Глава 2
Казармы мореходного училища ВМФ пострадали во время бомбардировок Последней войны чуть меньше, нежели все остальное в Кронштадте. Тщательно восстановленные, ныне они использовались по своему прямому назначению – в качестве казармы, разделенной на многочисленные кубрики, где по двое, по трое, по четверо, – в тесноте, да не в обиде, – нашли себе приют молодые воины – «моряки», как их все называли.
Жили, читали, – от бывшего училища сохранилась великолепная библиотека, – и в свободное от службы и тренировок время восстанавливали здание Морского кадетского корпуса, расположенное здесь же, по соседству. С жилыми помещениями в разрушенном почти до основания Кронштадте дело обстояло плохо, и в Корпусе предполагалось устроить общежитие для молодых семей. Идея эта не могла не найти в сердцах молодых людей самый горячий отклик: строительство велось быстро и с неподдельным энтузиазмом. Битых кирпичей хватало и в ближайшей округе, а вот с цементом были проблемы – небольшое синее Поле просто не могло дублировать его в нужных количествах, да почти вся пища, предоставляемая Полю, шла на вооружение и боеприпасы. Потому и ремонт шел долго, несмотря на весь энтузиазм.
Имейся в достатке цемент, можно было бы восстановить и Морской собор, о чем нынче мечтал каждый житель Кронштадта. Славный символ боевой славы города после ядерного пожара пребывал в развалинах, вся красота сгорела в пламени военного ада, остались лишь угрюмые закопченные стены, – немой укор глупым людишкам, развязавшим Последнюю войну, в которой не оказалось победителей.
В серой рабочей робе, надетой поверх теплого свитера, Кир сидел в дальнем каземате и читал книжку, время от времени внимательно разглядывая установленное тут же старинное орудие – стопятидесятидвухмиллиметровую пушку системы Канэ, одну из немногих, оставшихся от старого мира.
Снаружи послышались чьи-то легкие шаги, однако молодой человек даже не повернул головы, лишь улыбнулся, – он прекрасно знал, кто бы мог сюда заглянуть. И, конечно же, не ошибся.
– Привет! – послышался звонкий голос Лексы.
Тоненькая, легкая, в щегольском приталенном бушлатике и вязаных шерстяных брючках, девушка казалась солнечным лучиком, вырвавшемся из плена вязких дождевых туч. Непокрытые волосы ее, аккуратно подстриженные до плеч, растрепались золотистой соломкой. Худенькое симпатичное личико, чуть вздернутый носик, едва тронутый веснушками, обворожительно зеленые глаза…
– Ну, здравствуй, сестренка! – отложив книгу, Кир поднялся на ноги и, обхватив девчонку за плечи, чмокнул ее в лоб. – Как спалось?
– Что читаем? – выскользнув из рук юноши, Алексия подняла книжку. – Теория артиллерийской стрельбы… Ого! Однако! Так ты скоро из любой пушки стрелять сможешь?
– Ну, не из любой, – десятник ненадолго замялся. – Но думаю, что смогу. Мне б потренироваться, пушки-то есть!
– Пушки-то есть, – в тон ему протянула девчонка. – А вот снарядов лишних нет. Не забывай, я своим Полем много не наделаю – тяжелы больно.
– Да знаю, – Кирилл потянулся, невольно заражаясь исходящей от Лексы радостью, легкой и беспечной. Наверное, так радоваться могут только совсем юные девушки и дети.
– Денек-то какой! – кивая на амбразуру, громко вскричала девчонка. – Солнечный, теплый. Наверное, один из последних такой… все же не за горами ноябрь. Ну, что ты тут киснешь, Кир! Айда на улицу, погуляем… приемы повторим. Кстати, кто-то обещал научить меня пользоваться пращою.
– Так ведь учил уже!
– Ага! Надоело?
– Да не надоело… А, что с тобой тут трещать… Уговорила. Пошли!
На выходе их уже дожидался Дэм. Лекса поморщилась, но ничего не сказала. Дэм почему-то всегда знал, когда Кирилл с Алексией соберутся куда-то идти, и всегда к ним присоединялся. Так вот и ходили – втроем. Вот и на этот раз…
– Пошли за канал, к Цитадельской? – первым предложил Дэм.
Похожий на извивающуюся змею Кронверкский канал, тянувшийся поперек всего острова, был восстановлен еще в прошлом году и ныне сиял на солнце синей холодной водичкой. Через канал был перекинут мостик, конечно же, охранявшийся, но в спокойное время больше так, для вида да на всякий случай – мало ли что? Но как ни крути – пост. Для некоторых – очень даже важный.
– Стой, кто идет?! – выкрикнул стоявший на часах матросик.
Грозный штык винтовки Мосина покачивался высоко над его головою, сам же часовой был настолько юн, что одним своим видом невольно вызывал улыбку. Мальчишке можно было дать лет тринадцать, а может, и того меньше. Круглое улыбчивое лицо, которому пацаненок безуспешно пытался придать самый суровый и неприступный вид, широкие матросские брюки, великоватый, явно не по размеру, бушлат, подпоясанный ремнем с ярко начищенной – с якорем! – бляхой. И верх гордости – бескозырка с золоченой надписью «Стерегущий». Был в довоенные времена такой корабль, назывался – эсминец. И угодившая когда-то в синее Поле бескозырка явно осталась с него. Встречались головные уборы и с других кораблей – «Рюрик», «Марат» и даже – «Октябрьская революция».
Парнишка, конечно же, прекрасно знал всех троих, однако, надлежащим образом исполняя Устав Гарнизонной и Караульной службы, велел всем остановиться и запросил пароль.
– Рюрик, – усмехнулся Кир, не далее, как вчера тот самый пароль по команде и предложивший.
– Милютин, – вытянувшись, тут же отозвался часовой. – А времени сколько, не знаете?
– Следует спрашивать не «сколько времени», а «который час», – проходя мимо, не преминула заметить Лекса. Еще ей очень хотелось щелкнуть часовенка по носу, чтоб не очень-то зазнавался, и девушка еле-еле сдержалась.
– Ну, скажите, – не отставал парнишка. – Часов десять есть уже?
– Пол-одиннадцатого, – Кирилл бросил взгляд на наручные часы, только вчера полученные в награду за проявленную смекалку в отражении недавней атаки береговых разбойников-мутов.
– Время-то мы знаем, – неожиданно вступил в разговор Дэм, как всегда – хмурый. – А вот ты, салага, Устава не знаешь ни хрена! Придется доложить твоему командиру.
– Как это не знаю? – обиженно возразил часовенок. – Очень даже знаю. Вот… Часовому запрещается: пить, курить, говорить, принимать пищу, отправлять…
– Да брось ты его, Дэм, – оглянувшись, Алексия махнула рукой. – Чего к пацану привязался?
Сплюнув, крепыш послушался и быстро нагнал друзей.
Показав ему в спину язык, часовой приложил ладони к губам и крикнул вдогонку:
– Осторожнее там! Говорят, на Цитадельской опять появились хищные кусты.
– Знаем.
Где-то в тех местах еще в начале сентября пропало трое мальчишек. Говорили, что утонули, купаться-то было уже холодновато. Однако – точно ли? Да и пропали-то пацаны не сразу, а один за другим.
Со всей хищной флорой, всякими там плотоядными ивами, кровожадными березами, кровопийцами-кустами и огненным мхом разговор у кронштадтцев был короткий. Несколько дублированных в синем Поле огнеметов не то чтобы полностью сняли проблему, но сделали ее гораздо менее значимой и опасной. По весне в Крепости и возле нее просто выжигали все, что хоть чем-то напоминало мутировавшую нечисть. Да, зелени стало меньше, но зато оставшейся можно было не опасаться. Таким зеленым местом был заросший пустырь на месте древней Цитадельской улицы. Развалины, овражки, ручей, окруженные зарослями рябины и липы поляны, где можно было спокойно гулять, а детям – играть. Если здесь вновь объявились хищные кусты – их нужно было найти и беспощадно выжечь, не дожидаясь, пока те натворят бед, – место-то людное.
Цитадельская не пустовала и сейчас: у полуразрушенной стены здания с нарисованными куском штукатурки воротами шла настоящая футбольная баталия. Стайка мальчишек гоняла по поляне разноцветный мяч:
– Бей, Миха!
– Пас дай, пас!
– Миха, слева-а-а!!!
– Бе-е-ей!!!
Пролетев мимо «ворот», мяч прикатился прямо к ногам подошедшей компании.
– Оп! – наклонившись, Лекса взяла мяч в руки… и взглянула на подбежавших ребят с нехорошим прищуром. – Это ж глобус, блин! Вы что творите-то?
– А мы это… – юные футболисты потупились. – Он же круглый…
– Дурачье вы круглое, вот что! – завелась девушка. – Догадались, чумазые, – глобусом в футбол играть. Драть вас некому.
– Дак мячика же нету…
– Ворону какую-нибудь поймайте или крысу. Вот и будет вам мячик – сделаю.
Усмехнувшись, Алексия повертела глобус в руке и грустно вздохнула:
– Эх, варвары вы, варвары. Такую чудную вещь испортили.
Один из парней, судя по перчаткам – вратарь, несмело подошел ближе:
– А ты мяч правда сделаешь? Не обманешь?
– Чтоб меня кровосос высосал! – поклялась девчонка. – Поймаете крысу – в форт Константин приносите. Но сперва вот ему, – она мотнула головою на Кира, – скажите, а я уж потом вас встречу. Кстати, а глобус-то вы где нашли?
– Да в развалинах здесь и валялся.
– Может, там еще что-нибудь этакое валяется, – проводив убежавших мальчишек глазами, Лекса покусала губу и искоса глянула на приятелей. – Айда, поглядим! Вдруг что отыщется.
Не дожидаясь согласия, – знала, что вряд ли кто возразит, – девушка оббежала стену и скрылась в развалинах. Переглянувшись, парни поспешили за ней, стараясь не зацепиться за куски старой арматуры, тут и там торчащие из разорванного бетона.
– Да где она? Э-эй! Алексия!
– Давайте сюда, – высунувшись из какой-то ямы, девчонка махнула рукой. – Тут подвал старый.
Внутри оказалось темно, лишь из оставшегося позади проема проникал свет, все более размытый и тусклый. Было холодно, пахло затхлостью, плесенью и еще чем-то таким, чем обычно пахнет в старых заброшенных подземельях. Подвал, похоже, тянулся под всем разрушенным зданием; то и дело попадались куски обвалившихся бетонных плит, старинный, непонятного вида мусор, странные столики с прикрепленными к ним скамейками. Кирилл погладил ладонью:
– Похоже, что деревянные.
– Это парты, Кир, – оглянувшись, звонко пояснила Лекса. – Обычные школьные парты. Правда, очень древние. Я такие в книжках видела.
– Я тоже книжки почитываю, – десятник с усмешкой покачал головою. – Но ничего подобного не видал.
Девушка засмеялась:
– Так ты про пушки свои читаешь. И про всякие прочие нужности. А я – просто так, все подряд. Ой, один раз про такую любовь прочитала… Потом всю ночь плакала!
В отличие от парней, Алексия ориентировалась здесь очень даже неплохо, словно видела в темноте. Впрочем, может, немного и видела, – все ж таки Мастер Поля. Звонкий девичий голосок доносился то справа, то слева, – и вдруг оборвался, затих. Похоже, девушка зашла куда-то далеко. Или…
– Лекса! – насторожившись, громко позвал Кир. – Алексия!
Никакого ответа. Парню лишь послышался впереди какой-то шорох. Словно крыса или мышь тащила только что пойманную добычу в свою нору.
Жестом показав Дэму, чтоб следовал за ним, молодой человек как можно тише сделал несколько шагов вперед, туда, откуда не так давно слышался голос Лексы. Глаза уже привыкли к темноте, оказавшейся не такой уж и беспросветной. Сверху из небольших щелей все же проникал свет. Пусть и тусклый, но вполне достаточный, чтобы хоть что-то разглядеть и двигаться, не натыкаясь на обломки бетонных плит и прочий мусор.
– Лекса!!!
– Я здесь!
Девчонка выскочила, словно черт из табакерки, словно бы вырвалась из чьих-то объятий, уже без бушлата, растрепанная, с расцарапанной щекой. Впрочем, царапину Кирилл разглядел уже позже, сейчас же…
Следом за девушкой из проема выскочило показавшееся запредельно огромным существо с красными горящими глазами. Длинной ручищей подвальное чудовище едва не схватило Лексу… да и схватило бы, если б не бросившийся ему под ноги Дэм. Пнув парня ногой, чудище злобно зарычало и наклонилось. Кир тут же воспользовался заминкой, подпрыгнул, с силой выбросив в прыжке правую ногу – и угодил монстру в лоб. Однако обитатель подземелья обладал нечеловеческой силой. Если он и обратил внимание на удар, то только на миг. Этого мига десятнику едва хватило, чтоб схватить поверженного сотоварища за шиворот, дернуть, оттащить…
Чудище выпрямилось, упершись в потолок несуразно маленькой головой с горящими яростью и лютой злобой глазами, и, угрожающе зарычав, ринулось прямо на Кирилла. Молодой человек увернулся. Что-то клацнуло – то ли руки-клещи, то ли клыкастые челюсти, а потом…
– Кир, пригнись!
…над головой что-то пролетело, похоже, что-то тяжелое, и угодило монстру в башку.
Лекса! Ну, конечно, кто же еще? Она довольно метко швырнула кирпич и закричала:
– Бежим!
Поскорей ретироваться на поверхность, а уж там… Пожалуй, в сложившейся ситуации это решение являлось самым верным. Кир и не думал больше – схватив за руку Дэма, он побежал.
Темный, казавшийся таким огромным подвал был для чудовища родным домом, норою, логовом. Здесь тварь имела все преимущества. А вот снаружи… там поглядим!
Получив кирпичом в башку, монстр злобно завыл, на несколько секунд потеряв ориентацию. Этого времени беглецам хватило, пусть и в обрез. Выбравшись из подвала, друзья бросились врассыпную.
Зло зарычав, чудище погналось за Лексой, – ох, какие же длинные оказались у этой твари прыжки! У огромного, в два человеческих роста существа оказались длинные пальцы на ногах и руках и зеленая кожа, покрытая наростами. Несуразно маленькая голова и пасть-капкан, усыпанная острейшими клыками. Чем-то похожее на болотную жабу или тритона, чудовище передвигалось довольно быстро. Нагнав Алексию в три прыжка, оно уже тянуло к девушке когтистую лапу… Но и Кир не терял времени зря! Праща всегда была при нем, – карман не тянет.
Подобрав первый попавшийся камень, молодой человек метнул заряд без раскрутки, на раз, – на большее просто не хватало времени. Метнул на редкость удачно – камень угодил чудовищу в шею. Омерзительно-гнусный монстр жалобно вякнул, словно прибитая из рогатки лягушка, и, споткнувшись, повалился навзничь, проехав зеленым брюхом по пожухлой октябрьской траве.
И вот тут-то настал черед Дэма, уже пришедшего в себя после полученного огромным кулачищем удара. Подскочив к упавшему чудищу, парень живо выхватил нож и с силой вогнал меж зеленых лопаток закаленное в кузнице лезвие.
Однако тварь еще жила. Еще сучила лапами. И даже запросила пощады – оказывается, не только рычанье могла изрыгать клыкастая пасть.
– Та-ам… в подвале… монеты… кла-ад… я покаш-шу… не упивайте…
– Ах, монеты, говоришь? Клад?
Подойдя ближе, Алексия нагнулась, подняла обломок бетонной плиты и изо всех сил опустила его на лысую, обтянутую зеленоватой кожей башку. Чудище дернулось и затихло. Красные глаза погасли, из пасти потекла зеленовато-бурая кровь.
– Я видела в его логове обглоданные детские черепа, – опускаясь на корточки, негромко промолвила девушка. – Те несчастные пацаны… Они вовсе не утонули.
– Да-а-а, – Кир удивленно покачал головой. – Откуда только взялась здесь эта гнусная тварь? Я слыхал, такие водятся на побережье, в болотах.
– Оттуда все твари являются, – вытирая со лба кровь, пожал плечами крепыш. – С побережья. Летом в заливе вода теплая – что тут плыть-то.
– Ой, Дэмыч, ты ранен! – спохватилась Лекса. – Давай-ка я тебя перевяжу.
– А есть чем?
– Н-ну… все равно свитер разорван. Да и бушлат надо поискать, он там, в подвале остался.
Кир вскочил на ноги:
– Я сбегаю, принесу.
– И я…
– Да ты, Дэмыч, лежи уж.
Правду сказать, крепыш особо и не напрашивался. Он млел. Млел от прикосновения нежных рук девушки, от тепла ее зеленых глаз и тела – девушка скинула свитер, оставшись лишь в тоненькой тунике.
– Какая ты красивая, Лекса!
– Да ну тебя…
– Нет, правда… Я для тебя…
– Кому говорят – лежи смирно! И руку с поясницы моей убери… А теперь потерпи еще немного… все!
Кирилл вынырнул из проема с бушлатом. Отряхнул, подошел с улыбкою:
– Вот.
Алексия сунула руку во внутренний карман и разочарованно вытащила оттуда раздавленные обломки старинного прибора. Маленького, серебристого, с миниатюрными наушниками на тоненьком черном проводе. Плеер.
– Ну, вот, сломался. Не включается, – размахнувшись, девчонка выкинула плеер в траву. – Ничего, у меня еще есть, наделала.
– Ну, ты у нас эта… музыкантша, – хохотнул Дэм.
– Тогда уж – меломанша, – Лекса тоже засмеялась и тут же ойкнула, потрогав кровавую царапину на щеке. – Вот угораздило-то. И как же я теперь на морской бал явлюсь? С такой-то физиономией. Эх, и плеер жаль…
– Так у тебя же другой есть!
– А записи? Где я еще такие найду?
Глядя на расстроенную девчонку, Кирилл вдруг расхохотался:
– Я знаю – где. Точнее говоря – у кого. Ты помнишь, дружище Дэм, закопанного робота, Спайдера?
– При чем тут робот? – не на шутку разозлилась Алексия. – Ты издеваешься, что ли, да?
– Да нет, что ты! – молодой человек поспешно замахал руками. – Просто этот Спайдер такой же, как ты, – меломан. И музыку старинную слушает.
* * *
Северный форт номер один, связанный с островом Котлин узкой каменистой косою, был запущен и разграблен вандалами задолго до Последней войны, а в новые времена – восстановлен. От прежней мощи сохранились лишь остатки бетонированных батарей да пара казематов, используемых для отдыха воинов караульной службы. Почти все пришлось возводить заново. Что и говорить: защищая северные подходы к острову, кронштадтцы потрудились на славу. Кое-что выстроили из старых кирпичей, укрепили мешками с песком брустверы. Установили два пулемета системы Максим, небольшую скорострельную пушку, прожектор. Правда, для генератора обычно не хватало солярки, но летом, в белые ночи, это не составляло особой проблемы. А вот осенью…
– И когда же эту солярку привезут? – усевшись на топчане, деловито осведомился Рэм. В его рыжую голову все время лезли казавшиеся чрезвычайно важными мысли, которыми хотелось немедленно поделиться со всеми. А если не было мыслей, тогда во множестве появлялись вопросы. Самые разные. Иногда – относящиеся к службе, но по большей части – отвлеченные. Вот и сейчас, сменившись с вахты, рыжий не давал покоя своему командиру.
– А почему мы здесь лучины жжем? Да еще так много? Вполне хватило бы одной или двух, все равно ведь кто спит, а кто в карауле.
Если позволяла ситуация, Кирилл всегда отвечал на вопросы своих бойцов со всей обстоятельностью.
– Видишь ли, друг мой. Наши огни ночью хорошо видны с любой подкрадывающейся с севера лодки. Все тамошние твари видят и знают – охрана не спит, бдит. Попробуй сунься! Сразу под пулеметы попадешь, на пушку наткнешься…
– А не маловато у нас оружия, командир? Может, стоило бы большую пушку…
– Не стоило бы. Нет у береговых мутантов больших кораблей. А для лодок и пулеметов с лихвой хватит.
– А за вышкой, за капонирами, что за железные остатки?
Кир задумчиво посмотрел на неровное пламя лучины:
– Зенитки когда-то стояли, орудия. Несколько батарей. Их уничтожили еще до Последней войны, я читал.
– Зенитки?
– Это тяжелые пулеметы и пушки, приспособленные для борьбы с самолетами. Что такое самолеты, надеюсь, знаешь.
– Видел на картинках, угу… – Рэм смущенно затих и, чуть помолчав, признался: – Правда, я плоховато читаю. Не очень-то и люблю. Лучше вот так все узнавать – в беседе.
– В беседе, блин, – поднимаясь на ноги, хмыкнул Кирилл. – У тебя когда подъем?
– Через два часа.
– Тогда спи давай. А я пойду посты проверю.
Выбравшись из каземата на улицу, десятник зябко поежился. Подмораживало. На море стоял полный штиль, и черные волны, ласково шипя, разбивались о земляную насыпь искусственного острова, когда-то – одного из девяти северных фортов, а ныне, увы, единственного. Остальные расхитили еще в древние довоенные времена, что смогли вывезти – вывезли, сдали в металлолом. Лишь ближайшему к Сестрорецку форту Тотлебену повезло больше – впрочем, и там после войны ничего не осталось.
– Стой, кто идет?! – послышался голос часового с чернеющей невдалеке деревянной вышки.
– Обручев!
– Кроншлот. Проходи.
Кир прогулялся по всему островку, до самой косы. Под ногами в мелких замерзших лужицах уже похрустывал первый ледок. Ну вот, улыбнулся сам себе десятник, дождались и заморозков… и осенних штормов.
И впрямь, с неделю назад море взъярилось так, что, казалось, хотело с жадностью поглотить весь Кронштадт вместе с пристанью и фортами. Мерзкая сырость окутала тогда крепость, в казематах, в казарме изо рта шел пар – а топить пока не разрешалось, экономили на зиму дрова. Зато в шторм можно было расслабиться – ни одна береговая тварь на остров переправиться не решится даже при относительно легком – два-три балла – волнении. У мутантов не было крупных и надежных судов, в основном – мелкие лодочки да кургузые парусники-шаланды, переделанные из бывших катеров, на которых только по озерам плавать, и то – исключительно в хорошую погоду, с эдаким легоньким, едва паруса натянуть, ветерком. Вот как сейчас…
Послюнявив палец, Кирилл «половил» ветер. Да, подул уже – совсем-совсем небольшой. И как раз – с северо-востока. С берега. Был бы Кир главарем какой-нибудь береговой шайки – обязательно бы такой погодкой воспользовался. Незаметно высадиться, налететь, хапнуть, что плохо лежит, – и тут же обратно, на всех парусах. Точнее – на веслах. Так бы и сделал! Разбойничьи главари – далеко не дурни, рассуждать должны примерно так же. К форту, под пулеметы, само собой, не сунутся – обойдут или справа, или слева. Ну, в крепости-то им вряд ли что обломится, часовые в такие дни начеку, да и штурмовать с наскока стены – это вряд ли. А вот пошерстить рыбацкие хутора, те, что у старого кладбища, – запросто! Хотя… для того, чтоб их ночью, в темноте, отыскать, тропинки знать надо. Впрочем, муты не безмозглы, днем-то нападали не раз, вполне могли и карту составить, сделать наброски, хотя бы самые примитивные. К ориентиру какому-нибудь привязать… А что у них за маяк может быть ночью? Хм…
Подумав, молодой человек вдруг с силой хлопнул себя по лбу. Ну конечно же – амбразуры форта! С горящими лучинами. Их свет всегда отпугивал грабителей… а нынче может послужить прекрасным ориентиром. Та-а-ак! Немедленно послать гонца, предупредить хуторских… А впрочем…
Вернувшись в казарму, десятник тут же отправил к пулеметам бодрствующую смену, а потом, подумав, разбудил и отдыхающую, приказав потушить свет.
– Что-то случилось, командир? – недоуменно хлопнул глазами Рэм.
– Пока нет. Но может. Бдите!
Усмехнувшись, Кирилл сунул в карман связку лучин и спички и, оставив за старшего Дэма, быстро зашагал к косе.
В черном ночном небе холодно сияли звезды. Серебристо-желтая дорожка месяца протянулась от косы далеко в море. Становясь все у́же, она, мерцая, убегала куда-то в сторону Териоки и Койвисто, где тоже хватало всякого сброда не хуже, чем в Сестрорецке.
Молодой человек шел по узкой косе, ориентируясь по плеску волн, сейчас едва слышному, да по призрачному свету огрызка луны, то и дело затмеваемого черными тучами. Слева, над болотом, забила крылами какая-то крупная ночная птица, справа ударило по плесу волной. Вот кончились проложенные по топким местам мостки, под ногами пару раз хлюпнуло… Кир пожалел, что не прихватил с собой фонарик, оставил в форте. С другой стороны – и правильно сделал, нечего привлекать внимание тех, кто, быть может, именно в этот момент пробирается по мелкой волне на длинных лодках, осторожно опуская в воду обмотанные тряпками весла. Все может быть! В такой день следовало быть осторожным.
Юноша примерно знал, куда идти, – прямо, а потом, недалеко от старого кладбища, повернуть налево. Вот здесь… Сейчас… Чёрт!!!
Споткнувшись о невидимый в темноте камень, Кир полетел наземь… и замер – над головой его тот час же просвистел какой-то предмет и с характерным треском вонзился в росшее неподалеку дерево.
Если б не упал, плохо бы пришлось! Путник неожиданно улыбнулся: похоже, что пришел.
– Кроншлот! – не поднимаясь, Кир громко произнес пароль.
– Обручев! – отозвался из темной массы кустов знакомый металлический голос. – Ты. Принес. Мои ноги. Да?
– Не совсем так, дружище. Но скоро ты их заработаешь.
Поднявшись, Кир быстро зашагал на голос.
– Могу. Подсветить, – любезно предложил закопанный за кустами робот. – Но. Тут. Безопасно и так. Ты. Пришел. Послушать. Музыку?
– Ну да, ну да, – Кирилл хмыкнул, отмахиваясь от ветки. – Не спится вот ночью, дай, думаю, к старому приятелю загляну…
– Шутишь, – проскрипел динамиками био. – Но. Могу включить.
Десятник предостерегающе дернулся:
– Эй, эй! Не надо. Ты еще вместе с музыкой световые мигалки вруби. Как это в старину называлось-то… Ммм… Лекса знает… А! Дискотека!
– Ты шутишь. Я шучу, – заурчав сервомоторами, Спайдер чуть повернул башню. – А теперь. Серьезно. Говори. Что хотел?
* * *
Восьмивесельный ял солидной длины легко вместил в себя семерку опытных воинов-дампов и еще десятка полтора трупоедов-вормов. И тех, и других сержант Джаред Хорг совсем недавно набрал в Койвисто – той еще помойной яме, не лучше расположенных куда ближе к Питеру Новоселок. Новоявленные воины тупо хотели жрать, а еще хотели – девок, да и не отказались бы и от блестящих побрякушек, всяких там драгоценных ожерелий, колец… Ну и, конечно, оружие, уж оно-то было нужно всем. Отмеченный многочисленными шрамами сержант много чего повидал за свою не столь уж и длинную жизнь и знал, где, когда и что можно взять нахрапом. Без всякой подготовки, просто воспользовавшись подходящей погодой – звездной ночью, спокойной волной и легким попутным ветром. Да, был еще кормчий, Рранг из Койвисто, – «прожженный» в красном Поле нео, дикарь, обретший вовсе не силу, но могучий ум и соответствующие ему способности, позволившие легко освоить морское дело. Рранг брал дорого, но и работу свою исполнял от души, без всяких нареканий.
Первую часть пути шли под парусом, а потом кормчий (собственно, ему и принадлежал ял) приказал гребцам-вормам опустить мачту и приналечь на весла, специально обмотанные тряпками, чтоб не плескали волнами, чтобы тихо все прошло, незаметно, скрытно! Как сейчас…
– Вот он, ваш остров, – поглядывая на луну, Рранг указал рукой куда-то во тьму. – Точнее куда надо? Только имейте в виду, близко не пойду, – камни.
– В берегжовой кшрепошти обышно жгут огжни, – вглядываясь вперед, важно покивал Хорг. – Джумаю, мы их шкоро увиджым. Ага!!! Вотш!!!
Тут и остальные заметили желтые огоньки – дрожащие и слабые, возникшие словно бы среди моря.
– Это фортш, – сержант довольно потер скулы, покрытые, как и у всех прочих дампов, кровавыми наростами и язвами. – Будше гоштовы, парррни. Шэчас жаглянем на огжонек!
– На огонек – в форт? – повернув бесформенно-уродливую голову, опасливо уточнил кто-то из вормов. – Но… там же – я знаю! – пулеметы, пушка! В прошлом году мы как-то пытались…
– Жаткнись, мяшо! – грубо оборвал трупоеда Хорг и почесал горло. – Ты думаешшшь, я такой джурак, што полежжу на пулеметшы? Хо! Я же не вормш! Ррангш, джавай левее на джвести шагов.
Сержант хорошо помнил здешнюю береговую линию. Прямо – северный форт, дальше – коса, связывающая его с островом, слева – кладбище, а там… А там рыбацкие хутора! Немного, но найдется, что взять, – хотя бы лодки да разные домашние мелочи… И хотелось бы, конечно, оружие. На худой конец, рыбаки-хомо – чем не пища? Даже мертвые.
– А ведь на хуторах могут быть соба… – начал было кто-то из вормов-гребцов, и капрал осадил его звонкой затрещиной.
– Тшшш!!! Жаткните всше швои пашти! – шепотом заругался Хорг. – Мой капшрал – отлишшный арбалетшшык. Вшех шобак приштрелим шражу. Ррангш! Вотш тутш притшаливай…
По команде кормщика лодка замедлила ход, и двое вормов, выскочив на мелководье, вытащили ее на плес.
– Тшеперь – тшихо! – вытаскивая из лодки огромный двуручный меч, предупредил всех сержант. – Жа мной!
* * *
Хороши оказались лучины из мореной березы! Горели ярко, ровно и копоти почти не давали. Впрочем, на копоть Киру сейчас было плевать, лишь бы внезапный порыв ветра не задул пламя, манящие незваных гостей огоньки, указывающие путь… вовсе не туда, куда эти «гости» намеревались заявиться.
– Командир… А может, зря мы тут ждем? Может, и не явится никто, а? – не выдержал Рэм.
Вместе со своим десятником парень затаился в кусточках на побережье. Кроме Рэма были Симотра и Ники, тоже ребята еще молодые. Симотра со спичками – здесь, огоньки поддерживать, а худенький быстроногий Николенька-Ники – при Спайдере, вестовым. Остальных, кто поопытней, Кирилл оставил в форте, доверив командование своему старому приятелю Дэму. В случае чего и шестеро, все опытные бойцы, справятся. Да и вряд ли кто полезет под огонь пулеметов и пушек. Тем более – огни в амбразурных окнах погашены, лучины не горят, не светят. Вот они, лучины-то, все здесь, на взморье! Эх, кабы не зря горели-то!
– Да не вздыхай ты так, рыжий, – тихонько засмеялся Кирилл. – И пустых насмешек не бойся никогда. Лучше насмешки, чем разоренные хутора, – там рыбаки, люди.
Рэм обидчиво шмыгнул носом:
– Что же они в крепости-то не укроются? Или в том же Первом форте? Да и Константин недалек.
– На Котлине все друг от друга недалеко, – заметил десятник. – А в фортах да в крепости хуторские лишь при особой нужде укрываются. Все остальное время – ловят. Пока идет рыба, пока штормов нет, – сейчас ведь каждый день, каждая минута дороги. Вот и ночуют на хуторах.
– У меня родич здесь, на хуторе. Дед Карась, – подал голос коренастый, с толстыми щеками, Симотра. – Он меня Симотрою и прозвал. Когда я маленький был, слово «смотри» вот так – «си-имотри» – выговаривал, вот и прозвали.
– А-а-а-а! – рыжий хлопнул себя ладонями по коленкам. – А я-то думаю – что за имя такое?
– Тихо! – вдруг встрепенулся Кир. – Идет кто-то…
– Кроншлот! – тут же донеслось из темноты.
Десятник с облегчением перевел дух:
– Ну? Что там?
– Спайдер заметил гостей, – выскочив из-за кустов на свет воткнутых в грязный песок пляжа лучин, деловито доложил Ники. – Не глазами, а этими, как их… сенсорами.
– Прекрасно! – десятник вытащил из кобуры ПМ и, передернув затвор, подмигнул подросткам. – Ну что, моряки? Постоим за честь Кронштадтскую!
– И за Российского флота славу! – бодро отозвались парни.
Эти слова – и честь, и слава – издревле были в ходу в Крепости. Самые, пожалуй, главные в жизни каждого кронштадтца слова. Главные и нужные. Как пароль и отзыв.
Повинуясь приказу своего командира, юные бойцы Крепости быстро погасили лучины и затаились с винтовками за камнями.
– Стрелять на любой звук, не дожидаясь команды, – Кир инструктировал в который уже раз. – Конечно, скорее всего они морем уходить будут… Но вдруг и здесь, берегом, кто-то полезет?
– Это ночью-то? – хихикнул за камнем Ники. – В незнакомой-то местности? Ноги переломать. Вон какие тут буераки, заросли.
– Сам ты буерак! – рыжий Рэм тот час же подал голос. – А ночь… Да что им ночь? Они ж мутанты. Вполне могут и ночью, как днем, видеть.
– Рэм прав, – спокойно поддержал парня Кирилл. – Чего от мутантов ждать – никогда не знаешь.
– Ничего хорошего от них не ждать!
– А вот это, парни, верно.
* * *
Большое, как у быка, сердце сержанта Джареда Хорга билось в предвкушении кровавой забавы. Какая там крепость, форт… Лезть под пулеметы – дураков нет. Иное дело – беззащитные хутора. На месте рыбаков Хорг на ночь бы там не оставался – до крепости недалеко, не так уж и велик остров. Однако прав был Одноглазый властелин Новоселок, утверждая, что кто-нибудь обязательно останется ночевать в своей избенке. Кто-то – чтобы чувствовать себя хозяином: все-таки какой-никакой, а свой дом, свое хозяйство. Кто-то – чтоб неспешно завершить недоделанные за день дела: подкоптить рыбу, сети починить, досмолить лодку, да мало ли? Кое-кто может и с девчонкой завалить, симпатичной или не очень – зато сговорчивой. Большинство же останется просто от лени. Ну чего каждый день туда-сюда ходить? Вечером – в Крепость или форт, утром – обратно. Зачем это надо-то? Тем более – осень уже, штормит, шквал внезапный налететь может.
Да, может. Бывали случаи – переворачивались лодки с уже захваченной добычею! Сержант об этом хорошо знал. Но шел на риск – ибо считал, что в данной ситуации он оправдан. В случае заварушки Рранг, конечно, ждать не будет. Поднимет парус да уйдет на своей большой лодке обратно в Койвисто. Но это в случае неожиданностей, которых вроде бы не должно быть… А коли будут – так у Хорга есть и запасной вариант. Только для себя… для избранных… а не для этих поганых вормов! Впрочем, и недавно нанятых дампов было не очень-то жаль, ведь с ними пока не связывало ничего, кроме алчности, общей жажды добычи и – чуть-чуть, слегка – воинской славы. Хотя, если честно, – какая тут, к чертям собачьим, слава? Обычный разбойничий рейд. Напал, схватил, сбежал. После Последней войны все мелкие бродячие шайки так и жили. Или нанимались к кому-нибудь… но тогда уж – прощай, свобода.
Ла-адно… Это все потом. А сейчас где-то здесь, совсем-совсем рядом, быть может, вот за тем кустом, ждала долгожданная добыча! Спящее мясо, лодки, которые можно выгодно продать, – в том же Койвисто в голодный год за хорошую лодку можно было взять десяток молодых финских рабынь, услужливых и работящих. Ну и что с того, что у кого-то из этих девчонок две головы или три груди… по пятнадцать пальцев на руках или глаз не хватает. И что? Так даже веселее! Кому что нравится, правильно в старину говорили – на вкус да цвет товарищей нет.
Чу! Что-то вдруг заставило сержанта насторожиться. Казалось бы, ничего не произошло, не изменилось, – шли, как шли, в темноте, беззвучно ступая след в след по узенькой тропке. Темнота – она для хомо, дампы и в темноте видят не хуже кошек. По крайней мере, те, которые нынче у Джареда Хорга в «семерке». Идеальные воины! Жаль будет таких потерять: поди потом, набери. Этих-то – почти случайно… Однако что ж такое тревожит-то? Вроде все тихо… Так это и тревожит – тишина! Ладно, собак не слыхать: есть ли они на хуторах, нет ли – еще вопрос. Так ведь ни ворона не каркнет, ни кукушка не закукует, ни ночная птица не пролетит. Ни зверь не прошмыгнет… Словно вымерло все. Или… или есть здесь что-то такое, что всю живность местную уничтожило-распугало?
Несмотря на внешнее страхолюдство и врожденную шепелявость, – плод генных мутаций, – Джаред Хорг был далеко не прост, иначе бы не выжил. Вот и сейчас насторожился не зря, и не зря пустил вперед вормов, разрешив бить да жрать на хуторе всех без разбора. Этим только разреши, да-а… Ишь, как ринулись! Храбрецы…
Что-то прожужжало в воздухе. Послышался сдавленный крик, и сержант с удивленьем увидел, как голова идущего впереди «черного ворма» Дастина словно сама собой отделилась от тела и, упав в грязь, запрыгала по кочкам, весело скалясь. Будто срубили бедолаге башку невидимой саблей.
Да не-ет, не саблей, – тут дела похуже. Метательный диск – такими вооружали боевых роботов. Ах ты ж мать моя атомная – вот это влипли! А не тот ли это робот, с которым уже приходилось недавно встречаться? Но как он, сержант Хорг, снова в этих местах оказался? Каким образом? Ах да… Рранг! Его рук дело! Вот тебе и опытнейший кормщик. Прямо под био завез… Может, они в сговоре? Пищу роботу доставляет проклятый дикарь?
Все эти тревожные мысли пронеслись в облезлой голове сержанта за какие-то секунды. Сам он в это время летел в грязь, – там и застыл, затаился, а потом медленно, бочком пополз в сторону, в заросли пожухлого чертополоха. Правда, про своих не забыл:
– Вше живо на жемлю, парррни!
Вовремя, между прочим, распорядился. Из-за ближних кустов забил пулемет, судя по звуку – стационарный, тяжелый. А потом в небе что-то гнусно завыло… взрыв!
Миномет! У этой металлической образины еще и миномет… и заряды к нему! Ах ты ж… Ну, что уж теперь причитать…
– Парррни! Уходшим шлева… Вштреча на пляжже у больших камшней.
Пулеметные очереди разорвали на куски сразу нескольких в панике бегущих вормов. Поганых трупоедов охватил страх. Они больше не слушали своего командира, не падали в траву, в кусты, в грязь – они тупо бежали, сами не зная, куда. Ну и попадали, конечно, под очереди. Еще и мины косили…
* * *
Парни выстрелили разом – все трое. Как им и было приказано, на звук. Туда, где внезапно затрещали кусты. И сразу услышали стон: попали.
– Попали! – не выдержав, радостно завопил Рэм. – Так вам, ага. А ну-ка, суньтесь-ка еще, проклятые муты!
Дружно передернули затворы. Застыли. Снова треск… и снова выстрелы. И жалобный крик.
Враги бежали, похоже, совсем не глядя по сторонам, словно загнанные охотниками лоси в старинных книгах. Видать, Спайдер их здорово напугал. Еще бы! Вон канонада какая – целая война! Что ж, у био мощности хватит. Для себя старается – мертвяки ему в топку пойдут. Нет, ну здорово как! Вот это победа так победа. Показали всей береговой сволочи!
– Эй, вы там! Не расслабляться! – махнув «Макаровым», громко предупредил десятник. – Стрелять парами… Вернее – Рэм с Ники вместе, а ты, Симотра, – один.
Только сказал, как прямо на него внезапно выскочили сразу три существа с уродливыми приплюснутыми головами. Трупоеды-вормы… видали кронштадтцы и таких…
Пистолет Макарова – не особо прицелистый, зато пуля – девять грамм, убойная. И останавливающее действие очень даже неплохое! Кир быстро, навскидку, выстрелил сразу три раза подряд. Бегущий первым мутант словно наткнулся с разбега на невидимую пружинящую стену, не просто остановившую бег, но и откинувшую бедолагу далеко в кусты. Тот, что бежал следом, схватился за правый бок; третий же зигзагами бросился к морю… прямо под выстрел рыжего Рэма.
Промазал рыжий, ах ты ж, не повезло. Да и патроны кончились, а винтовку Мосина перезарядить – это не обойму в «Макаров» вставить: время требуется. Потому-то Кирилл и приказал парням стрелять отдельно. Рыжему не повезло, зато повезло Симотре. Нагнала мутанта злая винтовочная пуля, пронзила насквозь, ломая ребра и порвав на клочки легкие, да унеслась далеко в море. Там и упала. Где-то. И заглотила ее глупая рыбина.
– У нашего друга Спайдера, похоже, сегодня праздник, – внимательно осматривая убитых, десятник скривился. – Ох и редкостные же уродцы!
– Командир, и чего они к нам лезут? – выглянул из-за камня Рэм.
– Жрать хотят, вот и лезут, – отозвался вместо Кира Симотра, ловко перезаряжая винтовку.
– И еще Поле наше хотят, синее, – подал голос Ники-Николенька. – И оружие… хотя с Полем-то они оружия много наделают.
На востоке, за разрушенной дамбой, струился меж редкими палевыми облаками рассвет, а над далекими крышами Санкт-Петербурга показался сияющий краешек солнца.
* * *
Сержант Джаред Хорг вместе со своим капралом, парой легкораненых копьеносцев, давно лишившихся копий, и тремя трупоедами, уцелевшими случайно, до рассвета не предпринимал никаких действий. Просто приказал всем лежать. Прямо здесь, за кустами, в чертополохе, в холодной и грязной луже, чуть ли не в болотине. Лежать. И не трепать языками. Не шевелиться даже и почти не дышать, пока не скажут.
Дампы, тренированные воины, исполняли приказ с легкостью, а вот трупоеды-вормы ворочались и глухо стенали. Видать, затея сержанта им не очень-то нравилась, однако приходилось терпеть. И не потому вовсе, что вормы не могли сбежать – могли бы запросто. Только теперь не знали – куда. А потому и решили держаться существа опытного, невозмутимого и явно имевшего какой-то план. Иначе с чего б такое спокойствие-то?
Один из трупоедов, приподняв уродливую башку, все же попытался что-то сказать или спросить… Вместо ответа Хорг вытащил из-за пояса кинжал. Несмотря на косноязычие и шепелявость, дампы, когда хотели, могли быть весьма красноречивыми. Пусть даже с помощью жестов.
Где-то недалеко за кустами орешника вдруг послышались радостные крики. Потом что-то ухнуло, заскрежетало. Кто-то истошно завопил – однако вопль сразу же оборвался. Порыв ветра принес запах озона.
Хорг улыбнулся, – если эту жуткую гримасу можно было считать улыбкой. Именно этого момента он и ждал. Кормление боевого робота! Вот теперь проклятому био точно не до прячущихся по кустам врагов, теперь – пора!
Осторожно поднявшись на ноги, сержант поднял из грязи меч, сейчас абсолютно ненужный, бесполезный, громоздкий… Но бросить его – позор для воина! Точно так же, как оставить умирать брата или лучшего друга. Копье – другое дело. Свои копья славные воины-дампы швырнули во врага при первых же звуках выстрелов. Во врага, увы, защищенного непробиваемой бронею.
– Вше – жа мной, – махнув красной, почти лишенной кожи рукой, торчащей из грязных лохмотьев того, что дампы называли «одеждой», Джаред Хорг, не оглядываясь, зашагал в противоположную от моря сторону. Остатки отряда поспешно потянулись следом, и даже вормы не задавали никаких вопросов – помнили про кинжал. Да и слишком уверенно двигался их командир; видно, точно знал – куда.
– Ждешь неджалеко – хуштор, – наконец, пояснил Хорг. – Тшам вожмем лоджку. Вотш тропа. Вы джвое – на ражведку. Пошмотрите, што там и кто, – сержант указал кривым пальцем на вормов, всегда отличавшихся шустростью и пронырливостью.
Трупоеды кивнули и скрылись в кустах, радостно ухмыляясь. Эти уродливые парни с приплюснутыми головами живо сообразили, что у них появился шанс выбраться из всего этого дерьма – и уже очень скоро.
Следовало спешить – с моря задул холодный, пронизывающий насквозь ветер, поднял на серо-голубых волнах белые барашки пены. Вормы зябко поежились и вдруг, не сговариваясь, со всей поспешностью нырнули в пожухлую осеннюю траву. Упали и плотоядно переглянулись, соображая, что делать.
Впереди, всего в десятке шагов, плескалась на отмели девушка. Белокожая нагая красавица с тоненькой талией и высокой грудью, она была похожа на фею из детских снов. Да-да, у вормов тоже было детство, и они тоже видели сны… Нереально красивая дева словно бы выскользнула из полузабытых сладких грез.
– Вот это задница! – один из трупоедов восхищенно прищелкнул языком. – Слышь, а, может, мы ее…
– Нет, Лик! – второй ворм оказался куда умнее своего сотоварища. – Как-то это неправильно…
– Что неправильно, Умник?! – яростным шепотом возразил Лик. – Есть девка, и есть мы… Что мешает? Ты ее не хочешь, что ли? Так отдай мне!
– Тсс!!! – Умник погрозил кулаком. – Погода-то нынче не для купания… А она купается. Странно. А я странностей не люблю. Слишком уж похоже на приманку. Помнишь Поля Смерти?
– Думаешь – морок? – встрепенулся Лик.
– А кто же еще? Пошли-ка доложим. Эй! Ты куда смотришь-то?
– Вон лодка! – ворм вытянул уродливый палец, несуразно длинный, тонкий, из пяти суставов.
– Вижу, – спокойно кивнул Умник. – Об этом тоже доложим. Идем! Хватит уже на морока пялиться!
Вся спасшаяся команда под руководством ушлого сержанта Хорга, обойдя морок за полсотни шагов, погрузилась в вынесенную на отмель рыбацкую лодку. Вместо весел оторвали скамейки, по-морскому – «баночки». Погребли, оглядываясь и молясь неведомым божествам Войны и Смерти.
Конечно, можно было бы прочесать побережье, хоть что-нибудь взять, воротиться с добычей. Иной бы так и сделал – но только не Джаред Хорг! Этот уродливый парень был весьма опытен и прекрасно знал, что лучшее – враг хорошего. Злодейка-судьба прихотлива и неприветлива, не стоит почем зря ее искушать. Будут еще набеги, будет и добыча, а сейчас – унести бы поскорей ноги.
– Левжей, левжей бержите! – косясь на маячивший слева форт, подгонял гребцов Хорг. – Нитшего! Уйджем.
* * *
Накормив Спайдера, Кир перекинулся с роботом парой слов. Био снова напомнил о ногах или хоть каком-нибудь самоходном шасси, и десятник в который раз пообещал поднять этот вопрос на ближайшем заседании Совета Выживших.
– Может быть, они и пойдут на это, – глядя на аспидно-черный бок робота, молодой человек задумчиво покусал губы. – По крайней мере, я постараюсь их убедить.
– Звучит. Как-то. Неубедительно, – обиженно проскрипел Спайдер.
Кир улыбнулся:
– Не переживай, дружище. Сделаю, что смогу. В первый раз не пройдет – будет второй, третий… Как говорили в старину – капля камень точит.
– Не надо мне. Никаких. Камней. Мне бы. Ноги.
Простившись с закопанным био, Кир отправил быстроногого Ники в форт с радостной вестью, а сам вместе с Рэмом и Симотрой решил по пути заглянуть на хутор деда Максима. Насчет хутора надоумил Симотра – парню хотелось повидаться с родичем, глянуть, что там да как. Десятник не стал перечить, тем более – почти по пути, совсем небольшой крюк.
Добрались быстро. Дувший с моря ветер шевелил облетевшие кроны деревьев, гнал под ногами последние осенние листья, уже не желтые и не красные, а уныло-бурые, напоминавшие о близкой зиме. В этом неприветливом северном краю ноябрь – уже зима, исключения бывали редко. Скоро морозы, скоро выпадет снег… Не замерз бы залив: тогда придется повозиться, отбиваясь от всякой хлынувшей по льду швали.
Еще на подходе к хутору Кир заметил неладное. Сорванная – или сбитая ударом ноги – калитка болталась на одной петле, не было видно ни развешенных для просушки сетей, ни лодки. Симотра не помнил точно, держал ли дед собаку. Если и держал, то и ее не было.
– Может, за рыбой вышли? – срывая с плеча винтовку, шепотом предположил Рэм.
Кирилл покачал головой:
– В такую погоду? Вряд ли. Так! Вы обойдите сзади… а я здесь, с крыльца.
Передернув затвор «пээма», десятник дождался, пока его подчиненные скроются за углом неказистой избенки, и, пригнувшись, осторожно проскочил во двор, держа на прицеле дверь. Немного выждав, Кир в два прыжка преодолел ступеньки крыльца и замер. Все было спокойно и тихо, лишь уныло скрипела на ветру калитка. Послышались чьи-то шаги, голоса. Дверь распахнулась.
– Командир! Там такое…
– Мы там в окно глянули, забрались и…
Щелкнув предохранителем, Кирилл убрал пистолет в кобуру и вошел в избу. Не забыть бы теперь про патрон, иначе при сдаче в каптерку может бабахнуть, бывали случаи.
На застланном домоткаными дорожками полу аккуратно лежали все трое – сам дед Карась и двое его внуков, Миша и Бориска. Головы их были странно размозжены, словно взорвались изнутри.
Быстро осмотрев трупы, десятник зло прищурился и покачал головой:
– Ловко сработали, сволочи! Эффективно и быстро. Однако не характерно для береговых тварей.
– Муты тайно проникли в избу, – вслух предположил Рэм. – Незаметно. Так же, как мы сейчас. А потом… прикладами. Отсюда и такие раны.
– Да, это может быть, – согласно кивнув, десятник внимательно оглядел единственную комнату избенки.
Печка, сложенная из красновато-коричневого кирпича, обмазанного глиной, дощатый стол, широкие лежанки-лавки. И распахнутый настежь шкаф, в котором явно рылись на скорую руку.
– Спешили… – Рэм вздохнул, поправив упавшую на глаза рыжую челку. – Значит, кто-то из мутов все же ушел.
– Что же они заночевали-то? – тихо промолвил Кирилл. – Ведь форт же рядом!
– Дед не любил у чужих ночевать. Так и говорил всегда – лучше дома, чем в людях. – Симотра провел рукой по подоконнику и вдруг встрепенулся:
– А вон и лодка, командир! Вон там, в море! Может, мы ее…
– Стреляйте, – разрешил Кир. – Может, и попадете.
Парни живо выскочили во двор и побежали к пляжу. Стреляли, конечно, больше от отчаяния, от злости. Попасть в отплывшую уже довольно далеко лодку, раскачиваемую не на шутку поднявшимися волнами, было почти невозможно.
– Эх, дед, дед, – расстреляв весь боезапас, Симотра сплюнул и обхватил голову руками. – Говорили ж тебе… предупреждали… Э, да что уж теперь. Ничего, дед! Ничего, парни! Отомщу! Обязательно отомщу – представится случай.
Убитых похоронили неподалеку от хутора, прямо на берегу моря. Вырыли три могилки, поставили кресты. Кирилл дал салют, три раза выстрелив в воздух. Спите спокойно, что тут еще скажешь. Не вы первые, не вы и последние. А убийцы ваши… что ж, еще пожалуют, еще попадутся!
* * *
В большом зале, расположенном в здании старинной библиотеки, ярко сияли электрические огни. Совет Выживших устроил праздник в честь недавних побед, соединив его с традиционным осенним балом. Топлива для генератора не жалели и, как обычно, собирались веселиться всю ночь. Повезло тем, кто получил официальное приглашение. В числе избранных оказался и Кир с его десятком. Что же касается Алексии, то она, как Мастер Полей, могла пользоваться всеми доступными развлечениями без ограничений. К тому же именно Лекса отвечала за музыку.
Старинные акустические системы мощностью в несколько десятков децибел восстановили сами, без привлечения Полей. Что же касается усилителя и аудиоплеера – те сохранились еще с давних времен, гнить там было нечему. Нашелся и проигрыватель для виниловых дисков – истинная гордость Алексии. В здании библиотеки уцелела коллекция старых пластинок – Бернеса, Равеля, «Led Zeppelin» и прочих, прослушанных Лексой с ни с чем не сравнимым удовольствием. Именно с этих случайно найденных дисков и началось ее увлечение старинной музыкой… даже не старинной, а, скорей, просто – музыкой, ибо другой в Кронштадте (да, пожалуй, и во всем постъядерном мире) не было, – за исключением разве что труб для подачи сигналов.
Долгими осенними вечерами девушка старательно разбирала пластинки, классифицировала их по записанной музыке – «Scorpions», «Rainbow» и «HIM» – к «Led Zeppelin», Анну Герман и Пугачеву – к Бернесу, Моцарта, Сибелиуса, Штрауса – к Равелю.
Еще летом Алексия взялась обучать народ танцам, сообразным имеющейся музыке и картинкам в старинных книгах. Члены Совета лишь пожимали плечами да хмыкали, однако, несмотря на весь их скепсис, дело пошло неплохо. Человек, как бы плохо ему ни было, всегда тянется к чему-то, что оторвало бы его от обыденных мерзостей жизни. Музыка и танцы пришлись ко двору.
В черном парадном кителе офицера ВМФ, с ярко начищенными пуговицами, с кортиком на поясе Кирилл вместе со всеми приветствовал членов Совета овацией. Открывая бал, председатель или, как его неофициально именовали, командор произнес небольшую речь, в которой поздравил присутствующих с важной победой и призвал и дальше нести службу с достоинством и честью.
Среднего роста и средней комплекции, с никаким, без особых примет лицом с редкими усиками и темной, тщательно прилизанной челкой, командор Стефан Багранов всерьез полагал себя неотразимым, каждый раз являясь на бал в компании новой девушки, что среди неженатых кронштадтцев, в общем-то, предосудительным не считалось и даже вызывало некую зависть. Вот как сейчас, когда командор появился в обществе совершенно ослепительной красавицы блондинки, от которой никто не мог оторвать глаз. Стройняшка с длинными ногами и тонкой талией, девушка явно знала себе цену, но, впрочем, пока вела себя достаточно скромно и первый танец, естественно, подарила Стефану.
Кто она? Откуда? С хуторов или с дальних южных фортов? Или – здешняя, из крепости, просто, как это иногда случается с юными девушками, резко выросла, похорошела? Сколько ей лет? На вид – шестнадцать или чуть больше… или даже меньше – какая разница? Для такой красы возраста нет.
Большие голубые глаза, пушистые ресницы, интригующий изгиб бровей, тонкий нос, чувственные полные губы… И хорошо сформировавшаяся грудь, вполне заметная под белым бальным платьем, оставлявшим открытым шею и спину. Такие платья считались в крепости шиком, их берегли, и стоило больших трудов выпросить подобное для дублирования в синем Поле даже у лучшей подруги! А эта вот выпросила… Или ей помог командор? Конечно же, помог – вон, глаз с нее не сводит! Еще бы, с такой-то красы…
Играл «Венский вальс», кружились в танце пары. Пусть неумело, пусть забавно, смешно – не в этом было дело. Все ждали, когда же можно будет потанцевать с незнакомой красавицей, ведь по неписаной традиции каждый второй танец незнакомка должна была подарить кому-то еще.
– Нет, ну ты видишь? – рыжий Рэм ткнул локтем Николеньку. – Вот это девчонка!
– Ага.
– А спорим, я ее приглашу вот прямо сейчас?
Николенька-Ники скривил тонкие губы:
– Пригласить-то ты, конечно, можешь… Только пойдет ли? Смотри, на весь Кронштадт опозоришься!
Вообще-то Рэм был парнем храбрым. Любой из десятка мог положиться на него в самом тяжелом бою. Но то – в бою. А тут совсем другое. Подойти к блистающей незнакомке на виду у всех, галантно поклониться, протянуть руку… и, получив в ответ лишь надменный взгляд, ретироваться, словно оплеванному. Страшно? Да. Но рыжие решительны! Вот и Рэм, едва только закончился вальс, прытко подскочил к девушке…
Но не успел ничего сказать – помешал Стефан, поднявшийся на небольшую трибуну и жестом потребовавший тишины.
– Хочу вам кое-что сказать, друзья, – командор с самой доброжелательной улыбкой, многим почему-то казавшейся нарисованной, обвел глазами замерший в искреннем любопытстве зал. – Мы сегодня чествуем славного десятника Кирилла! Нет нужды напоминать о его подвигах – мы все их знаем. И я, и все члены Совета Выживших решили избрать его в наш Совет единогласно! Поаплодируем же герою, друзья!
Честно сказать, Кир чувствовал себя неловко. Все эти аплодисменты, взгляды… десятник не очень-то любил быть в центре внимания. Однако сегодня приходилось терпеть. Тем более что к нему вдруг подошла та самая блистательная незнакомка. Чуть склонив голову, обдала бирюзовым жаром очей, протянула руку:
– Позвольте пригласить вас на танец, герой.
Молодой человек почувствовал, что напрочь теряет голову… Это что же – ему? Вот эта красавица, эта…
– Ну, как? Или вы не танцуете?
Голубые глаза с лукавой поволокой смотрели с легкой насмешкой, и все же в них сквозило ожидание… и еще что-то такое, от чего Кира бросило в жар.
– Нет, нет… что вы… прошу!
Заиграла музыка, уже не вальс, что-то другое – со скрежетом и воем старинных электронных гитар. Кириллу в этот момент было все равно. Как и его партнерше…
– Меня зовут Дайна.
– А меня…
– Я знаю – Кир. Ты неплохо танцуешь.
– И ты…
Они перешли на «ты» как-то сразу, просто и незаметно, как это часто случается в компаниях молодых людей. Кирилл чувствовал в своих руках тонкий девичий стан, ощущал трепетную теплоту кожи.
– Ты храбрый воин, я знаю. Служишь на Северном форте номер один?
– У нас так не говорят.
– А как говорят?
– Первый Северный. А ты…
– Я с Южного…
– Понятно… А с какого…
– Какие у тебя сильные руки, Кир! Аж мурашки по коже.
– Это плохо?
– Нет, наоборот – хорошо.
Ах, эти глаза! То бирюзовые, как небо, а то – темно-голубые, словно море в солнечный летний день. Коралловые полные губы приоткрыты, так что видны жемчужно-белые зубки… Стройная длинная шея с тоненькой золотой цепочкой. Обворожительная улыбка. Вздымающаяся под тонким платьем грудь…
Старинная музыка охватила танцующих всей своей мощью. Ревели гитары, утробно ухали барабаны, и голос певца уносился ввысь, к потолку… да что там к потолку – к небу!
Лекса сидела на колченогом стуле за уставленным аппаратурой столом и старалась не смотреть на пары. Особенно – на одну. Просто деловито перебирала пластинки и хмурилась.
– Алексия! – рядом послышался голос Дэма. – Осмелюсь пригласить тебя на следующий танец. А?
– Может быть, – не поворачивая головы, буркнула девушка.
Парень не отставал:
– Так «может быть» или потанцуем?
Ах, как они прижались друг к другу, Кир и эта сивая девка! Стыдно смотреть, тьфу!
– Так как же?
– Потанцуем. Угу.
Бал закончился лишь к утру. Все расходились, переговариваясь и смеясь; небо на востоке уже алело зарею. Кир стоял на широком крыльце, прислонясь к стене спиной, и ждал. Чего-то или… кого-то. Косил краем глаза на выходящих из здания людей, молодых парней и девчонок, словно на что-то надеялся. И, как выяснилось, не зря.
Она вышла. Она обернулась. Она увидела. И даже подошла! Улыбнулась:
– Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, милый Кир?
– Обязательно, Дайна!
– Очень рада знакомству.
– И я…
Красавица ушла, растворилась в мареве начинавшегося дня. Жаль, что не одна, а в компании командора Стефана. Интересно, она ему кто? Почти официальная спутница жизни? Или так… И где эта Дайна живет? У родичей… или – у Стефана?
Кир вдруг почувствовал нарастающую в сердце ревность. Казалось бы, кто ему Дайна? До вчерашнего вчера он и знать-то ее не знал, здесь, на балу, впервые увидел, – и вот… Теперь очень хотел новой встречи! Жаль… жаль, что она ушла со Стефаном. Очень жаль. Иначе бы проводил, обязательно бы проводил, и…
Стукнула дверь. Кто-то припозднился. Ах, ну конечно, – Лекса. И… кто это с ней? Дэм.
– Я провожу тебя до форта, Алексия!
– Хорошо. Но… мне и Кир обещал.
– Кир? Х-ха! Думаю, ему сейчас не до тебя вовсе.
– Он обещал!
– Так мог забыть.
Кирилл отделился от стенки:
– Я не забыл. Помню.
– Ну надо же! Вообще-то я бы сама дошла.
Голос Лексы звучал рассерженно, с оттенком презрения, злости… и неожиданной обиды. Что ей такого сделал Кирилл, чем обидел? Тем лишь, что потанцевал с Дайной? Так с ней многие танцевали, не он один. К тому же она – девушка Стефана.
Кирилл вдруг обнял Лексу за плечи, улыбнулся ласково:
– Ну, что ты дуешься, маленькая? Обязательно тебя провожу. Тем более что есть разговор.
Покусав губы, девушка совсем по-детски шмыгнула носом:
– Что еще за разговор?
– Хочу тебя познакомить с одним… гм… существом. Тоже меломаном.
– Х-ха! – вторгся в беседу Дэм. – Это ты о Спайдере, что ли?
– О нем.
– Что еще за Спайдер? – Алексия вскинула брови.
– Да есть такой робот, – снова вместо Кира ответил Дэм, хотя девушка сейчас разговаривала вовсе не с ним. Крепыш этого не замечал… или не хотел замечать.
– Этот Спайдер… он где? – тихо спросила Лекса.
Кир повел плечом:
– У старого кладбища. Если хочешь, пойдем завтра сходим.
– Завтра? Так сегодня уже! Хочу. Сходим, ага.
– Вот и я с вами прогуляюсь! – снова вмешался Дэм, и Алексия скривилась. Вообще-то в качестве спутника ей за глаза хватило бы и Кирилла, но не прогонять же старого друга.
Светлело. Утренняя заря разрасталась в день, ветреный и ясный. Висевшее над головами приятелей бесцветное осеннее небо сияло бледными звездами и узким осколком луны.
