Глава 3
– Командир, что это?
Выскочив из лодки, худющий Николенька указал пальцем на облизываемые волнами камни, во множестве валявшиеся у полуразрушенной дамбы. Дамба и проходившее по ней шоссе некогда связывали остров Котлин с материком, с Петербургом. Ныне же от грандиозного сооружения осталась лишь выдающаяся далеко в Финский залив коса, примерно в километре от острова резко обрывающаяся в море.
– Вон там, за брызгами!
– Вижу!
Не нужно было бинокля, чтобы заметить стоявшую на насыпи повозку – стеклянную, разноцветную, сверкающую… показавшуюся всем невероятно огромной. Вокруг повозки, играя и догоняя друг друга, бегали дети, смеющиеся и орущие мальчишки и девчонки, почему-то одетые очень легко, по-летнему: в шорты, безрукавки и короткие платьица.
– Кажется, такая штука в старину называлась «автобус», – взяв винтовку наперевес, хмуро промолвил Дэм. – Что-то не нравятся мне эти детишки.
– И мне не нравятся, – Кирилл на всякий случай расстегнул кобуру с «пээмом». – Никогда такого не видел. Интересно, откуда они здесь взялись?
– Может, это маркитантов дети?
– В таком количестве? – недоверчиво хмыкнул Симотра. – Торговцы не такие дурни, чтоб брать с собой детей в Мертвую зону!
– Не знаю, что это, – пристально всматриваясь в автобус, десятник покусал губу. – Но следует быть настороже… Так, парни. Обойдем их.
Рыжий Рэм дернулся:
– Не лучше ли нам в другом месте причалить?
– Может, и лучше, но…
Может, и лучше – но поздно. Завидев кронштадтцев, дети со смехом ринулись к ним. С полдюжины мальчишек и примерно столько же девчонок, шумных, хохочущих, веселых. Миг – и они уже окружили небольшой отряд Кира.
– Ой, а это что у вас – ружья?
– А можно потрогать?
– А они далеко стреляют, метко?
Детишки выглядели настолько невинно и безмятежно, что десятник на миг растерялся. Может, и впрямь маркитантские дети? Тогда не стоит их обижать.
– Но, но, винтарь не трогайте! – Рэм попытался отогнать окруживших его мальчишек. – Откуда вы взялись?
– Мы из того автобуса!
– Ежу понятно. А автобус откуда?
– С родителями мы. Торговать приехали.
– Ах, вон оно что – торговать, – расслабившись, рыжий опустил винтовку и обернулся к Кириллу: – Командир, это маркитанты. Все в порядке – можно давать сигнал.
Кир и сам видел, что все в порядке. На первый взгляд детишки вели себя весьма дружелюбно, что-то расспрашивали, смеялись; одна девочка в синем с белым горошком платьице даже забралась на колени к сидевшему на борту лодки добродушному с виду Ярополку. Другая, с трогательно-смешными косичками, взахлеб читала стихи.
Поди, скучно здесь, в лагере торговцев. Никаких развлечений. А пообщаться с незнакомыми людьми – дорогого стоит. Весело ведь, интересно!
– Дяденьки, а хотите, мы вам песню споем? Вам понравится, вот увидите. Мы умеем!
«Дяденьки» – доходяга Николенька-Ники и рыжий Рэм, которым не исполнилось еще и шестнадцати – смущенно переглянулись и покосились на своего командира, не зная, что отвечать. А тот все колебался, думал. Наверное, можно уже подать условный сигнал остальным лодкам, что приотстали на полкилометра, выслав на разведку отряд Кира. Хоть Мертвая зона близко и лить кровь там нельзя, рядом с ней охотиться не запрещено, да и вообще – всякое бывало. Разведка по нынешним временам – предосторожность вовсе не лишняя даже, казалось бы, в таком относительно мирном месте.
Детишки уже что-то запели, смешно подпрыгивая и хлопая в ладоши. Какой-то мальчик с забавными оттопыренными ушами, подбежав, дернул десятника за бушлат:
– Дяденька, а сколько сейчас времени? Может, нам уже обедать пора?
Спросил и зачем-то обернулся – то ли прятал глаза, то ли подмигивал своим. Кир поежился от порыва внезапно налетевшего ветра – почти ноябрь, а эти странные дети, казалось, ничуть не ощущали холода. Их голые руки и ноги даже гусиной кожею не покрылись… а ведь должны бы, должны… Нет! Ничуть не мерзнут! Пляшут и поют! И еще – про обед спрашивают.
Если встречается что-то непонятное, его нужно либо уничтожить, либо просто обойти. Убить этих детей – как-то… Тогда – обойти.
– Слушай мою команду! – приняв решение, Кир поднял руку. – В лодку. Все. Шагом – марш!
И тут что-то случилось.
– Пора обе-е-едать! – истошно закричал стоявший рядом с десятником мальчик с оттопыренными ушами.
Автобус наверху, на круче, вдруг зашатался, поплыл, словно бы растворяясь в воздухе. Бледное лицо мальчика исказилось непонятной гримасой, тонкая рука вытянулась, словно змея, а на ладони выросли острые отливающие металлом зубы, рванувшиеся прямо к шее Кирилла.
– Засада! – Кир ударил по хищной руке ребром ладони, выхватил пистолет и, больше не думая, выстрелил мальчику в голову, тут же взорвавшуюся брызгами бурой крови. Однако мальчишка вовсе не упал. Его лишившееся головы тело так и осталось стоять напротив десятника, а хищные руки-удавы с усеянными клыками пастями напали с двух сторон.
Кир увернулся, выхватил кортик. Резким ударом отсек руку с плотоядно раскрытой пастью. Плоть поддалась неожиданно легко, словно в ней не было костей… так ведь и не было! Черт! Другая рука вмиг обвила шею Кира, да так, что тот едва не потерял сознание и уже из последних сил вонзил кортик в предплечье атаковавшего мута.
Лишившись и головы, и рук, тот бестолково закружился на месте, брызгая бурой холодной сукровицей.
А вокруг творилось нечто!
Рыжий Рэм и Николенька-Ники отбивались прикладами от налетевших на них «певцов» с раскрытыми острозубыми пастями, напоминавшими пасть болотного чудища, что пряталось в развалинах на Цитадельской. Остальные парни ловко орудовали штыками. Кто-то выстрелил. Впрочем, ни штыки, ни пули не причиняли мутантам никакого вреда. Иное дело – приклады!
Увесистая – в снаряженном состоянии около пяти килограмм – винтовка Мосина оказалась оружием универсальным. Не шли в дело пули и штык – так оружие использовали в качестве дубины. И это помогало! Еще как! Раздробленные безжалостными ударами мутанты просто превращались в бесформенный красновато-серый кисель.
– Приклады! – громко закричал Кир. – Прикладами – бей!
У самого Кира винтовки не было. Лишь ПМ да еще верная праща, всегда висевшая на поясе или свернутая клубком в кармане.
Пращу молодой человек и вытащил, увидев, как сидевшая на коленях у Ярополка девочка впилась парню в горло, жадно пожирая плоть.
Вытащил, схватил из-под ног камень и почти без раскрутки, с одного удара послал вперед – н-на! Как шутили в Крепости – «Получи, фашист, гранату!».
Голова девочки развалилась от удара на две половины, из которых тут же полезли черви, отвратительные и склизкие на вид. Из разорванной шеи Ярополка фонтаном хлестала кровь. Бедняга побледнел и тяжело повалился на дно лодки. Кир бросился к суденышку, ударом ноги отбрасывая ринувшегося на него мутанта.
Черт!
Черт, черт, черт!!!
С насыпи на отряд неслась еще одна чертова орава «детишек», уже вовсе не скрывавших своих агрессивных намерений. Усеянные клыками раскрытые пасти в пол-лица, хищные змееруки, развевающиеся на ветру волосы-черви.
– Ники, помоги Ярику! Приклады – к бою!
Миг – и кровавая схватка разгорелась с новою силой. Приклады винтовок побурели от сукровицы, да и люди устали… Однако в их рядах неожиданно появился новый боец. Высоченный, поджарый, с красной, покрытой язвами кожей и выкаченными белками глаз, он орудовал длинным мечом с волнообразным клинком, словно сам дьявол – косою. Руки, ноги, головы мутов разлетались по сторонам, любо-дорого посмотреть!
Откуда только взялся этот незваный помощник? На вид – страхолюден и сильно похож на тех, кто совсем недавно… Впрочем, некогда сейчас. Оп!!! Вытащив гранату – обычную наступательную «эргэдэшку» – Кир заложил ее в пращу…
– Не в нихш! – обернувшись, неожиданно просипел мечник. – Тшуда!
Острием окровавленного меча он указал вверх, на насыпь.
– Туда? – переспросил Кир. – В автобус, что ли?
– Нетш. Шлева, в кушты. Тшам – Поле.
Граната десятникам полагалась всего одна. Вещь достаточно редкая: синее Поле их не дублировало, выплевывало, чувствуя опасность. «Эргэдэшки», «эфки» и прочие выменивали у маркитантов на золото.
Ну, в кусты, так в кусты… Чуть левее автобуса… Ага!
Раскрутив пращу, Кир отпустил жгут, считая про себя… Раз… два… три…
Прогремевший взрыв разбросал над автобусом желтоватые остатки какой-то массы, да и сам автобус вдруг зашатался и исчез, словно растаял в воздухе. То же самое, к вящей радости сражающихся, произошло и с мутантами, – после взрыва они тот час же осели наземь, превратившись в бесформенные бурые кучи.
– Дерьмо – оно и есть дерьмо, – Дэм брезгливо сплюнул в кучу. – Даже демотивировать нечего.
– Эй, эй, друг, постой! – крикнул Кирилл вслед уходящему по насыпи мечнику.
Неведомый союзник лишь оглянулся да махнул рукой, всем своим видом показывая, что у него есть и свои важные дела, вовсе не совпадающие с планами Кира.
– Что это было, командир? – рыжий Рэм задал волновавший всех вопрос первым. – И при чем тут Поле?
– Не знаю, – скручивая пращу, честно признался Кирилл. – Может, какие-то разновидности Полей Смерти способны генерировать таких тварей. Спросите у Лексы… Хотя и она вряд ли скажет.
– Разве что Черный Мастер, – пошутил Рэм.
– Ого, вспомнил кого! – застегнув кобуру, десятник направился к лодке. – Эй, Ники! Как так Ярополк?
– Уже никак, командир, – грустно доложил Николенька. – Умер. Здесь будем хоронить или…
– Здесь, – Кирилл сглотнул слюну и посмотрел на светло-серые волны. – Он хотел, чтобы как моряка… в море.
Раненых наскоро перевязали, погибшего же похоронили чуть позже, дождавшись своих. Привязав к ногам груз, бросили с лодки в море да выстрелили в небо – салют. Худощавый, бритый почти наголо парень по имени Леонид, помощник командора по хозяйственной части, лишь скорбно покивал головой и сообщил, что как-то слышал: некоторые виды Полей Смерти могу генерировать мороков. А мороки обычно принимают облик существ, вызывающих доверие жертвы. Усыпить бдительность, подкрасться ближе и внезапно напасть. Что и произошло, собственно.
– Жаль, мы раньше не знали, – посетовал Кир.
Леонид пожал плечами:
– Я тоже не знал. Так, лишь смутные слухи доходили. Кстати, маркитанты об этом и рассказывали. Давай-ка, Кир, собери своих. Дам указания да кое-что напомню.
* * *
Лагерь торговцев располагался примерно посередине сохранившегося участка дамбы. Внизу, у сложенных из камней причалов покачивались разномастные лодки, принадлежавшие явившемуся на ярмарку народцу самого разнообразного вида: от коренастых, вызывающе одетых нео до совсем непонятных существ, напоминавших обликом огромные кучи дерьма.
Сами торговцы одевались неброско – в солдатские грязно-зеленые робы, именуемые «хэбэ», да в такого же цвета шинели со споротыми погонами, либо уж совсем по-простому – в ватники. В качестве обуви использовали сапоги, сшитые из какой-то плотной ткани. Сапоги с гордостью называли «кирзачами»; стоили они по обменному курсу весьма недешево. Правда, Кирилл бы такие постеснялся носить – совсем бы с бушлатом да черными матросскими брюками не смотрелись. Иное дело – ботинки или высокие, под камуфляж, «берцы». Маркитанты, кстати, торговали подобными, но только не с кронштадтцами. Тем было достаточно купить несколько пар разных размеров да дублировать в синем Поле, сколько душе угодно, – вернее, сколько позволяли питательные ресурсы.
Совет интересовало вовсе не барахло, а нечто куда более нужное – дизельное топливо для генераторов и двигателей двух самоходных барж. Солярка! За нее руководство Кронштадта готово было платить, и много. Кроме того, в нынешний – последний в этом году – сезон Леонид надеялся закупить хотя бы ящик гранат или взрывчатки. Тех членов Совета, кто занимался торговлей с маркитантами, так и прозвали – «закупочные».
Кир со своим десятком бывал на ярмарке не очень редко. Но и не часто – просто когда выпадала очередь. Все лето закупочных сопровождал отряд Балтазара, так вышло по графику. Ныне ж наступила очередь Кирилла, чему парень был весьма рад. Нет, барахло его не очень-то интересовало, а вот какой-нибудь подарок Лексе… или – теперь – голубоглазой Дайне. Интересно, чем можно поразить сердце подобной красавицы? Драгоценности? На них денег не хватит. Кир взял с собой только две золотые монеты, два «сеятеля» – поощрение от Совета за доблестное несение службы. Да, с драгоценностями – в пролете. А вот плитку-другую вкуснейшего восстановленного шоколада… Почему бы и нет?
Уже от причала были видны стоявшие наверху мощные бензовозы, тупорылые грузовики марки «Урал». Эти машины ездили сами по себе, чем вызывали острую зависть кронштадтцев. Им бы хоть один такой… Но с другой стороны – зачем? На него горючки не напасешься. Парочку канистр, конечно, можно дублировать в синем Поле… однако ж не целую бочку.
– Привет, капитан! – помахал выскочивший из кабины бензовоза кудрявый брюнет лет тридцати пяти, маркитант, которого все звали Володей.
Леонид улыбнулся, поднялся по деревянному трапу:
– Здравствуй. Вижу, солярки на этот раз у вас много.
– А как же? А как же, капитан? О, здоро́во, старлей… рад видеть.
Подойдя к лестнице, Володя пожал руку Леониду и Киру. Всех десятников маркитанты звали «старлеями», а главного по закупкам – капитаном.
– Ну, капитан – это я знаю, – шагая следом за Кириллом, бормотал про себя Рэм. – А вот старлей. Почему так?
– Сокращенное от «старший лейтенант», – не выдержав, Кир обернулся. – В древние времена чин такой офицерский. Ну, как «воевода» или «вашеблагородие».
* * *
Когда Алексия вышла из «дома», как она упорно называла казармы, внезапно налетевший ветер разогнал облака, и нудный холодный дождь, зарядивший еще с утра, резко сменился выглянувшим из-за туч солнышком, ярким, но, увы, уже вовсе не жарким. Что и говорить, ноябрь скоро. Но и то – приятно, все же дождь, не снег, не морось. Как по заказу!
Кир еще вчера отправился со своим десятком к торговцам, и Лекса скучала, стараясь не признаваться в этом даже самой себе. Никаких неотложных дел с синим Полем сегодня не ожидалось. Можно было заняться своим, личным. Девушка кое-что постирала, вскипятив воду в небольшом котелке, потом часа два разбирала старые пластинки, жалея, что электричество, увы, подается в крепость нечасто, – приходилось экономить необходимое для генераторов топливо.
Расставив пластинки, Алексия решила было немного почитать, но сосредоточиться на книжке не получилось. Лезли в голову какие-то дурные мысли. Вдруг подумалось о той девице с дальних фортов – Дайне, очаровавшей всех на недавнем балу. Не такая уж она и красотка, если вдуматься. Подумаешь, грудь высока, подумаешь – талия… Зато глаза – коровьи. Ну точно – корова, блин! Командора-то она быстро захомутала, нечего сказать. Да ладно бы командора: ну, захомутала, и что? Зачем к другим-то парням клеиться? К тому же Киру липнуть – зачем? Что, Стефана мало? А Кирилл, кстати, тоже хорош! Мог бы и…
Вдохнув, девушка бросила книгу, поднялась с диванчика-оттоманки, сняла с вешалки бушлат. Одежда эта считалась в Кронштадте универсальной, ее носили все – и мужчины, и женщины… А вот Дайна выпендривалась – не далее как вчера Лекса увидела ее в пальто, длинном, приталенном и очень-очень красивом. Интересно, откуда у этой вертихвостки такое пальто? С собой привезла из дальнего форта? Или Стефан подарил? С него станется.
Алексия в задумчивости, вновь уселась на диван, сунула ноги в «берцы» и, пока зашнуровывала, соображала – куда бы сейчас пойти? В принципе, все равно, лишь бы здесь одной не сидеть. Можно к девчонкам-соседкам – попеть, можно – в библиотеку, можно еще куда-нибудь. Может, просто пройтись? Прогуляться до Цитадельской и обратно. Мозги проветрить и вообще…
Щурясь от выскочившего на небо солнца, девушка глянула по сторонам. Слева, на небольшом пустыре, с полдюжины детей лет восьми-десяти азартно играли в «чижа». Побрасывали палочку, разбегались, с хохотом уворачиваясь от водящего. Когда-то и Лекса так играла. Лет восемь назад – очень-очень давно, в незапамятные времена.
Мать свою Алексия почти забыла, да и отца помнила смутно. Помнила, что тот был большой, сильный, веселый. Там, в Чумном форте, все такие были. Всегда друг над другом подшучивали, игры разные устраивали, конкурсы. А потом пришла беда. Вирус нанобешенства быстро поглотил всех, как ни пытались с ним справиться. Хотели использовать черное Поле, но его Мастер погиб первый. А затем как-то ночью Поле наползло на лазарет… Лекса тоже заразилась. Она помнила, как отец пытался прожечь ее в черном Поле, как бросился туда сам… и погиб. А дочь все же прожег, вылечил… Но как ее потом не сожрали потерявшие человеческий облик обитатели форта? Девчонку кто-то выбросил в море? Или кто-то бежал, вывез на лодке, но сам погиб? Алексия спасения своего не помнила. Ее нашли на берегу у форта Константин. Там она и росла, играла… вместе с Киром и Дэмом. А потом подросшей девчонке вдруг стало подчиняться синее Поле. С тех самых пор Алексия – Мастер. Уважаемый человек. Жаль, никем не любимый… Хотя Дэм… А что – Дэм? Добродушный увалень с наклонностями садиста. Ну, пусть не садист, пусть у него такой извращенный художественный вкус – «демотивировать», обезображивая, трупы убитых врагов. Все равно – неприятно.
– Эй, Лекса! Привет! – из-за угла выскочили мальчишки постарше. – Так нам мяч и не сделала.
Вспомнив, девушка возмущенно фыркнула:
– А вы крысу-то принесли?
– Не-ет…
– Так чего ж тогда хотите?
– Ой… – мальчишки замялись, впрочем, ненадолго, Лекса не успела и десяти шагов пройти, как догнали:
– А ворона для мяча подойдет? Ворону можно?
– Подойдет. Тащите свою ворону. Только не сегодня – завтра уже.
Алексия рассмеялась… и тут же закашлялась, увидев выходящую из крепостных ворот пару: коровоглазую красотку Дайну и командора Стефана, как всегда, тщательно причесанного. Командор, видно, спешил: наскоро поцеловав свою спутницу, он быстро зашагал в сторону Северной стены. Дайна же, немного постояв, направилась навстречу Лексе. Даже поздоровалась, улыбнулась, сверкнув ярко-голубыми, как весеннее небо, глазами.
– И тебе не хворать, – нелюбезно отозвалась Алексия и тут же укорила себя. В конце концов, что ей плохого сделала эта красотка? Подумаешь, с Киром потанцевала разок. И что? Кто ей, Лексе, Кир? Друг детства… вряд ли что-то большее. Зовет «сестренкой» и относится так же. Бесчувственный сухарь!
– Погода сегодня хорошая, – Дайна улыбалась все так же безмятежно и ласково; казалось, улыбка никогда не сходит с ее полных чувственных губ.
– Да, неплохая… Ну, я побежала. Пока!
Махнув рукой, Лекса наконец-таки тоже улыбнулась. Ничего плохого ей Дайна не сделала. Правда, стоять да болтать с ней что-то не очень хотелось.
– Извини, я просто спешу очень.
– Ничего, ничего. Приятно было повстречаться.
Улыбка – улыбкой, но большие глаза красавицы казались холодными, словно лед. Из них прямо-таки исходил холод, нечеловеческий и запредельно жуткий, – так почему-то вдруг показалось Алексии. Именно что показалось. Красивая девчонка эта Дайна, не поспоришь, и вроде бы вполне дружелюбная, никому ничего плохого не сделала… И тем не менее что-то отталкивало от нее Лексу, отталкивало настойчиво и неудержимо. Вероятно – одно нехорошее чувство, называемое ревность. То, в чем Алексия не призналась бы никому.
Девушка неторопливо прохаживалась вдоль крепостной стены по бывшей улице Зосимова и все думала, все не могла никак отвлечься от нахально лезущих в голову мыслей о Кире и об их отношениях. Впрочем, были ли они, отношения? Лексе хотелось верить, что да. То есть, не были, а есть, и их, верно, нужно ускорить, попытаться перейти к чему-то большему, чем обычная дружба, к чему-то такому, что найдет отклик в сердце Кирилла. Обязательно найдет!
Алексия и не заметила, как дошла до Цитадельской дороги. Свернув за развалины школы, она услышала голоса. Снова мальчишки-футболисты? Опять играют глобусом или чем-нибудь еще – мяча-то нет. Лучше б ворон ловили, глядишь, и хватило б на мяч.
Усмехнувшись, Лекса заглянула за угол и тот час же отпрянула, увидев рядом, в кустах, обнимающуюся пару. Длинноволосая блондинка в бежевом приталенном пальто и веселый молодой человек, в котором Алексия тут же признала десятника Балтазара.
– Как ты здорово целуешься, милый Балтазар! Нет, в самом деле – здорово. Меня еще никто так не целовал, никто…
Ну, конечно! Кто же это еще мог быть, как не Дайна! Нет, ну надо же… То со Стефаном она… то вот с Балтазаром. А то с Киром танцует… ну как же так-то?
Покусав губы, Алексия поспешно зашагала прочь, все равно куда, лишь бы подальше от этой пары. Не очень-то хотелось, чтоб они вдруг ее заметили: подумали бы невесть что. Командор ведь не женат, Балтазар – тоже пока холост, так что… И все же – нехорошо. Сегодня – с одним, завтра – с другим. Послезавтра – с третьим.
Подумав об этом «третьем», о том, кто бы это мог быть, девушка резко погрустнела и зашагала, куда глядели глаза. Выйдя к морю, прошлась по кромке прибоя почти до самой косы, что вела к Первому Северному форту. На светлом фоне неба на деревянной вышке маячил темный силуэт часового с винтовкой. Мористее едва уловимо виднелись остатки дамбы. Где-то там сейчас Кир… Интересно, что он делает? Помнит ли о ней? Наверняка даже не вспоминает.
Обойдя небольшое болото, Лекса направилась в сторону старого кладбища. Там были похоронены родственники, которых она не знала. Родители были с ними знакомы, сама же девушка – уже нет. И все же, наверное, стоило зайти: тогда ее прогулка приобрела бы хоть какой-то смысл.
– Стой! Кто? Идет? – раздался вдруг из кустов орешника громкий металлический голос. – Пароль! Или. Я. Буду. Стрелять.
Девушка вздрогнула. Пароля она не знала. И даже не думала, что здесь, у кладбища, мог кто-то быть.
Что ж, придется признаться. И ждать, пока часовой позовет того, кто тут у них главный. А уж тот не может не знать Мастера синего Поля. Да и часовой…
– Не знаю я пароля.
– Руки. Вверх.
– Начальника своего позови!
– Будешь кричать. Получишь. Смерть.
Отрывистые металлические слова прозвучали с явной угрозой. И, словно в подтвержденье им, со свистом вылетевший из орешника диск напрочь перерубил ствол не такой уж тонкой рябины, что росла рядом с застывшей девчонкой.
– Раздевайся! – повелительно приказал голос.
* * *
Пока добирались до торговой зоны, пока договаривались о закупках, торговались, пока сошлись в цене – уже стемнело, и Володя-маркитант гостеприимно пригласил кронштадтских остаться на ночь. Так бывало и раньше, ночевали, а утром отправлялись домой, ничего необычного в этом не было. К тому же Леонид – главный по закупкам – не имел ничего против долгих разговоров с торговцами, даже под что-нибудь алкогольное. Больно уж ему хотелось «провентилировать» вопрос о покупке еще одной самоходной баржи или хотя бы восстановленного в красном Поле двигателя. Для снабжения фортов лишний кораблик не помешал бы. Для такой сделки у Леонида имелись все необходимые полномочия, данные Советом Выживших.
Выставив караул у баржи и лодок, Кир поднялся на насыпь, уже освещенную ярким светом нескольких прожекторов. Провода от них шли к маркитантскому катеру, прилизанному, с грозно торчащей пушкой, но, по всему видно – старому, уже порядком проржавевшему.
Почти во всю ширину дамбы был разбит просторный шатер из темно-зеленого брезента. Сверху, над призывно распахнутым пологом входа, шла старая надпись белой краской – «В/Ч 22 343». Ее нагло перекрывала новая, красная: «Трактиръ». У входа в шатер стояли двое молодых торговцев в застиранных «хэбэ», ватниках и древних армейских пилотках с красными звездочками. Парней этих Кирилл поначалу принял за караульных, однако, как тут же выяснилось, – ошибочно.
– Заходите на огонек, уважаемый! – завидев его, торговцы разом поклонились, распахнув полог до конца. – Имеется настоящий борщ с тушенкой, салат из морской капусты и прочая закусь. Ну и алкоголь, конечно. Любой, на выбор.
– О! И вы не проходите, мимо, сержант! – крикнул второй маркитант.
Тот, кого он назвал сержантом, высокий, в плаще с накинутым на голову капюшоном, молча кивнул и скрылся внутри. Киру хватило одного взгляда, брошенного на лицо незнакомца. Красное, прокрытое язвами, с выпученными глазами…
Он! Тот самый парень, что помог им в схватке с мороками, а потом исчез. Только нынче без меча… что и понятно – не на битву явился, а развлекаться.
– Борщ, говорите? – усмехнувшись, десятник кивнул и решительно вошел в заведение.
Внутри оказалось довольно просторно и многолюдно. Барная стойка с разноцветными бутылками, высокие табуреты, длинные столы со скамейками и столики поменьше – по углам. За столами уже вовсю развлекался народ самого удивительного вида. За стойкой пили пиво трое здоровенных нео; четверо чернокожих мутов с бесформенными головами и длинными губными отростками азартно резались в карты. За дальним столом какие-то зеленокожие, похожие на бородавчатых жаб существа с длинными пальцами неумело орали песню. Старинную. На мотив «Вот кто-то с горочки спустился».
По всему залу вились какие-то накрашенные, страшноватого облика женщины. Кто-то смеялся, кто-то блевал, кто-то дрался, а меж столами деловито сновали официанты в защитного цвета рубашках. Невдалеке от стойки, во главе стола, сидело в компании плечистых дикарей-нео совсем уж удивительное существо: одноглазое, похожее на бесформенную навозную кучу.
Остановившись у стойки, Кир озадаченно почесал затылок: найти в таком бедламе нужного парня оказалось непростым делом. И куда он мог деться, интересно? Ведь только что вошел!
– Что угодно господину? – подскочивший официант указал на свободное место. – Прошу сюда. Пиво, брага, спирт?
– Ну… пусть будет пиво, – усаживаясь за пустой угловой столик, десятник махнул рукой. – Посмотрим.
Поклонившись, официант скрылся за стойкой, а Кира вдруг окликнул с соседнего столика странного облика парень. Сказать по правде, все посетители трактира на взгляд Кирилла были не красавцы, но этот… Этот производил особенно отталкивающее впечатление. Если смотреть издалека – человек как человек, достаточно еще молодой, чуть постарше Кирилла. Среднего роста, в пятнистой курточке с капюшоном и тонкими, какими-то холеными кистями рук. Абсолютно лысая голова – что ж, и такое бывает… хрящеватые, хищно прижатые к черепу уши… А вот глаз-то у парня – один! Большой, миндалевидный, с вертикальным зрачком, он располагался точно посредине лба. Сразу под нижним веком торчал тонкий, совсем обычный, нос, а по обеим сторонам носа росли небольшие гибкие щупальца с утолщениями на концах. Разрез безгубого рта показался Киру неприятным… впрочем, как и сам незнакомец.
– Вижу, не нравлюсь, – существо совсем по-человечески хмыкнуло. – Что ж, нас, шамов, мало кто любит.
Шам? Десятник что-то слышал об этой расе, правда, давно и довольно смутно. Сейчас даже и не помнил – от кого. Кто-то в казарме рассказывал, будто бы одноглазые шамы едят человеческое мясо и пьют кровь, а еще частенько нанимаются служить за деньги, ибо умеют многое.
– Нет, нет, – неожиданно рассмеялся шам. – Кровь я не пью, увольте. Вы ведь об этом подумали, правда?
– Ты умеешь читать мысли? – юноша вздрогнул. Кажется, что-то подобное про шамов тоже рассказывали.
– Мысли? Хм… Да у тебя все на лице написано! Кстати, меня зовут Наг. Ничего, если присяду рядом?
Шам оказался напористым, наглым. Кирилл всегда искренне поражался людям, умеющим вот так, словно невзначай, навязать свое присутствие… и свою дружбу. Еще минуту назад Кир этого Нага и знать не знал, а сейчас они уже на «ты», словно близкие друзья, и сидят за одним столиком, потягивая принесенное расторопным официантом пиво.
– Я слышал, ты спрашивал про одного парня, – сделав долгий глоток, Наг поставил кружку на стол и с улыбкой указал пальцем на стойку. – Случайно, не про этого?
Повернув голову, десятник непроизвольно вздрогнул. Высокий парень в брезентовом плаще с капюшоном что-то спрашивал у официанта. Вдруг, откуда ни возьмись, здоровущий нео с длинными, как у гориллы, руками и похожей на пушечное ядро головой подскочил к незнакомцу сзади и, грубо ухватив за плечо, развернул с яростным криком.
И тут же заткнулся, получив полновесный удар в челюсть.
Светлые, навыкате, лишенные век глаза парня вспыхнули нешуточной яростью. Красное, со свисающими лоскутками кожи лицо исказилось, в руке словно сам собой появился кинжал… тут же, впрочем, убранный. Отлетевший от стойки дикарь вскочил на ноги и с жутким воплем кинулся на обидчика. Нео несся вперед, и казалось, сейчас просто сомнет незнакомца своей немаленькой массой, вдавив того в барную стойку.
Однако вышло совсем по-другому. Парень с красным лицом изящно и неуловимо скользнул в сторону, пропуская дикаря, и ловким движением руки с разворота ударил его в шею, придав бедолаге еще большее ускорение.
Со всего разгона дикарь впечатался в стойку и шумно осел на пол.
– Наших бьют! – сидевшие на табуретах нео тут же бросились в драку.
Кир долго не думал. Трое на одного? Ах вы ж, твари!
В Мертвой зоне, обиталище многих полей, запрещалось проливать кровь. Нарушители запрета умирали в страшных мучениях, о чем знали все. Обитавшие в Мертвой зоне Поля просто высасывали всю их кровь. Потому ни нож, ни кинжал, ни копье, ни какое иное оружие в частенько возникающих драках не применялось. Отношения при нужде выясняли по-детски – «на кулачках».
Кир не зря тренировался, и помощь его пришла как нельзя более вовремя. Трое на одного – это все-таки многовато. А вот на двоих…
Удар сплетенными пальцами в шею подскочившего нео. Главное – попасть в нужную точку. Кир попал. И дикарь повалился на пол. А второй…
– А ну, прекратить! – ворвавшийся в трактир Володя-маркитант, недолго думая, выхватил из кобуры пистолет и выпалил вверх.
Пуля пробила дырку в тенте. Звук выстрела привлек внимание собравшихся; повисла напряженная тишина.
– Уважаемых гостей прошу соблюдать порядок, – напомнил торговец. – И все отношения выяснять за пределами Торговой зоны. Иначе мои приказчики будут вынуждены…
– Мы все поняли, уважаемый, – сверкнуло единственным глазом существо в виде навозной кучи. – Прости моих людей – хлебнули пива, вот и потянуло в драку. Бывает. Однако ж заметь, Володя, – никто из них не применил ни ножа, ни меча, ни палицы.
– Еще бы они применили, – торговец расхохотался, убирая в кобуру пистолет. – Себе бы дороже вышло. Ну что – успокоились?
– Успокоились, упокоились, – странное существо, похоже, отвечало за всех. И собравшиеся почему-то воспринимали это, как должное. Даже почтительно застыли. Лишь какая-то мелкая тварь проскользнула мимо Кирилла, обдав парня острым запахом аммиака.
– Шпашибо, – поблагодарил краснолицый, выходя следом за Киром на улицу.
* * *
Сбросив в кусты бушлат, Лекса медленно задрала тельняшку, обнажив худой и плоский животик…
– Хватит! – тут же последовал окрик. – Теперь. Подойди.
Пожав плечами, девушка сделала несколько шагов к орешнику… и презрительно хмыкнула, разглядев закопанного за кустами боевого робота серии «Спайдер». С аспидно-черной башней, ощетинившийся стволами пулеметов и мелкокалиберных пушек, робот чем-то напоминал сидящего в засаде паука, терпеливо поджидающего жертву. Только вот паутины не хватало…
Хотя и паутина была! Алексия только сейчас разглядела многочисленные тонкие проволочки, опутывающие кусты и теряющиеся в пожухлой траве, тронутой первыми заморозками.
– С проволокой… это ты сам придумал, или кто подсказал? – в голосе девчонки сквозило уважение.
– Что ж. Я. Глупее. Паровоза? – с обидой отозвался био. – У меня. Между. Прочим. Мозги – живые. Человеческие.
Алексия громко расхохоталась и всплеснула руками:
– То-то я и смотрю – ничто человеческое тебе не чуждо. Меня вон раздеться заставил.
– Просто. Искал. Оружие. Гранаты, – отрывисто пояснил Спайдер. Выдержал небольшую, чисто человеческую паузу и уже более мирным тоном добавил: – Хотя. Ты. Довольно. Стройна. И. Обаятельна.
– Ох ты ж, чертов чайник! – восхищенно присвистнула Лекса. – Ну надо же – железяки уже комплименты делают!
Конечно, юной симпатичной девчонке, которую все вокруг воспринимали не как девушку, а как Мастера синего Поля Смерти, такие слова пришлись по душе. Пусть даже и говорил их бесчувственный стальной болван – боевой робот. Кстати, не тот ли самый, про которого совсем недавно рассказывал Кир и до которого они так и не добрались? Договаривались, да все как-то некогда было.
Бывший при Лексе кортик и маленький динамический фонарик внимание боевой машины не привлекли, гранат же у девушки не нашлось. Еще бы, большой дефицит – Поле их не копировало.
– Сама. Ты. Чайник, – нелюбезно буркнул динамиком Спайдер и повелительно двинул стволом пулемета. – Подойди. Ближе. Сядь.
– Но тут же мокро!
– Иначе. Убью.
В подтверждение этих крайне неприветливых слов землю под ногами Алексии тут же вспорола короткая злая очередь. Словно собака пролаяла – гав-гав-гав!
– И я для него еще пули делаю! – возмущенно махнув рукой, девушка уселась прямо в бурьян, скрестив под собой ноги. Спорить с боевыми роботом – дело бесполезное.
– Ты. Лазутчица, – Спайдер издевательски мигнул фарами. – Если. Свои. Явятся. Я. Тебя. Передам. Если. Нет. Убью.
– Тьфу, что б тебя собаки сожрали, – рассердилась Лекса. – Заладил – убью да убью. Что, других слов в лексиконе нет? Пластинку заело, сковородка ржавая?
– Сама. Сковородка.
– Не, вы слышали? Он еще и огрызается!
Робот снова мигнул фарами и, понизив вдруг звук до вкрадчивости, спросил:
– Откуда. Ты. Знаешь. Про. Пластинки? Береговые. Мутанты. Слушают. Музыку? Удивлен.
– Не знаю, как насчет мутантов. А я так музыку с детства люблю! – возмутилась девчонка. Еще бы – какая-то ржавень будет тут нос задирать! – У меня и проигрыватель есть, и усилитель, и… и грампластинок старинных немеряно. Еще и плеер… был. Кстати, мне Кирилл, десятник, про тебя рассказывал. Знаешь Кира?
Кира Спайдер знал. Только вот Алексии от этого было ни холодно, ни жарко. А хитрый био, видать, от скуки, придумал вот какую штуку: он задает три «музыкальных» вопроса, и если Алексия на них отвечает – отставляет ее в живых, если же нет – увы.
– Согласна! – быстро согласилась девчонка. – Давай, ржавень, спрашивай.
Уж о старинной-то музыке (а никакой другой в этом мире и не было) Алексия знала все. По крайней мере, так ей казалось. И, как выяснилось, – зря!
Первым вопросом робот ее не убил – солиста древнейшей группы «Лед Зеппелин» Лекса знала. Но потом Спайдер гаденьким ржавым голосом поинтересовался настоящим именем какого-то Оззи Осборна и тем, кто играл на бас-гитаре в группе «Металлика» в период с одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего по восемьдесят шестой год довоенной эры.
– Не знаешь! – динамики презрительно фыркнули. – Значит. Врешь. Тогда – умри!
Длинный пулеметный ствол дернулся, глянул в лицо Лексы темным зрачком смерти.
А ведь он сейчас выстрелит! – за полсекунды пронеслось в голове девушки. С этой ржавой банки станется! Вполне! И не убежишь, блин, – достанет, срежет, не очередью, так метательным диском. Вот ведь попала, блин!
Говорить! Надо говорить, отвлечь как-нибудь! Сыграть на меломанской теме. Заговорить зубы… А там посмотрим.
– Я – не знаю?! – искоса поглядывая на пулемет, Алексия чуть отстранилась влево. – Знаю! И побольше твоего! И Моцарта знаю, и Чайковского, и Баха! А еще есть – Магомаев, Том Джонс, Элла Фицджеральд, Эллингтон, «Виртуозы Москвы»! Ты сам-то слышал когда-нибудь джаз? Сомневаюсь. Джаз, блюз, классика – это тебе не хэви-метал, тут разбираться надо. Мозги нужны, деревяшка хренова!
– Почему. Деревяшка? – тут же спросил Спайдер.
– Ну, извини, ошиблась, – Алексия шмыгнула носом и повела плечом. – Хотела сказать – железяка.
– Эллингтона. Я. Знаю, – металлический голос робота на этот раз проскрежетал довольно миролюбиво. – И Моцарта.
Поспешно опустив голову, Лекса закусила губу. Неужели получилось? Неужто клюнула сковородка чертова?
– Хорошо, – Спайдер заурчал сервомоторами, чуть повернув башню. – Вижу. Ты. Кое-что. Знаешь. Возьми. Под ногами. Провод.
Девушка наклонилась:
– Этот, что ли?
– Да. Этот. Обвяжи. Его. Вокруг. Запястья. Сильней! Иначе – убью.
Не споря, Алексия обвязала провод так, как приказал био. И вдруг резко дернулась! В больших густо-зеленых глазах вспыхнули искры, а в висках отдалась жуткая, почти невыносимая боль.
Девушка закричала… И боль тут же схлынула. Исчезла. Ушла.
– Это. Электричество, – невозмутимо пояснил био. – Разряд. Ты и я. Теперь. Будем. Жить. Вместе. Как муж. С женой.
– Что-о?!!!
Лекса где стояла, там и села – прямиком в грязь!
Слава всем богам и Великому Атому в придачу, робот вовсе не настаивал о каком-то противоестественном извращенно-сексуальном союзе. Речь шла о другом. О симбиозе – наверное, так можно выразиться. Питаться самостоятельно робот, лишенный манипуляторов, не мог. Подстрелившему какую-нибудь дичь Спайдеру просто нечем было засунуть ее в топку. А кушать хотелось, и куда чаще, чем бедолагу навещала обслуга из ближайшего форта.
– Говнотик ты, – вздохнув, уныло выругалась девчонка.
Робот заинтересованно пошевелил башней:
– Незнакомое. Слово. Интересно.
– Ничего-о-о-о! Ты еще от меня много всяких интересных слов услышишь. Только, боюсь, они тебе не сильно понравятся.
* * *
Соленый ветер, нагоняя волну, раскачивал приткнувшиеся к причалам лодки. Кир остановился неподалеку от них, у гостевого шатра, освещенного серебристой трепетной луной, и, шепнув часовому пароль, прошел внутрь.
Глава закупочной комиссии Леонид, поглаживая бритую голову, что-то тщательно подсчитывал, записывая на листке плотной желтоватой бумаги бесконечные лиловые цифры. Писал не чернилами, не пером, а дублированной в синем Поле ручкой, в довоенные времена называвшейся «шариковой». Лекса недавно рассказывала, что название это – в честь древнего литературного героя, Шарикова, превращенного злым волшебником в собаку. Или, наоборот, из собаки – в человека. Как-то так.
– А, это ты… – подняв глаза, Леонид указал рукой на скамейку. – Садись. Пиво будешь?
– Напился уже. Слышь, кажется, Стефан говорил, что нам нужны наемники-специалисты.
– Да, хороший дизелист бы не помешал. И электрик.
– Ну, электрика у меня нет, однако…
Кирилл коротко рассказал о воине по имени Джаред Хорг, напомнив о том, как тот вступился за кронштадтцев в недавней битве с мороками.
– А, этот тот парень с мечом? – задумчиво покивал Леонид. – Судя по твоим рассказам – воин добрый.
– Не то слово!
– И сколько он хочет?
– Немного, – десятник усмехнулся. – Паек и пять процентов добычи.
Глава комиссии сверкнул глазами и негромко, с хрипотцой, рассмеялся:
– Пайком мы его обеспечим. А вот насчет добычи – увы… Он ее может долго дожидаться. Так ты говоришь, Хорг этот ищет пристанище на зиму? Что ж, понятно. Сейчас многие ищут. Однако не соглядатай ли он?
– Соглядатай? – на этот раз расхохотался десятник. – С такой-то приметной рожей? К тому же можно засунуть его в какой-нибудь дальний форт – что он там высмотрит? Тем более, он мне кое-что поведал о береговой сволочи. И много чего может рассказать Совету. Правда, говорит не очень – шепелявит.
– Все дампы шепелявят, насколько я знаю…
– Дампы?
– Так их прозывают. Еще говорят – «люди мусорной кучи». Слишком уж они безобразны. Впрочем, ты сам видел. Кстати, дампы всегда отличались верностью… так что и этот, будем надеяться, не предаст. – Леонид встал со скамьи и с хрустом потянулся. – Пусть он расскажет на Совете все, о чем спросят. А там поглядим. Опытные бойцы нам нужны.
* * *
Шам по имени Наг, существо чрезвычайно хитрое и коварное, предав некоего коломенского парня по имени Ратибор и поссорившись с людьми НИИТЬМЫ, спешно подался на север, в окрестности Санкт-Петербурга. Здесь он надеялся не только скоротать зиму, но и разбогатеть. Шамы очень любили золотые монеты и ради них были готовы на все. Среди этого сумрачного народа ходили упорные слухи, будто до Последней войны Санкт-Петербург считался весьма богатым городом, и все это богатство просто не могло пропасть полностью. Хоть что-то да осталось. И этого «что-то» Нагу вполне хватило бы на безбедную и относительно беззаботную жизнь. Правда, пока эту жизнь он себе конкретно не представлял… так ведь и денег еще не было! Вот будут… тогда…
Сразу в Петербург шам сунуться опасался и решил на первое время осесть где-нибудь поодаль, обжиться, а потом устраивать вылазки. Вычислить самого амбициозного дикарского властителя на побережье залива Нагу – с его-то ментальными способностями – особого труда не составило. Неделю назад шам нанялся к одноглазому властелину Новоселок и уже пару раз успешно ставил туманы и отводил глаза врагам. На заработанное любил посидеть в забегаловках, исподволь, хитро направляя беседы в одно русло – сокровища Санкт-Петербургского монетного двора. Заведение это, конечно, давно было разграблено, но часть денег, как удалось узнать, все же успели вывезти – вот только куда? Рано или поздно Наг и это выяснил бы, да вот незадача – одноглазый дикарь, тип на редкость хитрый и опасный, хоть и похожий на кучу навоза, как-то вызвал его и приказал проникнуть в Кронштадт. На остров! Втереться в доверие через Торговую зону, наняться на службу, а там…
– Там у них есть синее Поле, сынок, – уговаривая, одноглазый кусок дерьма казался на редкость добродушным. – Где именно – неизвестно. Есть и Мастер Полей. Кто – мы пока тоже не знаем. Вот это ты и выяснишь, не за так, конечно. А потом мы найдем способ захватить и Поле, и Мастера. Задачу понял?
Наг уже собирался отказаться – сдался ему этот Кронштадт! – однако Одноглазый подкрепил свой приказ целой горстью старинных золотых червонцев с изображением сеятеля и странной надписью «СССР». Червонцы казались совсем новенькими, незатертыми, словно бы только что отчеканенными. Шам не стал скрывать удивления:
– Это откуда ж такие?
– Из Мертвой зоны, – Одноглазый тоже не скрывал ничего. Да и не смог бы, если б даже очень захотел, – мысли его, как и мысли всех прочих мутантов, Наг на близком расстоянии читал легко. Правда, кроме этого странного существа, в Новоселках имелись и такие проныры, к которым никак было не подступиться. То ли у шама не хватало сил, то ли просто мозгов у этих тварей не было. А может, они умели защищаться, ставить преграду ментальным воздействиям. И это было опасно! Так что Кронштадт, наверное, можно и потерпеть какое-то время. Тем более – там редкое синее Поле… которое можно вовсе не отдавать одноглазому, а продать самому. Придумать, как выкрасть, и продать.
– А дорогое оно, это Поле?
– Сто золотых монет!
«Сто» – это одноглазый сказал вслух, однако в бесформенной башке вспыхнула совсем иная сумма. Раз в двести большая!
– Сто монет? Ого! Мно-ого.
Шам ловко сыграл под дурачка, тут же уйдя от темы. Незатертые золотые червонцы! Откуда они? Не с того ли самого монетного двора? Это надо было выяснить. Опять же – в Торговой зоне.
Такими монетами расплачивались кронштадтские! Шам заметил это еще вчера. Кронштадт… Так вот куда… А почему бы и нет? Все-таки – ближайшая крепость. Остров! Попробуй оттуда чего достань! Именно поэтому Наг и навязал знакомство первому попавшемуся кронштадтскому парню – Киру. Десятник, ага. Хоть небольшой, но – начальник. Такое знакомство могло оказаться весьма полезным. Весьма! Теперь осталось лишь наняться на службу – для шама дело чисто техническое.
Стоя невдалеке от причалов, Наг посматривал на звездное небо и думал о деньгах. О больших – очень больших! – деньгах, владельцем которых он очень скоро станет. И тогда… Ему уже мерещились волшебные замки, нагие наложницы, слуги… и откормленные человеческие дети – вкуснейший деликатес, особенно если пожирать еще живую кровоточащую плоть.
Резко пахнуло аммиаком. Кто-то прошмыгнул рядом, и шам тут же отвлекся от своих приятных мечтаний:
– А, это ты, Корг.
– Я, господин, – существо поклонилось и поплотней закуталось в длинный, стелющийся по земле плащ с накинутым на голову капюшоном.
– Принес?
– Вот, господин.
Существо что-то протянуло шаму, тот взял, сунул в карман куртки и бросил в ответ несколько мелких монеток.
– Благодарю, господин, – поймав на лету монеты, непонятный мутант – скорее всего, ворм, кто же еще-то? – неслышно скрылся во тьме, за старой вентиляционной шахтой.
А Наг остался стоять. Дожидался. И, когда из разбитого неподалеку шатра показался знакомый десятник, тут же окликнул:
– Кир!
– Да? – Кирилл не очень-то удивился. В Торговой зоне редко кто спал по ночам. Все спешили делать дела и развлекаться.
– Твоя вещь? – подойдя, Наг протянул парню пращу.
– М-моя! – хлопнув себя по карманам, обескураженно отозвался Кир. – Но…
– Я видел, кто украл… Отобрал.
– Спасибо.
– Кстати, говорят, вам нужен электрик?
* * *
– Вот. Там. Я видел. Крысу, – башня крутнулась, и пулеметный ствол уставился на заросли ивы. – Большую. Ты. Пойдешь. Посмотришь. Выгонишь. Я – стреляю. Ты – принесешь. Обед! Поняла?
Лекса махнула рукой:
– Да поняла, не дура.
– Не. Вздумай. Бежать. Убью. Провода. До ив. Хватит. Я тебя. Чувствую. Снимешь. Убью.
– Мне б и самой чего-нибудь покушать, – хмыкнула девушка.
В ответ робот заверил, что, конечно, поделится крысой, чего уж.
Алексия лишь презрительно сплюнула:
– Вот спасибо-то! Всю жизнь мечтала в компании разных придурков крыс жрать.
– Пожалуйста. Видишь. Как. Тебе. Повезло.
Проклятая машина, верно, не разбиралась в интонациях, понимая каждое слово буквально. Либо наоборот – изощренно издевалась. Скорее даже – последнее.
– Поедим. Послушаем. Музыку, – напутствовал Спайдер. – Удачи.
До ивовых зарослей было метров пятьдесят. Проволоки вполне хватало, еще и оставалось. А что, если… Если там быстренько отвязаться, броситься наземь, отползти… Попадет? Может. Долбанет из пушки осколочными. Достаточно и одного выстрела. А снарядов у железного черта в избытке – Алексия недавно сама делала. Как теперь выяснилось – на свою голову. Да уж, ситуация. И что ж теперь делать-то? По уму – просто подождать обслугу. Тех, кто Спайдера смазывает, питает. А сколько боевой робот может прожить без питания? Кир что-то такое рассказывал… Если в экономном режиме – то очень и очень долго. Так что, если нет боевых действий, робота могут и раз в месяц кормить. А что? Энергии-то он не тратит – не ходит, не ездит, сидит себя в яме… Скучища! Недаром хэви-метал слушает – что еще делать-то?
Месяц… Да ей, Алексии, и пяти дней хватит… ну, десяти. Помрет ведь с голодухи-то. Что же, прикажете и вправду крыс кушать? Хорошо хоть вода в лужах есть… Докатилась, блин! В лужах! Нет, все-таки – бежать. Хотя бы попытаться. Что, если железная банка попытается затащить ее в топку? На проволоке и затащит. Хотя нет – тонковата.
А если – ночью?! Потихоньку отползти и… Ага – ночью. Как же! Держи карман щире. Этой сволочи сон не нужен… в отличие от Лексы. И инфракрасные датчики наверняка есть, и всякие другие приспособления, чтобы видеть в темноте. Ладно. Там видно будет. Эх, Кирилл, Кирилл, – ну и дружок у тебя! Гад железячный! Хотя, с другой стороны, на то он и поставлен, точнее – вкопан. Чтоб врагов не пропускать и на слово никому не верить.
Деревья выглядели уныло. Листья уже облетели, торчали лишь голые ветки, довольно-таки густые. Особенно у росшей на самом краю рощицы ивы – большой, с круглой кроною, в которой сохранились еще кое-где последние желтовато-коричневые листочки. Словно какой-нибудь древний художник – Сезанн или Клод Моне – на прощанье махнул кистью. Этак походя, крупными пастозными мазками.
У корней ивы вдруг что-то шевельнулось. И впрямь, что ли, крыса? Или даже – кролик? Далекий потомок домашних, разбежавшихся после войны, одичавших. Но все таких же вкусных! А что? Кролик – это вам не крыса. Можно и костерок развести… кстати, с форта как раз дым заметят. С Первого Северного – вполне, он почти рядом. Может, и разведчиков вышлют – посмотреть. Кто там сейчас дежурит? Балтазар, кажется… Нет! Какой Балтазар? Он же только что с той… с Дайной…
Черт! И впрямь – кролик! Или заяц… Да кто бы ни был… Девушка резко бросилась влево: испугать зверька, выгнать – а дальше уж дело Спайдера. Вот он, кролик, вот он, – спрятался под самой кроной. Вот сейчас…
Алексия поначалу не поняла, что случилось. Безвольно висевшая ветка ивы вдруг вытянулась, ударила в плечо, ожгла, словно крапивой. Рука отнялась, занемела. Тут же потемнело в глазах, подкосились ноги…
Нет, девушка не упала – ее подхватили все те же ветки, вдруг оказавшиеся на диво сильными, живыми. Ветки втянули Лексу в крону, оплели, обволокли, сдавили так, что едва не хрустнули кости. Девушка хотела было закричать – и не смогла. И так-то едва дышала, с трудом, чудом. А руки и ноги оказались парализованы – не шевельнешь.
Сок! Стрекательный сок. А сейчас вот-вот хлынет и пищеварительный. Это не простое дерево, а хищная плотоядная ива! Выходит, не все извели огнеметом, здесь, на краю острова, кое-что уцелело. И теперь – охотилось. А добычей оказалась Лекса! Что ж… чтоб не переварило заживо, надо сбросить провод – и тогда все кончится одной очередью. Никаких мучений. Кстати, Спайдер уже должен забеспокоиться – ведь его рабыня скрылась из виду. Или он думает, что девушка сама забралась на дерево – выгнать дичь?
Ай!
Алексия дернулась от нестерпимой боли – вязкая дымящаяся капля пищеварительного сока хищной ивы прожгла рукав бушлата и кожу. И это было только начало… Девушка содрогнулась: никогда не думала, что придется умереть столь страшной и мучительной смертью. Быть переваренной! Сожранной…
Снова скользнула капля. Прожгла бушлат, но на кожу не попала. Зато другая… Черт! Как больно-то!!! Больно, гнусно и беспросветно. Не шевельнуться, не крикнуть… Лежи и чувствуй, как тебя жрут. Крона зашевелилась, гибкие ветки подтащили жертву поближе к месту концентрации сока. Проволока на запястье напряглась, натянулась…
Прозвучала длинная очередь. Потом – еще. И снова… Спайдер прицельно лупил по стволу дерева. Видать, кое-что до железяки дошло!
Хищной иве обстрел пришелся не по нраву. Сразу же перестал выделяться желудочный сок, дерево вздрогнуло от самых корней до кроны, и вдруг ветви его поникли, сделались мертвыми. А несчастная жертва, больше ничем не удерживаемая, свалилась наземь, словно мешок, ощутимо ушибив спину.
От ушиба или от того, что закончилось действие стрекательного сока, Лекса вдруг ощутила, что может двигаться. Пошевелила пальцами, потом – ногами… и вот уже села, подтянув коленки к груди, и осмотрелась.
Осмотрелась – и вдруг увидела лаз, кроличью нору как раз под корнями ивы. Большую – впору пролезть даже широкоплечему крепышу Дэму, не говоря уже о тоненькой и стройной Алексии. Обаятельной – как сказал робот. Надо же, тупая железяка, а в девушках толк понимает. В отличие от некоторых…
Поднявшись на ноги, девчонка махнула рукой Спайдеру и показала на нору. Био мигнул фарами – понял, мол, действуй. Лекса встала на коленки, подползла, заглянула внутрь. Нора уходила куда-то далеко под землю, и вела к старому кладбищу. За холм, пусть и небольшой, пологий, но сектор обстрела перекрывающий начисто. Уж там-то чертова железяка не увидит, не выстрелит, не накроет очередью! Разве только миной. Да, миной – может. Но ведь это надо еще сообразить, куда пленница делась!
Оглянувшись, Лекса осторожно заползла в нору и снова стала на коленки – тут даже можно было сидеть, высота лаза позволяла. Однако сидеть сейчас было некогда, нужно поскорее ползти… вот так, на коленках. И оторвать, наконец, эту чертову проволоку! Или… Нет, еще рано. Не нужно раньше времени расстраивать Спайдера. Пальнет ведь! Лучше ползти, пока позволяет поводок, а там видно будет.
Включив фонарик, Алексия внимательно осмотрелась. Нора оказалась пустой, если не считать кучи обглоданных костей, наводящих на мысль о том, что хозяином обиталища был вовсе не кролик, а кто-то плотоядный. Бродячие собаки? Волк? Так собаки бы давно залаяли, а волк… Не водилось в Кронштадте волков, никогда не видели. Лекса выхватила кортик – он придавал уверенности. Сейчас главное – спастись от спятившего био. Вырваться, пожаловаться на робота в Совет – и на металлолом его, на металл! Вот тебе и хэви– метал, железный ублюдок! На, получай. Скоро. Хотя Совет робота скорее похвалит. Новыми смазочными материалами наградит или чем-нибудь еще. Юной красавицей рабыней. Тьфу ты, и лезет же в голову всякая чушь!
Никого. Это славно! И ведет нора, судя по всему, точно за кладбище, к морю. А там и Первый Северный форт хорошо видать. Можно помахать, попросить помощи. Пусть пароль скажут или сами пойдут да объяснят все Спайдеру. Чтоб не стрелял, а то ведь с него станется. Кто играл в «Металлике» на басу? Ишь ты, догадался, что спросить, черт ржавый!
Что-то скользнуло по потолку… Летучая мышь? Нет, просто тень. Большая и какая-то угрожающая. Откуда здесь тень? И чья она? Лекса выключила фонарик, но тут же включила: оставаться в темноте оказалось еще страшнее. Нет, Алексия вовсе не была трусливой, но здесь что-то угнетало ее, что-то такое, чего она не видела… чего и не было. Ведь пусто же кругом! Ни-ко-го.
И все же девушка чувствовала что-то. Будто кто-то полз за ней следом, выбирая момент, чтоб напасть. Ощущение было настолько реальным, что Лекса выключила фонарик и тихонько повернулась назад, выставив перед собой граненое лезвие кортика.
И тут же кто-то наткнулся на него. Слышно было, как в темноте вдруг клацнули зубы. Кто-то фыркнул, завыл…
Девушка быстро зажгла фонарик и в ужасе отпрянула. Прямо перед ней вдруг оказалось существо из детских дурных снов. Небольшое, с собаку, но по всему – чрезвычайно опасное. Половину головы монстра занимала усеянная острыми зубами пасть. Фасеточные, как у слепня, глаза, тараканьи усы с локоть каждый. Торс – почти человеческий, только вместо рук – осьминожьи щупальца с присосками, а ноги вывернуты коленками назад. И заканчивались они натуральными пилами, один удар которых мог бы пронзить Лексу насквозь.
Поняв, что замечено, существо издало плотоядный звук и, резко махнув щупальцем, попыталась обвить девушке руку. Алексия оказалась проворнее: подставила кортик. Существо с мерзким хлюпаньем насадилось на клинок всей присоской. Злобно заверещав, оно отпрыгнуло назад, но отступать, похоже, не собиралось. Впрочем, и не торопилось, словно бы чего-то ждало.
Лекса осторожно попятилась и вдруг краем глаза заметила еще одну тень, скользнувшую по потолку. Девушка быстро обернулась.
Вторая тварь сидела с другой стороны, злобно пялясь глазищами и совсем по-тараканьи шевеля усами. Их раскрытых пастей монстров стекала тягучая зеленовато-желтая слюна. Видать, зверюги не на шутку проголодались. Разорвут, не ходи к бабке! В клочья. Вот-вот кинутся, и никакой кортик не спасет. Эх, надо было взять с собой «Макаров». Был такой у Лексы, сделала как-то для себя, только вот редко брала с собой. Зачем? Ведь отправилась-то просто на прогулку. Пройтись, воздухом подышать. Прошлась, блин. Как теперь выбраться-то? Хотя бы одного как-нибудь отвлечь…
Девушка вдруг ощутила запястьем натянувшуюся проволоку. Био! Вот кто ей поможет. Больше не думая, Алексия дернула проволоку – сначала быстро, рывком – три раза подряд. Потом – медленнее – тоже три раза. И снова – три быстрых рывка.
Ну? Что ж ты тянешь, старая консервная банка? Не понял? А ведь должен понять. Всего-то старинная азбука Морзе, и сигнал послан самый что ни на есть запоминающийся – СОС. Боевые машины наверняка учили прикладной полувоенной хрени. И азбуке Морзе – в том числе.
Ага! Девушку вдруг ударило током. Не больно, но чувствительно. Три раза подряд.
Понял! Догадался, железячина.
Снаружи прогремел взрыв, и лаз резко заволокло дымом. Едким, густым. Зазвенело в ушах… И обе твари исчезли! Словно растаяли. Лишь две черные тени неслышно скользнули по потолку.
А Лекса бросилась к выходу. Как могла быстро. Со всех ног. Выбралась, вскочила, помахала Спайдеру. Тот мигнул фарами. Сзади послышался какой-то звук, девушка на бегу оглянулась и, споткнувшись, упала прямо в грязную лужу.
Выскочившие из норы твари, раскрыв пасти, прыгнули.
Патроны на них робот не тратил. Просто бросил два метательных диска, еще в прыжке разрубив чудовищ пополам. Монстры упали в грязь уже разрубленными. Трепыхнулись, клацнули в последний раз пастями. И замерли, истекая буровато-зеленой кровью.
Алексию долго тошнило. Мерзопакостные оказались существа, что и говорить. А уж их требуха…
По проволоке вновь пробежал ток. Сполоснув в луже лицо и руки, промокшая насквозь девушка уныло поплелась к Спайдеру.
– Я б костер развела. Посушилась бы.
– Разводи, – покладисто разрешил железный повелитель.
Неожиданная милость простерлась настолько далеко, что для Лексы даже было срублено дерево, вполне подходящая для костра сушина. Оставалось лишь обломать сучья. Лекса быстро и умело сложила кострище, а уж поджог его Спайдер – инфракрасным лучом.
Затрещали сучья. Рванули к небу красно-желтые языки пламени. И сразу сделалось как-то веселей, теплей, радостней. Во всех смыслах.
– Я посушусь, – согрев руки, тихо промолвила Лекса. – Только ты отвернись, не пялься.
– Не буду.
Заурчали сервомоторы, башня чуть повернулась, уставившись пулеметами в сторону дальнего форта Риф. Зазвучала музыка. Какая-то красивая древняя баллада.
Раздевшись, девушка сноровисто развесила одежку у костра на воткнутых в землю ветках. Сама тоже уселась на корточки рядом. Грелась, держа в руках тельник. Тот сох быстро, прям на глазах, а вот камуфляжные брюки и бушлат оставались сырыми. Сидеть голой на ветру было некомфортно, и Лекса натянула тельняшку, едва та подсохла. Еще влажноватая была, зато теплая. И вкусно пахла дымом.
Башня вновь повернулась.
– Нравится? Музыка?
Девчонка кивнула:
– Да. Что это за песня?
– «Скорпионз». Так. Называется. Группа.
– Красивая, – вздохнув, Алексия искоса глянула на поверженную хищную иву, возле которой валялись останки напавших на нее существ.
– Как высохнешь. Их. Принеси, – напомнил робот. – Пообедаем.
– Тьфу! – Лекса сплюнула и поинтересовалась: —Что это вообще за твари?
– Потолочники, – голос Спайдера звучал на фоне тягучих металлических баллад.
– Кто-кто?
– Искусственные. Биоконструкции, – скрипуче пояснил собеседник. – Специально. Созданы. Для. Войны. В туннелях. Под землей. Умеют. Становиться. Невидимыми. Но их. Выдает. Тень. Эти. Мелкие. Экземпляры. Еще. Росли бы.
– А как ты их вырубил?
– Генератор. Электронных. Излучений. Небольшой. Не очень. Мощный. Но им. Хватило. Вполне.
Поежившись, Лекса подбросила в костер дров. Нарочно выбирала сырые – чтоб дым был хорошо виден издалека. И мстительно щурилась. Скоро придут. Явятся! И тогда посмотрим, железка… Впрочем, похоже, робот здесь никого не опасался. Он же не враг! Наоборот, принял за врага Алексию. За шпионку. И с удовольствием передаст ее в руки бойцов. Ох, скорей они пришли бы…
Девушка вдруг поежилась и снова кинула взгляд на трупы под ивой.
– Откуда они здесь взялись-то, интересно? Правда, зимой могли перейти по льду. Погнались за каким-нибудь там зайцем – и вот.
– Их. Могли. Выкинуть. С какого-нибудь. Судна.
– Да откуда здесь крупные суда? А на мелком им не спрятаться.
– Могли. Подкинуть.
– А вот это, пожалуй, ближе к истине, – согласилась Лекса. – Врагов-то у нас хватает.
– Это. Плохо, – неожиданно заявил робот. – Воевать. Плохо. Куда лучше. Сочинять что-нибудь. Слушать. Музыку. Петь.
– Согласна! Но… но ведь ты и такие, как ты, созданы для войны!
– В мирной. Жизни. Я могу. Быть. Бульдозером.
– Бульдозером? Шутишь?!
– Шучу. Увы.
– А правду говорят, будто у био – человеческие мозги? – вконец обнаглела Алексия.
– Правда. Только. Вся. Прежняя. Личность. Стерта. Напрочь.
– А у тебя, видать, что-то осталось. Музыка!
– Может. И так, – робот повращал башней.
– А знаешь что… – в зеленых глазах девушки вдруг заплясали солнечно-желтые искорки лукавства. – Мне почему-то кажется, что ты меня пристально разглядываешь! Не так?
– Так, – неожиданно согласился Спайдер.
Лекса глянула на него с вызовом:
– Что, нравлюсь?
Робот снова завращал башней, будто стеснялся ответить. Но все же, чуть помолчав, отозвался предельно конкретно:
– Да. Ты храбрая. Умная. И красивая.
– Да ну тебя… – девушка прикрыла глаза длинными пушистыми ресницами и неожиданно для себя покраснела. Ах, как ей хотелось, чтоб эти слова сказал не боевой робот, а кое-кто другой. Она вдруг представила Кира. Его лицо, волосы, губы… Представила и покраснела еще больше. До самых корней волос.
В бледно-синем осеннем небе закатилось за облако солнце. Сразу похолодало. Треща, догорал костер.
Справа, за кустами, послышались чьи-то голоса.
– Пароль! – взвизгнув сиреной, грозно рявкнул Спайдер.
– Милютин! – отозвался показавшийся из-за кустов парень с нашивкой десятника на лацкане бушлата.
– Константин, – прозвенел робот. – Проходи. У меня. Пленница.
– Какая же это пленница? – подойдя к костру, расхохотался десятник. – Это Алексия, наш Мастер Полей.
– Она. Не знала. Пароля. Я. Задержал.
– И молодец. Ты все правильно сделал. Согласно Уставу Гарнизонной и Караульной службы, ага.
