутри себя, и голос этот вопрошал:
«И что затем? Вернешься в ДАР? Станешь, как и прежде, руководить подразделениями тактического реагирования?»
– Что с ними станет? – тихо спросила Шеннон.
– Доставят в местное отделение ДАР и допросят.
– Допросят? Всего лишь?
– Да, допросят, – подтвердил Купер. – Надеюсь, что они немедленно расскажут о нас все, что им известно. Это во многом облегчит им пребывание там. Затем, предупредив, отпустят восвояси.
– Не лги мне, Купер.
Он взглянул на Шеннон и, увидев блеск гнева в ее глазах, вновь воззрился на дорогу.
– Против них наверняка будут выдвинуты официальные обвинения. Бар и квартиру, скорее всего, конфискуют. Одного из них, а может, и обоих отправят в тюрьму за предоставление убежища террористам.
– А что станет с Элис?
Купер невольно заскрежетал зубами.
– О господи! – Шеннон закрыла лицо руками. – Неужели ее отправят в академию?
– Возможно. Зависит от того, какой уровень способностей у нее выявит тест.
– И в любом случае ей в горло имплантируют микрочип, и до конца жизни она будет под колпаком спецслужб.
Куперу отчаянно хотелось чем-то утешить Шеннон, но чем именно, придумать не получалось.
– Черт! Черт возьми! Это я во всем виновата. Ни в коем случае не следовало приводить тебя туда.
– Сейчас ты им уже ничем не поможешь. Нужно, согласно плану, отправляться в Вайоминг, а затем, если у нас все там пройдет на ура, попробуем что-нибудь предпринять.
– Конечно. – Шеннон рассмеялась, но веселья в ее смехе не было и в помине. – Что-нибудь предпринять. – Она слепо уставилась в окно. – Надеюсь, ты того стоишь.
– Что?
Ее колебания проявились лишь в едва заметном сжатии запястья да в почти невидимой дрожи пальцев. Но все же колебание было. Была к тому же еще и очень короткая задержка в ответе:
– Я сказала лишь: надеюсь, что дело того стоит и нам по-прежнему имеет смысл отправиться в Вайоминг.
Скрывая собственную реакцию, Купер покрепче ухватился за руль.
«Она лишь оговорилась? Возможно. Но ее колебания… Несомненно, она что-то скрывает.
Да, несомненно, скрывает. Не следует забывать, что она по другую сторону баррикады».
Купер подумал было, а не стоит ли переманить ее на свою сторону, но тут же отказался от этой идеи.
Впрочем, за последние двадцать четыре часа («Господи, неужели со времени нашей встречи прошло всего лишь двадцать четыре часа?») между ними возник дух товарищества. И да, следует признать, что Шеннон привлекательна, весьма привлекательна во всех смыслах этого слова. Но их дружеские отношения – или что там между ними сейчас происходит – закончатся сразу же, как только закончится его миссия.
«Нельзя же убить Джона Смита, тем самым предав ее, а затем пригласить на чашечку кофе?
Она – враг. И забывать об этом не следует. Необходимо четко играть свою роль и не спускать с нее пристального взгляда.
И самое главное, необходимо добраться до Вайоминга, а затем прикончить Джона Смита. Тогда двойной игре, к счастью, придет конец!
И делается это сейчас ради всех детей».
