Глава 13
– Казин!
Марат оборачивается на оклик.
– К тому бугорку! Осмотрись там…
Он кивает и осторожно перемещается по кустам. Тихо идет, ни одна ветка не дрожит и не хрустит. Молодец парень, не ошибся я в нем…
От взвода уцелело девять человек – слезки… Не бог весть какие силы, но и такими можно устроить противнику массу неприятностей.
Пока мы прикидывали с командиром варианты действий, из лесу выбралось еще человек шесть – из моего взвода никого не оказалось. Не всех, стало быть, положили! И это обнадеживало. Авось и еще кто-нибудь уцелел.
Впрочем, это теперь уже не моя проблема, пусть Малашенко этими вопросами занимается. У нас есть своя задача…
Оп!
Казин приподнимает руку!
По этому сигналу мы все рассредоточиваемся и прижимаемся к земле – что-то там Марат засек…
Осторожно пробираюсь к нему поближе. Лес тут густой, видимости почти никакой нет. Дистанция возможной стрельбы не превышает нескольких метров, поэтому винтовка у меня за спиной, а вот пистолет – тот наготове.
Услышав мое приближение, боец кивает, указывая направление.
Что там?
Сапог.
Торчащий откуда-то из-под лопухов.
Наш сапог, советский. Надетый, разумеется, на ногу, ее тоже можно разглядеть.
Нога вывернута под неестественным углом, долго так лежать – замаешься!
Значит, там лежит кто-то из наших.
Делаю Марату знак быть наготове, а сам осторожно пробираюсь к лежащему.
М-м-да… тут наша помощь, надо полагать, уже не требуется, у бойца пропитана кровью (уже подсохшей) вся гимнастерка. Под телом тоже видна лужица бурого цвета. С такой кровопотерей долго не протянуть.
Трогаю его за руку – холодная уже. Мертв…
Переворачиваю тело – боец из взвода Малашенко, фамилии не помню. Но ребята его знать должны, он с кем-то из моих бойцов корешился. Надо будет сказать, чтобы опознали его. Не без вести пропал – в бою погиб. Ему-то, может быть, уже и все равно, а вот его родным – разница весьма ощутимая.
Похоронить бы парня, если по-хорошему. Но фиг у нас это выйдет, времени в обрез. Я просто физически чувствую, как смыкаются за нашими спинами клешни окружающих нас немецких подразделений. Не успеем – так и всех нас хоронить будет уже некому.
И снова мелькают навстречу кусты и густая трава.
Спешим…
Не так чтобы уж совсем безоглядно, все же по сторонам посматриваем. Но и особо нигде надолго не задерживаемся.
Тут логика очень простая.
Предположим, на ваш объект навалились откуда-то из чащобы неведомые злодеи. Постреляли, повзрывали и вообще – всячески напакостили. Вы (благо, что готовились к такому визиту) благополучно отразили нападение, прогнали неприятных визитеров и чем теперь занимаетесь?
Правильно, чиним поломанное.
Зенитку, например, поврежденную с позиции утаскиваем. Забор разрушенный восстанавливаем. Убитых и раненых подбираем. И своих и чужих – это тоже обязательно. Оружие, кстати говоря, тоже…
А какими, позвольте вас спросить, силами?
Да своими, какими ж еще-то? Кто-то разве обещал рембат подогнать на помощь? Ага, сразу после боя… ну-ну…
Нет, ребятки, – сами, все сами, своими ручками. И посты – про них никто ничего не говорил, да и не скажет. Обязательно на постах люди стоять будут, без этого никак не возможно. Орднунг! А оставшиеся будут пахать. За себя и за того парня. В поте лица.
Так что не будет у немцев никаких дополнительных секретов где-то в лесу.
Они свое дело сделали – можно снять.
Догонять диверсантов уже народ рванулся, и около складов никаких посторонних войск не будет – незачем. Все (как думают немцы) по плану ныне идет. Русские убегают (как и было запланировано), а мы их догоняем и вот-вот уже совсем прихлопнем.
На здоровье – можете и дальше так мечтать…
Как принято считать, снаряд в одну воронку дважды не попадает. Во всяком случае, именно так большинство народу откровенно и полагает. И на одни и те же грабли никто дважды не наступает. (Хотя память мне совсем иное подсказывает…)
Но у немцев сейчас нет никаких оснований мыслить как-то иначе. Никаких особенных отклонений (эпизод с зениткой слишком незначителен, чтобы существенно скорректировать планы высокопоставленных господ офицеров) от разработанных планов поимки русских диверсантов нет.
А это значит, что к складам мы сейчас можем подойти относительно близко. Понятное дело, что проникнуть на их территорию мы не сможем, – не до такой же степени все там обалдели? Но вот близко подойти – очень даже запросто!
И что это нам дает?
Ну… это уж смотря с какой стороны поглядеть!
Нельзя сказать, что немецкие артиллеристы не сделали надлежащих выводов из произошедшего – они люди весьма неглупые. Сделали – и вот сейчас перед позицией очередной пушки расхаживает очкастый фриц с карабином.
То есть не хотят зенитчики еще одного нападения на расчет очередного орудия.
Ну, где-то я их даже и понимаю… сам бы на их месте так поступил.
Другое дело, что против моих ребят этот часовой шансов не имеет почти никаких. Нет, пара дюжин кроликов, наверное, и удава запинать может… только нет тут пары дюжин очкастых фрицев.
Есть – один, и его судьба печальна…
Осторожно распределяемся вокруг огневой. Немцы там есть, слышно, как они о чем-то там переговариваются.
А вот все ли они там?
Отряжаю парочку бойцов тихонечко проверить окрестности, мало ли…
И кто будет теперь называть меня параноиком?
Был фриц!
Правда, без ствола, он, видите ли, в сортир намылился! А тот – малость поодаль от огневой располагается. Чтобы, значит, всякими неприятными миазмами не оскорблять чуткий нюх истинных арийцев. Он, надо полагать, у них сильно в этом плане особенный…
Там этот немец и остался…
Рассыпавшись по кустам, окружаем пушку. Сигнал к нападению – два удара камня о камень.
Не хочу свистеть, говорят, свист в неурочное время непогоду вызывает. Дождь, например… или ветер – это ежели на море. А я непогоды не люблю, как-то вот уж так получается.
Раз-два, пошли!
Махом перескакиваю через мешки с песком – все огневые здесь похожим образом оборудованы. Спиною ко мне сидит на корточках артиллерист. Что-то он там на ящике разложил… теперь уже и не соберет!
Первый… хотя, если часового и сортирного фрица присовокупить, уже третий будет.
Сбоку хрип, на ноже у Огородникова скорчился унтер – не повезло ему. А бить надо сильнее. Сколько ни говори, один хрен – все по-своему делают! Ну, сейчас-то ты чего ждешь?!
Ага, дошло… второй удар оказался более точным и сильным.
Расчет «ахт-ахт» составляет одиннадцать человек. Почти половина из них занята тасканием боезапаса, и уже в силу этого мужики крепкие и здоровенные. На нашу долю выпало девять, и легкой добычей они не стали. Даже несмотря на то, что атаковали мы артиллеристов внезапно и с холодным оружием, заземлить их всех сразу не удалось. Бой вышел жестоким и кровавым – одного из наших тотчас же основательно стукнули какой-то увесистой железякой, он носом в землю и зарылся. Хорошо, что хоть без стрельбы обошлось – не пустили немцев к их оружию!
Сколько длилась схватка?
Да фиг его знает… время как-то все размазалось…
Помню, что коренастый немец отмахивался от Казина карабином. И все время норовил его перезарядить. Только руку к затвору потянет – Марат его ногой! Отпрыгивал артиллерист назад – а на землю падал очередной патрон… Финал этим поскакушкам поставил Машкин, долбанув немца чем-то тяжелым между лопаток. А Казин добавил… уже штыком.
А вот с каким-то плотноватым хмырем я махался и вовсе не пойми сколько времени. Заработав от кого-то из ребят удар по шее, фриц только сдавленно хрипел, даже и не пробуя возмущенно возопить. Трудно это – когда тебе чуть не по гортани прикладом дали… не шибко здесь поорешь… Это, кстати, существенно мне помогло, координацию движений мой противник в некоторой части утратил и здоровенным железным штырем (вот уж не предполагал, что такие штуки входят в снаряжение артиллеристов!) махал уже не так эффективно. Хотя надо отдать ему должное, на дистанции он меня держал и порезать себя кинжалом не давал.
Закончилось наше бодание тем, что кто-то из ребят, вывалившись сбоку, огрел немца прикладом по башке. Тут уж и я не сплоховал и добавил еще и от себя!
– Осмотреться всем! Проверить оружие! Огородников – на пост! И в оба смотреть, нам тут визитеров не надобно!
– Есть, старшина! Сделаем!
Ты глянь – повеселел!
А Салафутдинова убили… Жаль его, крепкий парень был, а вот поди ж ты…
Да и вообще, нам этот бой легким не показался, всем на орехи прилетело. По уму – так просто пострелять бы этих артиллеристов – но фиг! Не отошли еще фрицы от горячки боя, подорвутся враз, выстрелы услышав. И будет нам тут… Словом, стрелять нельзя.
Снимаю со станины орудия бинокль, он там на каком-то крючке мирно висел. Хороший, кстати, надо бы не забыть его потом затрофеить.
И что у нас вокруг интересного происходит?
На поле вокруг подбитой техники видна какая-то возня – чинят, надо думать. Ладно, это нам уже не так страшно, тем паче что оставшиеся танки уже пылят себе по дороге, уходя куда-то в лес. И фиг с ними, не станем задерживать. Кстати, мои догадки оказались верными – танки стояли где-то в сторонке и к полю боя прибыли загодя. Точняк нас тут ждали. И к бабке не ходи!
Эх, ефрейтор не вовремя погиб! Умный мужик был, он бы мне здорово пособил! Ладно, что есть, то есть…
– Безруков! Топай сюда!
К пушке, считая со мной, нас пришло девять человек. Осталось в живых восемь. Один на посту, без охраны никак нельзя. Нас ведь тоже можно перещелкать, как куропаток, незаметно подойдя по лесу.
Делаю перестановку, отправляю пулеметчика на пост – его ДП очень даже веский аргумент против неожиданных гостей.
Итого – семь человек. Отправляю шестерых за снарядами – их надо сюда натаскать как можно больше.
А вот как наводить этот агрегат… Это не скорострелка – там-то все более-менее просто. Сел в кресло – вот он, прицел, прямо перед мордой, не ошибешься.
Здесь прицел тоже есть, но вот как раз в нем я не шибко-то и разбираюсь. Нет, перекрестье-то я на цель наведу… только ведь тут и еще какие-то маховички и прочие премудрости есть. Что-нибудь не в ту сторону повернешь – и полетит снаряд вовсе неведомо куда.
Впрочем, задумка все-таки есть – русские мы али кто? Из какой только переделки природная смекалка не выводила!
Опускаю ствол и разгоняю его по горизонту. Погрузочная площадка отсюда совсем близко, и на путях стоит несколько вагонов. Открыв затвор, смотрю через ствол.
Так, чуток левее надобно… теперь выше – хорош!
Пушка смотрит прямо на вагон. Тот, что посередке располагается, всего их три.
А прицел куда глядит?
Вот он уставился куда-то… словом, не совсем туда. Это отчего же так выходит? Чему верить больше, своим глазам или прибору? Нет, куда-то в район вагона он смотрит, это факт. Вроде бы чуток повыше он глядит…
У артиллеристов есть какие-то там поправки и прочая фигня, обычному солдату не всегда понятная. Можно даже по какому-то ориентиру наводить, а снаряд полетит куда-то еще.
Но, надо полагать, это все же не к зенитчикам относится, те ведь по видимой цели стреляют? Да, но и здесь есть какие-то поправки на скорость цели и дальность – их тоже как-то вводят ведь? Может быть, именно поэтому перекрестье прицела смотрит не совсем на вагон?
Наверное…
Сделаем тогда поправку, там есть шкала, по ней и прикинем…
Ну… где-то так…
Оборачиваюсь.
Ребята уже натаскали к пушке десятка три снарядов, думаю, что этого вполне достаточно. Взорвать, пусть даже и таким снарядом, артсклад… оно и неплохо бы, но боюсь, что не выйдет. Я только верхушки крыш отсюда вижу, не факт, что немцы хранят тяжелые снаряды на чердаках. А больше мы никуда не попадем, валы мешают. Да и не факт, что, даже выпустив по цели все тридцать снарядов, мы хоть одним в крышу попадем, – из нас еще те артиллеристы, откровенно-то говоря…
Ладно, не взорвем, так хоть до усеру напугаем – это-то уж точно получится! Насколько я помню, снаряд изначально установлен на удар, это уж потом с ним там что-то такое делают, что он взрывается, пролетев какое-то расстояние. Но данную операцию надо производить вручную, чего никто из нас делать не собирается. Да и не умеет, откровенно-то говоря. Так что рванут снаряды там, куда попадут.
Быстро поясняю ребятам, кто и что делает. Приходилось мне видеть, как работают зенитчики. Не немецкие, правда, да все они на один лад…
– Казин! Снаряд!
Ну, вот и понеслось…
Первый снаряд мимо вагона так и просвистел. И бесполезно рванул где-то в кустах. А вот не надо мудрствовать лишний раз! Ведь был же настроен прицел по-нормальному. По нему и надо было наводить. А не считать себя умнее всех тех, кто эту пушку холил и лелеял. Уж, наверное, предыдущие ее владельцы были ничуть не глупее меня в этом плане. И прицельные приспособления у своего орудия выверяли со всей тщательностью. А тут нате вам – пришел умник, по стволу наводить стал.
И самым закономерным образом промазал.
Поэтому следующий снаряд, который был нацелен уже, как и положено, попал-таки в вожделенный вагон. Даже если бы я в этот момент смотрел куда-то в сторону, то попадание точно бы не зевнул.
Потому как вагон рванул со всем прилежанием. Чего уж туда немцы напихали – трудно сказать. Но взорвалось оно очень даже основательно. Взрывная волна, сшибая по пути верхушки деревьев, срывая с веток грачиные гнезда и выдергивая из земли отдельно стоящие кустики, дошла даже и до нас. Надо ли говорить о том, что и оба рядом стоящих вагона практически тотчас же прекратили свое существование. Один из них попросту разметало на мелкие щепочки, а второй рванул едва ли не сильнее первого.
Я слегка оглох на левое ухо: это с той стороны как раз и жахнуло. Но слава богу, этим наши потери на настоящий момент и ограничились.
Вы когда-нибудь палку в муравейник совали? Если да, то хотя бы приблизительно сможете представить себе ту суматоху, которая тотчас же возникла на складе.
Немцы повыскакивали как будто из-под земли! И беготня на складе немедленно началась такая, что за моей спиной удивленно присвистнули. И то сказать, даже с нашей позиции это было видно очень хорошо.
Вполне понимаю фрицев. Одно дело, когда из лесу, периодически постреливая из винтовок и автоматов, ломится толпа каких-то там русских. Пока они еще до склада добегут, преодолеют минное поле и линию постов… Пока с танками что-то сделать смогут… Пять раз позавтракать можно. Ружейно-пулеметный огонь для капитальных строений артсклада опасности почти никакой не представляет.
И совсем другое дело, когда в непосредственной близости от земляных валов, окружавших артпогреба, что-то с недетской силой наподдало. Да хорошо так наподдало: аж три вагона в пыль! Есть с чего забегать. Тут не то что побежишь – запрыгаешь!
И немаленькая часть ошалелых фрицев во весь дух бросилась как можно дальше от валов, окружавших склады. К их чести надо сказать, что так поступили не все. Практически тотчас же со стороны забора и еще откуда-то из кустов по нам жахнули ответные выстрелы. Над головой что-то противно провизжало – первый залп наших оппонентов прошел мимо цели.
Следующие наши снаряды легли где-то за забором. Я никуда особенно не целился, прекрасно осознавая свои способности как наводчика. Да и помимо этого понимал, что шансов на еще одно такое удачное попадание у нас нет. Даже если восьмидесятивосьмимиллиметровый снаряд просто рванет где-нибудь на открытой площадке, всегда есть вероятность того, что осколком прихлопнет какого-нибудь зазевавшегося немца. Да и потом, противник должен четко понимать, что основная наша цель – взорвать эти самые «сарайчики» к такой-то бабушке. Именно для этого атаковали склады поутру диверсанты. И именно эта задача сейчас выполняется еще одной группой этих обалдевших русских.
Склад – вот главная цель! Именно этой цели и посвящены все наши действия за сегодняшний день.
– Снаряд!
Лязгает затвор. Бьет по ушам гулкий выхлоп выстрела, и тяжелое тело пушки откатывается назад.
– Снаряд!
Косо встают перед бруствером дымные фонтаны: по нам пристрелялся кто-то из коллег-зенитчиков. Плевать! Нам не до того, чтобы вести с ними дуэль.
– Охримчук! Бери свое отделение и уходи! Прикроешь нас!
– Есть, товарищ старшина!
На огневую успели затащить около трех десятков снарядов. Нам столько и не выпустить. А раз так, нет необходимости держать здесь столько людей, только увеличиваем вероятность поражения. Для того чтобы поднять тяжелую чушку снаряда и дослать ее в пушку, вполне достаточно двух-трех человек. Снизу ничего уже таскать не надобно, дай бог нам и этот-то боезапас отстрелять.
– Снаряд!
Уже ничего не видно вокруг. Со стороны забора в воздух рвутся плотные клубы белого дыма: у немцев хватило соображалки задымить всю территорию, чтобы мы попросту ничего не могли на ней разглядеть. И это хорошо: значит, немцы поверили в серьезность наших намерений.
Очередной наш снаряд улетает куда-то в дымную пелену.
Внезапно оживает пулемет охранения. Длинной, почти в полдиска, очередью он долбит где-то совсем рядом. В ответ ему грохочут выстрелы.
– Снаряд!
И пушка разворачивает свой ствол в сторону перестрелки. Стремное это дело – находиться около орудия. «Флак-37» имеет высокую станину и совершенно не предназначен для того, чтобы отбивать пехотную атаку. Спрятаться тут особо негде, так что любая случайная очередь может подмести огневую не хуже опытного дворника. Тем не менее я не бросаю пока пушку. Жахает выстрел, и почти тотчас же в кустах поднимается столб разрыва. Неприятная это вещь – снаряд такого калибра, да в упор по атакующей пехоте. Картечь, надо думать, была бы лучше, но зенитные орудия таким боеприпасом не комплектуются.
– Командир! Три снаряда осталось!
Значит, мы стреляем почти три минуты. Даже чуть дольше продержались, чем я рассчитывал. Быстро окидываю взглядом окружающую местность.
Немцев много… Их просто до фига! Они лезут буквально из каждой щели. Их очень даже можно понять. Ведь если взорвется склад, то в радиусе полукилометра от него гарантированно не останется ничего живого и целого. Это уж как минимум… Так ли уж велика разница, прилетит ли в тебя пуля озверевшего русского диверсанта или твою требуху живописно раскидает по прилегающей местности в результате сверхмощного взрыва. В этом случае пуля даже предпочтительнее. Она может и не попасть вовсе, пролететь мимо или легко пронзить мягкие ткани и усвистать куда-то вбок. В варианте же подрыва складов со снарядами шансов нет вообще никаких. И ни у кого.
Страх подгоняет атакующих.
Телефонный звонок
– Герр оберст-лейтенант! Это гауптман Вачовски!
– Слушаю вас, гауптман.
– На склад совершено нападение!
– Гауптман… Я уже прочел ваш рапорт.
– Никак нет, герр оберст-лейтенант, я имею в виду совсем не это! Не то нападение, которое было утром.
– Не понял… Русские что, вернулись?!
– Имею основания полагать, что они никуда и не уходили. Все происходившее утром было не более чем маскировкой. Это ложное нападение имело одну-единственную цель – выманить в лес как можно большее количество солдат охраны и приданных сил. А вот сейчас, в настоящий момент, герр оберст-лейтенант, русские диверсанты ведут ураганный огонь по складу из захваченных ими зенитных орудий. Уже было несколько взрывов (на самом деле взрывов было всего два, но гауптман предпочел в данный момент это не конкретизировать), и существует вероятность прямого попадания по складам с боезапасом. Не мне вам объяснять, герр оберст-лейтенант, что в этом случае последует.
Вачовски несколько покривил душой. На самом деле он вполне отчетливо понимал, что никакого прямого попадания по складам быть не может в принципе. Да, артиллерийский огонь причинил неожиданный и оттого вдвойне неприятный ущерб. На разгрузочной площадке сейчас догорали жалкие обломки вагонов с пороховыми зарядами. Неприятно, что и говорить, но непосредственной опасности для основного массива боеприпасов никакой не было. Но вот предположить, что именно сделают эти очумевшие русские в следующий момент, гауптман не мог. Совершенно не исключалось и повторение утренней атаки. В то, что егеря зачистили весь лес и там сейчас не осталось никого живого, Вачовски уже вполне обоснованно не верил. Кто-то же сейчас стреляет из захваченной зенитки? Где гарантия, что это все уцелевшие? Отвечать единолично за все, что может произойти в результате вероятной второй атаки, гауптман не собирался. В конце концов, защита столь важного объекта есть задание наиважнейшее. Гораздо более приоритетное, чем поиски где-то в лесах разбежавшихся диверсантов. Да и потом… За успешную защиту вверенного ему объекта благодарность последует именно ему – Вачовски. А за уничтожение беглых диверсантов не менее заслуженно наградят кого-то другого.
Вполне вероятно, что этот офицер свою награду в итоге и получит. Но пусть об этом болит голова у его непосредственного начальства. А у гауптмана есть своя задача, которая не имеет ничего общего с беганьем по лесу.
По вышеуказанным причинам начальник склада предпочел чуть-чуть сгустить краски. Некоторые неточности в докладе всегда можно объяснить вполне естественной неразберихой, возникшей в результате нападения диверсантов. В конечном итоге судить-то ведь будут по тому, уцелел объект или нет. За это гауптман был спокоен. Еще три-четыре минуты – и взбесившуюся зенитку подавят. А вот посылать своих солдат в лес для поиска русских, которые наверняка там прячутся, – извините, господа, для этого есть другие части.
– Понятно, гауптман… Я немедленно свяжусь с вышестоящим руководством! Подкрепление у вас будет, обещаю! А пока – держитесь!
– Яволь, герр оберст-лейтенант! Будет исполнено!
Телефонный звонок
– Хайнеманн? Майор! Я не слышу вас!
– Извините, герр генерал, здесь не очень хорошая связь!
– Ну вот, наконец-то! Хоть что-то можно понять! Немедленно пошлите войска на помощь гауптману Вачовски!
– Герр генерал! Но ему вполне достаточно тех сил, которыми он располагает! Мы уже практически завершили окружение отходящих диверсантов…
– Они никуда не ушли, Хайнеманн! В настоящий момент их группы атакуют склад! Там уже было несколько взрывов.
– Но это невозможно, герр генерал! Русские потеряли только убитыми более половины личного состава! Атаковать в таких условиях – это безумие!
– Ну, значит, мы имеем дело с сумасшедшими. Выполняйте приказ! – И генерал положил трубку.
Майор потерянно опустил трубку на рычаг. Как же так? Ведь все было спланировано и учтено до мелочей! Пара часов – и жалкие остатки диверсионных групп расплющат между наковальней засадных подразделений и молотом преследующих егерей. И в этот момент прекратить преследование?! Что такого должно было произойти у этого болвана Вачовски, раз генерал отдал столь недвусмысленное приказание? Вожделенный Железный крест, печально звякнув на прощанье, исчез где-то вдали. Да бог бы с ним, с Железным крестом! Что не было учтено и какой фактор прошел мимо внимания майора?
Ни на один из этих вопросов ответа не находилось.
Хайнеманн повернулся к лейтенанту, который терпеливо ожидал его около входа в блиндаж:
– Гюнтер… Передайте приказание егерям… И вообще всем, кто сейчас преследует русских. Преследование прекратить, форсированным маршем выдвигаться к месту утреннего боя. Диверсанты снова атакуют склад.