ГЛАВА 12
Некогда торговый прибрежный район по праву считался сердцем Сан-Франциско, а теперь обветшалые здания напоминали доисторические развалины, покрытые пылью веков. По слухам, заправилы преступного мира скупили здесь почти всю недвижимость, чтобы безбоязненно прятать краденое и партии наркотиков, а то и расчлененные трупы. За небольшую мзду чиновникам некоторые дома еще выдерживали санитарную инспекцию — их снимали для репетиций начинающие рок-музыканты и экспериментальные танцевальные коллективы.
У массивного строения номер 54 по Фронт-стрит пульс не прощупывался. Смотрелось оно так, будто отдало концы одновременно с черно-белым кино (да будет земля ему пухом). Преодолев восьмифутовую ограду, я вышел к левому торцу здания и глянул на черные пятна окон. Ни единого признака жизнедеятельности. Я пошел на задворки и оттуда заметил слабое сияние. За окном седьмого этажа горела лампа дневного света.
На первом этаже я обнаружил три двери — в фасадной, задней и западной стенах. И разумеется, каждая оказалась на надежном запоре. Я вернулся на задворки и закурил «Лаки страйк». Сигарета во многих делах помощница, к примеру, когда надо раскинуть мозгами. Еще она в самый раз после секса, ванной, еды и уживается со всем на свете, кроме молока.
Я взглянул на освещенное окно, затем еще раз осмотрел здание на сей раз в поисках пути наверх. Когда я был девятилетним пацаном, мне подарили настоящий костюм Спайдермена; стоило его надеть, и для меня исчезали все преграды. Я пережил прилив ностальгии. Конечно, старый костюм уже не помог бы — я ведь из него давно вырос. Увы, теперь я простой смертный, а значит, должен найти способ, доступный простому смертному.
На левой стене кирпичного здания сохранилась ржавая металлическая лестница. Впрочем, сохранилась — это слишком лестно сказано, ее нижняя часть проржавела настолько, что сорвалась, а может, ее отломали хулиганы. Зазубренный край находился футах в пятнадцати от земли. Если сумею добраться до лестницы, попасть на седьмой этаж будет уже нетрудно. Я побродил по задворкам. Уйма всяческого металлолома, и ничего подходящего.
Тут меня осенило — спидер! Можно подвести его вплотную к лестнице. Разумеется, это маленько рискованно, но выбирать, пожалуй, не из чего.
Через пять минут я стоял на крыше спидера и подтягивал свою невероятно тяжелую и неуклюжую тушу к нижней перекладине лестницы. Мой вес возрастал в прямой зависимости от расхода сил. Однако, несмотря на довольно болезненные ощущения, я наконец добился своего — встал на нижнюю ступеньку. Там я перевел дух и начал восхождение на пик Мэллоя. Когда добрался до пятого этажа, живущий во мне мальчишка посоветовал глянуть вниз, а взрослый, естественно, строжайше запретил это делать. Я уступил внутреннему ребенку, и тотчас мир с дикой скоростью завертелся вокруг своей оси. Лишь минут через пять я был готов двинуться дальше.
На седьмом этаже меня поджидал неприятный сюрприз — окно, на которое я так рассчитывал, находилось гораздо дальше от лестницы, чем мне казалось с уютного и безопасного наблюдательного пункта на земле. Я стоял по меньшей мере в восьми футах от окна и не видел способа сократить это расстояние. Если бы можно было достать и зажечь сигарету, я бы непременно это сделал. Но обе руки мертвой хваткой вцепились в лестницу, и я очень сомневался, что смогу еще когда-нибудь закурить.
Не так уж много понадобилось времени, чтобы сообразить: мне не добраться до окна, если буду цепляться за лестницу. Я снова двинулся вверх. Легкое головокружение и взопревшие ладони не помешали довольно скоро оказаться на крыше и заметить в тридцати футах вход на чердак. Я бросился к нему, но на двери висел замок. Поиски люка или еще какого-нибудь входного отверстия успехом не увенчались. Я двинулся к подпорной стенке — та стояла у края крыши прямо над окном седьмого этажа. По пути обо что-то споткнулся, опустился на корточки и увидел моток стального троса.
И тут я нашел остроумное и вместе с тем идиотское решение. Я огляделся и заметил металлическую вентиляционную трубу, что торчала из крыши. Упав на колени и ощупав трубу, я счел ее достаточно прочной. Я сбросил с крыши конец стального троса и стал понемногу отматывать, пока трос не спустился до окна на седьмом этаже. Отмерив необходимую длину, я вытянул трос на крышу и привязал к вентиляционной трубе. Затем намотал трос на руки, сделал глубокий вдох, подошел к краю крыши и бросился вниз.
Я падал не меньше века, а потом меня с чудовищной силой рвануло вверх. Глаза, зажмурившиеся сами по себе, открылись, чтобы увидеть окно, которое неслось прямо на меня. Я снова зажмурился и испытал удивительное чувство прорыва живой материи сквозь неживую. С оглушительным треском стекло разлетелось на тысячу кусков. Все еще не открывая глаз, я выпустил трос из рук и упал.
Сначала о пол грянулись ступни, потом колени.
Я открыл глаза и увидел перед собой человека. Полуобернувшись ко мне, он застыл — надо полагать, от потрясения. Я медленно встал и ощупал себя — хотел убедиться, что все невредимо. Отряхнул пальто от стеклянного крошева и двинулся к старику.
— Томас Мэллой, если не ошибаюсь?
Старик не выходил из паралича. Я к нему присмотрелся и обнаружил явное сходство с человеком на фотографии, которую мне дал Фицпатрик. Во плоти он очень смахивал на библейского пророка. Он выглядел даже постарше Мафусаила, однако своим патриархальным обликом, вероятно, был обязан не только долгой плодотворной жизни, но и злоупотреблению алкоголем и никотином. Старик безмолвствовал, а посему я решил не чиниться и первым сломать ледок формальности.
А знаете, доктор Мэллой, вас не так-то легко выследить. Уж на что я крутой спец, но вы и меня заставили побегать.
Вы из АНБ? Пришли меня ликвидировать?
Я улыбнулся со всей теплотой, на какую только был способен.
— Нет. Я всего лишь простой частный сыщик. Меня нанял ваш друг, Гордон Фицпатрик. Попросил найти вас.
Старичок малость успокоился, но бдительности не утратил.
— И что вы теперь собираетесь делать?
Вопрос меня заставил призадуматься.
— Пожалуй, для начала закурю.
Я достал пачку и предложил Мэллою сигарету. Он осторожно взял «Лаки», понюхал, затем повернулся и постучал ею о стол. Сигареты без фильтра ему были явно не в диковинку. Я достал конвертик со спичками, поднес ему огонек. Он раскурил и глубоко затянулся. При этом он жмурился, а рука слегка дрожала.
Через несколько секунд старик выдохнул дым и открыл глаза. Похоже, он маленько забалдел.
— За четыре месяца — первая сигарета.
У него уже блестели глаза. Он опять со смаком затянулся.
— Дочка не дает курить. Хочет, наверное, отравить мне последние годы жизни.
Мэллой сел и указал на соседний стул. Несколько минут мы покуривали и помалкивали. Наконец Мэллой затянулся последний раз, бросил окурок на пол и раздавил носком туфли.
— Спасибо.
— Не за что.
Он запустил пятерню в нечесаную копну седых волос.
— Так, значит, это Фиц вас пустил по моему следу? А он сказал, зачем я ему понадобился?
Я отрицательно покачал головой.
— В подробности мой клиент не вдавался. Сказал только, что вам, вероятно, угрожает опасность.
Мэллой хихикнул, затем несколько раз кашлянул.
— Вы ведь обо мне не слишком много знаете, правда, мистер?..
— Мерфи. Тэкс Мерфи. Кое-что я разнюхал. Не так давно вы вступили в брак с молодой женщиной по имени Эмили Сью Паттерсон. Вы работали в Беркли с Сандрой Коллинз. А когда-то вместе с Фицпатриком занимались наукой.
— И все?
— Разве мало?
Мэллой кивнул и поскреб заросший седой щетиной подбородок.
— Мне и правда угрожает опасность, и далеко не первый день. Вы, наверное, в курсе, что меня ищут аэнбешники. Да и еще кое-кто с удовольствием бы меня сцапал. Небольшие группы заинтересованных лиц. Из нашего правительства, из чужих правительств, даже из частных организаций. Черт побери, иногда мне кажется, что за мной не гоняются только герлскауты.
Старик злобно кашлянул в кулак. Вряд ли он мог похвастаться отменным здоровьем, но я не стал интересоваться его самочувствием.
Про аэнбешников я знаю. Два дня назад тоже поиграл с ними в прятки. Потом мы все-таки встретились, и они упомянули ваше имя, но я прикинулся дурачком. По этой части я дока. Думаю, они поверили.
Старик сердито зыркнул на меня.
— Надеюсь, вы сюда филера не привели?
Я постарался вспомнить, где был и чем занимался последние шесть или семь часов. Да, в том, что никто за мной не следил, я был уверен.
Я отрицательно покачал головой, но, похоже, не убедил этим старика на все сто процентов.
— Если они за вами следили, то жить вашему покорному слуге осталось считанные часы. Ладно, не берите в голову. Лучше угостите сигареткой.
Я протянул пачку с последней сигаретой. Мэллой откинулся на спинку стула.
— Интересуетесь моей биографией?
— Разумеется. — Я держался независимо, но палку не перегибал. Несомненно, старичку было о чем рассказать, а мне хотелось знать все.
— Вы это всерьез? Если я сейчас исповедаюсь, вам тоже будет угрожать опасность.
— С того дня, как я впервые услышал вашу фамилию, у меня одни неприятности. К тому же опасность — как фруктовое желе. Сколько ни слопаешь, всегда найдется место еще для ложечки.
Мэллой ухмыльнулся, кашлянул три-четыре раза и вытер глаза рукавом рубашки.
— Вам доводилось когда-нибудь слышать о проекте «Синяя книга»?
Название показалось смутно знакомым, но не более того.
— Это не тот ли скандал в отделе стендовых испытаний Военно-морской академии?
Старик отрицательно покачал головой, улыбнулся и снова кашлянул.
— Нет, это государственная программа научных исследований. Они начались в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Цель выяснить, происходили ли когда-нибудь контакты пришельцев с землянами.
И тут я вспомнил. Я с детства питал некоторый интерес к пришельцам и летающим тарелкам, но, слава Богу, не увлекся ими настолько, чтобы съехала крыша.
— Тогда власти впервые публично признали возможность существования НЛО. Разумеется, поиски пришельцев дали отрицательный результат, а все свидетельства очевидцев были названы заведомо ложными или в лучшем случае ошибочными. Большинство уфологов считают проект «Синяя книга» первым из цепочки дорогих государственных мероприятий по сокрытию подлинных сведений, которыми в тот момент располагало правительство.
Мэллой заперхал, повернулся к столу, схватил банку «браун-колы» и глотнул. Стол был завален книгами и бумажными листами, на некоторых я заметил письмена вроде тех, которые нашел в меблирашке.
В конце концов власти официально заявили, что закрывают «Синюю книгу». — Он сделал многозначительную паузу. — Но это не соответствовало действительности. Широкой общественности просто пудрили мозги, а правда заключается в том, что в Розвилле… Надеюсь, вы слышали о Розвилле? Военные там кое-что нашли. Уверяю вас, это был вовсе не аэростат метеослужбы. Это был самый настоящий космический корабль, и Советы, конечно, тут тоже ни при чем. Розвиллский инцидент — величайшая в мире кампания по дезинформации. Разумеется, звучали голословные утверждения, велись липовые расследования, писались сумбурные книжки и допрашивались сомнительные свидетели, но общественность так и не узнала даже крупицы истины. Все убедительные доказательства хранились за семью печатями.
Мне уже доводилось слышать подобные речи — в основном, при общении с уфоманами. Мэллою я верил гораздо больше, чем этим чокнутым, хотя он пока не рассказал ничего нового. В свое время обо всем этом писали в газетах.
— Ну и при чем тут «Синяя книга»?
Старик ухмыльнулся.
— «Синяя книга» превратилась в «Синьку». Я очень сомневаюсь, что вы когда-нибудь слышали об этом проекте. Иначе бы не сидели передо мной, а лежали в гробу. Это любимая тайна военных, они берегут ее пуще глаза и любой интерес со стороны воспринимают как личное оскорбление.
— Так что же это за «Синька»?
— Из Розвилла обломки корабля были переправлены на ближайшую подземную базу. К исследованиям привлекли горстку высокопоставленных ученых, имевших допуск к сверхсекретным разработкам, — в сущности, эти люди согласились на пожизненное заключение в комплексе Розвилл. Космический корабль был невелик, но оказался настоящим кладом для ученых. Естественно, они в первую очередь искали оружие или технологию создания новой, более эффективной бомбы. Надо заметить, это происходило в разгар холодной войны. Если помнишь историю, я не буду тебе разъяснять, что в те годы генералов устраивали любые средства, которые позволяли добиться преимущества над вероятным противником.
— Похоже, вояки с тех пор не слишком изменились.
Мэллой хмуро улыбнулся и кивнул.
— Короче говоря, проект «Синька» — это тщательное изучение корабля пришельцев с целью добычи новых знаний и технологий. Работа в комплексе велась даже в восьмидесятых. Дело продвигалось черепашьим шагом. Первые годы ученые просто не могли подступиться к трофеям — земная аппаратура была настолько примитивна, что не годилась для анализа инопланетных данных. Но в конце концов мы ее усовершенствовали.
— Вы сказали — «мы»?
Мэллой откинулся на спинку стула и опять глотнул «браун-колы».
— Сказал. В проекте «Синька» я участвовал с тысяча девятьсот восемьдесят четвертого. Когда мне исполнился двадцать один, меня, в то время многообещающего аспиранта кафедры лингвистики и символогии, завербовали военные. В ретроспективе тот год выглядит очень подходящим для подключения к проекту «Синька» — Большой Брат прочно сидел в своем кресле и войска ООН считались самой мощной армией на планете. Удивительно, до чего все выглядело по-оруэлловски. Короче говоря, я переселился в комплекс Розвилл — руководить дешифровкой иероглифов, обнаруженных на космическом корабле. В этой области за тридцать два года мои предшественники добились очень скромных успехов, я бы даже сказал, нулевых. После розвиллского инцидента так и не удалось обнаружить другую летающую тарелку, хотя сообщений о контактах с инопланетянами было хоть отбавляй.
Монолог прервался — на старика напал кашель. Мэллою понадобилась добрая минута, чтобы прийти в себя.
— Извините. Это уже потом началось.
Я промолчал. Мне не терпелось дослушать его рассказ до конца. Наконец Мэллой отдышался.
— В Розвилле я проработал около четырнадцати лет, и тут вдруг пошли слухи об открытии. Я так и не узнал всех подробностей, но, насколько могу судить, кто-то обнаружил, что инопланетные устройства способны создавать крошечные порции антиматерии. Конечно, мы и сами занимались антиматерией и, по мнению прогнозистов, раскусили бы ее к тысяча девятьсот девяносто восьмому году, — но не смогли бы воспользоваться открытием в практических целях и уж тем более создать на его основе сверхмощное оружие. Инопланетная технология превзошла все наши чаяния.
Разумеется, военные пришли в восторг и заговорили о применении генератора антиматерии для создания бомбы необыкновенной разрушительной силы. Возможно, вы помните: как раз в то время мы нуждались в технологическом скачке, чтобы добиться подавляющего превосходства над Средневосточным блоком. В конце концов генералы своего добились и развязали войну. Но она, как вам известно, преподнесла неприятные сюрпризы.
— Это не только мне известно, но и всему человечеству.
— Совершенно верно. Так вот, генералы сочли, что испытывать бомбу им недосуг. Вместо испытаний они организовали политические провокации, дождались, когда созреет нарыв, получили удобный повод и отправили эскадрилью бомбардировщиков. Всех нюансов я не знаю; по-видимому, бомбы упали куда-то не туда, и началась цепная реакция. Результат походил на Чернобыль восьмидесятых, только в сотни раз страшнее. Разбушевалась война, над всеми континентами поплыли ядовитые облака, атмосфера перенасытилась радиацией. Вояки здорово облажались. В конце концов даже они это поняли и заморозили производство бомб, а кроме того, демонтировали генератор. Но было уже слишком поздно. Война прекратилась, но планете был нанесен невосполнимый ущерб.
Опечаленный Мэллой умолк. Что и говорить, глупо все это было. Глупо и трагично.
Немного погоревав, он слегка наклонился вперед и тихо заговорил:
Как я уже сказал, все эти годы я корпел над иероглифами с розвиллского звездолета. Материала у нас накопилось вдоволь, однако не было главного — ключа. Библиотека инопланетных письмен представляла собой космический розеттский камень, который только и ждал своего Шампольона. Первые шестнадцать лет я ни о чем, кроме этих иероглифов, и думать не мог. По меньшей мере десять раз мне казалось, будто до разгадки только шаг, но в последний миг все шло прахом.
Сразу после войны проект «Синька» был свернут. Нас распустили по домам. Военные были настолько деморализованы, что решили полностью прекратить исследования в Розвилле. Мне предложили работу в Китае, туда я и отправился — переводить технические документы. К счастью, мне удалось незаметно вынести из Розвилла все мои записи и фотоснимки иероглифов. Я и в Китае возился с ними тайком и всегда твердо верил, что рано или поздно добьюсь от них откровения… Что и сделал.
Я задумчиво покивал. Если Мэллой не лжет, если он не просто шизик, смолоду одержимый навязчивой идеей, я теперь один из первых посвященных в тайну инопланетной расы. Человек религиозный на моем месте решил бы, возможно, что внимает гласу Господнему. Я ждал затаив дыхание.
Но Мэллою не суждено было исповедаться до конца. С чудовищным грохотом распахнулась дверь в противоположной стене, и в комнату ворвался человек во всем черном и маске. В руках он сжимал штурмовую винтовку. Мэллой почти царственно поднялся на ноги и повернулся к нему. Через дверной проем доносился топот многих ног — человек с винтовкой пришел сюда не в одиночку. Взмахом руки Мэллой указал мне на другую дверь.
— Бегите! Спасайтесь!
Я медлил. Не могу же я так просто взять и бросить Мэллоя на произвол судьбы! Стрелок направил на него винтовку — жить старику оставались считанные мгновения. Когда я сорвался со стула, Мэллой бросился на человека в маске.
Грянул выстрел. Мэллой вскрикнул, а я рванул на себя дверь и нырнул во тьму. Я мчался сломя голову по неосвещенному коридору; пули крошили дверь, которую я только что оставил позади.
Передо мной показалась тускло светящаяся табличка «ВЫХОД», я с разбегу врезался в дверь плечом. Следом по коридору летел грохот очередей, пули впивались в стены. Я очутился на бетонной лестнице и понесся вниз, не замечая боли в боку и нехватку воздуха.
Наконец я достиг первого этажа и выскочил за дверь в торцевой стене здания. Я побежал налево, за угол, к моему спидеру. Никто меня там не подстерегал — убийцы, видимо, не допускали мысли, что мне удастся выбраться из дома живым. Я прыгнул в спидер и погнал его в зенит. Несколько пуль щелкнуло о корпус, но уже на излете. Треск винтовок медленно затихал. Я уносился в багровое небо.
