Глава 31
– Так какого брыга ты забыла в Эйльре, Лира? И кто был с тобой? – спросил Йарра, подавив приступ кашля.
Нехорошо радоваться чужой болезни, но я ничего не могла с собой поделать. Я едва ли не приплясывала от облегчения при виде графа, которого снова свалила островная лихорадка. Приступы жара, болей в сердце, жуткого бронхиального кашля и ломоты в костях случались примерно раз в четыре-пять месяцев, и на это время он становился беспомощным, как ребенок. И слава богам, иначе… Иначе теми поцелуями он бы не ограничился, это было ясно, как светлый полдень. И мне, и ему.
Сейчас же я поила графа вытяжкой безвременника и сиропом аира, меняла уксусные компрессы на лбу и обтирала торс мокрой губкой. И если персонал «Гусыни» удивился внезапной смене моего спутника, то виду никто не подал. Тем более что Алана я тогда не регистрировала, обойдясь козырянием татуировкой рода на запястье и обтекаемым словом «телохранитель».
– Я задал тебе вопрос! – граф стиснул мою руку с платком, смоченным в ледяной воде.
– Вы ведь и так уже все узнали? – хмуро ответила я.
– Что-то ты осмелела, – проворчал Йарра, откидываясь на подушки. – Дерзишь?
– Нет. Простите. Я… Я…
Я безуспешно пыталась соврать. Весь остаток ночи, все утро, весь день, до самого вечера, пока граф валялся в забытьи, я ломала голову, пытаясь придумать подходящую историю и отвергая идеи одну за другой – мне удалось бы провести Тима, но графа…
– Ты приехала в Эйльру, чтобы шантажом вынудить некоего Ривейра признать законным своего ублюдка, твоего приятеля. Я тебе говорил, чтобы ты прекратила водиться с Аланом?! Говорил?!
Новый приступ кашля согнул Йарру почти пополам. Я спешно подала ему лоскут ткани – сплюнуть мокроту.
– Ночью! Вдвоем!
– Но дороги безопасны, – пискнула я. – И нас сопровождал патруль…
– Молчи! – рявкнул граф. – И придумай хоть одну причину, чтобы я оставил твоего дружка в живых!
– Вы не можете его убить! Он теперь признанный райан!
– Я? Не могу? – противно рассмеялся Йарра. – Девочка, ты забыла, кто я?
– За что, ваше сиятельство?.. – прошептала я.
Вместо ответа граф красноречиво осмотрел меня, задержав взгляд на губах и груди.
– У меня с ним ничего не было, я клянусь! Любой лекарь подтвердит, что я девица!..
– И только поэтому я еще не приказал его четвертовать.
– Что? – помертвела я.
– А ты думала, его не схватят? – хмыкнул Йарра. – Он сейчас познает все прелести городской тюрьмы.
Уронив платок, я опустилась на колени, едва сдерживая слезы.
– Ваше сиятельство, пощадите. Умоляю вас… Я клянусь, я больше никогда не подойду к Алану, даже не заговорю с ним! Только пощадите…
Йарра молчал. Прищурившись, он смотрел, как я униженно валяюсь у него в ногах, вымаливая жизнь друга. Сейчас он совсем не был похож на того заботливого добряка, который нес меня на руках к Сибиллу, на человека, прыгнувшего через полмира, чтобы принести мне лекарство, на терпеливого учителя, пожертвовавшего ради меня здоровьем во время полного погружения. Сейчас со мной говорил его сиятельство Раду Виоре, граф Йарра, Второй из Совета Четырех, Хранитель Востока, Лорд-Адмирал Княжества Райанов, жестокий военачальник, именем которого пугают детей на Архипелагах.
– Пощадите, господин…
– Дай попить.
Поспешно вскочив, я налила воды в тяжелый граненый стакан, протянула с поклоном. Йарра осушил его залпом и вернул. Когда он отдавал стакан, наши пальцы соприкоснулись, и я снова почувствовала болезненный жар, исходящий от его тела.
– Ваше сиятельство, – снова начала я.
– Принеси поесть, – оборвал меня граф.
Я подчинилась, спустившись на первый этаж и передав приказ какой-то служанке. В спальню я их не пускала – никто не должен знать о болезни Йарры, старательно культивировавшего образ сверхчеловека, неуязвимого для оружия и телесных недугов. Обычно он заранее чувствовал приближение лихорадки и успевал приехать в замок, где за ним ухаживали Галия, Тим или Сибилл. А сейчас, из-за меня, не успел, и приступ свалил его в гостинице.
Светлые, как там Алан? Никогда себя не прощу, если с ним что-то случится. Помогла, называется. Имя дала. Дура набитая…
На стол передо мной поставили мельхиоровый поднос с протертым супом, мясным рагу и кувшином вина.
– Вы донесете, госпожа? – спросила служанка. – Или вам помочь?
– Я сама. – Израненные ладони отозвались острой болью, протестуя против тяжелого подноса, но я терпела, наказывая себя за безрассудство.
Йарра с трудом вылез из постели, в одних брюках сел спиной к разожженному камину. Через силу влил в себя суп, кривясь, проглотил мясо. Кормить себя с ложки не позволил. Я сидела, уткнувшись в наполненную тарелку; аппетита не было совсем. Тяжелый взгляд графа давил, чувство вины пригибало, заставляя втягивать голову в плечи. Последний раз таким ничтожеством я чувствовала себя в замке князя.
– Значит, сделаешь все что угодно, чтобы я помиловал твоего дружка?
Я вскинула голову, с надеждой глядя на графа.
– Да!
– Что ты знаешь о религии? – перешел Йарра на лизарийский язык. И как это связано с Аланом?
– Э-э…
Проглотив лекарство, граф поморщился. Скрылся ненадолго в ванной и вернулся в кровать, завернувшись в одеяло. К этому моменту я успела сформулировать довольно внятный ответ и забубнила, представив, что просто отвечаю очередной урок:
– Исконная религия нашего мира – вера в Демиурга-созидателя. Маги и философы считают, что мир был создан Великой Матерью, Женщиной-Творцом, породившей все живое под небом Льетта. Ей поклонялись эльвы и Первые Люди, предшественники боргов, сейчас, когда Мать покинула наш мир, за веру в нее продолжают цепляться лишь римела и кочевые варварские племена. В настоящее время на Льетта царит политеизм – многобожие. Кто-то верит в духов природы, кто-то поклоняется демонам, но большинство являются последователями культа Светлых богов, самые почитаемые из которых – Анара, покровительница удачи и путешествий, Шорд-целитель, Данкан-Защитник и Воин, и Катера, богиня плодородия и хорошей погоды. В противовес Светлым существуют Темные боги. О них не принято говорить, им не оставляют подношений, разве что Корису, владетелю душ мертвых. Мор, голод, война, смерть – вот что несут Темные и их последователи, большая часть которых некроманты Оазисов и безумцы, желающие уничтожить мир.
– Неплохо, но это общие фразы, которые можно прочесть в любой богословской книге, – заметил граф. – Ты лишь доказала, что у тебя хорошая память и ты неплохо вычленяешь факты из сотни страниц рассуждений, – хмыкнул он. – Но ты назвала пятерых, в то время, как богов четырнадцать. Как зовут остальных?
Я покачала головой.
– Не помню.
– Почему Темным не оставляют подношений? Разве не логично их задобрить? – продолжил допрашивать Йарра.
– Не знаю…
– Какие доказательства присутствия Светлых и Темных ты можешь назвать?
Я пристыжено молчала.
– Сядь ближе, – велел граф. – Мне надоело кричать через всю комнату.
Я передвинула стул к кровати, оставив тем не менее расстояние в вытянутую руку.
– Ты знакома с генеалогией?
Что может быть менее связано, чем религия и родовые древа? И каким будет его следующий вопрос – сколько звезд на небе? Или что было раньше, курица или яйцо?
– Я хорошо знаю геральдику и историю Высоких и Младших родов райанов, немного разбираюсь в меотских и лизарийских, но исключительно на уровне правящих семей.
– Угу, – кивнул своим мыслям граф. – Так я и думал. Как обстоят дела с рукоделием?
Не курица с яйцом, конечно, но близко.
– Умею ткать, прясть, вязать, шить и вышивать бисером. Но что-то грандиозное вряд ли сваяю.
– В этом нет необходимости. У тебя будет два, – задумался он, – да, два месяца на изучение богословия и генеалогии. Все другие занятия, кроме четырех часов с Рохом, отменяются. Ко Дню Поворота ты должна разбираться в учении культа и лизарийских родах, как в таблице умножения.
– Это же невозможно! – выдохнула я, прижав ладонь к губам. – Одних молитв и песнопений Светлым больше двух сотен!
– У тебя есть очень хорошая мотивация, – криво, уголком рта, усмехнулся граф. – Как его там зовут? Аллен?
– Алан, – тихо ответила я.
– Все это время Алан будет находиться в тюрьме Эйльры. Я, так и быть, велю перевести его из мешка в камеру поприличнее, раз уж он теперь райан. А ты, дорогая моя, спустя два месяца совершишь небольшое путешествие в Лизарию. Мой лепший друг, советник Доейр, собирается устроить помолвку своего сына с Эстер, младшей сестрой лизарского короля. Девушка немного младше тебя, ей тринадцать, и она воспитывается в монастыре Анары. После Дня Поворота ее заберут оттуда и вместе с дуэньей отдадут в дом Дойера. У тебя будет полгода до свадьбы, чтобы найти качественный компромат на Советника. Я дам тебе все необходимое – амулеты, магических шпионов, оружие – все. Но ты найдешь то, что позволит мне утопить Дойера! – яростно закончил граф и, закашляв, откинулся на подушку. – Мне нужен шпион в доме Советника. Человек, которого он не сочтет угрозой, тот, кто будет для него просто мебелью. Ты займешь место Эстер, – ответил он на мой невысказанный вопрос.
– Я должна буду выйти замуж? – не поверила я.
– Нет, – отрезал Йарра. – Замуж ты если и пойдешь, то не за дойеровского слюнтяя. Будет помолвка. А к ее концу… – Кашель накатил с новой силой. Граф мучительно кашлял, сгибаясь, подтягивая колени к груди, захлебываясь воздухом и мокротой. Вот только мне совсем не хотелось ему помогать, укрывая одеялом и растирая бронхи медвежьим жиром.
– А если меня узнают?
– Вы, лизарийки, все похожи, – успокоившись, буркнул граф. – Светловолосые, светлокожие и светлоглазые. Сибилл поможет тебе отрастить прическу, к режиму монастыря привыкнешь – будешь вставать к заутрене и ложиться не позже десяти, платья научишься носить. Эстер отдали в монастырь ребенком, сомневаюсь, что ее родная мать бы узнала… Если бы была жива. Послушницы прикрывают лица вуалями, единственный человек, который точно знает, как выглядит принцесса, – Мать-Настоятельница, но она будет молчать.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– И если я справлюсь, найду компрометирующие письма, запишу разговоры Дойера, вы отпустите Алана? – я сцепила руки в замок, глядя на Йарру.
– Да, – нехотя ответил он.
– Вы обещаете? Клянетесь, что не причините ему вреда?
Глупо, но я пыталась торговаться.
И доигралась.
Молниеносным броском мужчина схватил меня за запястье, дернул. Охнув, я упала ему на грудь, попыталась упереться в кровать свободной рукой, но граф перехватил и ее, а потом перевернулся, вжимая меня в матрас.
– Что же ты так беспокоишься о нем, Лира? – зло спросил он.
– Пустите! – Я замотала головой, тщетно пытаясь уклониться от его губ, задергалась, стараясь освободить руки.
Йарра легко, без малейших, казалось, усилий, удерживал меня, а поцелуй больше походил на злой укус.
– Ты любишь его?
– Нет!
– Хочешь?..
Он с ума сошел!
– Нет!
Я снова дернулась, борясь с подступающей паникой. Йарра навис надо мной, насмешливо наблюдая за безуспешными попытками вырваться. Вот он потерся щекой о мою щеку, по-волчьи раздувая ноздри, вдохнул запах волос. Губы ущипнули мочку уха, от горячего языка побежали мурашки.
– Отпустите ме… Не на…
Йарра накрыл мой рот поцелуем, заглушая крики. Затрещала и куда-то улетела сорванная рубашка. Граф жадно припал к моей шее, плечам, целуя их, чуть покусывая нежную кожу, совершенно не обращая внимания на кулаки, которыми я молотила его по спине.
– Какая интересная конструкция, – добрался Йарра до полоски замши, перетягивающей грудь. – Кто тебя надоумил, а?
– Не надо! Ваше сиятельство, пожалу…
Граф зажал мне рот ладонью.
– Прекрати орать, Лира.
– Пожалуйста, – зашептала я, чувствуя, как по щекам бегут слезы, – пожалуйста, не надо!
– Я просто хочу тебя… приласкать, – помедлив, сказал он. – И ничего больше… Пока.
– Я не хочу!
– Захочешь, – уверенно заявил Йарра. Поймал мои запястья, прижал их к подушке по обеим сторонам от головы. – Если ты не прекратишь вырываться, я тебя свяжу.
И не удержался, чтобы не съязвить:
– Так вот чему учил тебя Рох – хныкать и размахивать руками?
– Идите к лярвам!
Мы оба слишком хорошо понимали, что Йарра сильнее меня, опытнее и предугадает удар еще до того, как я его нанесу.
Я извивалась под ним, но с каждой секундой все отчетливее понимала – не отпустит. Из глаз текли злые слезы, дыхание сбилось, силы заканчивались, а граф просто держал меня, распяв на кровати, и оскалившийся волк, его родовая татуировка, искрил серебряными брызгами.
– Все? – спросил он, когда я затихла.
– Зачем вы это делаете? – истерично всхлипнула я. – У вас же Галия есть, зачем вам я?!
– К черту Галию, – резко ответил Йарра и снова зашелся кашлем, уткнувшись в подушку рядом с моей головой.
Я тихо молилась, надеясь, что теперь граф остановится.
Зря.
Он сел верхом на мои бедра, отпил из кубка, стоящего на тумбочке у кровати.
– Будешь?
– Отпустите! Вы же больны! – я изогнулась, пытаясь вывернуться.
Йарра усмехнулся, узнав один из уроков Наставника:
– Ты неправильно отталкиваешься плечами. Я тебя научу… как-нибудь потом.
Он допил вино и отбросил кубок. Убрал волосы с моего лба, погладил щеку. Оборвал завязки, удерживающие замшу, ущипнул грудь.
– Не надо! Не надо, ну пожалуйста! Отпустите меня, господин, я виновата, я больше не буду, я сделаю все, что прикажете!.. Только отпустите… – зарыдала я, упираясь ладонями в его плечи. – Я не хочу, я боюсь!
– Тише, Лира, тише… Я просто приласкаю тебя, – криво улыбаясь, повторил Йарра. – И отпущу. Не бойся, от этого не умирают. Но если продолжишь драться, я поимею тебя прямо здесь и сейчас. – Ухмылка мужчины превратилась в оскал.
– Вы больны! У вас сердце!..
– Плевать.
– Мне нужно в монастырь!
– Никто не станет проверять невинность принцессы без серьезных на то причин – это будет оскорблением правящего дома. … Ну? Что выбираешь? – дернул Йарра ремень моих брюк.
Под его взглядом я легла на подушки и уставилась в потолок.
– Умница.
Час спустя я, запершись в ванной, ожесточенно терла себя лоскутом ткани, смывая прикосновения графа. Его губы, его руки … Везде… Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу его!
Я уважала Йарру, почти любила, считая если не отцом, то заботливым дядюшкой, а он!.. Он!..
– Ну же, Лира, отпусти себя. Я ведь вижу, что ты близко… Упрямая ты девчонка. Не сдерживайся. Да… Да, вот так… Да… Да… – И мой полустон-полувсхлип ему в рот. – Хорошо, м-м?
– Нет!
Смех, шлепок.
– Умойся.
Зеркало отражало мою бледную, как у привидения, физиономию с искусанными алыми губами. Глаза заплаканы, на плече, на груди маленькие красно-синие пятна – следы поцелуев, на бедре медленно проступает пятерня.
Как он мог так со мной поступить? Я ему верила! Доверяла! Я ему жизнь спасла, а он!.. Он!..
Я сидела в углу ванной и тряслась от сухих рыданий. Почему? За что?!
