Глава 47
Маленький городок

Катя сидела в своей крохотной машине «Смарт» с опущенным стеклом – она задыхалась, никак не могла восстановить нужный ритм – вдох, выдох…

Маленький городок… Рождественск – пусть и не такой уж маленький на карте Подмосковья со всеми его микрорайонами, бывшими старыми фабриками, новой промышленностью, холмами, экопоселками, полями, пригородами – но по сути своей чистой воды провинция. Тесный мир, где люди не такие, как в больших городах. И связи тут другие между событиями. И память крепче.

Виктория Одинцова – прекрасная булочница-кондитерша соприкасалась не только с делом отеля «Сказка». Она работала в интернет-кафе «Железо и софт» в то время, когда это место посещала Аглая Чистякова.

Не нож, не кинжал – ОН…

Катя наконец-то отдышалась. Опять глянула на часы. Подругу Дарьи Марину Рябову удалось совместными усилиями уговорить отпроситься с работы. Она пообещала, что сделает это как можно быстрее и где-то после обеда – в три или в половине четвертого уже будет дома.

Катя приготовила для нее много вопросов.

Да, столько новых вопросов возникло сразу…

И первый – зачем Аглая Чистякова, имея дома ноутбук, так часто посещала интернет-кафе? Причем делала это вроде как скрытно и от одноклассников, и от тетки, прикрываясь своей любовью к катанию на роликах?

Ответ напрашивался лишь один – в интернет-кафе «Железо и софт» девочка отправлялась реализовывать по Интернету какие-то свои секреты. Домашний ноутбук она ведь делила вместе с матерью. И пусть той почти постоянно не бывало дома, все равно следы «секретов» могли остаться в компьютере, и мать могла на них наткнуться, узнать…

В памяти Кати всплыли фрагменты из прежних бесед со свидетелями. Тетка Аглаи Марина Белоносова (ох, сколько же Марин в этом деле! Имя, что ли, такое популярное!), которую они посещали вместе с Артемом Ладейниковым… Что она говорила про «волонтерство» Аглаи? Про то, что девочка стремилась сама зарабатывать деньги каким-то там «волонтерством»? И заработала себе на ролики и… да, она, кажется, и ноутбук купила сама, и пользовалась им вместе с матерью, чтобы не вызывать подозрений…

Что за волонтерство такое?

В памяти всплыл допрос девчушек-близняшек из «восточного» магазина, который они посетили вместе с Гущиным.

Букаке-вечеринки…

Сайты о непристойных «букаке-вечеринках»… На просмотре этих сайтов Аглаю однажды застукала учительница Грачковская…

Вечеринки, на которых юные девушки, порой и несовершеннолетние, раздеваются в окружении возбужденных самцов, и те исступленно мастурбируют, наблюдая за тем, как девушка ласкает себя между ног… Бесконтактный секс… Мечта педофила… Такие сеансы можно проводить и онлайн, в Интернете, например в чатах, посылая видео, на специализированных форумах, по скайпу…

Но Катя тут же себе возразила – нет, нереально представить, что такими делами Аглая могла заниматься в интернет-кафе. Там все на виду. Там жестко следили за тем, чтобы порносайты вообще не всплывали в сети перед глазами подростков. И там столы с компьютерами стояли всегда так тесно…

Нет, невозможно представить, что Аглая участвовала в «Железе» в онлайн-букаке-вечеринках.

Тогда чем же она там занималась? Почему не желала делать это на домашнем компьютере? Ехала через весь город на своих роликах…

Бесконтактный секс букаке-вечеринок… Бесконтактным сексом можно заниматься не только на видео, но и разговаривать о нем…

Форумы, чаты, полные извращенцев, для которых несовершеннолетка свободных нравов – лакомый кусок…

Пять лет назад ведь еще не так широко были распространены смартфоны и планшеты… Интернет-кафе находились на пике популярности…

И тут Катя подумала о самом главном.

Вавилов… он же приходил в «Железо и софт». Он допрашивал Дарью и Марину Рябову. С Викторией Одинцовой он, правда, контактов не имел… И что же он сделал дальше? Ничего.

Совсем ничего.

Катя помнила дело Аглаи уже чуть ли не наизусть. Огромное количество протоколов допросов школьников и педагогов. Но там и следа не было допросов сотрудников интернет-кафе. Ни допроса Дарьи, ни допроса этой Марины Рябовой, с которой еще предстоит встретиться.

Почему?

Вавилов посчитал этот след ложным? Он не придал значения этой информации? Он целиком сосредоточился на версии убийцы-учительницы и собирал, а точнее, подгонял материалы дела под эту версию?

Он допустил ошибку – невольную, как и в деле об изнасиловании в отеле «Сказка», где все было так ловко инсценировано?

Он все время ошибался?

Или что-то еще тут…

Что-то другое.

Кате внезапно снова стало жарко. Надо успокоиться и хорошенько подумать, что делать дальше, пока она будет ждать возвращения Марины Рябовой.

Позвонить Вавилову и спросить его про «Железо и софт» напрямую?

Нет, пока она этого делать не хотела…

Как и Гущин, она колебалась. Позвонить Гущину? А что она ему скажет? Да вот эту почти сенсационную новость, что Виктория Одинцова соприкасалась, сама того не зная, и с делом убитой девочки.

Но Вавилов ведь ее даже не допрашивал…

Что же такое кроется под всем этим?

И Катя решила вернуться на несколько шагов назад – ничего не остается. К Аглае Чистяковой и ее прошлому, к ее семье ведет в Рождественске лишь одна ниточка – ее тетка Марина Белоносова. Больше никаких зацепок, никаких связей…

Надо снова с ней встретиться и поговорить, точнее, попросить…

Квартира Аглаи, она ведь сдает ее кому-то? А где их вещи? Ноутбук девочки Вавилов изымал, проверял, потом вернул. И тетка его продала. Телефон девочки нашли на месте убийства в луже, испорченным – случайно или намеренно?

Но какие-то вещи, возможно, сохранились – фотографии, альбомы, дневник… Девочки ее возраста порой ведут дневник… Шанс один из тысячи… Может, Аглая и не вела никакого дневника, может, она пользовалась для этого компьютером и…

Катя сжала виски ладонями. Все равно сейчас надо ехать к ее тетке. К учительнице музыки, что часто занимается с учениками дома.

Она достала мобильный и набрала номер Артема Ладейникова и попросила разыскать в деле тот самый адрес, по которому они ездили вместе. Артем сказал, что его ждет полковник Гущин, но Катину просьбу выполнил моментально.

И вот через четверть часа Катя уже въезжала в знакомый двор. Кружевной тюль на окнах квартиры. И снова – звуки фортепиано. Приглушенная гамма – до-ре-ми-фа-соль…

У Марины Белоносовой как раз сидела ученица – девочка лет десяти. Она громко и старательно играла упражнения, пока Белоносова растерянно взирала на Катю.

– Что, какие-то новости, да? – спросила она.

– В определенном смысле. Скажите, пожалуйста, Аглая при вас никогда не упоминала, что посещает интернет-кафе?

– Нет.

– А про «Железо и софт» она не говорила?

– Нет, а что это?

– Это название бывшего городского интернет-кафе, Аглая ходила туда часто.

– А зачем? – Тетка девочки Марина Белоносова совсем растерялась.

– Я это выясняю. У меня к вам просьба большая. – Катя пыталась говорить очень убедительно и настойчиво, хотя сама задыхалась от волнения. – Вы ведь сдаете их квартиру?

– Сдавала, – Белоносова махнула рукой, – позавчера уехали мои жильцы. Кризис – работу в Москве потеряли. Теперь фиг кого найдешь.

– Мне необходимо осмотреть квартиру. Точнее, вещи вашей племянницы. Что-то из вещей ее ведь осталось? И надо сделать это как можно скорее. Мы не могли бы проехать в квартиру прямо сейчас? Поверьте, время не терпит.

– Да там же осматривали все. Тот из полиции, Вавилов, про которого вы говорили. Он тогда приходил.

– Он ничего не нашел. Может, я что-то найду.

– Через пять лет? – Белоносова недоверчиво смотрела на Катю.

– Пожалуйста, это очень важно. Это ради вашей племянницы!

Белоносова колебалась, потом пошла в комнату и что-то сказала девочке-ученице. Та стала собирать ноты с пианино, а Белоносова в прихожей натянула куртку и обулась в кроссовки.

– Ладно, идемте. – Она позвенела ключами в кармане.

– У меня машина.

– Да это через две улицы. Ладно, можно и на машине прокатиться.

И они прокатились.

Катя через пять минут смотрела на дом Аглаи Чистяковой – обшарпанная старая блочная многоэтажка. Домофона нет, подъезд весь исписан граффити. Лифт вознес их на седьмой этаж.

Квартирка оказалась крохотной – две смежные комнатушки, микроскопическая прихожая и кухня, смахивающая на узкую щель.

Катя сразу почувствовала, что квартира эта теперь – общага. Вся мебель, некогда принадлежавшая матери Аглаи, была сдвинута, чтобы освободить место для двух диванов и двух раскладушек. Один диван – старый, продавленный, второй поновее, чувствуется, что куплен не так давно, но все равно выглядел уже подержанным. Раскладушки так и остались разложенными, на них – скатанные матрасы.

– Съехали мои квартиросъемщики, – вздохнула Марина Белоносова, – что вы хотите тут найти?

Катя огляделась. За пять лет квартира утратила свой прежний вид.

– Где комната Аглаи?

Белоносова кивнула на смежную крохотную комнатушку. Катя вошла и увидела там еще один продавленный диван, раскладушку, сложенную и прислоненную к стене и обшарпанный письменный стол. Ничего, что напоминало бы о девочке, – ни фотографий, ни плакатов на стенах, что так любят подростки, ни старых игрушек.

– А вещи? Какие-то вещи Аглаи остались?

Белоносова молча пошла к кухне. И открыла дверцу узкой кладовки, похожей на шкаф.

– Помогите мне, – попросила она.

Вместе они стащили с полок три большие тяжелые картонные коробки, заклеенные скотчем.

– Вот, тут все. Выбросить у меня рука не поднялась. Здесь ничего ценного.

– Откройте, пожалуйста, – попросила Катя.

Белоносова принесла с кухни ножницы и взрезала скотч.

В двух коробках была одежда – старые детские вещи, зимние и летние вперемешку. В третьей коробке сверху лежали ролики, а внизу книги – учебники и тетради.

– Ко мне еще одна ученица должна прийти, – сказала Белоносова. – Я вас тут оставлю, вот берите ключи. Потом принесете. Не знаю, что вы здесь хотите найти.

– Я ищу дневник Аглаи.

– Дневник? – Тетка усмехнулась. – Я вспомнила, этот ваш Вавилов тоже меня про дневник спрашивал. Я сомневаюсь, что Аглая вообще когда-то вела дневник. Это совсем другое поколение, понимаете?

Она положила ключи от квартиры на сервант. Когда дверь за ней захлопнулась, Катя опустилась на колени и начала осматривать коробки.

Она тщательно перетряхнула для начала обе коробки с одеждой. Она искала дневник, записную книжку, может, электронную записную книжку – шарила по карманам детских курток, кофточек, джинсов. Она представляла себе этот самый «дневник» в виде маленького блокнота с розовой корочкой. Но потом подумала – это стереотип.

Она так ничего и не нашла. И стала разбирать коробку с книгами. Это были учебники – старые учебники за седьмой, восьмой и, что удивительно, за девятый и десятый классы – в основном по алгебре, геометрии, физике и химии. Точнее, за девятый и десятый классы были лишь учебники по алгебре. Аглая Чистякова – высокоодаренная девочка в сфере математики – занималась дома по программе старших классов, изучала то, что ее сверстникам лишь предстояло узнать.

Среди книг ей попались два сборника ЕГЭ по математике, а также сборник математических олимпиад МГУ. Еще какая-то книга, вся в графиках уравнений.

На дне лежали тетради – толстые ученические тетради. Их было так много, что Катя растерялась.

Никакого блокнота с розовой корочкой. Никакого дневника. Только школьные тетради маленького математического гения.

Катя села на пол, выгребла их из коробки. И начала пролистывать.

Уравнения икс-игрек…

Целые столбцы уравнений…

Числа, числа, числа…

Смешные рожицы на полях, нарисованные рукой Аглаи…

И снова числа, числа…

Примеры, задачи, уравнения…

Графики…

Катя пролистывала тетради.

У нее начало двоиться в глазах от всех этих чисел, в которых она ничего не понимала.

Аглая писала бегло, неряшливо, шариковой ручкой. Исправляла, зачеркивала – все это походило на творчество, на полет мысли. Девочка действительно жила математикой. Она дышала воздухом цифр и чисел.

От долгого сидения на полу у Кати затекли ноги. На дне коробки оставалось еще много тетрадей. И она решила, что просмотрит их все.

Она уже начала просто пролистывать – числа, задачи, примеры…

Катя резко развернула лист, который уже проскочил у нее между пальцев при пролистывании.

Среди столбца уравнения она увидела эту надпись.

Катя осмотрела тетрадь – засаленная, вся исписанная, исчерканная, самая обычная, с задачками по алгебре и уравнениями. А между цифр и графиков – россыпь записей, девочка делала их машинально. А может, ей было просто так удобно выражать саму себя?

Катя забрала тетрадь и села на диван.

Сердце ее учащенно билось.