Глава 18
Кенберун
Шестьдесят пять километров южнее Аузура
19–21 июля
Впереди, как всегда, шел снайпер Пестов – самый глазастый и осторожный боец группы. Захар двигался вторым, за ним неуверенной походкой пробирался Сидякин.
– Проклятые заросли, – шепотом ругался он, постоянно спотыкаясь о корни лиан и путаясь в длинных ветвях папоротника.
– Да, самолеты, пароходы и дирижабли здесь не ходют. Равно как и поездов нет. Зато какая красота!
– Где она, красота-то? Ничего ж не видно!
– А ты днем любуйся, пока отдыхаем.
Снайпер шел аккуратно, стараясь не шуметь, поэтому прокладывать дорогу в густой растительности приходилось капитану. И дабы неопытный напарник не оставался наедине с гнетущими мыслями, он позволял ему негромко изливать душу, изредка поддерживая разговор или задавая несложные вопросы.
– Захар, а ты под какую музыку хотел бы, чтоб тебя хоронили?
Захар слегка опешил от этих слов, но все же ответил:
– То есть ты считаешь, что срок моей годности истек?
– Нет, это я так… в общем смысле.
– Никогда не думал об этом. Честно признаться, мне не нравится, когда на похоронах играет оркестр.
– Думаешь, лучше без музыки?
– Лучше в тишине. А то выходит слишком заунывно, фальшиво и протокольно. Похороны, я считаю, – дело интимное и вовсе не такое мрачное, как предписано нашими обычаями. На них должны присутствовать только родственники и самые близкие друзья. Попрощались, вспомнили самое светлое из жизни усопшего, накатили по рюмахе, и – до свиданья.
– Почему «до свидания»?
– Ну, когда-нибудь все там будут. И наверняка свидятся.
– Дурацкая тема, – признался Генка, отгоняя от лица мошкару. И спросил о другом: – Захар, сколько нам всего предстоит пройти пешком?
– Около двухсот километров.
– Ого!
– Не волнуйся. Во-первых, треть уже протопали, во-вторых, рек впереди больше нет.
– А что есть из серьезных препятствий?
– Несколько дорог и парочка деревень, которые мы обойдем на безопасном расстоянии.
– Это ерунда, – повеселел Сидякин. И задал последний вопрос: – Захар, а когда привал?
– Устал?
– Есть такое дело.
– Пройти предстоит остаток ночи и все утро. Часиков в одиннадцать остановимся.
Несмотря на усталость, по утренней прохладе топалось хорошо. Без четверти одиннадцать Гурьев приказал снайперу подыскивать место для бивака. Вскоре такое нашлось на небольшом взгорке, покрытом густой растительностью.
Генка рухнул на траву как подкошенный, даже не сняв обуви, не расстегнув куртки. Бойцы занялись приготовлением пищи, а Гурьев разложил на коленях карту и, получив через систему ГЛОНАСС координаты, определил точку привала.
«Мы здесь, – ткнул он маркером в зеленое поле. – А строго на востоке – в двадцати двух километрах от нас – небольшой городишко, к которому со всех сторон сходится с десяток дорог. До цели – шестьдесят семь километров. По пути ничего примечательного, за исключением тех же проселков. Все по плану. Лишь бы наш «багаж» выдержал…»
Не сдержав улыбки, он посмотрел на лежавшего Сидякина. К потному лбу прилипла травинка, грудь ходила ходуном, герметичный чемоданчик валялся рядом.
– Как самочувствие, Гена? – справился капитан.
– Пока не знаю.
– Сейчас время полной релаксации: можно как следует подкрепиться и залечь спать до девяти вечера.
– Представляешь, даже жрать не хочется, – признался товарищ. – И наверняка не усну – сердце колотится, словно только что банк ограбил.
– Это случается при сильном переутомлении. Поваляйся немного, отдышись и придешь в себя.
– Ты уверен? Такое впечатление, будто тело не мое, будто оно живет своей жизнью.
– Знаешь, а ты заметно похудел за эти дни, – решил приободрить друга Захар. – Лицо окрасил здоровый румянец, в глазах появился азартный блеск. В общем, начинаешь походить на нормального человека.
– Ты серьезно? – приподнялся на локте Сидякин.
– А чего мне врать? Здесь чистейший воздух, плюс приличная физическая нагрузка и здоровая пища. Так что имеешь шанс после возвращения в Москву приятно удивить супругу.
Генка принял сидячее положение. Дыхание к этой минуте успокоилось, мышечные спазмы от перенапряжения стихли.
– Кстати, я и сам замечаю, что чувствую себя лучше, – благодарно посмотрел он на Гурьева.
– То ли еще будет. К концу командировки ты себя не узнаешь, а месяца через три-четыре сам запросишься повторить эксперимент.
– Полагаешь, ваша работенка затягивает, как наркота?
– Знаешь, можно провести свой век в душном городе, дыша выхлопными газами и питаясь подкрашенной отравой из супермаркетов. А можно прожить жизнь с холодным умом и горячим сердцем – как завещал Феликс Эдмундович Дзержинский со снесенного на Украине памятника, – засмеялся тот. И, хлопнув друга по плечу, посоветовал: – Дай телу подышать – сними обувь и куртку. Как остынешь – ополоснись водичкой из фляжки и приступай к приему пищи. Потом постарайся уснуть. К ужину я тебя разбужу…
Около девяти вечера Гурьев проснулся от ощущения страшного удушья. Открыв глаза, он откинул закрывавшую голову куртку, рывком поднялся и жадно вдохнул прохладный воздух, насыщенный запахами свежей растительности. Вокруг было тихо и сумеречно из-за нависших сверху густых крон.
«Что со мной?! Где я?! Погиб в перестрелке? Жизнь уже покинула меня или процесс перемещения на тот свет только происходит?..» – лихорадочно перебирал он самые отвратительные варианты.
Продолжая вращать головой, Захар осмотрелся. Сквозь листву виднелось темно-серое небо, был поздний вечер. Вокруг под дуновениями слабого ветерка шелестела листва деревьев. А рядом сопело чье-то тело.
Ах да, это же Сидякин! А поодаль крепко спали остальные бойцы, кроме одного – того, что дежурил повыше бивака.
Память быстро восстановила цепочку событий, благодаря которым он оказался в джунглях. Пульс успокоился, дыхание выровнялось.
Гурьев посмотрел на фосфорные стрелки наручных часов.
«Ого, неплохо мы прикорнули! Пора подниматься и собираться в путь…»
Внезапно небо на юге озарилось яркой вспышкой.
– Что это?! – воскликнул капитан и поднялся повыше к посту, где дежурил Храмов: – Олег, ты видел?
– Похоже на осветительную ракету.
– Далеко?
– Километров пять-семь. Может, и подальше.
– Странно, – задумался Гурьев. И вдруг вспомнил: – А не там ли она взвилась в небо, где мы нарвались на автомобиль?
– По-моему, мы нарвались километрах в пятнадцати отсюда…
Возможно, спор продлился бы дольше, но в этот момент вторая ракета яркой белой звездочкой осветила потемневшее небо.
– Семь-восемь километров, – определил командир. И добавил: – Вряд ли мы догадаемся, кто и зачем пускает эти ракеты. Одно понятно: пора отсюда убираться. Пошли…
Офицеры спустились к биваку и растолкали подчиненных.
– Подъем! Легкий ужин, и по коням!
Потягиваясь, парни завозились. Последним принял вертикальное положение Генка.
– Оклемался? – подошел к нему Захар.
– Да, вполне.
– Мышцы в порядке?
– Ноги немного побаливают.
– Это нормально. Через полчаса ходьбы о боли забудешь. Садись, перекуси. Только сильно не набивай желудок.
– Я уж понял: перед марш-броском много есть нельзя…
В первый час перехода Гурьев частенько оглядывался и всматривался в ночное небо. Но больше ни одна осветительная ракета горизонт не осветила. «Ну, и слава богу, – успокаивал он сам себя. – Будем считать, что их запускали туристы, приехавшие поохотиться в здешних краях…»
Две дороги из четырех, оставшиеся на пути, за ночь пересекли без проблем – они были пусты, и за время предварительного наблюдения по ним не проехало ни одного автомобиля.
А вот с третьей вышла накладка. Она связывала небольшой городок со столицей и оказалась чрезвычайно оживленной даже под утро.
Группа обосновалась метрах в шестидесяти от трассы и принялась ждать. Снайпер Пестов выдвинулся вперед, заняв позицию в придорожных кустах. Он следил за дорогой, а Гурьев ждал от него условного сигнала…
Минут через десять, когда над дорогой повисла долгожданная тишина, послышался короткий свист.
– Пора, – тихо сказал капитан.
Бойцы дружно побежали к дороге. Однако добраться они успели только до обочины.
– Назад! – прижался к земле Захар, услышав звук работающего мотора. – Назад! Кто-то едет!..
Бойцы снова нырнули в заросли.
Звук набирал силу.
– Валера, посмотри, что за транспорт, – приказал Гурьев.
Снайпер приник к окуляру ночного прицела и вскоре доложил:
– С запада приближается колонна военных грузовиков с натянутыми над кузовами тентами.
– Сколько?
– Сейчас посчитаю…
– Зачем нам эта бухгалтерия? – нервным шепотом спросил Генка. – Не проще свалить подальше?
– На всякий случай. Если в них перевозят пехотинцев, то мы узнаем их примерную численность, – пояснил капитан и присмотрелся к тем, что уже миновали траверз группы…
В свете горящих фар отчетливо были видны сидящие в кузовах солдаты.
– Пять машин, – доложил Пестов.
Нехороший озноб пробежал по спине Захара. «Как бы не по нашу душу», – подумал он и поспешил отогнать тревожную догадку.
Но, к сожалению, в этот раз интуиция не подвела: прогудев мимо группы российского спецназа, колонна остановилась, из кузовов на дорогу горохом посыпалась вооруженная «гвардия» в камуфляже.
– Господи, – проскрипел Сидякин, – да их не меньше сотни!
– Да, где-то так, – согласился Захар. И, обернувшись к бойцам, предложил: – Давайте-ка, парни, продвинемся вдоль трассы в противоположную сторону.
Генка поднялся вместе с остальными и старался не отстать от друга.
– Зачем мы двигаемся в эту сторону? – не ко времени донимал он вопросами.
– Неужели не понимаешь?
– Нет.
– Объясняю. С большой долей вероятности, этих ребят прислали сюда после обращения в полицию водителя повстречавшейся вчера на дороге машины. Помнишь тот момент?
– Еще бы!
– Так вот. Армейскому подразделению поставлена задача: найти и задержать неизвестную группу вооруженных людей. Сейчас они выстроятся цепью и начнут прочесывать джунгли в южном направлении. И если мы не выскользнем из опасной зоны, то рискуем быть обнаруженными.
– Теперь понятно.
Тем временем в небо взлетела первая осветительная ракета, за ней последовала вторая. И у бойцов Гурьева улетучились последние сомнения в закономерности ночной встречи.
Углубившись в лес, они направились на запад – туда, откуда приехали грузовики. Шли скрытно. Фонарей не включали, полагаясь на ночной прицел снайпера и его охотничьи навыки.
Оторваться не получалось. Едва группа отдалялась от опасного местечка на сотню метров, как сзади доносились зычные команды.
Вскоре капитан понял, что предположение относительно цепи и прочесывания джунглей попало в самую точку. Солдаты и в самом деле построились возле грузовиков в шеренгу, затем резво разошлись в обе стороны трассы и дружно двинулись в заросли.
Пришлось ускориться и спецназовцам, хотя в темноте это было непросто.
«Интересно, на какое расстояние им приказано отдалиться от грузовиков? – размышлял на ходу Гурьев. – Полагаю, они растянутся примерно на километр. Ведь их человек сто – сто двадцать. А чтобы видеть друг друга в густых джунглях, между бойцами должно быть не более шести-семи метров. Умножаем на сто двадцать и получаем около тысячи метров».
И все же спецназовцам удалось выскользнуть из опасного района. Продвинувшись вдоль дороги на пару километров, они удачно пересекли ее и вновь взяли курс на север. До искомой точки затяжного марш-броска оставалось около трех часов ходу.
– Захар, а чего они к нам привязались?! – негромко возмущался Генка. – Ну, повстречал водитель на дороге группу вооруженных людей – и что? Мало ли для чего бродят по джунглям вооруженные мужики! Может, охотятся, может, просто отдыхают. Да тут вообще без пулемета появляться страшно!
– В Кенберуне очень строго охраняют национальные богатства, поэтому власти не разрешают шляться по лесам кому попало. В общем, все это, – кивнул Гурьев назад, – называется «борьба с контрабандой».
– С контрабандой? А чего отсюда вывозить?
– Во-первых, власти препятствуют незаконному вывозу из страны какао, кофе, каучука, хлопка и пальмового масла. Во-вторых, здесь в немалых количествах добывают алмазы. Имеется также золотишко с платиной.
– И все это прут через границу?
– Да, в соседние Гвинею, Конго, Габон. В общем, властям не просто сохранять дарованные свыше богатства.
– Теперь понятно…
За час до рассвета группа пересекла последнюю, четвертую проселочную дорогу. До цели оставалось чуть более десяти километров.
И вдруг снайпер подал условный сигнал, обозначавший: «Внимание, опасность!»
Группа затаилась. Капитан осторожно подобрался к Пестову.
– Кажется, по курсу костерок, – доложил тот.
Впереди – строго по курсу движения – действительно мерцало оранжевое пятнышко, едва видневшееся сквозь густую растительность.
«Что за наказание?! Даже в джунглях ни от кого не спрячешься! – утер Захар рукавом вспотевшее лицо. – Как поступить? Обойти костерок или подойти ближе – посмотреть?..»
И все же Гурьев решил взглянуть на источник света. «Лишняя информированность не помешает», – подумал он и приказал дозорному не менять курса.
Оранжевое пятнышко, издали показавшееся одиноким костром, по мере приближения росло и в конце концов размножилось до десятка ярких точек, разбросанных на приличной по площади поляне. Костры озаряли высокие деревья желтоватыми всполохами и рисовали причудливые тени от расположившихся вокруг людей.
– Ни хрена себе! – зло сплюнул в траву капитан. – Да их здесь не меньше полусотни!
– Думаешь, эти тоже по наши души? – спросил Храмов.
– Понятия не имею.
– Предлагаю пять минут передохнуть и обойти лагерь стороной.
– А это рискованно? – поежился Генка.
– Это не риск, а так… утренняя пробежка натощак, – пробормотал Захар. – Однажды мне пришлось загранпаспорт отправлять «Почтой России». Вот это был настоящий риск.
Успокоив дыхание, бойцы двинулись дальше, огибая справа разбитый лагерь.
– Кто эти люди у костров? – шел за капитаном Сидякин.
– Обычные парни с оружием, у которых есть паршивая привычка выставлять на ночь дозорные посты. Плевать на то, кто они. Наша задача – не напороться на них. Поэтому будь осторожен – иди след в след.
– Как же мы сумеем уйти? Их же вон сколько!
– Не волнуйся. Из африканцев вояки – как из говна пули…
Пестов шел первым и выбирал дорогу при помощи ночного прицела. Остальным бойцам приходилось пробираться сквозь заросли на ощупь. Ведь фонарей предусмотрительно не включали, а свет от полной луны почти не пробивался сквозь кроны деревьев. Единственным ориентиром оставалась россыпь огней от костров.
«Дозоры при такой густоте леса они выставили не дальше сотни метров от лагеря, так что повстречаться мы не должны, – рассуждал на ходу Захар. – Но это в теории. На практике все получается наоборот…»
– А почему бы нам не уйти в сторону и не отсидеться в каком-нибудь овраге, пока эти непонятные люди не уберутся восвояси? – отвлек от неспокойных мыслей Генкин шепот.
– Нам нельзя здесь долго оставаться.
– То есть как нельзя? Ты же говорил, что в джунглях нас никто и никогда не найдет.
– Да, в здешних лесах можно скрываться до Пятой мировой войны – как тот японский самурай. Соорудить землянку, охотиться, рыбачить, лазить на пальмы за кокосами и бананами… Зимы с лютыми морозами тут не бывает, так что как-нибудь прожили бы. Но какой в этом смысл? Мы же сюда прибыли не для того, верно?
Через секунду диалог вынужденно прервался. Шедший на десять шагов впереди снайпер неожиданно замер, и в тот же момент Гурьев заметил впереди красноватый огонек сигареты.
Резко обернувшись, он зажал ладонью рот товарища и зашептал в самое ухо:
– Тихо! Кажется, мы на кого-то напоролись.
Издав утробный звук, Сидякин от неожиданности присел, отчего под ногами предательски хрустнула сухая ветка.
– Не шевелись! – еще сильнее сжал Захар Генкину голову. – Впереди кто-то есть.
Все бойцы группы замерли и перестали дышать. Однако хрустнувшая ветка успела выдать их присутствие – малиновый огонек совершил резкое движение и погас.
– Лежи на этом месте. Держи фонарь. Включишь его только в том случае, если услышишь мой голос, – приказал капитан. – Понял?
Сидякин схватил фонарь и затряс головой.
Бойцы все поняли без слов: рассредоточились по «зеленке» и были готовы без лишнего шума покончить с повстречавшимся дозором.
Захару не удалось далеко отойти от приятеля, согнувшись пополам, он преодолел метров пять-шесть и вдруг с той стороны, где недавно погас огонек сигареты, услышал шаги. Навстречу двигались два или три человека.
Он медленно опустился на траву, распластался, вжался в рельеф и определил: слева ствол молодого деревца, справа бугорок, впереди свободное пространство.
Позиция была неудачной. Следовало переместиться за деревце, но сделать этого он не успел – неизвестные уже находились в нескольких метрах.
Глаза давно привыкли к темноте и хорошо различали движение. Несколько фигур шли прямо на него.
Ощупав поверхность слева, Захар аккуратно переместился на десяток сантиметров. Потом повторил маневр еще дважды. И все же надежно спрятаться за стволом не получилось – уж слишком он был тонок.
К нему приближались три человека. Шли бесшумно – стало быть, в джунглях воевать умели.
Бойцы группы находились поблизости, но где именно, Гурьев не знал. Он вжался в траву и листья и дышал через раз.
Один из неизвестных встал в полуметре от него и приглушенным голосом что-то сказал коллегам, и те тоже остановились.
«Чтоб вас!.. – поморщился Захар. – Почему именно здесь – прямо надо мной?! Места в джунглях мало?..»
Он осторожно посмотрел вверх.
Солдаты вертели головами и вслушивались в звуки ночного леса.
Их командир стоял настолько близко, что Гурьев едва ли не ощущал запах его военной формы. Нога в тяжелом армейском ботинке примяла траву в каких-то сантиметрах от его правой ладони. Но лежащего поблизости человека он вряд ли был способен обнаружить, если, конечно, не обладал сверхчувствительным зрением или на его голове не висел прибор ночного видения.
Нет, не обладал. И прибор не висел, иначе бы он сразу начал палить из автоматической винтовки, что покачивалась в его руке.
В общем, капитан оставался спокоен. И был готов в любой момент начать схватку. Лишь бы не сдали нервы у Генки, ведь он затаился где-то рядом.
Вслушиваясь в тишину, командир дозора сдвинулся в сторону и все-таки наступил жесткой подошвой ботинка на правую ладонь Захара.
«Сволочь! – скривил тот губы. – Но придется потерпеть. Ничего не попишешь – вера в добро и счастливое будущее требует смирения».
Не услышав ничего, кроме шелеста листвы в легких дуновениях ветра, дозорные стали совещаться.
Гурьев по-прежнему лежал, стиснув зубы от боли, но при этом отлично понимал нерешительность бойцов из дозора: шарахаться ночью по зарослям в поисках нескольких человек – задача не из легких.
Африканцы переговаривались пару минут. И все это время их командир топтался на ладони капитана, перенося вес тела то на носок, то на пятку.
В общем, времени для принятия решения было достаточно, и мощный трос терпения Захара наконец звонко лопнул.
Во-первых, рука дико затекла.
Во-вторых, ему показалось, что после совещания вояки решили идти дальше. А дальше под кустом прятался Сидякин. И как знать, чем закончатся их поиски: то ли пройдут мимо, то ли наткнутся на бедного вирусолога…
Ответов он не знал, а гадать не хотелось.
Фитиль догорел, бомба взорвалась.
Гурьев никогда не испытывал к африканским воякам неприязни, ненависти или злости. Но война – есть война. Мировая или крохотная – ограниченная двумя гектарами густых джунглей. Он просто обязан был атаковать троих парней в камуфляже и одержать победу. Иначе проиграл бы: потерял кого-нибудь из товарищей и, возможно, сам расстался бы с жизнью.
Выдернув из-под проклятого ботинка свою ладонь, он извернулся и молниеносно исполнил подсечку, после чего ненавистный служака со всего маху грохнулся спиной на землю.
Напротив второго капитан оказался, уже будучи на четвереньках. Данное положение было удобным для атаки в нижнюю часть туловища, чем он и воспользовался, зарядив сопернику «двоечку» в пах и солнечное сплетение.
На стороне Гурьева были внезапность и кромешная тьма. Лежа на земле, он успел запомнить позиции троих противников, а потому атаковал безошибочно. Уложив второго, ему удалось вскочить на ноги и заняться третьим.
Это был классический удар «маваши гери». Крутанувшись, он от души зарядил бедному африканцу ногой в голову. Тот тоже закатился в кусты, а за спиной вдруг послышался шорох.
Захар резко обернулся, готовясь поставить блок, уйти в сторону или сразу нанести удар. И вдруг увидел Храмова, кого-то бьющего наотмашь прикладом автомата.
Через мгновение капитан понял, что придурок, топтавшийся на ладони и первым получивший урок в виде подсечки, успел очухаться и, подняв автоматическую винтовку, целил ему в спину.
Выстрела не случилось. Олег нанес прицельный удар в голову, после чего послышался лязг затворной рамы упавшей винтовки.
– Этот не скоро встанет, – прошептал заместитель, осмотрев жертву. – Надо бы и других отключить.
– Думаешь, стоит?
– Я бы отключил, чтобы лишнего не рассказали.
Наконец бойцы группы, включая Сидякина, собрались вокруг командира.
– Готово. Куда теперь?
– Двигать надо отсюда. И чем быстрее – тем лучше.
Генка понял слова школьного друга слишком буквально и, врубив фонарь, ломанулся через кусты.
– Стоять, идиот! – схватил его за руку Захар. – Быстро выключи свет!
Тот послушно щелкнул клавишей. Свет погас.
– Это во-первых. Во-вторых, старайся передвигаться бесшумно.
– Да-да… Извини, я забыл…
– В-третьих, займи свое место в строю и покидай его только с моего разрешения.
– Понял.
– И, наконец, в-четвертых, нам в другом направлении. Усек?
– Да, Захар. Прости. Я немного перенервничал.
Повернув в сторону от разбитого лагеря, по-прежнему освещавшего кроны деревьев красноватыми всполохами десятка костров, группа продвинулась метров на триста.
– Достаточно, – остановился капитан для короткой передышки. – Либо отряд не заметил потери бойцов, либо им сейчас не до нас. Ты как, Гена?
– Нормально.
– Тогда берем прежний курс и ускоряемся. Выбились мы из графика с этими чернокожими вояками…
В заданный район после длительного марш-броска группа вышла в десятом часу утра. В небе уже сияло солнце, воздух прогрелся до тридцати градусов, а Сидякин успел пару раз напомнить о пустом желудке.
– Привал пять минут, – объявил Гурьев и, присев на колено, достал аппарат системы спутниковой навигации.
Бойцы привычно скинули с плеч лишний вес: оружие, ранцы, разгрузочные жилеты, чтобы дать мышцам кратковременный отдых. Один лишь Сидякин остался стоять, опершись на тонкий ствол молодого деревца. Вероятно, он решил не расслабляться, дабы потом было легче продолжить пеший поход.
Тем временем Захар, сверив данные навигатора с картой, озвучил:
– Мы в шестидесяти пяти километрах к югу от Аузура, граждане. Поздравляю с прибытием.
Уронив герметичный чемоданчик, Сидякин рухнул на траву. Как стоял, так и рухнул.
– Гена, ты живой? – настороженно поинтересовался капитан.
– Не знаю… Мы уже больше никуда не пойдем? – жалобно спросил тот.
– В ближайшие два-три дня – никуда.
– Наконец-то.
Повернувшись на бок, вирусолог подсунул под голову чемодан и прикрыл глаза.
Беззвучно посмеиваясь, командир знаком приказал подчиненным не обращать на Сидякина внимания и заниматься своими делами.
– Где-то здесь должен быть модуль, – припомнил Храмов инструктаж генерала.
– Так точно. Деревянное строение размером десять на восемь метров.
– Как же мы его отыщем в этих болотах? – огляделся вокруг старший лейтенант.
– Отыщем. Главное – раньше времени не нарваться на его охрану.
Прапорщик Туров и старший лейтенант Храмов вернулись из своей зоны поиска и доложили:
– В километровом секторе западнее разбитого бивака модуля нет.
Спустя полчаса подошли два прапорщика, посланные Гурьевым на восток.
– Нашли? – с надеждой спросил капитан.
– Так точно, – устало опустился на траву Елисеев.
– Где?
Снайпер Пестов заботливо уложил на ранец винтовку и с сибирской обстоятельностью пояснил:
– В восьмистах метрах отсюда проходит старая дорога – заброшенная и почти незаметная. За ней в редколесье стоит избушка, накрытая камуфляжной сеткой. Рядом два автомобиля, замаскированных ветвями.
– Охрану видели?
– А как же. Один на площадке, что обустроена на крыше. И патруль бродит по кругу в составе двух молодцов. При одном древний «калаш», при другом – американская «мухобойка».
Не удержавшись, Елисеев со смешком добавил:
– При полном «экипе» и в балаклавах. Серьезные такие! Сами себе в зеркале не улыбаются, наверное!
– Молодцы, парни, – оценил Захар. И, повернувшись к связисту, приказал: – Роман, настрой шарманку. Пора доложить шефу, что вышли в район. Остальным – отдыхать…
