ГЛАВА 11
Спаленка была маленькой и какой-то старушечьей. Выцветшие шторы в васильках, обилие подушек, два пуфика у стены, кружевные салфетки на полированном комоде и батарея пузырьков с лекарствами на тумбочке. Пахло пылью и мятой.
Марта Олеговна, завернувшись в стеганое одеяло, уютно посапывала на узкой девичьей кровати, не обращая внимания на полуденное солнце за окном и на Книжного Крыса, отделившегося от стены и осторожно, с кошачьим изяществом, подбирающегося к постели.
— Спишь, боль души моей? — прошептал демон, примащиваясь на потрепанном коврике. — Не то чтобы у меня была хоть какая-то душа…
Женщина всхлипнула во сне и повернулась на другой бок. Крыс подпрыгнул, улегся на подушке, убрал с лица спящей влажные пряди волос.
— Тсс… Спи, спи… С твоим ритмом жизни еще неизвестно, когда прикорнуть удастся. Сто лет в обед заполошной, а все носишься, как мышь под веником…
Настенные часы, винтажные, с кукушкой, заскрипели, готовясь отбивать полдень, и деревянная пичуга уже появилась на своем насесте, чтобы сообщить время всем желающим.
Демон взмахнул лапой, кукушка крякнула, всхлипнула и повисла головой вниз, задевая клювом цепочки гирь. Часы остановились, так и не начав бой.
— Вот так-то. — Крыс подул на лапу с видом победителя. — И нечего шуметь, когда люди спят.
За стеной раздалось шуршание и мышиный писк. Демон напрягся, прислушиваясь, — дозорные сообщали о нарушении периметра.
Где-то далеко в коридоре послышался звук шагов. Крыс выгнул спину, неслышно зашипел и сполз с кровати. В спальню заглянул доктор Бобич.
Демон всем своим видом выразил недовольство, но вышел навстречу.
— Совсем страх потерял, — шепнул Герман Александрович, входя в гостиную и присаживаясь в кресло у стены. — Изгоню!
— Изгонялку сначала отрасти побольше, — так же шепотом ответил домовой. — Марту трогать не позволю.
— Тебя не спросили!
— А может, и нужно было сначала посоветоваться. Чего приперся? Раны зализывать?
— С твоей любимой женщиной пообщаться.
— Разве что перед смертью.
Бобич пожал плечами:
— Так, может, как раз самое время…
Они синхронно прислушались. Книжный Крыс осторожно перепрыгнул на подлокотник кресла.
— Ну, давай рассказывай. Петр с тобой все это время был?
— Нет, но на связи. Ты сделал, что тебе велели?
— Ага, подготовился. Только кажется мне, если домик, к примеру, подожгут, ничего нам уже не поможет.
— Кому кажется, креститься надо. Пока все согласно плану, ну, более или менее…
— Эх, жалко, я с вами пойти не могу — к дому привязан. Слушай, Змей, ты же великий маг — поболтай там с кем-нибудь, чтобы мне следующий разряд присвоили. Что там у нас выше домашнего демона?
— И не мечтай, — отрезал Бобич. — Твое задание — охранять женщин.
— Убережешь их, как же. Только периметр настроишь, чтоб ни одна чужая мышь не проскочила, сразу же — р-раз! — смазливые корейцы прутся.
— Японцы, нежить, смазливые японцы.
— Твои смазливые японцы сматываются, как только кукол учуют, подозреваю, не всё чисто в японских родословных, а бравым корейцам хоть бы хны.
Бобич рассеянно тряхнул головой:
— Рассказывай! Особенно про кукол.
Пак Мин Джун взглянул на часы.
— Сейчас пробки, до дома мы будем добираться минут сорок. Может…
— Никаких может! — возмутилась Вера. — Все ниточки ведут к господину Сошинскому, в клуб «Каннам». Если не хочешь, я и без тебя справлюсь.
— Кто такой Сошинский? — спросил выходящий из спальни Дзиро.
Молодой человек успел переодеться в узкие черные джинсы и белую футболку с треугольным вырезом. Теперь ничего в его внешнем виде не напоминало о существовании господина Королева.
— Так не пойдет, — раздраженно бросила Вера. — Бюро добрых советов временно закрыто. Информацию на информацию.
— Это ты сейчас со мной так ругаешься? — осторожно осведомился Дзиро.
Он присел на краешек дивана рядом с Пак Мин Джуном и тряхнул головой, убирая с лица челку.
— Тебе не кажется, что у меня больше оснований выражать неудовольствие?
— Не кажется.
— Хорошо. — Молодой человек опустил руку в карман джинсов и достал плоское кожаное портмоне. — Смотри!
В прозрачном кармашке бумажника лежала фотография. Пак Мин Джун вытянул шею, чтобы лучше ее рассмотреть. Ничего особенного. Какой-то ребенок — вихрастый и пухлощекий, в огромной соломенной панаме, с улыбкой смотрел в объектив.
— Это я, — уверенно сказала Вера. Мне тут года три, наверное. У меня похожая с дедом есть. Откуда это у вас?
Дзиро подцепил глянцевый уголок. Фотография оказалась сложенной вдвое, парень развернул ее и протянул Вере:
— А это я.
Рядом с малышкой в панаме стоял долговязый мальчишка. Дзиро тогда, наверное, было лет двенадцать, так что определенное сходство прослеживалось.
— Мы с вами… с тобой были в одном детдоме? — прошептала Вера. — Я ничегошеньки не помню. Первые воспоминания связаны с дедом.
Девушка гладила снимок кончиками пальцев.
— Я обещал тебя найти. — Дзиро говорил с усилием, будто сдерживая слезы. — Нас было человек двадцать, два десятка детей, лишенных родителей, прошлого, своих имен. Ты звала меня братом, а я… я заботился о тебе, как мог. Наша связь, она сильнее кровного родства.
Вера всхлипнула, Пак Мин Джун подал ей бумажную салфетку.
— Значит, все воспитанники вашего детского дома обладали какими-то способностями?
— Да, я в этом уверен.
— Где это все происходило?
— В Китае. В провинции Ляонин.
— Неподалеку от Шэньяна?
— Я не уверен. Несколько лет назад я пытался найти это место, но никаких следов не сохранилось. Маленькая деревенька, где мы обитали, как будто исчезла с лица земли. — Дзиро отвечал Пак Мин Джуну, но не отводил взгляда от вздрагивающей в рыданиях девушки. — Провинция Ляонин значится местом рождения в моих документах.
— В моих тоже, — сказала Вера, подняв голову. — Ты знаешь, кто твои настоящие родители?
— Нет. — Молодой человек пожал плечами. — Честно говоря, я и не особо старался это выяснить. Супруги Мацусита хорошо обо мне заботились. А ты спрашивала у приемного отца?
— Ага. — Девушка глубоко вздохнула и скомкала салфетку. — Дед сказал, что я обо всем узнаю в свое время. Так что я просто терпеливо ждала.
— То есть биологически вы не родственники? — неожиданно спросил Пак Мин Джун.
Дзиро усмехнулся.
— Объясняю для тугодумов. — Молодой человек поднялся с дивана и склонился к плечу Веры. — Наглядно, так сказать. Посмотри сначала на нее, потом на меня. Как, по-твоему, тигренок, в наших фенотипах есть хоть что-то общее?
— Ну, пластическую хирургию еще никто не отменял, — слегка покраснел Мин Джун.
— Еще и пластика, — расхохоталась Вера. — Косметические масочки, пилинг, мусс для укладки волос, а теперь еще и это! Твоя метросексуальность не знает границ!
Пак Мин Джун покраснел еще больше, но вопросы задавать не перестал:
— А можно узнать, каким образом ты ее разыскивал, по каким признакам?
— По гороскопу, — ответил Дзиро, возвращаясь на диван. — У меня была точная дата рождения и место. Как только у меня появились ресурсы для поисков, дело пошло быстрее. Рано или поздно информация о девушке должна была всплыть у кого-нибудь из колдунов.
— Все это очень странно, — недоверчиво протянул Белый Тигр. — Похоже на мелодраматический сюжет какой-нибудь драмы. Мелкая, ты ему доверяешь?
— Да, — просто ответила девушка.
Книжный Крыс хохотал:
— Значит, Герман Бобич у нас — торговец живым товаром? Дикость какая! А Петр знает, что ты его внучку продал как корейскую наложницу в юаньский гарем?
— Я продавал не девушку, а информацию, — гневно ответил доктор. — А уж как молодой человек решил этой информацией распорядиться, не мое дело. Раскрытие Вериных способностей было всего лишь вопросом времени.
— Ты предатель, Бобич. Жадный старый иудушка. За шаг до цели ты ввел в игру лишний персонаж.
— Я обезопасил девушку.
— Она была в безопасности ровно до того момента, пока о ее способностях никто не догадывался. А теперь что?
— Петр сам познакомил ее с корейцем, чем мой японец хуже?
— Доблестный корейский Пак — сын вашего боевого товарища, информация, таким образом, не покидала узкого круга лиц. А кто такой твой Дзиро? Откуда он появился? Вдруг он вообще не человек, а какой-нибудь демон из ада? А? Что ты на это скажешь? Он твоих кукол-охранителей седьмой дорогой обходил. Считаешь это просто совпадением?
Герман фыркнул, но задумался.
— Сейчас наши влюбленные скорее всего пакуют чемоданы.
— Так скоро?
— Прямого самолета до Токио у нас нет, — не обратил внимания на вопрос доктор. — Значит, через столицу, или…
— Почему сегодня? — повысил голос демон. — Твоему японцу кто-то в затылок дышит?
— Я не интересовался, но он что-то там про гороскопы упоминал. Сегодня, точно сегодня до полуночи.
Книжный Крыс подпрыгнул и возбужденно заходил по комнате, покачивая хвостом.
— Звони Петру, немедленно.
— Не все так просто, демон. У нас односторонняя связь.
— Тогда что делать будешь?
— Думаю, звоночек Верочке-красавице слегка остудит ее пыл. Будь осторожна, девочка моя, семь раз отмерь — один отрежь, стерпится-слюбится… хотя последнее — это уже из другой оперы.
Бобич, продолжая бормотать, достал мобильный, сухие докторские пальцы с аккуратными ногтями пробежались по кнопкам.
— Ах, черт, не отвечает… А еще разочек? Опять нет? Ай-ай-ай…
Книжный Крыс смотрел на доктора, раздувая ноздри.
— Герман, ты давно здесь? — разморенная после дневного сна Марта Олеговна стояла в дверях гостиной. — Извини, пожалуйста…
Демон, в мгновение ока трансформировавшийся в пушистого кота Барсика, приветственно заурчал.
Вера звонка не слышала. Она была настолько погружена в беседу, что негромкое треньканье оставленного в рюкзаке мобильного не привлекло ее внимания. Дзиро теперь сидел рядом с девушкой, почти касаясь ее коленей своими, Пак Мин Джун, фактически выдавленный из общей беседы, бродил по комнате, рассматривая развешенные на стенах картины.
И что теперь делать, когда Дзиро разливается соловьем, задействовав все свое обаяние, а Вера смотрит на него огромными серыми глазами, кажется забывая моргать? Уточки-мандаринки — символ любви и верности на века! Ащщ!
Японцу Пак Мин Джун не верил ни на грош. Взрослый братик, разыскавший свою сестренку. И какой нормальный человек поверит в такой бред? А она верит, кажется. Впрочем, с мелкой никогда ничего не понятно до конца. Пак Мин Джун прислушался.
— Конечно, хочу, — вполголоса говорила Вера. — Знаешь, я всю жизнь мечтала о путешествиях. А разделить свою мечту с близким человеком — это… это счастье.
— Тогда давай будем счастливы уже сегодня. — Дзиро коснулся запястья девушки кончиками пальцев. — Паспорт у тебя есть, билеты ждут на стойке регистрации, за час до полуночи мы можем…
— Я не могу. — Вера взяла собеседника за руку. — Сначала — дед. Я выясню, что с ним случилось, и удостоверюсь, что он в безопасности. Не обижайся, пожалуйста.
Дзиро опустил голову:
— Я ждал так долго, что еще несколько дней не имеют значения.
— Мы можем договориться о встрече позднее.
— Нет, сестренка. Мой долг — помочь тебе разобраться с проблемами, чтобы оставить их в прошлом.
— Не хочется прерывать душещипательную семейную сцену, — кашлянул Пак Мин Джун. — Но если мы собираемся посетить сегодня клуб «Каннам»…
На него удивленно посмотрели. Вера растерянно моргала, будто привыкая к яркому свету, а в черных глазах Дзиро читалось раздражение.
— Ты еще здесь, тигренок? Мне казалось, даже твоего умишки должно было хватить, чтобы понять — ты здесь уже не нужен.
— То есть ты теперь принимаешь решения за вас обоих?
— Именно. Твои цели эгоистичны, и я не позволю тебе использовать свое эгьё в борьбе за внимание этой девушки.
— Стоп! — Вера поднялась с кресла. — Давайте прекратим скандал еще до того, как он начнет набирать обороты.
Пак Мин Джун улыбнулся:
— Продолжай, командир.
Девушка глубоко вздохнула:
— Так уж получилось, что решать, от кого принимать помощь, должна именно я.
Дзиро поморщился и скрестил руки на груди.
— Неужели выбор не очевиден?
— Я не смогу справиться самостоятельно. — Вера говорила спокойно, как на рабочем совещании. — Поэтому прошу вас оставить разногласия, и пожалуйста…
Девушка медленно и четко поклонилась:
— Пожалуйста, позаботьтесь обо мне. Вы. Оба.
Пак Мин Джун мысленно зааплодировал: браво, Вера Петровна Лисицына, великолепный ход. Отказать в прямой недвусмысленной просьбе они не смогут, поэтому остается только пойти на сотрудничество, оставив выяснение отношений на потом. Мин Джун улыбнулся и, взглянув на побледневшего Дзиро, ответил за двоих:
— С удовольствием.
Марта Олеговна расставляла на столе фарфоровые чашки.
— Ты голоден? Я могу предложить тебе…
— Нет, спасибо, я вот чайку попью и пойду, — пробормотал доктор, занятый какими-то своими мыслями. — Петр тебе никакого телефона для связи не оставлял?
Книжный Крыс, меланхолично жующий под столом телефонный справочник за 1985 год, навострил ушки.
— Какой еще связной номер? — Марта налила чай из пузатого чайника и пододвинула к Бобичу нарядную сахарницу. — Петр меня ни о чем не предупреждал. Может, ты расскажешь, что случилось?
— Ничего серьезного. Видимо, у командира какие-то дела.
— Я тебя ударю сейчас, Гера, — улыбнулась Марта Олеговна. — И тебе будет очень больно.
— Ну что за манеры…
— Что ты опять натворил? Почему за тобой гоняется Евгения?
— Она тебе рассказала?
— Конечно. Где этот дурацкий жемчуг, который ты у нее украл?
— Ничего я у нее не воровал, — надулся Бобич. — Это старинный артефакт, еще не хватало, чтоб ее бандиты им пользовались. Знаешь, какой сакральный смысл этого жемчуга? Его надо класть в рот покойнику, чтобы он был красноречив в разговоре с богами!
Марта фыркнула:
— То есть ты решил, что тебе оно важнее?
— Мари-ин, — ласково протянул Бобич. — Я же старенький уже, на ладан дышу, мне помирать скоро.
— А Женя говорит, что ты этот жемчуг продать пытался за большую денежку какому-то тайваньскому шаману. Он тоже старенький?
Доктор Бобич покраснел.
— Вот ведь ведьма, никакая информация в ней не задерживается!
Марта Олеговна строго продолжала:
— Гера, я обещала в ваши дела не встревать, я даже имя в свое время сменила и всю биографию, чтобы подальше от ваших магических игрищ оставаться.
— Угу, стать из Марины Мартой — конспирация просто запредельная, — фыркнул Бобич. — Только вот рядом с Лисицыным осталась, как часовой на посту, да и с Женечкой общаться не перестала. Одно слово — ведьмы. Думаешь, сестрица твоя — такая белая и пушистая? Думаешь, она со своими бандитами за мир во всем мире борется или за равноправие полов?
— Заткнулся бы ты, Змей, — протянула женщина. — Я же и прошлые денечки вспомнить могу. Долго ты против меня продержишься, универсал-недоучка, против карпатской ведьмы?
Бобич одним глотком допил чай.
— Спокойствие, только спокойствие. Миру — мир, маю — май! Только колдовать не начинай. Кота своего испугаешь.
Книжный Крыс уже вылез из-под стола и пятился к окну, разбрасывая вокруг катышки жеваной бумаги.
— Барсик, кыс-кыс, — встрепенулась женщина. — Иди сюда, мой хороший, не бойся.
— Я тебя ненавижу, Бобич, — жалобно мявкнул кот. — Я же морок не удержу, если она колдовать примется. А она… Отомщу я тебе, докторишка, при первом удобном случае отмщу!
Барсик пошевелил ушами, имитируя внимание, повел головой:
— Неужели никто, кроме меня, этого не слышит? На улице мыши! Надо разобраться! — И кот шмыгнул в оконную щель.
— Не любят тебя животные, Гера, — задумчиво проговорила женщина. — Да и люди не особо. Давай рассказывай, во что ты Петра втянул. От Сошинского ребятушки из-за этого к нам приходили?
— Чаю мне еще налей. Расскажу я тебе, куда денусь.
Молоденькая, но очень респектабельная горничная сгрузила на журнальный столик гору пакетов.
— Все как вы заказывали. Здесь — платье и аксессуары, обувь. Я брала сразу двух размеров, чтобы девушка выбрала для себя подходящий. Косметика… Кажется, все.
— Спасибо, — кивнул сидящий в кресле Дзиро. — Еще нам понадобится машина, лучше такси, закажите на восемь тридцать, и не забудьте минут за десять позвонить в номер, чтобы мы успели спуститься.
— Визажист? Парикмахер? Я могу прислать их в номер.
— Нет, благодарю. Мы справимся самостоятельно.
Горничная, усиленно не замечающая Веру и Пак Мин Джуна, вышла за дверь.
— Тебе надо переодеться. — Дзиро встал с кресла и, подхватив со столика пакеты, пошел в спальню. — Подожди минуточку, я должен убедиться, что там все в порядке.
Вера испуганно посмотрела на Мин Джуна:
— Это обязательно?
Тот пожал плечами.
— Почему бы и нет? Если твой заботливый братец решил тебя нарядить.
Девушка поморщилась, но не успела ничего сказать, как из-за двери спальни показался Дзиро.
— Давай, Верочка. Нам стоит поторопиться.
Мин Джун ободряюще кивнул, и Вера отправилась переодеваться. В спальне обнаружился огромный, во всю стену зеркальный шкаф и двуспальная кровать, аккуратно застеленная темным покрывалом. Новая одежда лежала на пуфиках, придвинутых к изножью кровати.
Вера закрыла за собой дверь, провела кончиками пальцев по синему шелку платья и стала решительно переодеваться.
Платье было почти невесомым — с расширяющейся от бедер юбкой и плотной прострочкой лифа. Высокий ворот застегивался под подбородком на крошечную жемчужную пуговку. Единственной проблемой представлялась открытая спина. Вера повертелась перед зеркалом, чертыхнулась, подумав, что кое-кто очень польстил размеру ее, Вериной, груди. Девушка порылась в пакетах в поисках бирок. Льняные, расписанные золотистыми буквами лоскуты раньше крепились к обновкам крошечными английскими булавками, этими булавками девушка осторожно заколола платье под мышками. Теперь, даже поднимая руки, она могла быть спокойна — платье плотно прилегало к телу.
Туфельки оказались не черными, а тоже темно-синими, в тон платью. Вера выбрала меньший размер, но, попытавшись сделать несколько шагов по комнате, сменила пару. Неизвестно, как дело обернется, может, ей придется ночью побегать, лучше не рисковать.
Косметика была не распакована. Вера вытряхнула пакет на покрывало, от обилия блестящих баночек и коробочек зарябило в глазах. Что с этим всем делать, девушка не представляла.
— Ты скоро там, мелкая? — поскреблись в дверь. — Мне в ванную нужно.
— Заходи, я уже одета.
— Хорошо, — одобрил Пак Мин Джун, проносясь по спальне к дальней дверце, за которой скрывались удобства. — У господина Мацусита обнаружился вкус.
Обладатель вкуса вошел следом, как будто опасаясь оставить свою сестренку наедине с Белым Тигром.
— Тебе идет.
— Спасибо. — Девушка решительно свернула крышку флакончика с тональным кремом.
— Меня подожди, — раздался громкий возглас из-за дверцы. — Я сам тебя накрашу! То, что ты обычно рисуешь, — это за гранью добра и зла.
Вера фыркнула:
— Куда уж нам до вас, метросексуалов! — Но с облегчением отставила флакончик, дожидаясь, пока из мест уединения появится Мин Джун.
— Глаза закрой, — велел он девушке. — Очки сними и расслабься.
— Я без очков не смогу! — испугалась Вера. — У меня голова сразу болеть начинает.
— Успокойся. — Пак Мин Джун склонился над девушкой. — Давай на «раз-два-три». Я снимаю с тебя очки, ты сразу же зажмуриваешься, и все. В дело вступает профессионал.
Дзиро молча прислонился спиной к зеркальной двери шкафа, наблюдая.
Вера глубоко вздохнула:
— Приступайте, мастер.
И Пак Мин Джун приступил. Он действительно знал, что делать.
Через несколько минут последовала команда: «Можно смотреть», и девушка почувствовала, как ее переносицы касается прохладная роговая дужка очков.
Пока Вера придирчиво рассматривала себя в зеркале, отмечая ровный цвет лица, скулы, ставшие удивительно четкими, дымчатые тени над глазами, Белый Тигр зашуршал целлофаном, распаковывая массажную щетку.
— Теперь я тебя причешу, не дергайся. По-хорошему, тебе пора сантиметра по два с кончиков волос состричь. Попадешь в салон, попробуй колорирование, должно интересно получиться.
Вера фыркнула, тряхнув волосами:
— Всенепременно! Только колорирования мне для полного счастья и не хватает!
— Другая бы спасибо за совет сказала.
— Я не другая!
— Это очень заметно! — Пак Мин Джун злился. Мелкая умела завести его с пол-оборота.
Намечающуюся ссору прервал Дзиро:
— Мне тоже нужно переодеться.
— Еще минуточку. — Мин Джун сгреб на прикроватный пуфик всю косметику, бросил сверху щетку. Потом, внимательно осмотрев все пространство спальни, поднял с пола Верину старую одежду. — Мне помнится, Мацусита, в деле холодного огня тебе равных не было?
Дзиро кивнул, не понимая, к чему клонит собеседник.
— Тогда, — молодой человек указал на кучу, — сожги все это.
— Зачем? — Вере стало невероятно жалко и твидовой юбочки, которая и не старая-то совсем, лет пять ей всего, и свитера, и кружевного бюстгальтера.
— Запомни, мелкая. Когда имеешь дело с магами, старайся не оставлять без присмотра то, через что на тебя могут воздействовать. На этом всем, — молодой человек сделал широкий жест рукой, — могли остаться частички твоей кожи или волос. Немного, но хорошему колдуну хватит и малости. Я прав, господин Мацусита?
Дзиро спокойно кивнул и щелкнул пальцами, сноп оранжево-голубого огня взвился к потолку. Через две секунды, не больше, на пуфике осталась только кучка пепла.
Вера ахнула, Пак Мин Джун хлопнул в ладоши, пепел поднялся в воздух облаком и развеялся.
— Переодевайся, Дзиро, мы не будем тебе мешать. Пошли. — Он взял Веру за запястье. Девушка пошла с ним к двери, на ходу обернулась и показала братишке большой палец:
— Это было очень круто!
Дзиро ответил ей улыбкой.
Пак Мин Джун закрыл дверь, отпустил Верину руку и уселся на диван.
Девушка решила не мять юбку нарядного платья раньше времени, поэтому предпочла стоять.
— А ты переодеваться не будешь?
— Мне не нужно. Я пойду через черный ход. И пока вы с новообретенным братиком будете изображать посетителей, попытаюсь пробраться в офис.
— Понятно.
— Волнуешься?
— Немного. И… — Девушка запнулась, будто подбирая слова. — Спасибо тебе большое. И за макияж, и за то, что не бросил меня даже теперь.
Пак Мин Джун серьезно кивнул:
— Ты о чем-то хочешь меня спросить?
— Да. Что такое эгьё? Так называется твоя магия прикосновений? Дзиро говорил, что не позволит тебе использовать это на мне.
Белый Тигр хихикнул:
— Нет, моя магия никак особо не называется. Кстати, я и не подозревал, что ты о ней знаешь. А эгьё — это… Очень сложно подобрать эквивалент на русском. Ну, это такая манера поведения — приторная до невозможности, милашество. По-японски это называется кавай. Ну, вот смотри…
Он взглянул на девушку исподлобья, повел глазами, хитро улыбнувшись, сложил под подбородком ладони.
— Поняла?
Вера кивнула.
— И это должно на меня как-то по-особому действовать?
— А разве я не запредельно мил? — сладко спросил парень, удивленно приподняв брови. — Я не вызываю в тебе желания повизгивать от умиления и затискать меня в объятиях до полусмерти?
— Нет.
— Это потому, что ты, Вера Петровна Лисицына, — самая странная женщина из всех, на ком приходилось испытывать эгьё, — сообщил Пак Мин Джун своим нормальным тоном.
Девушка хотела еще что-то сказать, но в дверях спальни появился Дзиро, в белоснежной сорочке под черным смокингом.
— Мне позвонили с ресепшена, такси ждет. — Он протянул девушке расшитый синим бисером клатч. — Носовой платок, больше туда ничего не поместится.
Вера лихорадочно засунула в рюкзак свои многострадальные «гриндерсы», зажала под мышкой сумочку и вышла из номера. О мобильном телефоне она так и не вспомнила.
Горничную звали Маргарита. Впрочем, ее имя не имеет никакого значения для нашей истории. Она была спокойной сорокалетней женщиной, в отеле ее ценили как ответственного и аккуратного работника. В этот день она немного припозднилась с уборкой номеров, поэтому у двери с табличкой «1212» оказалась в половине одиннадцатого ночи. На ручке болталась зеленая табличка — гость отсутствовал. Маргарита опустила в замочную щель карточку универсального ключа и затащила в номер тележку с орудиями своего нелегкого труда.
Да уж, насвинячил постоялец знатно. О разбитом аквариуме надо будет срочно сообщить администратору, чтобы сумму ущерба стребовали с него, а не с Маргариты. А то бывали всякие случаи. А у нее, Маргариты, не такая зарплата, чтоб за аквариумы платить.
Начинать уборку полагалось с ванной комнаты. Женщина прошла в спальню, с удовольствием отметив, что здесь работы немного, заглянула в санузел, подобрала с пола влажные полотенца, вытряхнула мусорную корзину. Шорох за спиной заставил ее вздрогнуть. Дверца зеркального шкафа-купе отъехала в сторону, и из-за нее показался молодой человек — слегка помятый, но невероятно симпатичный азиат с косой челкой и лучезарной улыбкой на смуглом лице.
— Не ори! — Он погрозил горничной пальцем. — Ты зачем в номер влезла? Таблички на двери не видела?
— Видела, — передумала падать в обморок Маргарита. — На ней же написано: — «Пожалуйста, уберите номер».
— А цвет у таблички какой?
— Зеленый.
— Понятно. — Молодой человек растерянно улыбнулся, отчего Маргарите захотелось затискать его до смерти. — Я вечно цвета путаю, только эти два — красный с зеленым. А читать я, представь себе, на вашем смешном языке не умею. Ты там скажи кому следует, чтобы надписи на английском дублировали, а то нехорошо получается.
— Конечно, — с готовностью кивнула женщина. — Извините, господин, я утром тогда убраться зайду?
— Извиняю, — благодушно ответил молодой человек. — А ночные магазины у вас в округе имеются?
Маргарита кивнула, ощущая в груди неясное томление и готовность сделать для милого паренька, стоящего перед ней, все, что угодно.
— Тогда я тебя, красавица… — тут Маргарита залилась смущенным румянцем, — кое о чем попрошу. Ручка с бумагой у тебя есть? Записывай. Тринадцать свечей, корица, соль, ну и вина какого-нибудь не очень противного захвати, чтобы совсем скучно не было. Записала? Чудесно! А денег тебе хватит? Великолепно! У тебя двадцать минут, моя дорогая, время пошло.
— А что вы будете со всем этим делать, господин? — спросила горничная уже от двери.
— Я тебе обязательно покажу, — улыбнулся молодой человек и достал из внутреннего кармана пиджака обычную массажную щетку. — Тем более что через час ты все равно все забудешь.
Маргарита радостно кивнула и побежала в магазин.