Глава 30
Даже в юности я была склонна к театральным эффектам.
– Минутку внимания, – торжественно произнесла я. – Господа, хочу представить вам Ригона Ривейра. Отличный мечник, великолепный командир и просто благородный человек, – улыбнулась я при виде недоверия и лютой надежды на лице Алана. Он правильно истолковал все приготовления мага – яркое освещение, плоское блюдо с искристым порошком, просьбу поднять рукав. – Твой отец, Алан, – отступила я в сторону, впуская в кабинет широкоплечего мужчину.
– Ну здравствуй… сын, – пауза, которую выдержал Ривейра, едва не заставила меня поседеть. – Я рад, что ты вырос настоящим райаном.
Алан неверяще смотрел на него.
– Это правда? Госпожа?..
Воздев очи горе, я подтолкнула обоих к зеркалу.
– Ну? Еще глупые вопросы будут?
Мужчины были похожи, как могут быть схожи лишь отец и сын. Или старший и младший братья с большой разницей в возрасте. Одинаковые губы, носы, рост, сложение тела, селезневая зелень глаз и разлет бровей. Даже упрямая складка между бровями была у обоих.
– Поздравляю, Алан, – погладила я друга по руке.
Ривейра толкнул моего приятеля плечом, а потом крепко стиснул в объятиях.
– Я тоже не верил до этой самой секунды!
Как убедительно он играет, цинично подумала я. Можно подумать, в самом деле счастлив.
– Но где вы были все это время, отец? – все еще недоверчиво спросил Алан.
– Воевал, – коротко ответил Ривейра.
И как-то очень просто, одним-единственным словом растопил лед. Алан сам обнял отца, да так, что тот крякнул:
– Потише, сынок, я все-таки стар…
– Как?.. Откуда?.. Лаура?! – Алан скосил на меня шальные глаза, не отпуская Ривейра, будто боялся, что он исчезнет.
– У вас будет немного времени после ритуала, но потом – не обессудь, нам нужно вернуться к рассвету. Думаю, твой отец навестит тебя в замке, – предупреждающе сощурилась я.
– Как только у меня закончится контракт, – правильно понял меня мечник.
Надеюсь, подписал он его совсем недавно и на долгий срок.
– Господин Левиньйе, вы готовы? – спросила я мага.
Тот кивнул.
– Тогда приступим.
Я удобно уселась в кресле в стороне от стола. Ривейра сбросил плащ с нашивками капитана, снял камзол и рубашку. Алан с благоговейным восторгом смотрел на его крупный торс, испещренный длинными, от порезов, и рваными, от стрел, шрамами, на засиявшую на левом запястье татуировку в виде атакующего носорога.
– У меня тоже есть семерки! – обрадовался он при виде родинок на плече.
Радость Алана я чувствовала как свою, отлично понимая, что значит из бесправного существа, фактически вещи, стать райаном.
Левиньйе закрутил воронку песка для татуировки, и тот послушно сложился в изображение зверя. Молитвенно сложив ладони и прижав их к губам, я, не мигая, наблюдала, как дрожащий рисунок приближается к руке Алана, смещается и, наконец, впитывается в кожу. Да! Главное сделано, а документы можно выправить и в замке, подпись Тимара отлично заменит роспись Ривейра.
– Алан, – тихо позвала я. – У вас с отцом есть два часа.
И вышла.
Я даже подслушивать не стану, уверена, Ривейра сделает все как надо и найдет правильные слова – дураки капитанами не становятся, а стимул в виде противоядия все еще лежал в моем кармане. С магом я расплатилась в коридоре. Причем более чем щедро, взяв с него обещание никому не рассказывать о событиях этой ночи. Под «никому» я, понятным делом, подразумевала Тима.
Кабинет находился в глухом углу коридора. Я потушила пару ламп, чтобы меня не было видно, и села на ближайший подоконник, подобрав ноги. Внизу по-прежнему, несмотря на скорый рассвет, суетилась толпа. В начале улицы, над богатыми заведениями, трещал фейерверк. Не такой, конечно, как устраивает Сибилл, но тоже очень, очень недурственный. Время от времени в коридоре слышались шаги, смешки, иногда стоны. Услышав последние, я скривилась. Это ж надо, невтерпеж кому-то, даже до кровати не добрался. Хотя, учитывая место, где я нахожусь…
За окном раздались крики. Я прильнула к запотевшему стеклу, силясь рассмотреть, что там происходит. Какой-то ненормальный несся по улице, сбивая прохожих.
– Придурок пьяный, – зевнула я.
Напряжение последних часов спадало, навалилась сонливость. Я приподнялась, поудобнее закутываясь в плащ, и краем глаза заметила, что всадник, вздыбив жеребца, едва не разрывая ему рот удилами, спешился у «Голубки». На секунду его лицо в свете фонарей обрело черты – прямой нос, квадратный подбородок. Коротко остриженные снежно-белые волосы блестят от покрывшей их измороси.
Сонливость как рукой сняло.
Внизу хлопнула дверь. Гомон усилился, а потом резко смолк.
Подобрав полы плаща, я на цыпочках пробежала через коридор, вышла на лестницу, не приближаясь, впрочем, к перилам. Замерла, напряженно прислушиваясь, все еще пытаясь себя убедить, что мне показалось.
Не выдержав, все-таки перегнулась через балюстраду. Присмотрелась – и отпрыгнула обратно, в спасительный полумрак, молясь, чтобы Йарра меня не заметил. Зачем он здесь? Для таких, как граф, есть «Наяда», «Фейрис», «Смоковница» и еще десяток заведений!
Йарра что-то спросил, показывая ладонью высоту от пола до своего плеча, а потом чиркнул пальцем вдоль щеки. Мозг еще пытался придумать объяснение увиденному, а инстинкт самосохранения уже гнал меня на верхний этаж. Я боялась, что Тимар узнает о моей вылазке, но при мысли о графе пришла в ужас. Причем боялась я не за себя – за Алана.
Что Йарра сделает мне, обладательнице флера, возможности которого он заставляет меня познавать и изучать? Флера, которым обладает хорошо если одна на тысячу? Флера, который помогает выведывать любые тайны, заставляя их обладателей считать меня самым лучшим другом? Да ничего. Самое страшное, на хлеб и воду посадит. Может еще плюх навешать – последнее время граф пристально следил за моим моральным обликом. Смешно сказать, он даже запретил мне спарринги с Аланом!
Нет, не так.
Сначала он попытался запретить Алану тренироваться вместе со мной.
– Я не помню, чтобы позволял ему учиться! – рявкнул Йарра, когда мы с Аланом отрабатывали связку – он нападал, я блокировала.
– Я не помнить, чтобы я нуждаться твой позволение, – невозмутимо ответил Рох. – Но я не учить девочку без Алан.
Юноша, к слову, стал его любимым учеником. Я даже завидовала, хоть и понимала, что это глупо. Есть люди, у которых дар к музыке, к пению, к стихосложению. У Алана был дар к Искусствам. Он нашел точку равновесия буквально на третьем или четвертом занятии, он двигался так, будто припоминал давно известные ему приемы, а все, чего я добивалась долгими тренировками, делал походя. И был для меня вечной занозой и стимулом – суметь как он, суметь лучше него!
Так вот, однажды граф увидел нашу тренировку в обширном холле гостевого крыла. Оно стояло запертым большую часть времени, и мы оккупировали его для отработки приемов. Очень уж не нравилось мне слыть у Роха глупой обезьяной, и Алан, хватавший уроки островитянина на лету, часто объяснял мне непонятное.
– В захвате руки и удержании нет ничего сложного, Лаура, – терпеливо, как заведенный, повторял Алан. Учитель бы давно уже палкой отлупил. – Давай еще раз.
Парень взмахнул кулаком, целясь мне в живот. Я сделала шаг в сторону, дернула и… Покатилась по полу, сбитая подсечкой.
– Не так. Ты слишком низко проводишь мою руку. Нападай.
Порыкивая от раздражения, я изо всех сил ударила Алана кулаком в солнечное сплетение. Ударила бы, не уйди он с линии атаки.
– Не злись, – поднял Алан ладони вверх. – Отдышись. Давай еще раз, но медленно. Нападай.
Я повторила удар. Алан так же медленно вошел в ритм движения. Сделал шаг в сторону, сжал запястье, протягивая мою руку вперед.
– А-а-а! – завопила я, скорее от испуга, чем от боли, когда мой локоть вывернулся вверх, а пол стремительно рванулся навстречу лицу.
И в этот момент, привлеченный голосами, в зал вошел Йарра.
Чудесная картина, практически маслом и сыром: я, растрепанная, красная, дрыгаю ногой, пытаясь вывернуться из костоломного захвата, а сверху посмеивающийся Алан, щекочущий мне пятку.
– Еще раз? Или сама?
От ледяного голоса графа чуть снежинки с потолка не посыпались.
– Что. Здесь. Происходит?!
Алан вскочил, одергивая одежду.
– Ваше сиятельство, – поклонился он.
Я, отряхиваясь, встала рядом.
– Доброго дня, ваше сиятельство.
– Еще раз спрашиваю: что здесь происходит?!
– Мы тренируемся, – подняла и опустила глаза я.
Граф медленно приблизился. Схватил меня за пояс кимоно, вытащив вперед, поправил узел, запахнул мою рубашку плотнее, едва не придушив воротником.
– Вон отсюда! – рявкнул он Алану.
Дождался, пока шаги юноши стихнут.
– Ты как себя ведешь?! – прошипел он мне. – В глаза смотри!
Я подняла ресницы и отпрянула – слишком уж похож был граф на оскалившегося волка.
Йарра не позволил мне отскочить слишком далеко, схватил за многострадальный локоть.
– Ты как себя ведешь?! Ты леди или девка портовая?! Ты что этому отребью позволяешь?!
– Алан мой друг! – попыталась защитить парня я, и, кажется, сделала только хуже.
– У тебя не может быть друзей, поняла? – Йарра встряхнул меня, как тряпичную куклу.
– Он всего лишь пытался мне помочь! Я сама попросила!
Ноги предательски дрожали. Ей-богу, на мгновение закралась мысль, что граф – перевертыш, вот сейчас лопнет кожа на его лице, зубы трансформируются в клыки, и он вцепится мне в горло.
Йарра отпустил меня. Сдернул с шеи плетеный шнурок с рубиновой подвеской, сунул мне в ладонь.
– Если будет что-то непонятно, вызовешь меня, и я сам объясню. Ясно?
– Да, господин. – На глаза, от несправедливых обвинений, накатили слезы.
– И упасите боги, если я снова найду тебя в таком виде и такой компании!
– Этого больше не повторится.
– Я надеюсь.
Йарра отступил и, чеканя шаг, ушел. Я, размазывая злые слезы, опустилась на пол, сжимая амулет вызова. На руках, чуть повыше локтей, наливались багровые синяки.
Алану досталось еще больше. Граф, под предлогом выяснения, чему же научился столь хвалимый Рохом ученик, чуть ли не подмел им ристалище. Я, после отъезда Йарры, все наличные деньги извела на лекарства.
Сейчас же я со всех ног неслась к кабинету, где закрылись Алан и его отец. Если граф избил моего друга только за глупую щекотку, за совместное посещение борделя он его просто убьет.
Алан и Ривейра сидели за чашей вина. Уютно потрескивал огонь у камине, длинные тени бродили по потолку и стенам, по жестяной крыше погромыхивали плохо прибитые металлические пластины.
– Госпожа?.. – поднялся мне навстречу Алан.
– Здесь Йарра! – прошипела я. – Беги!
– Как он здесь оказался? – охнул парень.
– Не знаю! Не трать время, выбирайся из города, – я лихорадочно рылась в поисках кошелька. – Вот, найди лошадь и беги! Встретимся в лощине у замка!
Я распахнула окно, выходившее во внутренний двор:
– Беги, Алан!
– А ты?
– Со мной все будет в порядке, ничего он мне сделает. Да беги же ты!
– Давай со мной!
– Без шансов, – мотнула головой я. – Я уведу его.
Алан разрывался между желанием бежать и остаться. Прекрасно понимая, что не выстоит против графа и нескольких минут, он все равно думал, как бы помочь мне.
Идиот влюбленный!
– Беги! Ну пожалуйста!
– Хорошо, – покорился он и шагнул в окно.
– Это тебе, – бросила я противоядие Ривейра. – И чтоб я тебя не видела.
– Могу пожелать того же, – едко ответил мечник, глотая настойку трав, нейтрализующих токсины паутинника.
– Иди к брыгу, урод, – оставила я за собой последнее слово и выскочила в коридор.
В проходе, оглядываясь, стоял Йарра.
– Значит, ты все-таки здесь, – медленно проговорил он.
Испуганно пискнув, я бросилась к гобелену, намереваясь скрыться в кабинете, но дверь не поддалась – Ривейра задвинул засов, запершись изнутри. Зря я ему противоядие дала.
– Лира, не смей сбегать.
Сколько времени нужно Алану, чтобы скрыться? Десять минут? Двадцать?
Ударом ноги я выбила раму окна и вылезла на стену, хватаясь за зубчатые выступы кирпичного узора. Пальцы Йарры лишь мазнули по моему намокшему плащу. Слава богам, на этом карнизе ему не удержаться!
– ЛИРА!
Светлые, как же плохо, как же все плохо!
Так подставиться самой, подставить Алана и Тимара! Как, как, как он мог узнать?!
Даже не скрываясь, я неслась, перепрыгивая с крыши на крышу и понимая, что не сбегу. Просто сил не хватит. Граф нашел выход на крышу, и теперь расстояние между нами стремительно сокращалось.
– ЛИРА!
На нас показывали пальцами, улюлюкали, кто-то даже из лука выстрелил, и мне пришлось плашмя упасть на черепицу. Потеряла равновесие и с визгом скатилась к самому краю крыши, срывая ногти, чудом вцепилась в водосток.
– Лира!
Я скосила глаза вниз. До земли – локтей четырнадцать.
Пустыня… Звон бубенцов песчанников, миражи дворцов в горячем мареве… Бездонно-синее небо… Я – песчинка. Одна из многих, оторванных от дюн и подброшенных в воздух порывом суховея. Искрящаяся, сияющая песчинка, танцующая на ветру. Что случится со мной, если я упаду? Правильно. Ничего. Дюна снова примет меня в свои объятия…
Ногу пронзило болью. Тяжело дыша, я вывалилась из транса и, прихрамывая, побежала к реке, в сторону акведука. Толпа осталась позади, Кварталы Вздохов тоже. Впереди лишь городская стена, заборы и склады.
– Лира!
Сколько времени прошло? По ощущениям – целый час, а на самом деле? Прости, Алан, я больше не могу…
Петляя, как заяц, я свернула раз, другой, третий и попала в тупик. Глухая стена дома, гладкий забор в три человеческих роста и кованая решетка с шипами, ограждающая чей-то сад. Я бы не рискнула взбираться по ней без металлических перчаток. Я озиралась по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то укрытие, готовая сейчас даже в груду мусора зарыться. А через мгновение на выходе из ловушки, в которую я себя загнала, появился Йарра. Дублет расстегнут, шнуровка на рубашке распущена. Я безуспешно пыталась слиться со стеной, глядя, как он приближается. Молча. Лучше бы он ругался.
Вся бравада, что мне ничего не грозит, разом вылетела из головы, и, натянув до предела рукава рубашки и свитера на ладони, я прыгнула на решетку, преграждающую дорогу. Шипы легко прокололи тонкую шерсть и впились в руки.
А потом граф сдернул меня вниз.
Больная нога подвернулась, и я шлепнулась на камни мостовой. Йарра рывком поднял меня, схватив за свитер на груди. Его тяжелое дыхание отдавало табачным вином и лимоном, смешиваясь со свежим ароматом одеколона и запахом пота мужчины, только что пробежавшего несколько лиг. Я зажмурилась, ожидая наказания – тряски ли, от которой стучат зубы и больно шее, пощечины или оглушающей оплеухи. Чего угодно.
Но не поцелуя.
Йарра притянул меня к себе, нашел и ожег мои губы своими, вынуждая их раскрыться. Единственное, что я успела сделать, – это выставить руки, упираясь ему в плечи, и теперь они оказались зажаты между нашими телами. Я замерла от неожиданности, когда граф коснулся своим языком моего, когда начал посасывать мою нижнюю губу, прижимая меня к себе все сильнее.
– Пустите, – прошептала я, разрывая поцелуй. В бледном рассветном свете глаза графа казались черными.
Раздраженный сопротивлением, Йарра сжал мои запястья и завел их за спину, заставляя меня выгнуться, его правая рука легла мне на затылок, не позволяя увернуться от горячих твердых губ.
Никогда не думала, что мой первый поцелуй будет таким – грубым, жадным, болезненным. Щетина на его подбородке царапала нежную кожу лица, пальцы больно тянули за волосы, а ладонь крепко сжимала исколотые руки. Не было ни томления, ни удовольствия, ни жара, который так здорово описывали в читаемых мною романах. Было стыдно, немного больно, дискомфортно от запрокинутой головы и трудно дышать. Единственное, о чем я думала в этот момент, – как же прав, тысячу раз прав был Тимар, когда волновался из-за слишком пристального внимания графа ко мне!
…А самым обидным открытием стало то, что никакая я не Леди-Война, что я, несмотря на все тренировки, не могу ничего, совсем ничего противопоставить сильному мужчине, поймавшему меня в кольцо рук.
Поцелуй все длился и длился. Воздуха не хватало, и я забилась, как безголовая курица, пытаясь вырваться, но ничего не получилось. Язык Йарры самым нахальным образом очутился в моем рту, и я стала выталкивать его своим. Застонав, мужчина прижал меня к забору, отозвавшемуся на толчок глухим металлическим гулом, и я охнула от боли в ушибленной спине. Йарра отпустил мои руки, но не успела я обрадоваться, как его ладонь скользнула мне под свитер. Горячая пятерня поползла вверх, легла на туго перетянутую мягким замшевым ремнем грудь.
И тут залаяли собаки.
Светлые, благословите собак! Я готова была на шею кинуться псам, бросающимся на забор с обратной стороны!
Йарра замер. С сожалением, которое я просто физически чувствовала, разорвал поцелуй, убрал руку из-под свитера, но продолжал обнимать, прижимаясь своим лбом к моему. Его грудь ходила ходуном, он шумно дышал, и воздух клокотал в его легких. На висках, на лбу выступили капли лихорадочного пота.
– Вы больны, – прошептала я.
– Давай, пожалей меня теперь, – ядовито сказал граф, делая шаг назад. – Пойдем, пока ты не окоченела.
Плащ я сбросила, протискиваясь в узкую щель между домами, надеясь хоть ненамного оторваться.
