Книга: Еда и патроны. Ренегат
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

Стас обернулся, слушая тающий среди завываний ветра наигрыш.
— Он рядом.
Неожиданно возникший за спиной голос заставил сердце ёкнуть.
Коллекционер сидел всё в той же позе, только открытые теперь глаза светились янтарными огоньками, а правая ладонь согревала рукоять «Пернача».
— Мать твою за ногу! — возбуждённым шёпотом протараторил Стас. — Я чуть дуба не дал.
— Всё ещё впереди, — обнадёжил охотник и немилосердно пнул Старшего брата в рёбра. — Подъём, герой. Близится время великих свершений.
— Аррр, — рыкнул Сатурн, вскакивая и вертя головой спросонья. — Что?! Ты какого…?
— Все встали и прижались к стене, — спокойно произнёс Коллекционер, личным примером указав как нужно. — Следите за землёй.
Стас вынул из рюкзака укрытый там от пыли дробовик, Сатурн поднял лежащий рядом пулемёт, и оба притёрлись спинами к шершавым кирпичам.
— В чём дело? — тихонько поинтересовался великан, оглядывая замерших компаньонов. — Надо костёр потушить.
— Ничего не трогай, — ответил охотник. — К нам в гости пожаловал странствующий музыкант.
Сатурн с подозрением взглянул на Коллекционера, явно предположив что-то нехорошее, и обратил полные недоумения глаза к Стасу.
— Гусляр, — пояснил тот и кивнул для убедительности.
Старший брат помолчал немного, обдумывая услышанное, и, всё ещё шёпотом, спросил:
— Вы пьяны?
— Слушай меня, дружок, — взял слово Коллекционер, напряжённо всматриваясь в красную, освещённую пламенем землю. — Второй раз за свою противоестественно долгую жизнь я имею счастье наслаждаться этой музыкой, и впервые так близко. Здесь его не часто видят. Значит, он ушёл от гнезда. Он голоден, и мы — его дичь. Пусть так и думает. А я думаю иначе. Гусляр атакует из-под земли. Смотрите в оба. Как увидите шевеление, дайте знать, но не стреляйте. Огонь после меня. И только попробуйте, недоноски, его спугнуть.
Стас и Сатурн переглянулись, но промолчали, решив не искушать судьбу пререканиями с охотником во время его любимого занятия.
Поющему в пустоши ветру никто больше не аккомпанировал. Время шло. Стас с Сатурном мёрзли, тихонько переминаясь с ноги на ногу. Коллекционер, замерев, будто соляной столб, пялился на землю. Так продолжалось минут десять, пока сигнальное «тщщщщщ» не нарушило молчания.
— Он здесь, — прошептал охотник и указал стволом пистолета вниз перед собой.
Стас присмотрелся. Длинные тени, тянущиеся от камней и слипшегося комьями суглинка, едва заметно вибрировали. Не колебались, плавно меняя насыщенность в такт беспокойному пламени, а именно вибрировали, мелкими, на грани зрительной чувствительности, рывками перемещаясь в сторону.
Скоро вибрация стала ощущаться не только зрительно, пробилась сквозь толстые подошвы и защекотала ступни. На грунте, в эпицентре «сейсмической активности» образовалась быстро расширяющаяся лунка.
— Жда-а-ать, — протянул охотник, кровожадно скалясь.
— Может, гранатой? — предложил Сатурн и кивнул на растущее углубление.
— Нет. Он мне целиком нужен.
Края лунки ещё немного расползлись и замерли.
Все молча, с зудящими на спусковых крючках пальцами, уставились в подземные врата, ожидая появления музыкального гостя. Но осевшая почва больше не шевелилась. Вибрация исчезла.
— Ушёл? — с плохо скрываемой надеждой в голосе поинтересовался Старший брат.
— Спугнули, — выдохнул Коллекционер, продолжая, тем не менее, держать лунку на мушке. — Как есть спугнули, вредители, блядь.
— Мы-то тут при чём? — осторожно возмутился Стас. — Сам не дал костёр затушить. А гусляр огонь почуял и ушёл, наверное.
— Он на-се-ко-мо-е. Огонь его привлекает, — выдвинул охотник контраргумент. — А топчущиеся, как лошади, группы кретинов, его отпугивают.
— С какого это вдруг, дичь его отпугивать должна?
— Да с такого, что Гусляр охотится на одиночек! Ясно тебе?!
— Хорош тут орать. Нашёл из-за чего. Ушёл, да и хер с ним. Я только перекрещусь.
— Бля. Ну что за похуисты? Такой трофей прое…
Находящийся до того в стороне от дискуссии Сатурн прервал обличительную речь охотника. «Корд» в его руках неожиданно полыхнул снопом раскалённых газов, и уши заложило от грохота.
Рядом с великаном мелькнула чёрная тень. Сатурн пошатнулся, разворачиваясь, и упал. Описавшая полукруг пулемётная очередь размолотила кусок стены, превратив кирпич в пыль.
— Там! — Коллекционер вскинул «Пернач» и разрядил магазин в темноту.
Стас трижды пальнул наугад из дробовика, скорее за компанию, нежели с расчётом кого-то подстрелить.
Непроглядный мрак ночи принял в себя всё, не шелохнувшись.
— Хе-хе, — охотник сменил магазин и провёл ладонью по земле. — Достал. Достал сукина сына, — растирая между пальцами вязкую светлую субстанцию, он подошёл к встающему на ноги Сатурну и хлопнул того по спине. — Молодец! Все за мной.
Стас вытащил из костра пучок горящих веток и отправился вслед за Коллекционером, попутно дозаряжая дробовик. Сатурн включил фонарь, пристёгнутый к бронежилету возле левого плеча.
— Он странный, — поделился наблюдением великан, светя в спину захваченному азартом погони охотнику.
— Не страннее нас с тобой, особенно тебя.
— Ах, гадина! — Коллекционер присел, ощупывая землю.
— Что там? — крикнул Стас.
— Ушёл таки паразит! Но сувенир оставил.
Охотник поднялся, держа в руке небольшую пластину, изначально, судя по всему, овальной формы, а сейчас расколотую пополам. Чёрная с одной стороны, с другой она была вымазана белёсой субстанцией.
— Возвращаемся? — кивнул Стас в направлении освещённой костром стоянки.
— Да. Под землю я уж за ним не полезу. Глянь, какая хреновина, — протянул Коллекционер пластину.
— Хм, — Стас опустил дробовик и взял трофей. — Жёсткая. На здоровенную чешую похожа.
— Ты на скол посмотри, а лучше пощупай. Чувствуешь, расслоилась в центре? Трещинами пошла, а отверстия нет, излом только.
— Удержала пулю?
— Прикинь, какова тварюга. Может, и не плохо, что вы её спугнули. А то, высунись такая падла в метре от меня, глядишь, и дотянуться бы успела. Пока там всю чешую переломаешь. Из неё же броню шить — милое дело. Да, любопытный экземпляр. Жаль, побольше разглядеть не удалось.
— Я тут тоже кое-что нашёл, — подойдя к костру, Сатурн передал охотнику странный, похожий на корягу предмет. — Отстрелил, наверное.
— Ну-ка, — Коллекционер принял из рук Старшего брата находку, едва не светясь от любопытства. — Что тут у нас? Да это же… Ты мой дорогой! — расплылся он в улыбке, глядя в глаза Сатурну, от чего тот несколько растерялся, не зная, как реагировать на подобный приступ дружелюбия. — Вот молодчина! Как доберёмся до Кутузовского, обязательно сообщу о проявленном тобой героизме, пусть к награде представят.
Великан хмыкнул и смущённо улыбнулся.
— Да чего там.
— Красота какая, — закончив с торжественной речью, охотник тут же потерял интерес к новоиспечённому «герою» и переключился на изучение артефакта. — Вы только посмотрите, — провёл он ладонью вдоль серпообразной его половины, не касаясь гладкой чёрной поверхности с мелкими зазубринами на вогнутой стороне. — Острая, должно быть. Прямо серрейтор. Такая хрень в ляжку воткнётся, располосует сверху донизу. Да, пожалуй, и кость перерубить сможет.
— Что это у тебя? — Стас кивнул Сатурну на правое плечо.
— Где?
— Да вот же, — он подошёл и отогнул несколько слоёв вспоротого на бронещитке кевлара, из-под которого блеснула свежей царапиной сталь.
— Покажи, — заинтересовался охотник. — Ну нихрена! Повезло тебе, дружище. Чуть более легкомысленное отношение к средствам индивидуальной защиты и пришлось бы переучиваться на левшу. Эх, жаль, ни одного трупа под рукой нет. Сейчас бы мы рабочие характеристики этого «клинка» проверили.
Великан поморщился.
— Я лучше спать пойду.
— И я тоже, — поддержал идею Стас. — А тебе, — обратился он к Коллекционеру, — приятного времяпрепровождения. Надеюсь, эта тварь не вернётся за своим инструментом.
— А если вернётся, вас разбудить? — усмехнулся охотник.
— Не сочти за труд.
Сон долго не шёл к Стасу, а когда пришёл, то принёс собой лишь вереницу диких образов, проступающих из холодной мглы. Был в нём только один положительный момент — краткость.
— Подъём, неврастеник.
Лёгкий удар по ноге вырвал из липких объятий кошмара.
— Что? — Стас сел и заморгал, продирая глаза. — Уже шесть?
— Пять сорок, — ответил Коллекционер, прихлёбывая из кружки. — Не могу уже бормотанье твоё слушать. Полночи терпел.
— Я опять говорил во сне?
— Да пиздец просто, рот не закрывался.
— О чём?
— Бред какой-то нёс горячечный, как обычно. Знаешь, Станислав, тебе нужно внимательнее следить за здоровьем. Нервы — это, брат, не шутка. Сначала кошмары снятся, потом мысли странные в голову лезут, а заканчивается всё маниакальной одержимостью с иррациональной тягой к убийству.
— Твоя история болезни мне известна, — Стас плеснул в кружку воды и поставил на угли догорающего костра. — Чёрт. Холод собачий. Мясо осталось?
— Нет. Мало я провианта захватил, не рассчитывал на пешую прогулку. Есть тыква. Будешь?
— Давай.
Коллекционер достал узелок с засушенными коричневыми ломтиками, развязал и положил рядом.
— У Фомы подкрепимся. Не откажет, наверное. А этому всё нипочём, — кивнул он на мирно похрапывающего Сатурна. — Спит как ребёнок. Видать, совесть чиста, аки у агнца божьего.
— В таком случае удивительно, как тебе вообще спать удаётся.
— Мне проще, у меня совести нет.
— И этот человек рассуждает о моём психическом здоровье, — покачал головой Стас.
Потревоженный разговором Сатурн заворочался, чмокая обветренными губами, и открыл глаза.
— Который час?
— Пробудилась, радость моя? — ласково поинтересовался охотник. — Гусляры ночью не кусали?
Великан исподлобья глянул на «странного» компаньона, фыркнул и сел, закутавшись в одеяло.
— Скоро уходите?
— Да, — ответил Стас, запивая малоаппетитные кусочки тыквы подогревшейся водой. — Остаёшься тут за главного часа на три. Сиди тихо, никуда не шастай. От огневых контактов тоже попрошу воздержаться, наконтактировались уже. Так что, если кого незнакомого заметишь, не шмаляй сразу. Затаись и пережди, может сам уйдёт. Хотя, с твоими габаритами… — Стас задумчиво поскрёб щетину. — В общем, действуй по обстановке, но без фанатизма. Понял?
— Так точно, — кивнул Сатурн.
— И это, — Коллекционер указал великану на грудь пальцем, после чего совершил им хитрое круговое движение, — броню под жопу сунь. — Он принял зловещий вид и соответствующим голосом продолжил: — Гусляры не прощают.
Старший брат, судя по всему, воспринял предостережение охотника всерьёз, и, немного подумав, уселся на рюкзак.
— Так нормально?
Коллекционер пожал плечами.
— Жопа твоя. Сам решай, насколько она тебе дорога.
— Он шутит, — успокоил Стас. — Вряд ли гусляр вернётся. Скорее всего, эта гнида уже подохла в своей норе.
— Не скажи, — без тени юмора возразил охотник. — Насекомые чрезвычайно живучи.
— Никакое это не насекомое. И вообще я сомневаюсь, что такая хрень могла из жука эволюционировать. Тут, как пить дать, без затейников-генетиков не обошлось. А учитывая близость Легиона…
— М-м. — Коллекционер задумчиво оперся подбородком о кулак. — Интересная теория. И, честно говоря, с моей собственной она расходится в сущих пустяках. Я-то всё же считаю, что основой послужило именно насекомое. Может, товарищ более близкий к научным кругам сумеет нас рассудить?
Сатурн поймал на себе вопросительные взгляды и насупился, предчувствуя неладное.
— Ну давай, колись, — поторопил его Стас. — Ваши умельцы чудо это сварганили? Мы никому не расскажем.
— Не понимаю, — пробурчал великан.
— Чего ты не понимаешь? Гусляр — ваших рук дело?
— Это зак…
— Ай, — махнул рукой Коллекционер. — И без твоей закрытой информации ясно, откуда ноги растут. Я одного только не понимаю — по кой хрен вы его на волю выпустили. Это эксперимент такой что ли? Изучаете эффективность своего биологического оружия?
— Да что вы ко мне привязались? — рыкнул Сатурн. — Я ничего не знаю об этом.
— Ладно, не донимай парня, — обратился к охотнику Стас. — Он ведь просто солдат, расходный материал. Кто станет посвящать его в планы Легиона? Пометят себе в анкете, что образец номер два продемонстрировал боевую эффективность выше, чем образец номер один, на том и закончат. Давай уже собираться.
— Да, — согласился Коллекционер, вешая на плечо зачехлённую СВУ, и автомат на шею, — бестолковое дело. Всё равно, что спрашивать у лабораторной крысы, о целях научных изысканий.
Сатурн шумно выдохнул в холодный воздух облачко пара, но промолчал, демонстрируя незаурядную выдержку.
— Ну всё, — Стас закинул вещмешок за спину и взвалил на плечо укутанный брезентом пулемёт. — Постарайся в течении трёх часов никого не убивать.
Коллекционер, проходя мимо сидящего великана, ухмыльнулся и прошептал заговорщически:
— А броню всё же подложи.

 

— Ну, что скажешь? — Стас обернулся и посмотрел на оставшиеся в паре сотен метров позади руины.
— Он не палач, — ответил охотник.
— Вчера ты говорил, что он не боец.
— Тогда я ошибся, а сейчас уверен.
— Молодость и наивность ещё ни о чём не свидетельствуют.
— Абсолютно. Вот, помню, я в его годы…
— Давай об этом позже.
— Эх, — вздохнул Коллекционер и совсем по-стариковски закашлялся. — Вечно вы, молодёжь, спешите куда-то, не слушаете старших, не интересно вам наше брюзжание. Да?
— А ты что, старый очень?
— Уж почитай четвёртый десяток к концу близится. Не многие в нашей профессии этим похвастать могу.
— Четвёртый десяток — это сколько?
— Ну, тридцать пять — тридцать семь, где-то так.
— Ты своего точного возраста не знаешь?
— А мне свидетельств не выдавал никто. Разве что вот, — охотник поднял левую руку и продемонстрировал глубокий кривой шрам на ребре ладони. — Серый сосед по выгребной яме «расписался».
— С кем же ты рос? Ведь кто-то тебя подобрал.
— Давай вернёмся к предыдущей теме, — предложил Коллекционер. — Ты про зверюшку интересовался, не стрельнет ли в спину после того, как груз добудем. Отвечаю — не стрельнет. Этот мясной танк нам, похоже, и впрямь в усиление придан. Но успокаиваться рано. Вчера, по дороге сюда я заметил, что у нас появился попутчик.
— Давно?
— На пятом часу прогулки. Один. Очень грамотный товарищ. В пустоши днём столько времени невидимкой оставаться — это, я тебе скажу, задача архи сложная.
— Думаешь, он от самой базы нас пасёт?
— Почти не сомневаюсь. Хозяин наверняка послал следом вторую машину. Да вот только не рассчитывал на столь горячий приём от местных жителей. Детишки своим наскоком нам большую услугу оказали. Теперь мы этого следопыта за рекой встретим с распростёртыми объятьями и поспрашиваем, если в силах будет, с какой он целью за нами увязался.
— Зачем спрашивать? И так понятно.
— Понятно, но ведь и развлечься нужно иногда.
Через сорок минут линия горизонта, мутная из-за поднятой ветром пыли, нарушилась очертаниями крепостных стен. Ещё через полчаса монастырские древоземные укрепления встретили путников стволами крупнокалиберных автоматических орудий.
— Стойте там! — в отнюдь не приветственном жесте поднял руку часовой на стене, метров за пятьдесят. — Кто такие? Что надо?
— Мы к Фоме, по делу, — крикнул в ответ охотник. — Скажи, что Кол пришёл с напарником.
— Оставайтесь на месте, — боец шепнул что-то стоящему рядом пулемётчику и скрылся из вида.
— Я думал, ты тут почти свой, — удивился Стас, обращаясь к Коллекционеру.
— Свои у них по клеткам сидят.
Спустя минут пять крепостные ворота заскрипели, придя в движение, и остановились, когда меж тяжёлых обитых железом створок образовалась небольшая щель.
— Сюда, махнул рукой показавшийся в узком проёме охранник.

 

— Здравствуйте-здравствуйте, друзья мои, — Фома развалился в кресле своего кабинета и методично поглощал ватрушки, прихлёбывая из блюдца ароматный горячий напиток.
— И тебе долгих лет, — ответил любезностью Коллекционер.
— Доброе утро, — поприветствовал Стас.
— Ну, с чем пожаловали? С добром, аль с извинениями?
— Рановато для извинений, срок ещё не вышел, — Коллекционер взял у Стаса пулемёт, положил на пол и развернул. — Принимай.
Фома отложил ватрушку, вытер руки о полотенце и, не сводя глаз с вожделенного творения германских оружейников, вылез из-за стола.
— Ну-ка, ну-ка, посторонись, — подскочил он к трофею и взял MG3 в руки. — Неужто тот самый? Ай, красавец! Хорош-хорош, — на этом восторги закончились, и настоятель весьма небрежно бросил добытый кровью раритет на кушетку. — Присаживайтесь. Есть будете?
— Не откажемся, — выдвинул стул Коллекционер.
Стас последовал его примеру.
— Верка! — крикнул Фома.
По коридору застучали быстрые шажки, в дверях появилась миловидная особа в косынке и зелёном сарафане.
— Слушаю.
— Собери на двоих потрапезничать. Пирогов, чайку там, сама знаешь. И сюда тащи, — Фома перевёл взгляд на гостей. — Может, водочки?
— Воздержусь, — отказался Коллекционер.
— Благодарю, — покачал головой Стас.
— Это правильно, — одобрил настоятель. — Есть много способов испортить себе здоровье с большим толком, — и снова переключился на Верку. — Ну, чего встала-то столбом? Давай, живо!
Девушка вздрогнула и опять застучала каблучками по коридору.
— Чуть увидит мужиков незнакомых, так и обмирает сразу, — усмехнулся Фома. — Надо замуж её выдавать скорее. Станислав, ты как, не желаешь? — настоятель кивнул на дверь и озорно подмигнул. — А то остепенился бы. Мы и жильём обеспечим.
— Я подумаю, — улыбнулся Стас. — Мне ещё с прошлого раза здесь очень понравилось.
— Хе-хе. И на морду смазлив, и на язык остёр. Бабы таких любят. Ну ладно, — Фома хлопнул ладонью по столу. — О делах сердечных после. А сейчас поведайте-ка мне историю о чудесном обретение сего инструмента вершения промысла божьего.
— Можно подумать, будто ты не в курсе, — усмехнулся Коллекционер.
— Слыхал кое-что, — кивнул настоятель. — Но ты же знаешь, новости, пока до нашего захолустья доберутся, такими небылицами обрастут — хоть детей пугай.
— Что бы ты ужасного не услышал, могу заверить — всё было гораздо страшнее, — охотник зловеще сверкнул глазами и осклабился. — Пусть лучше сам виновник торжества расскажет.
— Да и рассказывать-то особо не о чем, — пожал плечами Стас. — Устроил диверсию, воспользовался суматохой, вот и всё.
— Скромность — есть добродетель, — похвалил Фома. — А ведь слухи ходят, будто Потерянные двадцати бойцов убитыми лишились и ещё с полсотни ранеными. Правда, аль брешут?
— Вполне вероятно.
— Ещё поговаривают, что наёмники тому виной. Повздорили, дескать, с Бульдозеристом, и к Центровым переметнулись, громко дверью хлопнув.
— Врут. Наёмники, как только заваруха началась, сняли охрану и ушли. К Центовым или нет — не знаю, но к саботажу на складе они не причастны.
В кабинет вошла Вероника с подносом, неловко бочком обогнула Стаса, поставила на стол тарелки с чашками, и, заливаясь румянцем, удалилась.
— Значит, всё в одиночку провернул? Молодец. А главный-то сам, Бульдозерист, не пострадал ненароком?
Стас взял с тарелки румяную ватрушку и отпил из чашки горячего травяного чая.
— М-м. Очень вкусно. Спасибо большое. Бульдозериста я в штабе встретил, когда шёл за пулемётом. Точнее не встретил, а слышал только, как он с охраной в бункер спускался. Судя по твёрдости шага, комендант был вполне здоров.
— Вот ведь скользкая… — Фома с досады поджал нижнюю губу и замахнулся, намереваясь от души врезать кулаком по столу, но взял себя в руки и ограничился выразительным жестом, к которому обычно добавляют «Эээх!». — Прискорбно, прискорбно.
— Да не расстраивайся, — попытался утешить настоятеля охотник, разделавшись со своей порцией. — Центровые миндальничать не станут. Им только покажи подранка, а дальше дело техники.
— Может и так, может и так, — погладил Фома бороду. — Ну, а сейчас куда путь держите? — переключился он с тяжёлых раздумий на дела насущные.
— За реку, — ответил Коллекционер. — Бульдозерист — дядька мстительный и пока ещё живой. А ну как след возьмёт. Лучше уж мы на тот берег, да и разбежимся.
— Понятно, понятно… — покивал настоятель. — К нам-то долго добирались?
— Вчера затемно ещё вышли.
— Пешком, стало быть?
— Лошадьми не богаты, — посмеялся охотник.
— Не по старой ветке шагали?
— Зачем нам крюк такой закладывать? Мы напрямки.
— Жаль, — Фома вздохнул и замолчал, возя по столу блюдце.
— А в чём дело-то?
— Да, понимаешь, чудные вещи творятся. Доложили мне вчера о стрельбе на той дороге. Пороховщики с вояками какими-то сшиблись. Крепко сшиблись. Три машины в хлам: две детские, одна вояк. Восемь покойников. При чём так выходит, что броневик воякский — отличный, кстати, броневик — из игры первым вышел. Ракету словил прямо в дверь кабины. Гильз кругом навалено дохера, но почти все детские, за их тарантасами шлейфом тянутся. А возле воякской машины чуть — семёрки, мосинские и, что интересно, четыре крупняка чистеньких, блестящих. Одиночными стреляли, три, от силы четыре человека. И перестреляли таки пятерых Пороховщиков, которые были на ходу и с пулемётами. А один тарантас ихний так и вовсе разметало, будто с миномёта фугасом. Трупы облегчили чуток. При троих детятях, что человеческий облик сохранили, личного оружия не обнаружилось. Из броневика тоже выгребли всё. Оставили пару сюрпризов. А самое главное — сняли то ли «Корд», то ли «Утёс» с тарантаса детского вместе с коробом патронным и упёрли в неизвестном направлении, пешком, когда на сорок километров вокруг ни души. Вот и ломаю я голову — что за броневик? Куда ехал? Кого вёз? И где сейчас та бравая команда?
— Сожалею, — развёл руками Коллекционер, — но тут мы тебе не помощники. Не видели ничего. А почему ты считаешь, будто они пешком ушли? Может, и вторая машина была, с миномётом в кузове.
— Может, и была, только следов не оставила совсем. Не иначе, — лицо настоятеля приняло умиротворённое выражение, а руки возделись к небесам, — ангелы унесли на крыльях ту машину.
— В таком случае, её экипажу лучше не препятствовать, — пошутил Стас, но у Фомы шутка отклика не нашла.
— А по ногам найти не пытались? — спросил охотник.
— Пытались. Как же не пытаться? Да без толку почти. Буря песчаная накануне разразилась, неглубокие следы замела все. Но кое-что удалось отыскать. Веришь-нет, отпечаток вот такенной ножищи, — настоятель вытаращил глаза и развёл руки в стороны, демонстрируя гостям невиданный размер стопы загадочного существа. — Я сам поначалу не поверил, но все, кто видели, в один голос божатся, что натурально обутой стопы след, размера этак пятидесятого, и широченный. А весит богатырь сей, по глубине судя, центнера за три.
— По описанию очень на Жопу смахивает, — поделился мнением Стас.
— В разношенных шлёпанцах, — усмехнулся Коллекционер.
— Вам всё смехуёчки, — нахмурился Фома. — А мне не до шуток. Мало нам Гусляра этого, так ещё твари какие-то объявились, не пойми-разбери.
— Кстати, — охотник поднял вверх указательный палец. — Будь добр, напомни, сколько ты за шкуру Гусляра обещал.
— Десять золотых, — Фома настороженно прищурился. — А что?
— Секунду, — охотник развязал мешок и достал замотанную тряпкой конечность. — Вот что, — развернул он трофей.
— Поясни, — указал Фома на чёрный корягообразный предмет, лежащий на столе среди тарелок и чашек.
— Ну, — Коллекционер потёр подбородок, — предполагаю, что это его рука. Одна из.
— Ты предполагаешь?
— Да.
— А поточнее никак?
— Видишь ли, в чём дело, — охотник коснулся пальцами гладкой поверхности «серпа», явно наслаждаясь созерцанием этого органического оружия, — данного куска Гусляр лишился спонтанно, пулей оторвало. И вот этого ещё, — выложил он на стол пластину. — Мёртвого тела мы не видели, в землю гад зарыться успел. Но в том, что тело уже мёртвое, я практически не сомневаюсь. Уж больно много оно свинца впитало. Не живут с таким содержанием тяжёлых металлов в организме.
— Предполагаю… Практически… — скривился настоятель. — Стареешь, Кол. А ведь было время, — обратился он к Стасу, тыча пальцем в охотника, — врал в лицо, да с таким задором, что плакать хотелось от благодарности, душу вынимал.
— К чему ворошить? — откинулся Коллекционер на спинку стула. — Один раз всего и обманул-то. Не обманул даже, а так, приукрасил слегка.
— Приукрасил?! — Фома подался вперёд, от чего ножки кресла заскрипели, царапая дощатый пол, и снова начал апеллировать к Стасу: — Этот брехун двенадцать лет назад сослепу завалил брата нашего, Никанора!
— Ну, началось…
— Да. А мне наплёл, как героически сражался против своры обдолбаных Навмашевцев, и как потом на плечах выносил с поля боя истекающего кровью друга. Нёс-нёс и не донёс, помер Никанорушка. Ой, сколько там сожалений было, сколько клятв отомстить за брата. А я, дурак, ещё его успокаивал, отговаривал, боялся, что и впрямь резню учинит, а нам потом расхлёбывать. Пиздобол. Прости Господи, — перекрестился настоятель. — И как ему теперь верить?
— Мне верить не нужно, — спокойно ответил Коллекционер. — Ты глазам своим верь.
— Глаза мне покуда не врали, — кивнул Фома. — Бог миловал. Только, вот беда — не видят они здесь гусляра мёртвого, а видят… Да я не знаю даже что и за херня тут валяется.
— Это рука, — напомнил Стас. — Правда. Я сам там был. Кол не врёт.
— За него, — указал Фома на охотника, — лучше не ходатайствуй, Станислав. Никогда. Он любому мозги задурит. И не сообразишь, как так вышло, что тебя по его милости за жопу взяли, да ты же и виноват во всём оказался.
— Ладно, — Коллекционер поднял со стола отстреленную конечность и повертел, любуясь. — Гусляра ты не видел, сравнивать не с чем. Но ведь тебе известно, какие эта тварь раны оставляет?
— Да уж, насмотрелся.
— Ну так и проверь.
— А вот и проверю, — настоятель поднялся, опершись кулаками о стол, и с вызовом глянул на охотника.
— И проверь, — невозмутимо повторил тот.
— Дай сюда, — Фома наклонился вперёд и схватил объект спора. — Митька! — крикнул он, дёргая за свисающее из стены кольцо на верёвке.
Снизу послышалась дробь шагов по лестничным ступеням, и в кабинет влетел запыхавшийся подросток лет пятнадцати в длинной холщёвой рубахе и чёрных штанах заправленных в короткие сапоги.
— Звали, отец-настоятель?
— Быстро дуй к Хрящу. Скажи, чтоб раба подобрал негодного, но не шибко тощего. Пусть в карцер отведёт.
Митька энергично кивнул и бросился исполнять приказ, но остановился в дверях и, обернувшись, боязливо поинтересовался:
— Живым держать прикажите?
Настоятель ненадолго задумался.
— Да, живого пущай оставит.
Стас вопросительно посмотрел на Коллекционера.
— Следственный эксперимент, — пояснил тот буднично невозмутимым тоном.

 

Карцер — небольшое бревенчатое здание, лишённое окон — находился возле рабских бараков. На подходе группу из трёх «естествоиспытателей» и пары неотлучно следующих за Фомой охранников ожидал пугающей наружности субъект — здоровенный, под два метра ростом, мужик, слегка рыхловатого телосложения, с огромным брюхом и блестящим лысым черепом. Отсутствие растительности на скальпе с лихвой компенсировалось чрезвычайно густой торчащей вперёд бородищей, которая расходилась от мясистого лица почти ровным чёрным полукругом. Мощные волосатые предплечья тянулись из-под закатанных по локоть рукавов и оканчивались чуть выше колен лопатоподобными грязными кистями. Будучи сжаты, эти мозолистые рабочие руки стали бы парой кулачищ размером в полголовы каждый. Серую просоленную потом рубаху от середины груди закрывал кожаный фартук «украшенный» множеством заплат и двумя большими квадратными карманами, свисающий до самых голенищ тяжёлых, обитых железом сапог с толстой подошвой. Жутковатый верзила смотрел на приближающегося настоятеля полубезумными выпученными глазами и безостановочно кланялся, делая короткие движения вперёд туловищем.
— Здорово, Хрящ, — поприветствовал его Фома, чем вызвал бурную реакцию, проявившуюся возбуждённым мычанием и ещё более активными поклонами. — Приготовил?
Здоровяк остервенело затряс головой, указывая в сторону карцера, после чего неуклюже подскочил к двери и, открыв её, замер в раболепном поклоне.
— Молодец, дружок, молодец, — похвалил настоятель. — Ну-ка, что тут у нас?
Все трое и Хрящ проследовали в полутёмное, освещаемое одной керосиновой лампой помещение. Охранники остались снаружи.
— Угу, — Фома смерил взглядом привязанного за руки человека. Верёвка шла через кольцо в потолке, а конец её был обмотан вокруг крюка вмонтированного в стену. — Он выглядит здоровым.
— Да-да-да! — отчаянно затараторил человек, неожиданно выйдя из прострации. — Я здоров! Я могу… могу работать! Я ещё пригожусь! Не губите! Христом-богом прошу!
Стас присмотрелся и узнал в несчастном давешнего активиста, первым из обитателей барака решившегося молить о помощи.
Хрящ скривил губы и замотал головой, тыча указательным пальцем правой руки промеж растопыренных пальцев левой.
— Сгнил? — догадался Фома и тут же получил утвердительный кивок. — Понятно, — он развернул принесённый с собой фрагмент отсутствующего тела, взялся за «рукоять» и приложил острие серпа к бедру подопытного.
— Что… что вы делаете?! — задыхаясь, пролепетал человек. — Зачем это?! Не надо! Умоляю!
— Да не трясись ты, — проворчал настоятель, будто хотел всего лишь подравнять виски, примерился, водя страшным орудием от бедра к животу, потом обратно, хмыкнул и сделал шаг назад. — Выше нужно поднять. Гусляр снизу атакует. Хрящ.
Здоровяк протопал к противоположной стене, ухватил могучими лапищами верёвку и, подняв отчаянно дёргающегося подопытного над землёй, обмотал высвободившийся кусок вокруг крюка.
— Вот, уже ближе к истине, — одобрил Фома. — Ещё чуток подтянуть надо.
Стас придвинулся к охотнику.
— Откажись от золота, — прошептал он, наблюдая за отвратительными приготовлениями.
— Спятил? — искренний интерес Коллекционера к происходящему читался на лице даже при тусклом свете закопченной керосинки.
— Это перебор. Так нельзя.
— Он всё равно не жилец.
— Хорош, — дал отмашку настоятель, удовлетворившись высотой цели. — Одолжи-ка фартучек, — он дождался, пока Хрящ снимет спецодежду, накинул кожаный передник и занёс «серп» для удара.
— Не надо! Господи! — подвешенный в метре над землёй человек зашёлся истерическим визгом, выгибаясь дугою и суча ногами.
«Серп» вонзился в бедро сбоку и рывком опустился до колена.
Высокий душераздирающий вопль сделался на пару тонов ниже, переходя в прерывистые завывания.
Фома ухватил дёргающегося в исступлении человека за щиколотку.
— Свет сюда.
Хрящ снял со стены лампу и поднёс к объекту эксперимента.
— Разорви штанину, не видно нихрена, — попросил настоятель, и руки молчаливого помощника немедленно исполнили приказ.
Длинная, обильно кровоточащая рана была настолько глубока, что в свете керосинового пламени, за поблёскивающей влажной плотью явственно просматривалась оголённая кость. Бедро практически развалилось надвое. Отделившееся мясо колебалось в такт судорожным движениям подопытного и чавкало, прилипая-отлипая. Кровь очень быстро пропитала ткань штанов и теперь ручьём текла на пол с драного худого ботинка. Человек прекратил выть, разнообразив репертуар частым дрожащим оханьем. Глаза его закатились, шея вздулась жилами.
— Не пойму, — Фома, сохраняя полнейшее хладнокровие, изучал результат эксперимента. — Вроде, похоже, но края уж больно ровные. Сейчас с другой стороны проверим.
— Позвольте мне, — обратился Стас и подошёл к дыбе.
Коллекционер удивлённо поднял бровь, глядя, как напарник берёт из рук Фомы окровавленное орудие пытки.
— Валяй, — согласился настоятель. — Только фартучек накинь.
— Благодарю, — Стас просунул голову в лямку заботливо предоставленной спецодежды и встал напротив подопытного. — Думаю, проблема в том, что удар у вас слишком резкий. Гусляр так не бьёт. Он хватает и удерживает. Порезы сами собой наносятся, когда жертва вырываться начинает. Гусляр тянет вниз, жертва лезет вверх, поэтому раны выходят кривые и рваные. Я продемонстрирую.
Он прицелился и, собравшись духом, вонзил «серп» под грудину.
Человек вздрогнул и посмотрел округлившимися глазами на своего нового экзекутора.
— Ты-ы… — вырвалось из скривившегося в гримасе ярости рта, пока зазубренный чёрный «клинок» спускался к паху, высвобождая из брюшной полости искромсанные потроха. — А-арх.
Голова подопытного качнулась и упала на грудь.
— Ну вот, — Стас сделал шаг назад от лениво расползающихся по земляному полу внутренностей и снял залитый кровью фартук, — я же говорил.
— Действительно, — покивал Фома, разглядывая зловонную прореху. — Теперь узнаю.
— Значит, всё улажено? — Коллекционер хлопнул в ладоши и потёр их, излучая алчность.
— Само собой, — ответил настоятель. — Хрящ, прибери тут.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15