Глава 12
Москва, аэродром Чкаловский – борт самолета
17 июля
Ранним утром семнадцатого июля Гурьев заехал за товарищем и дождался его у подъезда типового дома брежневской эпохи.
Тот появился, немного опоздав. Взъерошенный, уставший и слегка похудевший после двух дней усиленной физической подготовки. Одет он был, по совету Гурьева, в простенькую одежду. На плече болталась дорожная сумка с личными вещами, в левой руке покачивался небольшой металлический чемоданчик.
– Привет! – загрузил Гена вещи на заднее сиденье. – Я не опоздал?
– Совсем немного, – толкнул рычаг коробки Захар и, кивнув на чемодан, спросил: – Это что?
– Реактивы, препараты и оборудование для анализа. Кое-какие медикаменты, ну, и прочая фигня, которую просил прихватить генерал Поляков.
– Понятно. Выспался?
– Да. Вырубился вчера в десять вечера. И спал мертвецким сном, как ты и говорил. Кстати, ты разве полетишь не в военной форме?
– Мы редко используем для перелетов форму.
– А где ваше оружие?
– Всем необходимым обеспечивают наши представительства в различных странах, так что проблем не будет…
Пробившись сквозь утренние пробки, автомобиль прибыл на военный аэродром Чкаловский. У штаба местной авиачасти уже ждали подчиненные: старлей Храмов, прапорщики Елисеев, Пестов и Туров. Все в штатской одежде, чуть поодаль – у низкой газонной ограды – рядок обычных дорожных сумок для путешествующих туристов.
Гурьев представил товарища:
– Знакомьтесь, парни, – вирусолог Геннадий Сидякин. В предстоящей командировке будет работать с нами.
Генка пожал каждому руку, называя при этом фамилию, имя и отчество.
– Где начальство? – поинтересовался у заместителя капитан.
– Генерал в штабе, с кем-то созванивается. Сейчас подойдет.
Поляков появился через пару минут. Вид, как всегда, с иголочки, взгляд озабоченный и собранный.
Гурьев построил группу, велев Генке встать на левом фланге. Тучный, растерянный, в малоподходящей одежде, он смотрелся в строю странно и даже дико. Поглядывая на «багаж», спецназовцы едва сдерживали смех.
– Товарищи офицеры! – скомандовал капитан. – Товарищ генерал-майор, группа «Стриж» для следования к месту исполнения задачи готова.
– Товарищи офицеры, – кивнул Поляков. – Поздравляю с началом очередной командировки. Итак, вкратце о задаче. По нашим оперативным данным, в одной из африканских стран группа медиков, возглавляемая известным американским профессором, приступила к испытаниям новейшего вируса. Вашей группе предстоит отыскать секретную лабораторию, при необходимости ее ликвидировать, а также завладеть образцами полученного американцами вируса. Операция предстоит сложная, поэтому, невзирая на ваш опыт, прошу не расслабляться.
Старший лейтенант Храмов поднял руку.
– Да, Храмов, слушаю.
– Товарищ генерал, исследования профессора – это государственный заказ или частная инициатива?
– Понимаю твою обеспокоенность. Нет, профессор, скорее всего, работает по заказу частного лица, о котором нам пока ничего не известно. Для исполнения государственных заказов у них имеются серьезные лаборатории на территории США. Там и оснащение, и охрана, и секретность… Все на высшем уровне. Так что в Африке, уверен, вам будет немного проще. Я ответил на твой вопрос?
– Так точно, товарищ генерал.
– Далее. Маршрут перелета будет таков: первая посадка в сирийском Дамаске. В тамошнем представительстве задержитесь на отдых до моего сигнала. О втором этапе говорить преждевременно – его детали прорабатываются. Узнаете позже в Дамаске. На этом все. Еще вопросы имеются?
Спецназовцы промолчали.
– В таком случае группе приготовиться к посадке в самолет. Командиру подойти ко мне.
Бойцы подхватили вещи и, негромко переговариваясь, направились к стоящему поблизости небольшому самолету бизнес-класса. Поплелся за ними и Сидякин.
Отведя Гурьева в сторонку, генерал сказал:
– Итак, Захар, второй этап стартует по моему сигналу. Скорее всего, полетите в Экваториальную Гвинею – мы сейчас ведем переговоры с послом этой страны. С Сирией проблем нет. Официальных сирийских властей не волнует, кто вы и зачем летите – надо, значит, надо. А вот с Гвинеей у нас не такие близкие отношения, поэтому готовьтесь выдать себя за врачей и биологов.
– Типа едем изучать лихорадку Эбола?
– Вроде того. Там полно всякой заразы, сам ведь говорил, верно?
– Есть такое дело.
– Значит, больших подозрений ваше появление не вызовет.
– Перелет будет в столицу Гвинеи?
– Нет, столица на острове, а вы приземлитесь в Бату – второй по величине город Гвинеи. Там группу встретит представитель нашего консульства и обеспечит транспортом. Дальнейшие инструкции получите от него. Вопросы есть?
– Где получаем оружие, снаряжение, обмундирование, средства связи и прочие «ядерные бомбы»? Насколько я помню, в Гвинее у нашей «конторы» представительства нет.
– Верно, нет. Но мыслишка одна имеется. Сейчас в Южной Атлантике недалеко от побережья Африки несет боевую службу наш боевой корабль – БПК «Адмирал Кочеров». Мы уже связались со старшим на борту и кое-что придумали. Так что без оружия не останетесь.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Гурьев.
– Ну, вроде все. Пока связь через послов, а позже моряки обеспечат вас спутниковой аппаратурой. Вопросы есть?
– Нет.
– Тогда давай прощаться, Захар. – И генерал по-отечески обнял капитана: – В путь.
Бойцы уже поднялись на борт, а Генка все топтался внизу в ожидании друга.
– Ты чего не в салоне?
– Успею. С тобой рядом хочу сесть.
– Пошли-пошли.
У трапа встречала стюардесса по имени Катя. Высоченные каблуки, когти под «хохлому», длинные прямые волосы, на плече сумка из линолеума, все дела. Сейчас много таких клонов. На ней была форма одной из гражданских авиакомпаний, хотя Захар точно знал: девчонка работает по контракту и обслуживает исключительно «конторские» рейсы.
Поднимаясь по трапу в самолет, Генка осенил себя крестом.
– Боишься летать? – прыснул Захар.
– Не знаю.
– Как это не знаешь?!
– Так, – пожал тот плечами, протискиваясь между кресел. – Ни разу еще не летал.
– Час от часу не легче! Ну, ты даешь…
Сам Гурьев лет десять назад крестился в одном из приходов Русской православной церкви, заплатив за «таинство обряда» несколько тысяч российских рублей. В обмен ему было обещано многое: божья благодать, опека ангела-хранителя, молитвы святых за него и близких. Все это время он верил в обещанные блага, исправно посещал церковные службы, заказывал требы и щедро совал купюры в ящики различного объема. В год он отдавал церкви не менее месячного заработка, но благодати так и не дождался. Более того, трижды чуть не погиб, получил несколько серьезных ранений, перенес пару операций, а на карьерной лестнице застрял в должности командира спецгруппы в звании капитана. Вера во всевышний разум у него оставалась. Он до сих пор изредка разговаривал с ним, советовался, просил прощения, помощи и сострадания. А вот о посредниках в рясах предпочитал больше не вспоминать. Так было лучше. И для него, и для них.
Друзья уселись на соседние кресла. Захар по давней привычке вознамерился вздремнуть, Генка достал книгу:
– Жена подарила. Она совсем неинтересная, но я обещал прочитать.
– Это же бабские сопли! – глянув на обложку, воскликнул Гурьев.
– Ну, да, женский роман.
– Обожаю женские романы. Какая-то пара страниц, и ты уже крепко спишь.
– Жена подарила, – повторил Сидякин. И, закатив глаза к потолку, мечтательно произнес: – Она у меня красивая…
– Книга? – засыпая, спросил Захар.
– Нет, жена. Сама кудрявая, фигура рюмочкой, глаза большущие и синие, как изолента…
Грохнул люк входной двери, завыла турбина одного двигателя, второго. Вскоре самолет качнуло, и он весело покатился по рулежной дорожке…
Устроив затылок на подголовнике, Гурьев пытался задремать. Минут двадцать, как самолет оторвался от взлетной полосы и, набирая высоту, взял курс на юг, однако в ухо бубнил сидящий рядом Сидякин, не давая забыться сладким сном.
– …После школы я мечтал поступить в Первый медицинский и посвятить жизнь лечению людей. Но так уж вышло, что оказался на биофаке МГУ. Легко сдал экзамены, прошел по конкурсу. На всех пяти курсах не «ботанил», не зубрил – учился на совесть, хотя успевал и погулять от души, в итоге получил красный диплом, женился и стал обычным биологом, коих в России тысячи. Вместо людей изучаю и лечу животных. Хотя и среди людей часто встречаются животные. Ты не представляешь, с какими типажами порой доводится сталкиваться по рабочим вопросам…
Гурьев представлял. Ему тоже не приходилось выбирать, с кем работать в отряде специального назначения. Кого начальство присылало, из тех и ковал профессиональных бойцов. За некоторым, правда, исключением. Попадались иногда такие «кадры», что вспоминать не хочется.
– …Абрамович зарабатывает в день больше, чем я за три месяца, а налоговая почему-то ходит ко мне, – продолжал изливать душу Генка. – Может, у них проблемы с мелочью?..
В какой-то момент Гурьеву захотелось его контузить. К тому же желудок беспрестанно посылал в мозг нервные матюги. Толком позавтракать не успел, торопился заехать за Генкой, и теперь голод с каждой минутой напоминал о себе все сильнее. Захар с удовольствием заснул бы на часок-другой, да недоделанный биолог достал откровениями.
– Исходя из полученного образования и судя по внешнему виду, тебе логичнее было бы устроиться завлабом в частной клинике. Или бухгалтером. Там же, – не открывая глаз, проворчал Гурьев.
– А ты не смотри, что я рыхлый. Внешний вид и первые впечатления о человеке, как правило, бывают обманчивы. Я, между прочим, пятнадцать лет занимался шахматами.
– Похвально. Только не думаю, что в Африке пригодится данный вид спорта.
Обдумывая замечание, сосед умолк, и Захар наконец провалился в неглубокий сон…
– Слушай, а там, куда мы летим, действительно в джунглях бродят дикие звери? – очнулся приятель.
– Есть такое дело.
– А какие?
– Разные.
– И львы тоже?
– И львы.
– А что делать, если его неожиданно встретишь?
– Убегать бесполезно – догонит. На дерево лезть бессмысленно – достанет. И прикидываться мертвым тоже не айс – сожрет, урча.
Генкины глаза полезли на лоб, и он застыл в неестественной позе. Судя по физиономии, в его голове бродили самые отчаянные идеи: позвонить в полицию, в ОМОН, президенту, срочно записаться на четвертование, на зонд и многое другое…
Но теперь, когда смыться из летящего самолета было невозможно, никто его успокаивать не собирался. Кричать «Лёлик, все пропало!» тоже было бессмысленно.
Сидякин приуныл.
Гурьеву все-таки удалось немного поспать, но через час полета к его сознанию снова прорвался голос школьного товарища:
– …Честно признаться, с женой мне не очень повезло. Да, она красива, стройна, обладает утонченным вкусом, неплохо готовит, когда захочет. Но последние два-три года буквально помешалась на деньгах и запилила: бросай свой институт, устройся в коммерческую структуру или поезжай куда-нибудь на север, где хорошо платят…
И вот тут бензин генератора спокойствия Гурьева стал заканчиваться. Он не был психом, но в этот момент его нежный мозг не выдержал.
– Слушай, – открыв глаза, повернулся он к товарищу, – твоя Валя сама-то работает?
– Нет. Окончила гуманитарный колледж по специальности «Ландшафтный дизайн», но подходящую работу так и не нашла.
– А! Сидит дома, чистит гнездышко и встречает вкусным ужином?
– Ни то, ни другое и ни третье, – с кислой миной признался Генка.
– Чем же она занимается?!
– Когда не занята с детьми, ходит с подружками по дорогим магазинам, часами трещит с ними в кафе…
И вновь Сидякин с явным удовольствием возвращался на много лет назад, вспоминая, как познакомился с будущей женой в ночном клубе, как ухаживал за ней и добивался расположения. Говорил о ее капризах и любви к дорогой обуви, одежде, золотым украшениям.
И тут Захар внезапно для Генки изменился. От его спокойной солидности, основанной на боевом и жизненном опыте, не осталось и следа. Он вполголоса, так, чтобы не слышали остальные, буквально прорычал сквозь зубы:
– Вот скажи, на кой черт она тебе сдалась?!
Отпрянув от неожиданной прямоты, вирусолог поглядел на него, как ужаленный, и, оправдываясь, промямлил:
– Но я люблю ее…
– Ну-ну. Приискал себе подружку в клубе, «купил» за два коктейля, а теперь удивляешься, почему она не работает, не готовит, почему у нее все валится из рук. А раньше ты о чем думал?! Надеялся, что она единственный раз в жизни решила смотаться в ночной клуб, а тут подвернулся ты – весь такой неотразимый и неповторимый? Так, что ли?..
Промычав в ответ что-то невразумительное, Генка замолчал. И больше не проронил ни слова до того момента, как смазливая стюардесса начала разносить обед…
